Москва встречала победителя грандиозным триумфом в духе Древнего Рима. Анна расстаралась, да и Мамай не подвел — вовремя отсыпав долю Дмитрия из общей добычи. Не рискнул он кидать такого союзника, понимая, что в усиливающейся борьбе с Синей Ордой без Дмитрия ему не устоять. Даже если тот проглотит столь обидную выходку и сам войной не пойдет. О том КАК воевал легион Мамай был наслышан и никаких иллюзий не питал относительно возможности разбить его в открытом бою.

Триумф был красив и эффектен.

Ради него даже колесницу сделали и венков наплели, правда, дубовых. С лавровым листом на просторах Российской Империи было не очень хорошо.

Шествие пеших легионеров в отремонтированных доспехах предварялось кирасирами, гусарами и рейтарами, тоже «начистившими свои перья». А за ними демонстрировалась внушительная вереница трофеев. Одно только «воинское железо» занимало три сотни подвод, вместивших далеко не все. Только самое лучшее. А ведь еще имелась масса всевозможных ценностей иного толка. Той же золотой и серебряной утвари. Каких трудов стоило все это вывезти — отдельный вопрос. Но сейчас это все демонстрировали жителям и гостям.

Успех! Триумф! Богатство!

Такие победы всегда поднимали уважение правителей со стороны подданных. Никто не любит неудачников, пусть даже и «100500» раз правых.

Дмитрий, проезжая на своей колеснице, горделиво взирал на людей. Везде либо восторг, либо удивление, а местами их смесь. Лишь у делегации Византии кислые лица, вперемешку с озадаченностью. С одной стороны им очень нравилось, что православная держава так сурово и решительно разгромила своих врагов. С другой стороны, они ревновали к ее славе. Ведь чем, по сути, являлась Византийская Империя к 1372 году? Правильно — маленьким огрызком земли вокруг Константинополя и частью Пелопоннеса. И все. Ко всему прочему, они еще были вассалами державы османов и платили им дань. Величие их державы осталось в далеком прошлом и, судя по всему, безвозвратно. Конечно, кое-кто в Константинополе связывал возрождение старой Империи с поддержкой Москвы. Дескать, придут легионы и все исправят. Но особенно никто губ в этом плане не раскатывал, понимая — за все нужно платить.

После триумфального прохода по подолу Москвы в крепость, Дмитрий, впрочем, не направился отдыхать от трудов праведных. Отнюдь. Ему пришлось принимать большую делегацию Новгорода, ожидавшую его в Москве уже месяц.

Дело в том, что после разгрома братьев Константиновичей под Владимиром и Суздалем, в Новгороде утвердился Олег Рязанский как нейтральная, компромиссная фигура. Падение Твери его актуальность только усилила, так как влезать в назревающий конфликт Москвы и Литвы Новгород не хотел.

Однако в 1371 году Олег погиб при попытке захвата Москвы, а Рязань вошла в состав России. Это привело к тому, что потерялась удобная компромиссная фигура. Новгороду требовался новый князь.

Зачем вообще Новгороду требовался князь? Все просто. Политическая система этой олигархической республики была выстроена вокруг этой административной единицы. Ведь князь для них был не только приглашаемым вождем с дружиной, но ключевой фигурой — главой исполнительной власти. То есть, отказ от князя вел к глубоким реформам, к которым Новгород был не готов. Слишком сильно была сильна свора между боярами, которые просто не смогли бы договориться с собой по столь непростому вопросу. Посему городу пришлось выбирать нового князя. Только вот выбор был невелик.

Ольгерд после поражения под Оршей оказался далеко не самым лучшим кандидатом, отягощенным войной с Тевтонским орденом — торговым партнером Новгорода. Кто еще? Да собственно все — кроме Дмитрия больше никого и не оставалось. Сложность заключалась в том, что Император Российской Империи уже давно вел с Новгородом переговоры о вступление на престол. Но его методично «прокатывали», всячески затягивая переговоры. Они не хотели до войны Дмитрия с коалицией принимать решение, хотя он сам предупреждал — «завтра будет дороже, чем вчера». Кроме того, сложности добавляло и участие Новгорода в попытке захвата Москвы в 1371 году, в то время, когда легион сражался с объединенной армией вторжения. Так что вся эта ситуация дурно пахла.

Собрание новгородских олигархов, сразу как узнало о мирном исходе «стояния под Львовом», незамедлительно приняли решения — идти и договариваться. Любой ценой. Потому что не требовалось большого ума, чтобы понять — они следующие в этом «собирании земель».

— Пришли, значит, — произнес Дмитрий, окинув взглядом делегацию новгородских бояр. Те были пасмурны лицом и старательно опускали глаза. — Ну, давайте вас послушаем. Что скажите, господа разбойнички?

— Да какие же мы разбойники?!

— Чей же тогда отряд отвернул от ворот московских, только лишь из-за того, что заметил засаду? Не отрицайте! Все знаю! Злодеи-разбойники! У-у-у! — Потряс Дмитрий кулаком наиграно. — Надеюсь, вы понимаете, что здесь и сейчас решается судьба не столько Новгорода, сколько ваших родов?

— Понимаем, государь, — хором ответили бояре. Им, как и большинству бояр, было до малины благополучие своей державы, лишь бы им было хорошо. А тут такой толстый намек, заигравший самыми яркими красками в свете того, как Дима поступил со многими строптивыми. Крови он не боялся и с «врагами державы», как он их называл, не нянчился.

— Будете торговаться или сразу к делу приступим?

— К делу, Государь, к делу.

— Хорошо. Вы хотите предложить мне занять княжеский престол Новгорода. Так?

— Истинно так.

— Не хочу.

— Но почему? — Удивились они.

— Зачем он мне? Новгород — это же клубок змей, гадюшник. Торговать — торгую. Но власть над вами брать не хочу. По-моему вы жить не захотите, а по-вашему я не согласен. С вами никаких дел серьезных вести нет никакой возможности. Шлея под хвост попала, и вас понесло. Бунты да прочие беззакония в крови у вашего брата.

— Неужто нам к Ольгерду идти?

— Вот-вот, — фыркнул Дмитрий. — Вы отлично знаете, что Ольгерд не согласится, но все равно пытаетесь шантажировать.

— Так что же нам делать?

— Я мог бы согласиться на престол князя Новгорода. Но, — поднял палец вверх, — при одном условии. Мы заключим договор, в котором пропишем очень суровые взыскания на случай невыполнения тех или иных пунктов. Я должен иметь гарантии, без которых — ни о чем даже и речи идти не может. Согласны ли вы на договор о наследном правлении?

— Да, — незамедлительно кивнули все бояре, слегка ободрившись. Их совершенно не смутило слово «наследное», потому как все равно достойных альтернатив среди православных не было, не брать же в расчет тех, кто даже собственную дружину содержать не может. Разве что Ольгерд, если вновь православие примет. Но после Орши он, равно как и Литва, сильно потеряли в военном и политическом весе. Так что — выбирай — не выбирай, но из одного варианта сложно выбрать что-то альтернативное.

На том и порешили, а через неделю подписали договор — большой и весьма солидный — целых пять сотен пунктов. Он регулировал практически все основные сферы взаимодействия между двумя державами, вступающими в личную унию. Например, устранял пограничный кордон и таможенные сборы с товаров, идущих из Новгородской Республики в Россию и обратно. А также устанавливался правила наследования. Самым же ценным и важным, можно даже сказать, ключевым фактором этого договора стал раздел, посвященный санкциями за невыполнение тех или иных обязательств, с обоих сторон, разумеется. Хотя республика в этом деле очень сильно проигрывала, ибо договор шел в разрез с их вековыми обычаями и традициями.

Но бояре не роптали, рассчитывая в будущем облегчить свое бремя. Сейчас же, заключая договор, они избегали сурового карательного похода, который грозил вообще лишить их всего нажитого непомерным трудом. Ну и жизни заодно. О судьбе Рязани они были наслышаны — ни один из противников Дмитрия ту «славную» бойню, начатую с подачи Анны, не пережил.

Дмитрий же получал в результате заключения этого договора объединение почти всех земель Руси под своей рукой. Где-то посредством утверждения Имперских законов, а где-то и через личную унию с ограниченной властью. Огромные просторы от Новгорода до Киева вновь становили де-факто одной державой. Впервые со времен Ярослава Мудрого, дети которого начали дробление земель в усобице.

Впереди Дмитрия ждало много работы и тяжелая политическая борьба с соседями и олигархическим нутром Новгорода — крайне нестабильным и плохо управляемым. И ему можно было только посочувствовать… или его врагам.

Не лишним будет и упомянуть, что далеко не все родственники-Рюриковичи дожили до столь славных дней. Большинство из-них пало разнообразной смертью. Кто-то уехал в вынужденную эмиграцию, спасаясь от смертельно опасного властителя Москвы. Но кое-кто и пережил эту тяжелую и напряженную борьбу, сознательно уступив «пальму первенства» своему родичу. Этих Дмитрий пригрел и обласкал, и даже включил в «большую сотню наследников» — публичный порядок престолонаследия, утвержденный во избежание путаницы и смуты. Всегда было четко видно — кто за кем и в каком порядке идет. Посему свободы для маневра и политических интриг практически не было. Ну, разве что игр с дискредитацией и отравлениями, для выбивания звеньев цепи. Но на фоне тех вполне обычных страстей, что творились вокруг престола — это подобные вещи выглядели простыми шалостями….