Энрико последний раз взглянул на Москву и, тронув поводья коня, устремился в голову колонны. Пора было возвращаться домой. Его экспедиция не только удалась, выполнив поставленные цели, но и полностью окупилась. Ведь уезжал он не с пустыми руками.

Несмотря на первоначальные ожидания Дмитрия, Энрико не сильно заинтересовался большинством, предлагаемых ему товаров. Взял, конечно, образцы, но не стал обнадеживать, сразу сказав, что ради родственных связей за этими товарами так далеко не поедут. Все предлагаемое можно достать ближе и дешевле. Даже ароматическую воду, которую выпускают в Венгрии. Однако, когда Дмитрий уже совсем расстроился, заинтересовался совершенно неожиданными товарами, которые свояк ему и не предлагал.

Во-первых, Энрико захотел взять длинные кавалерийские копья. Великий князь не стал показывать само их производство. И его прекрасно поняли. Столь технологически непростое изделие в Европе в те годы стоило довольно дорого, и было, безусловно, штучным товаром. А вот Дмитрий, применяя кое-какие технологические ухищрения из будущего, изготавливал их массово, по местным меркам, разумеется. Поэтому Энрико без особого ущерба для Москвы загрузил себе пять подвод. Дима бы и больше отгрузил, но «золотой запас» брата жены оказался исчерпан — осталось только на дорогу. Причем, судя по энтузиазму итальянца, у себя дома он смог бы их продать значительно дороже. Если копья вообще будут продавать, потому что они выступали в текущей обстановке важным видом вооружения. Практически — стратегический запас, дающий радикальное превосходство в конной сшибке. Что, в свою очередь позволяло думать о перспективах установления нормальных торговых отношений с Венецией.

Во-вторых, нового родича заинтересовала тигельная сталь, производство которой в Москве потихоньку налаживалось. Продавать ее в виде сырья Диме очень не хотелось. Однако Энрико предложил взамен обменять всех своих тяжелых коней на трофейных лошадок, один к одному. Очень неплохое предложение, потому что эти лошади даже в Европе стоили как пара хороших доспехов каждая. В общем — поторговались. В дополнение к лошадям Энрико согласился уступить контракт на полсотни арбалетчиков, если те, конечно, согласятся. Ну и, пообещал на будущий год вновь прибыть, только уже более серьезной торговой делегацией и удовлетворить заказы Великого князя.

В общем, договорились. И в цепкие лапы венецианцев перекочевало триста килограмм тигельной стали в слитках. Много это или мало? Очень много. Иной год из Леванта Венеции не удавалась и десяти килограмм сырья вывезти. Местные мастера предпочитали продавать сталь в виде очень дорогого и богато украшенного оружия. Но они могли себе это позволить, а Дмитрий пока нет. Ему остро требовалось, чтобы эта итальянская рыбка как можно лучше заглотила наживку. В общем, родичи разошлись вполне удовлетворенные друг другом. Энрико уезжал налегке, оставив не только часть своего отряда и боевых коней, но и почти все золото с серебром, что брал в дорогу. А в Смоленске же его ждали корабли с надеждой на успешное возвращение домой. Никто и рассчитывать не мог на то, что вместо бездарно потраченных денег на поиски призрака из прошлого, он вернется с сильным плюсом. Очень сильным. Он был просто счастлив, что сестренка в свое время не очень интересовалась торговлей и смутно представляла себе цены на многие товары. Например, на ту же тигельную сталь.

Дмитрий же, проводив родичей, вновь занялся вопросами экономического развития княжества. Предстояло, не откладывая в дальний ящик, закрепить за Москвой статус столицы проклевывающегося политического и экономического образования. Для чего Великий князь задумал поставить Гостиный двор и создать какие-нибудь постоянные площадки для развлечений. То есть, захотел организовать круглогодичную ярмарку и создать при ней важный культурно-досуговый комплекс. Однако сразу понимание у митрополита идея Дмитрия не нашла, ведь церковь в те годы считала любое развлечение грехом…

— Сын мой, я не могу благословить тебя на такие дела, — хмуро покачал головой Алексий, после того как выслушал Великого князя. — Грех это. И ладно бы сам шалил, так нет — хочешь целое гнездо порока породить.

— Отче, я понимаю, что грех, — не унимался Дима. — Но разве запретом можно остановить скоморохов? Разве люди послушают?

— Сразу, ясное дело, не послушают. А потом, потихоньку привыкнут.

— Не соглашусь я с тобой, отче. Мнится мне, ты грезишь. Сколько лет уже христианская наша вера утвердилась на Руси? Вот! Столетия прошли! А загляни в деревню и что ты там увидишь? Правильно, старые языческие обряды. И хорошо если хотя бы немного прикрытые православным налетом. Местами же и подавно — ведуны да знахарки обитают и доверием пользуются куда большим, чем священники.

— О той беде ведаю, — недовольно скривился Алексий. — Но не все сразу.

— Сколько же веков надобно ждать? Мне думается, что запретами делу не поможешь. Возьмем скоморохов. Кто больше у людей в почете: священники или скоморохи? Ответь. Только честно и не оглядываясь на князей да бояр.

— Ты, не хуже меня знаешь ответ, княже.

— А теперь подумай, выйдет ли толк, если продолжать их гнать? Это ведь прямая борьба, а силы неравные. И пойдут по дорогам Руси прибаутки, высмеивающие церковь и ее авторитет. Да чего там говорить, уже ходят. Скоморохи остры и быстры на язык. Али не слышал?

— Не слышал, — чуть пожевав губы, произнес Алексий, явно раздосадованный таким положением дел. Упустил ведь опасные слухи. Вон, юный князь вперед него уже знает.

— То не великая беда, расскажу, — усмехнулся Дмитрий. А потом поведал своему визави в упрощенном, адаптированном виде пару баек из далекого будущего. Коротеньких рассказиков, разумеется, но таких едких по содержанию, что на бедного митрополита смотреть было страшно.

— Княже, не познакомишь меня с этими умельцами языком чесать? — Поинтересовался он, играя желваками и предвкушая… хм… беседу.

— Увы, — развел руками Дмитрий, — имя им толпа, народ. Если одного укоротишь, остальные только язвительнее станут. Ну, и осторожнее. Я и эти-то байки случайно узнал. Осторожничают скоморохи. Но нам от того не легче — купцы да посадские услышат то, что для их ушей произнесут.

— И что ты предлагаешь? — Поинтересовался митрополит, после небольшой паузы.

— Господь Бог дал нам разум не для того, чтобы скорбно держать его в чулане. А посему, я полагаю, нам нужно возглавить то, чему невозможно противостоять. Завести своих скоморохов, прикормить, пригреть и использовать как шутовское воинство в борьбе с крамолой.

— Но развлечение — грех!

— Смотрите на это иначе, отче. Вот притча, это разве грех?

— Нет, конечно.

— А что такое притча?

— Поучительная история из Святого Писания или жизни Святых отцов….

— Нет, отче. Отнюдь. В первую голову, притча — это интересная история, которая нужна, дабы привлечь внимания людей через развлечение. Да-да. Притчи ведь изначально были предназначены не только и не столько для ушей верующих, сколько для язычников. А для них не важно, откуда взята история. Главное — чтобы она была интересной. Отсюда главная роль притчи — развлекая поучай. Развлекая, отче. И чем менее будет заметно поучение, тем сильнее оно сработает. Настоящим совершенством является использование абсолютного развлекательного, пустого и бессмысленного действа для подталкивания людей к нужным выводам. Особенно, если нам нужно донести до людей мысли, которые они и слушать не хотят.

— Вот ты о чем, — задумчиво произнес митрополит, теребя бороду. Подобный поворот и трактовка его изрядно выбыл из колеи. Вроде все правильно, но оставалось ощущение, словно его пытаются провести. Впрочем, ненавязчивое. Легкий флер от чрезвычайной оригинальности идеи.

— Нам нужно брать под свою руку скоморохов. Давать им защиту, кров, корм. Ну и, как следствие, задавать настрой их работе.

— Что конкретно ты хочешь сделать? — Поинтересовался Алексий, уже по-другому настроенный.

После довольно продолжительной беседы Великому князю удалось договориться с митрополитом о публичном его благословении для театра, цирка, ипподрома и стадиона. Ну, и снятие запрета с «мудрых игр», таких как шахматы и им подобные вещи. Главное — чтобы они шли не на деньги.

А потом Дмитрий описал, как видит будущее Москвы. Там была и духовная семинария, и огромный каменный храм, и университет по типу Пандидактериона Константинополя, и публичная библиотека, и многое другое. Митрополит слушал, кивал, но внутренне только улыбался. Потому что понял — его князь жаждал превратить Москву в новый Константинополь. Мечта очень красивая, но совершенно не реальная в понимании Алексия. Впрочем, попыткам воплотить в жизнь этих грез он решил не мешать. Вдруг, что дельное получится? Тем более что пока Дмитрий показывал себя весьма неплохо.

Впрочем, главным было не это. Конечно, вся эта риторика и богословские лазейки ему показалась вполне разумной. Однако главным доводом пойти навстречу Великому князю стали деньги. Ведь он пообещал долю в задуманном им развлекательно-досуговом комплексе. Просто и незамысловато. Любая церковь всегда ценила и уважала деньги на должном уровне. Особенно без каких-либо затрат со стороны аппарата.