Глава 30
Фаина старательно откашлялась и начала говорить, а я решила не злиться, если опять услышу ложь. По версии «сестрицы», дело обстояло так.
…Когда Каравайкин выгнал Фаю из дома и обманом завладел квартирой, которую Олеся завещала приемной дочери, бедная девушка стала скитаться по чужим людям. Где она только ни служила: горничной в подмосковном санатории, уборщицей в больнице…
Главным условием для нее при найме на работу являлось предоставление жилья. Как вы понимаете, отдельной квартиры никто ей не давал, она за счастье считала оказаться одной в небольшой комнатке в служебном общежитии, но это было редкой роскошью. Чаще всего Фая спала в помещении, где кроме нее похрапывало еще пять-шесть женщин.
Через некоторое время бездомная сообразила, что можно наняться прислугой с проживанием, и начала публиковать объявления в бесплатных газетах. Поскольку Фая могла оказывать только самые простые услуги и не умела вкусно готовить, ей платили ничтожно мало, зато предоставляли отдельную комнатушку.
Хозяева попадались, как на подбор, противные, деньги предлагали ерундовые, но требовали за копеечную зарплату пахать с шести утра до полуночи, да еще придирались по любому поводу. Поэтому долго на одном месте Фая не задерживалась.
Как-то раз ей попалась в хозяйки патологически ревнивая баба. Горничная работала всего месяц, когда под утро в ее чулан вбежала владелица дома и завопила:
– Мразь! Решила спать с моим мужем? Ну я тебе покажу!
Затем тетка выбросила прислугу вместе с ее вещичками на улицу.
Естественно, фурия не заплатила ни копейки за работу. Огорошенная Фая не знала, что делать. В кошельке у нее зияла пустота, часы показывали четыре утра, метро еще было закрыто. Тараканова побродила по окрестностям, нашла тихий двор, села на скамейку, пригорюнилась и затряслась от холода. Стоял конец ноября, с неба падал мокрый снег – не самая лучшая погода для того, чтобы дышать свежим воздухом. Но куда деваться? До открытия какого-нибудь большого магазина, где можно побыть в тепле и выпросить в сетевой кофейне чашку кипятка, оставалось несколько часов.
И тут из подъезда вышла женщина в халате, в руках она несла ведро. Сначала Фаина не удивилась, подумав, что какая-то хозяйка решила перед работой вынести мусор. Странно, конечно, что она не накинула куртку, на дворе ведь почти зима, да только до бачков-то рукой подать. Но тетушка не пошла к контейнеру с отбросами. Она остановилась возле одной из лавочек, сняла шлафрок, сбросила тапки, оставшись в купальнике, подняла ведро и… вылила на себя воду.
– Мамочки! – взвизгнула Фая. – Вы с ума сошли? Заболеете воспалением легких и умрете.
– А вот и нет! – рассмеялась женщина. – Как раз наоборот – меня после ледяного душа никакая зараза не берет. Зато ты синяя, зубами щелкаешь. Надо бы тебе чаю выпить, не то простудишься. Пошли ко мне, напою. А заодно расскажешь, что заставило тебя ни свет ни заря на улице очутиться.
Фая не стала отказываться и оказалась в квартире Антонины. Вольпина выслушала сбивчивый рассказ новой знакомой о ее житье-бытье и предложила:
– Я ищу помощницу. Работа не трудная – вести запись пациентов, обзванивать их накануне, предупреждать, чтобы не опаздывали, убирать помещение. Платить много не смогу, но предоставлю жилье.
Антонина подвела Фаину к шкафу, который был встроен в конце коридора, открыла дверцу и велела:
– Иди.
– Куда? – не сообразила только что нанятая прислуга. – В гардероб?
– В свою квартиру, – пояснила Антонина.
– Мне придется жить в стенном шкафу? – изумилась Фаина.
Вольпина, махнув рукой, сама шагнула в шифоньер. Послышался скрип, и Фаина наконец сообразила: это не встроенный шкаф, а проход в соседнюю квартиру.
– Да я вам за это окна языком вылижу! – зарыдала бездомная, поняв, какие роскошные условия ей предлагают.
– Этого не надо, – отрезала Антонина, – просто хорошо выполняй свои обязанности.
Фая с энтузиазмом принялась за службу. И продемонстрировала такое рвение и тщательность, что через некоторое время баба Тося стала ей даже доверять разливать по пузырькам всякие настойки и отвары, которые самолично делала.
– Я не какая-нибудь баба-шептуха, – объяснила она помощнице, – имею высшее медицинское образование, работала в клинике.
– Почему же сейчас на дому прием ведете? – удивилась домработница.
Но Вольпина не стала откровенничать.
– Так жизнь повернулась, не суй свой нос куда не следует.
Антонина укладывалась спать в восемь вечера и ни за что не открывала дверь на звонок. В холодильнике у нее часто сиротливо стояла только бутылка кефира, а в ванной не было ни шампуня, ни геля для тела, на раковине лежал лишь брусок дешевого мыла. И полотенце висело крохотное. В квартире не было ковров, хрустальных люстр, дорогой мебели, на кухоньке стояли несколько чашек, пара тарелок и две кастрюли. Целительница вела аскетический образ жизни. Одежды у нее почти совсем не было. По сравнению с ней даже у монахини, наверное, более обширный гардероб. Обуви всего две пары: парусиновые тапки и сапоги с искусственным мехом. А ведь Вольпина могла ни в чем не нуждаться, ей только надо было брать с больных деньги, а не предлагать им класть в кружку, стоящую на подоконнике, кто сколько может.
Один раз Фая укорила работодательницу:
– От вас сейчас тетка ушла, в шубу разодетая, на пальцах золото с камнями. Видела я, какую купюру она в прорезь сунула: десять рублей. Зря вы на доброту и порядочность человеческую рассчитываете. Надо цену за визит установить. У вас куртка жутко старая, прямо стыдно в ней ходить.
– Нет, – возразила Вольпина таким голосом, что домработница испугалась и более вопрос о деньгах не поднимала.
Раз в месяц баба Тося куда-то уезжала, привозила большую сумку и приказывала помощнице разложить ее содержимое. Там в основном были пакеты с травами, их требовалось пересыпать в здоровенные фарфоровые банки, находившиеся на кухне. Из этого «сена» гомеопат потом готовила лекарства.
Микстуры «бабы Тоси» действовали почти мгновенно. Как-то раз у Фаины отчаянно заболела голова, Антонина измерила ей давление. Потом заварила какие-то листики, велела выпить горькую жидкость залпом, и – минут через десять давление стабилизировалось.
Жизнь Таракановой наладилась. Антонина не возражала, чтобы ее секретарша подрабатывала в разных местах, и Фаина пристроилась уборщицей в телецентр. Съемки там шли круглосуточно, она могла мыть коридоры, гримерки и туалеты после восьми, когда «баба Тося» прекращала прием пациентов.
Со своими клиентами знахарка была вежлива. Из себя она вышла, на памяти Фаины, всего один раз. Помощница раскладывала на кухне очередную порцию трав, гомеопат вела прием. Дверь в комнату была закрыта, Фая не слышала разговора врача с пациентом, но потом вдруг послышался громкий голос Антонины:
– Не говорите чушь. Уходите!
– Ну пожалуйста, продайте капли молодости, – заныла клиентка.
– Нет у меня таких! – рассердилась врач.
– Есть, – настаивала тетка. – Вы их моей соседке дали. Такие зеленые, тягучие, на желе похожие. Их надо на язык утром и вечером капать. Она на десять лет моложе выглядит теперь. Заплачу вам, сколько скажете. Мне очень нужно, от меня муж уходит к любовнице.
– Фая! – крикнула Антонина. – Проводи пациентку.
С большим трудом Фаине удалось вытолкать бабу, которая упорно твердила:
– Лекарство вечной молодости… Зеленое, на холодец смахивает… Дам за него любую цену…
– О каком снадобье она говорила? – спросила Фая у Вольпиной, закрыв наконец за настырной посетительницей дверь.
– Дура! – неожиданно разъярилась Антонина. – Выдумала ерунду. Нет такого лекарства. Вот идиотка, кретинка!
Фаина удивилась: до сих пор она ни разу не видела знахарку в таком гневе.
Побуянив минут пять, Вольпина выдохнула, заварила себе какой-то напиток и легла на диван, решив отдохнуть перед следующим пациентом. А Фая сообразила: она далеко не все секреты Вольпиной знает, есть еще какие-то средства, которые готовятся не на кухне в однушке. У бабы Тоси точно имеются капли, возвращающие молодость, только знахарка их далеко не каждому пациенту дает и, вероятно, не даром. А готовит их там, куда за травой ездит.
Как-то раз, убрав на телевидении студию, из которой ушли гости отснятого шоу, Фая вернулась домой и рухнула в постель. Часы показывали полночь, завтра предстояло встать в шесть. Но поспать не удалось – раздался звонок телефона, голос Антонины сказал:
– Фая, войди в мою часть квартиры, открой кабинет, там в столе в ящике слева лежит кошелек. Возьми деньги, поймай такси и приезжай скорей, мне плохо.
– Где вы? – испугалась помощница, полагавшая, что хозяйка давно спит.
– Неподалеку, – ответила Антонина, – деревня Кисловская, это в пятнадцати километрах от МКАДа, дом три. Он один жилой, остальные заколочены.
Ничего не понимающая Фая помчалась по указанному адресу, нашла и село, и деревянный дом, симпатичный, с цветами на окнах. Внутри оказалось очень чисто, уютно, пахло какими-то травами.
Баба Тося лежала на кровати. Увидев Фаину, она обрадовалась.
– Слушай внимательно. Заболела я. Завтра с утра обзвони всех и скажи, что целительница уехала за всякими ингредиентами для составления лекарств, скоро вернется и продолжит недужных лечить.
– Хорошо, – кивнула Фаина, не понимая, почему ради того, чтобы выслушать указания, ей пришлось ехать ночью в деревню. Можно ведь было и по телефону все это объяснить.
– Я встать не могу, – продолжала Антонина, – голова так кружится, что сознание сразу теряю, как поднимаюсь, поэтому и вызвала тебя.
– Вам надо в больницу, – занервничала Фая.
– Там врачи идиоты, – отрезала знахарка. – Прекрасно знаю, что со мной. И сама себя вылечу. Да вот беда, до кладовки с лекарствами мне не дойти. Будешь сейчас моими руками и ногами. Вынеси в огород табуретку.
– Ночью? – поразилась Тараканова.
– Делай, что велю! – приказала целительница.
Когда Фая выполнила ее приказ, Антонина распорядилась поместить рядом с табуреткой ведро с ледяной водой из колодца. Затем велела взять в кладовке странный стальной термос, необычную длинную пипетку, перчатки, полотенце, вывести ее саму во двор и усадить на табуретку.
Когда обе женщины очутились в огороде, знахарка продолжила раздавать указания:
– Сними с меня халат. Не пугайся, я останусь совсем голой.
– Ой, вдруг соседи увидят? – смутилась Фаина.
– Никто в деревне, кроме меня, не живет, – успокоила ее Антонина, – некому подсматривать. Надень перчатки, очень аккуратно открой контейнер, набери жидкости в пипетку до красной риски, капни мне в рот и подожди две минуты. Потом облей меня водой, закутай в полотенце, немедленно унеси термос на место и вымой пипетку, не снимай перчаток, пока будешь производить все действия. Затем брось их в мусор, тщательно вымой руки с мылом и приходи за мной.
– Может, сначала вернуть вас в избу? – заикнулась Фаина. – Простудитесь, не ровен час. В огороде сидеть после обливания нельзя, холодно.
– Делай, как велю, – разозлилась баба Тося, – не смей спорить. Выполняй, что приказано, будь аккуратна. Лекарство не простое, требует при применении тщательности, внимательности.
Помощница старательно выполнила все действия.
Когда Фая, тщательно ополоснув руки, вернулась в огород, чтобы увести Антонину в дом, та лежала на земле. Помощница наклонилась над ней, стала трясти… и с ужасом поняла: Вольпина мертва.
