Глава 5
Говорим по делу
Сначала понять, затем объяснить

Однажды зимой я решил удалиться от мира и написать повесть. Выдуманную историю, не нон-фикшен. И удалился в глубь Псковщины, на ту самую турбазу у пушкинских мест, где Сергей Довлатов работал экскурсоводом и написал по мотивам своих мытарств «Заповедник». Просидев безвылазно три дня и мучаясь от того, что слог недостаточно легок, герои сопротивляются сюжету, а править приходится каждую фразу, я устроил себе выходной и повлекся в усадьбу Пушкина – Михайловское.

К счастью, туристов там не было, и я долго рассматривал рукописи, покоившиеся под стеклом. Первая же страница черновика одной из глав «Евгения Онегина» ошеломила. Исходный текст был плоским, похожим на перевод, слова не ложились на язык так, как происходит, когда читаешь «Онегина». Поверх текста было столько правок, исправлений и клякс, что, казалось, автор удачно побил рукописью комаров.

С тех пор я успокоился насчет того, что писать сразу набело не получается. Правка помогает найти точные формулировки, и это нормально.

Пушкин писал: «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».

Выражаясь еще проще: очень важно говорить по делу. Не лить воду. Не увлекаться стилистическими красотами. Называть вещи своими именами. Воспринимать правку как часть процесса письма.

Что именно входит в умение «говорить по делу»? За событиями стоит их истинный смысл. Надо прямо назвать его, не думая, насколько «литературно» это будет звучать. Более того, писать «литературно» – большая ошибка, сбивающая вас с пути к обретению оригинального голоса. Еще хуже – писать официально, серьезно. Наоборот: чем проще и яснее вы выразитесь, тем быстрее читатель поймет суть истории.

Главная ошибка, подталкивающая писать по официальным шаблонам и делать серьезный вид, происходит из-за того, что каждый более-менее взрослый человек вырос, учился читать и писать в эпоху, когда письмо еще делилось на highbrow и lowbrow – высокий и низкий стиль. К первому относился, с одной стороны, язык документов (заявлений, диссертаций, объяснительных, отчетов), а с другой – литературный язык, необычный, экспериментальный. Ко второму стилю относилось то, как люди говорят на самом деле, в жизни.

Весь ХХ век литература ломала стену между этими языками, смешивая их, взбалтывая и составляя все новые коктейли. Но доломала эту стену не она, а интернет. Именно в блогах люди начали писать о важном своим языком – так, как рассказывают знакомым. Это повлияло на СМИ: те тоже перестали надувать щеки и выражаться чрезмерно сухо или, наоборот, красиво.

Проблема, однако, в том, что большинство людей не осознали этих изменений и живут детскими воспоминаниями: книга – это святое, в ней не обманут, она должна быть написана высоким штилем, литература – это очень серьезно, и не каждый может ступить на священную территорию. Следствие этого подхода – когда вы садитесь писать, вы сжимаетесь от ужаса, что придется сочинять что-то этакое, необычное, литературное, не как речь, не как устный рассказ, а как… что?

Эту главу я представлял себе как последовательное расколачивание помпезных кумиров молотком. Первый кумир – особое отношение к тексту как к чему-то необычному, иному, нежели ваша манера устного рассказа. Второй – литературность, желание выразиться на бумаге какими-то специальными, необычными словами. И третий – установка, что сложные явления надо описывать сложным языком, иначе получится упрощение с потерей глубины понимания предмета.

Итак, возвращаясь к тому, как говорить по делу: главный принцип – не употреблять лишних слов. Очищать описание события, явления, героя от избыточных оборотов. Искать такие формулировки, которые сразу объяснят читателю смысл произошедшего. Простейший пример – заголовок из деловой прессы: «Иванов закрыл сделку по продаже 84,57 % акций своей компании “Сахалинский авиаремонтный завод”». Суть события в том, что Иванов вышел из авиабизнеса. Так и следует написать. В четыре слова.

Избавиться от лишних слов помогает уже известный нам принцип «show, do not tell». Например, героиню не стоит называть обворожительной, сногсшибательной и так далее. Это оценочные прилагательные. Лучше опишите ее. Раз мы потревожили тень Пушкина, вспомним первое явление Маши в «Капитанской дочке»: «Тут вошла девушка лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, со светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у ней так и горели». Заметьте, описание выполнено намеренно просто, так как главный герой (Гринев) довольно незатейливый человек – и коли рассказчик таков, его нарратив, речь нельзя усложнять. Иначе читатель уловит диссонанс и перестанет верить автору.

Описывая что-либо, тщательно выбирайте детали. Они бывают молчаливыми, не несущими смысла, а бывают говорящими. Пример – вышеуказанные «уши, которые у ней так и горели». Автор рассказал кое-что о характере героини, обратив внимание на деталь, понятную самому широкому кругу читателей. То же самое проделывал с неодушевленными предметами знаменитый чеховский персонаж, беллетрист Тригорин из «Трех сестер»: «На плотине блестит горлышко разбитой бутылки и чернеет тень от мельничного колеса. Вот и лунная ночь готова».

Не надо внедрять в текст много деталей. Ими следует пользоваться экономно. К вопросу о достаточности детали мы вернемся в .

А пока – говорим по делу. Вот основные принципы.

Если наш текст документальный, то топонимы, имена, фамилии и должности людей, названия учреждений, время действия должны быть указаны максимально конкретно.

Мы говорим прямо и только то, что мы знаем (а если не знаем, идем узнавать).

Часто – особенно в начале текста – мы ходим вокруг да около, придумываем пространные заходы и начинаем издалека. Все это – харам, то есть «нельзя» по-арабски. Великий писатель Юрий Коваль говорил, что писать надо так, чтобы каждое слово хотелось поцеловать. Мы не великие писатели, поэтому нам можно сделать скидку: стремимся писать так, чтобы хотелось поцеловать каждое предложение. Это значит, что каждое новое предложение или развивает историю, или работает на более глубокое понимание читателем той ее части, которая уже рассказана.

Если придерживаться этого правила и описывать события или явление без лишних отступлений, тратя силы только на то важное, что вы на самом деле узнали, текст не будет отпускать читателя. Он с первых же абзацев привыкнет к тому, что автор в каждом новом предложении делает шаг вперед к постижению смысла истории и ведет читателя за собой, не спотыкаясь.

Лишние слова – самые страшные враги. Написав фразу, посмотрите на нее и выбросьте половину слов. Не получается? Измените формулировки так, чтобы получилось (см. выше пример с авиаремонтным заводом). Недопустимы конструкции из трех глаголов или прилагательных подряд. Недопустим канцелярит вроде «осуществил проведение плановых ремонтных работ» вместо «отремонтировал». Сознательно упрощайте, выбирая слова, емко описывающие происходящее.

Но – повторю – это на этапе редактуры. А когда вы пишете, то старайтесь рассказывать «как другу», то есть быстро перенося формулировки из головы на бумагу.

Далее написанный абзац тоже следует сократить вдвое. Если вы строго придерживались правила насчет нового поворота сюжета или понимания героя в каждом предложении – сократите минимум на треть. Первые жертвы, идущие под нож, – вводные конструкции вроде «на самом деле», «в общем», «согласно опубликованной информации». А также избыточности в духе «о том, что». Зачем «Иванов рассказал о том, что…», если можно оставить «Иванов рассказал, что…»?

Все эти рекомендации годятся для описания событий и явлений. Дальше мы отдельно рассмотрим, как писать о людях, передавать их речь – и уже потом еще раз вернемся ко всей совокупности приемов в .

А напоследок хотелось бы рассказать, как переделывать штампы в речь человеческую, понятную даже ребенку.

Старайтесь передавать смысл действия глаголом. Купил, продал, уехал, зарыдал, схватил и так далее.

Описав некую ситуацию или явление, подумайте, в какой заголовок можно упаковать суть случившегося. Если «Н. имеет пессимистичные прогнозы относительно развития нефтедобывающей промышленности», то можно сформулировать короче: «Н. не верит в нефть».

В абзаце не должно быть более двух, а то и одной цифры. Три – только если они сверхважны или если это специальная научная статья.

В колонке должно содержаться одно красиво доказанное утверждение. Не два разных, а одно. Не надо упихивать в один текст несколько тем.

Каждый раз, глядя на сложное описание сложного явления, старайтесь уложить его в емкую фразу из четырех-пяти слов. Назначьте себе цифру, за которую выходить нельзя.

Чтобы настроиться на верный тон, представьте ребенка – не старшеклассника, не первоклассника, а скажем, ученика шестого-седьмого класса, – которому вы должны объяснить, что тут, черт подери, происходит. Объяснить просто, ненавязчиво, доходчиво, не боясь показаться упрощенцем, но и постоянно держа в уме, что это все-таки ребенок, которому следует растолковывать с нуля и избегая терминологии – точнее, переводя ее на обычный, земной язык.

Одно из главных заблуждений – что надо выражаться литературно, не писать сухо, лить воду, расширять текст за счет обилия слов, описаний, сложносочиненных конструкций. Все наоборот. Если вы полностью выразили мысль или ситуацию и показали всю ее сложность в трех абзацах – отлично. Да будет так.

Если же вам, например, задали писать статью в некий журнал и его редактор произнес «не менее 6000 знаков», а у вас не более 3000, – значит, разворачивайте мысль, сюжет, ищите оттенки, о которых было бы здорово рассказать, вспоминайте другие ситуации и описывайте их. Но вообще умный редактор примет и 3000 – если автор на этом коротком отрезке захватил его внимание.

Очевидно, лучше написать недлинный, но энергичный и исчерпывающий текст, чем нескончаемую размазню.