На третьей неделе марта Джесс пришло электронное письмо от подруги Клэр, которая возвращалась в Лондон после пяти лет, проведенных в Австралии.

Клэр обнаружила, что Дейв, ее бойфренд и любовь всей жизни, изменяет ей с тремя другими девушками, в том числе с ее лучшей подругой. Сердце Клэр было разбито, она хотела к маме. И возвращалась домой. Через две недели.

В другой ситуации Винс не обратил бы особого внимания на эти обрывки женских сплетен с другого конца земли. Но на этот раз сплетни влекли за собой ряд значительных для него последствий. Потому что Клэр была хозяйкой их квартиры. И теперь хотела заполучить ее обратно.

Сложно было придумать более неподходящее время. После роковой ночи с потерянной сумочкой отношения Винса и Джесс висели на волоске. Джесс больше не могла отстаивать свое фундаментальное право на гедонизм и удовольствия и утратила свои позиции в спорах, из-за чего ходила мрачной и нервной. Винс тоже больше не мог оправдывать загадочную двойную жизнь жены и ее долгие отлучки тем, что она это заслужила, потому что была идеальной, безупречной матерью, и поэтому стал нетерпимым и раздражительным.

Их настроение сочеталось не лучшим образом, и атмосфера в квартире стала напряженной, почти угрожающей. Ни один из них не был готов обсуждать жилищный вопрос, и до того стоявший весьма остро.

Варианты были такие:

1. Переехать куда-нибудь вместе.

2. Переехать к матери Джесс, пока они что-нибудь не купят.

3. Уговорить Клэр пожить у своей мамы и оставаться в ее квартире, пока они что-нибудь не купят.

4. Разойтись, развестись, бороться за опеку над Ларой.

Они сели и обсудили первые три варианта, но не озвучили четвертый, витавший в воздухе во время их разговора, как дурной запах, о котором они из вежливости не упоминали.

Через четыре дня после получения письма от Клэр Винс сделал нечто, чего никогда не делал прежде. Он отменил все утренние уроки, наврав, что ему нужно присмотреть за приболевшей дочерью. Потом отвез совершенно здоровую Лару в детский сад, припарковал машину на станции и сел на первый поезд до Истона. Он сам не знал, что будет там делать, просто испытал острую инстинктивную необходимость сменить обстановку и взглянуть на проблемы со стороны.

Первым зданием, на которое он случайно набрел в то яркое мартовское утро, была Британская библиотека. Чистые, живые очертания строения как будто заманили его, и он вошел внутрь. Библиотека казалась такой новой и свежей, наполненной светом и воздухом.

Какое-то время он бесцельно бродил по эскалаторам и коридорам, лениво разглядывая древние манускрипты и работы современных художников. Энергичная дама в узком красном платье вела за собой группу детей. Варикозные вены на ее ногах напоминали ползущих под кожей червяков. Винс сел на скамейку и принялся наблюдать за детьми. Им было лет по четырнадцать. Некоторые выглядели старше своего возраста, некоторые – моложе, но во всех было какое-то смущенное отчаяние, которое Винс хорошо помнил с подросткового возраста.

В четырнадцать лет ровесники казались ему такими загадочными. Он представить не мог, что они на самом деле думают или чувствуют, о чем мечтают или чего хотят. Каждый из них был герметично упакован от мира, мечтая попробовать его на вкус, но боясь впустить, неизбежно раскрыв тем самым свою наивность, неопытность, некрутость.

Но теперь, когда прошло больше двадцати лет, он смотрел на этих наполовину сформировавшихся людей и читал их, словно открытые книги. Вон тот, у которого слишком много геля на волосах и прыщи на подбородке, – мамин любимчик. Он любит ее стряпню и мечтает когда-нибудь жениться на девушке, похожей на маму. Рядом с ним стоит мальчик с намеком на жидкую щетину и злыми голубыми глазами – мама кричит на него с утра до вечера, и он мечтает поскорее отсюда свалить и выкурить сигарету. Эта девственница; эта уже нет. У той пищевое расстройство, а эта – школьная шлюха. Этот кричит по ночам, а эта уже готовит речь на получение «Оскара».

А потом Винс увидел себя – Дынеголового нового поколения. Он стоял слева, чуть поодаль от группы, спрятав руки глубоко в карманы широких черных походных брюк. Пара наушников торчала из нагрудного кармана блейзера. Немного полноватый, неопрятный, с длинными волосами, покрашенными в черный цвет, прикрывающими лицо, которое почему-то обделил Создатель. Винс пригляделся. Парень не слушал даму с варикозными венами. Он то ли прокручивал в голове какую-то песню, то ли просто молился и надеялся, что никто на него не смотрит. Он просто хотел побыть один.

Винсу хотелось с ним поговорить. Сказать, что все будет хорошо, однажды с ним начнут разговаривать красивые девушки и все вокруг обретет смысл. Потому что если бы в четырнадцать лет кто-нибудь похлопал бы Винса по плечу в Британской библиотеке и сказал, что когда-нибудь ему стукнет тридцать пять, он женится на красивой девушке, обожающей секс, у них родится прекрасная дочь и они будут жить в классной квартире в Энфилде, он бы ни за что не поверил. И точно не стал бы задавать вопросов о качестве этих отношений, спрашивать, не слишком ли часто соблазнительная жена развлекается без него, не принимает ли она слишком много наркотиков и не играет ли в русскую рулетку с безопасностью их дочери. Он бы просто улыбнулся и сказал: «Круто!»

Но с другой стороны, если тот же человек сказал бы, что ему будет тридцать пять и он уже начнет лысеть, будет зарабатывать на жизнь уроками вождения и его вот-вот вышвырнут из классной квартиры на все четыре стороны? Вряд ли ему понравился бы такой прогноз.

И тут до Винса дошло – он искал причины неудачного брака с Джесс совершенно не там, где нужно. Настолько увлекся обвинениями, что забыл посмотреть на себя. И правда, как можно винить Джесс? Как можно винить потрясающую, страстную, непосредственную девушку, которая пытается найти себя за рамками скучных, безопасных отношений? Что он может ей предложить? Да, он хороший отец, но Джесс этого не достаточно. Ей мало безопасности и надежности. Ей нужен мужчина, которым она сможет гордиться, с которым ей будет интересно.

Винс и сам был собой недоволен. Ему тридцать пять. Он должен сам обеспечить своей семье жилье. Нужно было откладывать на такой случай деньги. Нужно было думать о будущем, а не сидеть без движения, как старый заглохший мотор.

Винс посмотрел на мальчика в походных штанах и улыбнулся. Мальчик должен им гордиться. Он найдет работу, благодаря которой сможет развиваться, объехать весь мир, купить Джесс и Ларе дом с садом, игровой комнатой и отдельной спальней для второго ребенка. Он отвезет семью на Средиземное море и найдет себе увлечение. Может, научится водить мотоцикл. Или начнет играть по воскресеньям в футбол. Может, они отправятся вместе кататься на лыжах или ходить под парусом. Может, он научится готовить или играть на гитаре. Присоединится к какой-нибудь группе. Напишет роман. Научится делать массаж. Займется йогой. Выучит иностранный язык. Вечерние кружки. Рисование. Театр. Сальса. Тхэквондо.

Его разум переполняли идеи – все, о чем он забыл подумать с тех пор, как переехал из Лондона в Энфилд. Он не был инструктором по вождению. Он был человеком. Перед ним лежал весь мир, и Джесс права – Винс про него забыл. Устроился в своем маленьком углу в Энфилде и закостенел. Он старел. А ведь ему было всего тридцать пять.

Он вскочил на ноги. Нужно немедленно увидеть Джесс. Извиниться, что давил на нее, что считал надежность и порядочность достаточными условиями для страстных отношений. Он хотел схватить ее, закружить в объятиях, сказать, какая она красивая и потрясающая. Хотел обсудить с ней планы на будущее. Хотел еще одного ребенка. Троих. Четверых. Хотел, чтобы с ним она наслаждалась жизнью не меньше, чем без него. Хотел стать для нее не хуже Джона. Хотел ее. Любил ее.

Он направился к выходу, остановившись около мальчика в походных штанах. Посмотрел на него и открыл рот, чтобы что-то сказать. Мальчик бросил на него ленивый, оценивающий взгляд. В глазах не было блеска, не было открытости. Винс закрыл рот и просто улыбнулся.

А потом победоносно вышел на улицу, наслаждаясь нежным весенним солнышком, ласкающим лицо, и заторопился обратно к станции.

Джесс ела макаронный салат из прозрачного пластикового контейнера, когда час спустя Винс появился на радиостанции.

– Винс! – пролепетала она, изумленно на него посмотрев и уронив пластиковую вилку в контейнер. – Что ты здесь делаешь?

– Я подумал, – выпалил он, не желая терять ни секунды, чтобы не упустить момент, – подумал обо всем. О нас. Я люблю тебя, Джесс. Всегда любил и всегда буду любить. И не хочу тебя потерять. Я должен взять на себя часть ответственности за то, что происходит между нами последние несколько месяцев. Я не использовал свой потенциал. Недостаточно старался. И я хочу начать все сначала.

– Винс, я…

– Я готов на все, чтобы сделать тебя счастливой, чтобы все получилось…

– Боже, Винс…

– Мы можем переехать на Ибицу! Или уйти на год в плавание по Средиземному морю. Втроем. Я больше не хочу быть инструктором по вождению. Не хочу быть скучным, стареющим человеком. Я хочу измениться. Стать мужчиной твоей мечты…

– Винс. Я должна тебе что-то сказать. – Он взяла его за руки и притянула их к себе через стол.

– Что?

Она опустила взгляд и глубоко вздохнула.

– Я беременна.

Винс замер, осознавая неожиданную новость. Его губы растянулись в широкой улыбке.

– Джесс, это же прекрасно! Потрясающе! То, что нужно! Новое начало. Новый ребенок. О боже, идеально. Ты идеальна. Иди сюда!

Он встал и распахнул ей объятия, но она не сдвинулась с места.

– Нет, Винс, – мягко сказала она. – Не идеально… Это не твой ребенок.

Натали убрала руку ото рта.

– Джесс беременна – не от тебя? – прошептала она.

– Да, – Винс пожал плечами и взял свой бокал.

– Черт, – пробурчала Эмма.

– Блин, – сказала Натали.

– Тогда от кого? – спросила Клэр. – От Джона Гэвина?

Винс покачал головой.

Девушки снова пооткрывали рты.

– От кого? – не отставала Клэр.

Винс улыбнулся. Можно сказать, что он наслаждался впечатлением, которое произвели на друзей его шокирующие новости – он странным образом чувствовал себя героем, добавляя немного драмы в их заурядную жизнь.

– От Бобби. Который был у нее до меня. Взрослый мужчина, который не захотел бросать ради нее свою девушку. Из-за которого она ходила к психологу. Женатый. Некрасивый.

– Нееет, – протянула Натали.

– Ага. Я-то все время переживал из-за Джона Гэвина, мне и в голову не приходило, что у нее остались чувства к старому уроду…

– Видишь, – назидательно сказала Эмма, – это проблема всех мужчин. Вы считаете женщин такими же поверхностными, как вы сами. Что нам также важна исключительно внешность.

– Да, – согласилась Клэр. – Может, он и старый урод, зато он Единственный, Кто Ее Бросил, верно? Вскружил ей голову. Не поддался ее чарам. Может, Джон Гэвин и выглядит, как Мэттью Макконахи, но он был всегда доступен. Ей достаточно было только щелкнуть пальцами.

Девушки согласно закивали.

– И какой у нее сейчас срок? – спросила Натали.

– Восемь месяцев. Скоро должна родить.

– И часто они встречались? – спросила Эмма.

Винс кивнул.

– Почти все время с тех пор, как родилась Лара. Встречались раз в две недели в одном и том же отеле, ужинали, поднимались наверх, занимались сексом, а потом разъезжались по домам. А я думал, она на йоге…

– Боже. Как пошло.

– Знаю. Знаю.

– И что она собирается делать? Ему рассказала?

– Да. Рассказала. Он хотел, чтобы она сделала аборт. Но она не согласилась. Решила оставить ребенка. Будет жить у мамы. Растить его в одиночку.

Винс сделал глоток вина, чувствуя, как его поглощает волна эмоций.

– Но как же Лара? – с ужасом спросила Клэр. – Что будет с Ларой?

– Четыре дня в неделю она будет со мной, и три дня в неделю с Джесс.

– Боже. И что ты думаешь? Теперь вы не будете постоянно жить вместе.

Он снова пожал плечами.

– Если честно, стараюсь об этом не думать. Вообще, – он ненадолго умолк, чтобы справиться с очередным всплеском эмоций, – это моя вина. Зря я начал отношения с Джесс. Я с самого начала знал, что она мне не подходит, но был так польщен и так отчаянно хотел завести семью, и она такое вытворяла в постели. – Он криво улыбнулся. – Я любил ее сильнее, чем она меня, вот в чем проблема. Равновесие было нарушено изначально. Такие отношения долго не продлятся, как ни старайся. А теперь она беременна и влюблена в мужчину, который никогда не полюбит ее так, как она его. Это порочный круг, и разорвать его можно лишь одним способом – найти того, кто любит тебя так же. Как ты любишь Эла, а ты – Саймона. Понимаете. Никакой борьбы за власть. Никаких сомнений. Только дружба. Потому что нельзя подружиться с тем, кого слишком сильно любишь…

– Можно я кое-что скажу? – осмелилась опьяневшая Эмма. – Я давно хотела это сказать. Может, сейчас не лучшее время. Но я пьяна, так что плевать. Мне никогда не нравилась Джесс. Как только я ее увидела, сразу подумала – ты мне не нравишься…

– Мне тоже, – робко подняла руку Натали. – Она совершенно тебя недостойна.

– Поддерживаю, – сказала Клэр, к огромному удивлению Винса. За все годы дружбы он ни разу не слышал, чтобы она говорила о ком-нибудь плохо.

– Серьезно?

– Да. Ужасной ее, конечно, не назовешь, но мне она показалась немного… эгоистичной. Зацикленной на себе. Вот.

Винс сглотнул и кивнул. Он всегда подозревал, что Джесс – из тех, кого недолюбливают другие женщины, но все же его немного шокировало столь откровенное заявление.

– Но все равно, – спохватилась Клэр, – она мать твоего ребенка, мы не должны про нее злословить. Это неуважение.

– К тому же, – поддержал Винс, – черного и белого ведь не бывает, верно? Джесс нельзя назвать плохим человеком. Просто мне она не подходила.

– И что ты теперь будешь делать?

– Очень хороший вопрос, – мрачно ответил Винс. Он примирился с фактом, что его жена беременна от другого мужчины, а дочь будет жить с ним лишь несколько дней в неделю, но снова возвращаться к маме, спать в комнате Кайла и учить людей вождению – это было уже слишком. – Хочу ненадолго уехать. Провести пару недель наедине с собой, на пляже, в каком-нибудь тихом месте. Мне нужно решить, что будет дальше.

– Отличная идея. Всякое бывает, может, кого-нибудь там встретишь, – подмигнула Эмма.

Винс криво усмехнулся.

– Вряд ли. Я пока сам не знаю, чего хочу.

На кухню вошел Саймон и устроился у жены на коленях.

– О чем вы тут сплетничаете? – спросил он. Натали быстро спихнула его с коленей.

– О жизни, любви, судьбе и всем остальном.

– Черт. А мы последние полчаса обсуждали дурацкие пенсии. Нужно было оставаться с вами.

Один за другим подтянулись остальные ребята, и разговор прервался. Все стали вызывать такси и доставать пальто. Вечер близился к завершению.

Эмма и Эл провожали Винса у дверей. Эмма обняла его на прощание.

– Держись, – прошептала она ему на ухо. – Ты лучший парень, которого я знаю. Тебя ждет счастливый финал. Я уверена.

Винс кивнул, направился к такси и еще раз помахал на прощание.

– Чуть не забыла, – крикнула Эмма в ночную тишину, – не своди взгляда с кошек!

Он улыбнулся и помахал ей рукой. А потом сел в такси и поехал обратно, к маминому дому и спальному мешку на полу в комнате Кайла.