Глава 39

– Увы, литературный дар достался не нам, а госпоже Виоле Таракановой, – ответил Степа.

– Можно ведь анализ ДНК сделать, который подтвердит только что озвученное нами, – напомнил Измирин, – так что вам не стоит отрицать очевидное.

– Майя Владимировна, главный врач интерната, не знает, кто такой на самом деле Кузнецов, – подхватила я, – но Николай Петрович один раз избавил ее от мигрени. Да-да, у вашего родственника порой случаются на короткий срок просветления. С тех пор Клюкина пользуется беспомощным положением безумного человека и приводит к нему каких-то людей, они сидят, держа его за руку. Говорят, у них после посещения Кузнецова появляется бешеная энергия.

– Много лет прошло после закрытия «Ганга», – протянул Измирин, – вас, господин Амиров, уже не накажешь за то, что вы провернули, – в пропасть свалилась пустая машина, а ваши родные превратились в других людей. Наверное, вы обращались к профессионалам? Личности для подмены очень тщательно подобраны, – настоящие Кузнецов и Вольпина бесследно исчезли, у них близких родственников не было. Антонина имела медицинское образование, что отлично подходило Фатиме. Николай, правда, был спортсменом, а потом беспробудным пьяницей, но ведь никто прошлое человека, который стал жить под его именем, не проверял. Я должен высоко оценить работу по подделке документов. Полагаю, вы, Искандер Ильясович, отдали немалую сумму за паспорта и легенды.

– И вы до сих пор оплачивали раз в году все расходы брата и невестки? – поинтересовалась я.

Искандер помолчал несколько мгновений, потом решил, что отрицать очевидное глупо:

– Да. Юсеф тяжело болен. Когда они с женой вернулись под чужими именами в столицу, я взял с них честное слово, что они более никогда не займутся медицинской практикой. Им пришлось дать такое обещание, иначе бы я отказался их содержать. А кем еще они могли работать? Не таксистами же? Да и опасно им было куда-то устраиваться. Новые документы прекрасные, но вдруг врачей кто-то узнает? Юсеф человек мягкий, толерантный, он любил всех окружающих, знакомых и незнакомых, был готов каждому помогать, никогда не отстаивал свою точку зрения. Просто святой! С ним всегда было легко и просто. К тому же Юсеф был склонен к уединению, очень уставал от людей, предпочитал целый день сидеть с книгой. С братом я бы прекрасно сосуществовал, мог, например, поселить его в сторожке при моем загородном доме и сказать, что нанял работника. Я очень люблю брата. Но к нему прилагалась Фатима, а она особый фрукт. Я бы сказал так – гнилая слива в самогоне. Ни малейшей покорности, никакого смирения. Наоборот – бой-баба, незабудка с кулаками. Она всегда права, а если не права, то все равно права. Невестка искренне считала себя наигениальнейшим гомеопатом. И действительно была хорошим специалистом. Очень дотошная, аккуратная, что замечательно для врача, но невыносимо в семейной жизни. Юсеф у нее под пятой жил. Все решения – от того, какой кефир купить, до того, что надо ехать в горы и превратиться в других людей, – принимала Фатима. Когда я им сказал: «Бежать надо, а то за решеткой окажетесь», Юсеф тихо произнес: «Зла мы никому не делали, правда выяснится. Не хочется мне убегать». А жена его за плечо дернула и сказала мне: «Мы готовы. Что делать надо?» Юсеф повторил: «Что делать надо?»

Я открыла сумочку и начала рыться в ней.

– Удобно, когда решение за тебя принимает кто-то другой. Хотя я сама никогда так не жила.

– Соглашусь с вами, – кивнул Амиров. – Если ответственность лежит не на тебе, а на другом человеке, это избавляет от тревоги. И всегда потом, если что-то пошло не так, можно сказать: «Я предупреждал, да меня не послушались. И кто виноват?» Ладно, расскажу все… Я не раз слышал от Фатимы, что она работает над неким препаратом, который сохранит людям молодость, здоровье, даст человечеству чуть ли не бессмертие. В конце концов невестка показала мне стальной контейнер со стеклянной колбой, внутри колыхалась желеобразная зеленая масса. Я ее попросил дать малую дозу средства мышам, а те все к утру передохли. И как бы вы поступили? Лично я приказал вылить это пойло, ни в коем случае не использовать. Но разве Фатима обратит внимание на чужие советы? Да никогда! Она втайне от меня стала давать зелье пациентам и в конце концов убила Мамаеву. Думаете, это ее испугало? Она увидела, какие неприятности случились из-за ее упрямства, глупости, и прекратила производить эту гадость? Как бы не так! Когда брат с женой после подстроенной автокатастрофы в горах вернулись в Москву под чужими именами, я велел им забыть про медицинскую практику. Уже говорил вам об этом, но повторить не грех. Юсеф и не пытался никого лечить. А Фатима… Это ведь она сделала моего любимого брата безумным, превратила его в инвалида.

– Теперешнее состояние вашего родственника спровоцировано его супругой? – ожидаемо отреагировал Степан.

– Да, – подтвердил Искандер. – Гомеопаты, как правило, весьма разумны. Онкологию, например, они не лечат, но облегчают психическое и физическое состояние человека, когда больному делают лучевую или химиотерапию, убирают тошноту, желудочно-кишечные проблемы, слабость. А с опухолью и метастазами не работают. И если у человека инфаркт-инсульт, гомеопат посоветует немедленно отправить пациента в реанимацию, не станет его чаями поить. Но Фатима была другая. После смены документов супруги поселились в квартире настоящего Кузнецова. Там не дом, а цыганский табор, жильцы меняются постоянно, никто спортсмена не помнил, мои люди тщательно проверили: в доме не осталось тех, кто жил одновременно с Кузнецовым. Я оплачивал все их расходы, давал деньги на жизнь, но объявил им: «Не отказываюсь вас поддерживать материально, ни в чем нуждаться не будете. Но общаться мы не сможем. Иначе Мамаев, который никак не успокаивается, может догадаться, что Юсеф и Фатима живы. Вот тогда беды не оберемся. Живите тихо, никакой медицинской практики, деньги у вас будут. Ко мне обращайтесь лишь в исключительных случаях». Квартиру им вперед за год оплатил, дал Фатиме солидную сумму и успокоился. Несколько месяцев ничего о них не слышал, потом невестка меня около дома подстерегла. Кинулась ко мне со словами: «Искандер, Юсефа забрали в больницу, с ним что-то неладное».

Амиров махнул рукой.

– Нет смысла долго рассказывать… Когда я примчался в палату, он еще мог говорить. И рассказал, что сразу после возвращения в столицу стал страдать головными болями. Это правда, брат других отлично лечил, а самого себя ни от какой напасти избавить не мог… В общем, Фатима принялась потчевать мужа своими «каплями молодости». Вместо того чтобы обратиться ко мне, рассказать про недуг, негодяйка решила свое «гениальное» изобретение использовать. Результат – слабоумие. Мне хотелось упрямую бабу придушить. Юсеф понял мое настроение, попросил: «Я совсем плох, поклянись, что в случае моей смерти не бросишь Фатиму. Не прошу с ней дружить, чаи распивать. Просто обеспечь ее, иначе она с голоду помрет». И что делать было? Пришлось именем Аллаха клясться.

Искандер встал и сделал несколько шагов по кабинету.

– Короче, опять я получил воз сложностей, но разрулил их. Юсефа, ставшего Николаем Петровичем Кузнецовым, поселил в «Приятное место», там прекрасный уход. А пакостную бабу спросил: «Фатима, я обещал брату не бросать тебя и выполню клятву. Говори, что тебе надо?» Она ответила: «Оплачивай мне коммуналку. С остальным сама справлюсь».

Искандер потер ладонью лоб.

– Я ей сказал: «Ладно. Коммуналка, свет-газ-телефон моя проблема навсегда. Но более меня не беспокой. Ты столько зла принесла нашей семье. Из-за твоего тупого упрямства и огромного самомнения много горя случилось. Прощай». Меня реально не интересовало, чем она будет заниматься. Я только обеспечил ей жилье, потому что именем Аллаха Юсефу поклялся. Я хозяин своего слова, если дал, то держу.

– Все квитанции вы гасили в январе? – встрепенулась я.

– Ну да, – подтвердил Амиров. – Я так и со своей недвижимостью поступаю, вношу одну сумму сразу за двенадцать месяцев вперед. Дел много, незачем о ерунде каждый месяц вспоминать.

– И вы не знали, что жена Юсефа умерла, – кивнула я. – Собственно, никто вам о ее смерти сообщить не мог, потому что Фаина ни одной живой душе не рассказала о том, что случилось в деревне. Теперь ясно, кто и почему оплачивал коммуналку бабы Тоси.

Вадим побарабанил пальцами по столешнице.

– Баба Тося, баба Тося… Виола, ты мне рассказывала, что к Фаине приходил корреспондент и целительница с ним по скайпу общалась.

– Это была уже Капитолина, – поправила я Измирина. – Аферистки испугались, что настойчивый репортер заподозрит неладное, и устроили сеанс связи с «гомеопатом».

– Я не про то, это понятно, – отмахнулся следователь, – меня другое удивило. У парня прошла головная боль после того, как Фаина предложила ему в кресле Антонины посидеть. Журналист потом утверждал, будто из сиденья жар шел, но он никаких проводов не нашел, а потому стал распространяться о необычайных способностях знахарки. Как это получилось?

Вместо меня ответил Степан:

– Молодой человек, похоже, просто гипнабелен. Он поверил женщине, которая вещала с экрана, вот и показалось ему, что сиденье горячее. А ощутив жар, парень тут же избавился от дискомфорта в голове. Это не удивительно. О подобных эффектах рассказывается в учебниках психологии. Многие лжеэкстрасенсы процветают за счет легко поддающихся влиянию людей, быстро впадающих в гипнотическое состояние. Как раз такие и покупают разрекламированные телевизором БАДы, и те им даже некоторое время помогают.

– Мой брат человек с настоящими способностями, – тут же заявил Искандер.

– Сиделка Николая Петровича мне рассказывала, что ее подопечный, когда уставал от «пациенток», которых к нему тайком приводила Майя Владимировна, начинал плакать и говорил: «Фать, фать-фать. Плохо без тебя. Фать-фать-фать, ты где?» Медсестра полагала, что он несет чушь, но я думаю, что Юсеф ищет жену. «Фать-фать-фать» – таким образом он зовет Фатиму.

Искандер сел.

– Помню, из свадебного путешествия они привезли фигурку кошки! Черную, ничем не примечательную. Юсеф мне сказал: «Это Фатима, глаза такие же. И на оборотной стороне ее имя указано». Перевернул статуэтку, а там штамп: «Сделано на комбинате «Фать». Брат понял, что я удивлен, засмеялся. И рассказал, что город такой есть, Фатьяновск, а в нем посудная фабрика «Фать», окончание «яновск» просто отрубили. И с того времени Юсеф стал жене говорить: «Фать, что купить?» или «Фатя, где моя рубашка?». Чертовы зеленые капли! Хорошо, что этой дряни больше нет. Всему конец.

– Значит, никто не виноват? – обрадовалась Фаина. – Целительница сама умерла? Ну да, наверное, у нее в груди сильно кололо, а она к доктору не шла, листики свои заваривала. Кто несет ответственность за ее смерть? Никто. Капитолину Грицаеву тоже не убивали, она «капли молодости» принимала, но пила их, не зная, как это надо делать. Я вообще ни при чем!

– А все остальное произошло так давно, что уже доказать ничего нельзя. Правда, любимый? – подобострастно спросила у мужа Гульнара. – И я не убивала Антона, на него Файка наступила. Дорогой, капли, конечно, были ужасны, но Рамазану они помогли. А почему? Потому что я очень аккуратно их давала. Делала, как мне целительница велела. Сказано было в три утра их в рот мальчику влить, будильник заведу и ни на секунду не опоздаю. Рамзик гением стал, потому что у него мать самоотверженная. Где еще такую, как я, найдешь? А может, зеленые капли на самом-то деле хорошая вещь? Просто глупые и ленивые люди их неправильно использовали.

Амиров уставился на жену, на его лице возникло нехорошее выражение.

– У меня вопрос, – подал голос Вадим. – Что случилось с трупом убитого младенца? Живой остался у Гульнары. А тело погибшего ребенка куда дели?

Фаина быстро показала пальцем на Ниязову.

– Я ей предложила: «Ты мне дашь денег, я унесу останки в сумке». А она закричала: «Нет, нет, сама малыша похороню по нашим обычаям. Ты его просто закопаешь или выкинешь, а я знаю, где мальчика упокоить надо – в могиле отца Искандера». Теперь всем понятно, чей ребенок жив остался? За фигом бы Гульке моего Антона на кладбище рядом с тестем укладывать, а?

– Она врет! – зарыдала Ниязова. – Честное слово, все не так…

Договорить Гульнара не успела. Искандер побагровел и изо всей силы отвесил ей оплеуху.