Верстовой столб 7. ЧЕЛОВЕК ИЗ ВОЙНЫ
Я — словно меж войной и тишиной
посредник…
Ш. Нишнианидзе
Вода лилась на лоб, на щеки, стекала на обнаженную грудь. Анастасия отфыркнулась, открыла глаза, без усилий приподнялась и села, обхватив руками колени. Ее слегка знобило, но, в общем, она чувствовала себя прекрасно, даже приподнято, и помнила все, от начала до конца.
Ольга, с баклажкой в руке, стояла рядом на коленях и испуганно таращилась на нее, а Бой с Горном прыгали вокруг, норовя лизнуть в ухо. Анастасия отмахнулась от них и улыбнулась верному оруженосцу:
— Олька, все прекрасно!
— Что с нами было? Ничего не помню…
— Ах да, ты же сладко дрыхла без задних ног… — прищурилась Анастасия. — А мы тем временем были в гостях. Пригласили вот… Рассказать?
Чем дальше она забиралась в своем рассказе, тем круглее становились глаза Ольги.
— Быть такого не может! — сердито выдохнула она, когда Анастасия закончила.
— А снегопад посреди осени?
— Пусть снегопад! А вот все остальное… — упрямо мотнула головой Ольга. — Просто наваждение, и все. Кто-то навел на нас чары. Может, здесь место такое, замороченное. Мерещится всякая чушь…
— Но ведь я все помню? О Древних? О волшебнике?
— А откуда ты знаешь, что это правда? Что ты и в самом деле видела прошлое? Может, так бывает со всеми, кто здесь проезжает? Сначала снег, потом метель, потом наваждение… Чем доказать?
Анастасия призадумалась. Доказать, действительно, нечем. То, что доспехи оказались с нее сняты, а рубашка расстегнута, еще ничего не доказывает — кто знает все, о наваждениях и чарах?
Она поднялась, застегнула рубашку, пробормотала сквозь зубы:
— А все-таки жалкий человечишка… Дикая сказка, до того дикая, что поневоле в нее верится…
Ольга подала ей кольчугу. Анастасия надела ее через голову, опоясалась мечом, нахлобучила шлем.
— Есть вещи, из-за которых и хочется верить, что все было сном. Утверждение, будто бы до Мрака слабым полом были женщины, а сильным мужчины. Умом соображаю: до Мрака возможно было все, что угодно, но сердцем принять…
Ольга поглядывала на нее как-то странно. Анастасия вспомнила, усмехнулась:
— Ну да, я и забыла, что тебе-то как раз именно это сказкой не кажется…
Обычно Ольга на сей счет отмалчивалась, но тут глянула упрямо:
— Принято говорить вслед за каким-то древним поэтом, что любовь — изобретение природы. А где ты видела в природе, чтобы кобель валялся снизу, задрав лапки?
Логика была железная. Анастасия помолчала ошеломленно, потом нашлась:
— Но ведь это животные… человек умнее!
— А может, природа всех умнее? — показала ей язык Ольга. — Тем более там, где не ум нужен?
Анастасия вспомнила все, что говорил о Природе волшебник, и не решилась далее продолжать дискуссию. Задумчиво отошла прочь, носком сапожка поддевая крупные камешки. Имеет ли она право записать на счет своих рыцарских триумфов недавнюю победу над злым волшебником, мерзким чудовищем из плоти и крови, или все этой ей примерещилось?
Что-то хлопнуло высоко в небе, словно сказочная громадная птица ударила крылом. Анастасия удивленно задрала голову, заслоняясь ладонью от Лика Великого Бре.
Вниз, к земле плыл круглый белый шатер. А под шатром на пучках тонких веревок раскачивалась человеческая фигура!
Анастасии пришло на ум, что наваждение продолжается. Что волшебник оправился и догоняет ее. Но не похоже что-то. Разъяренный, он пустил бы в ход что-нибудь посерьезнее, не стал бы глупо качаться вот так под странным шатром, он ведь показывался на земле в облике огненного змея, мог превратиться во что-нибудь посолиднее… Нет, если он был, с ним покончено… Но что это?
— Стой на месте! Смотри за лошадьми и собак придержи! — крикнула Анастасия и побежала в ту сторону. Меч колотился о бедро. Анастасия придерживала его рукой.
Шатер уже достиг земли, съежился, опал вздрагивающей кучей белой ткани. Человек освободился из веревок, перекатился в сторону, рослый человек в пятнисто-зеленом, затянутый в какую-то странную амуницию, в диковинной шапочке с алой пятиконечной звездой. Он лег на живот, выставив в сторону Анастасии какую-то короткую несерьезную штуковину, напоминавшую музыкальный инструмент. Крикнул хрипло:
— Дриш!
Анастасия с разбегу сделала еще несколько шагов. На конце той штуковины вспыхнул прерывистый огонь, раздался четкий перестук, словно кто-то бежал вдоль железного частокола, треща по нему железной палкой. У самых ног Анастасии полоской взлетел песок, словно человек с непостижимой быстротой швырнул в нее горсть камешков. Но никаких камешков не видно. Что за чудеса?
Анастасия замерла, безмерно удивленная. Их разделяло шагов тридцать. Он так приник, приложился к своей штуковине, что рассмотреть его лицо не удавалось. Анастасия положила руку на рукоять меча. И вновь хриплый крик:
— Дриш, мать твою!
— При чем тут моя мать? — крикнула в ответ Анастасия.
Звук ее голоса оказал на него странное действие. Его словно подбросило. Он ошалело огляделся вокруг и решился встать. Но свою штуку, прижав ее к животу, по-прежнему наводил на Анастасию.
— Может, его стрелой попотчевать? — донесся голос Ольги. — Он у меня как на ладони!
— Нет! — вскрикнула Анастасия.
У него было лицо человека из той летающей штуки, спасенного ею в недавнем наваждении, — худое, загорелое, со светлыми короткими усиками, словно бы выцветшими. Он самый!
— Олька, не стреляй! — крикнула Анастасия. — Не вздумай!
— Не вздумай! — громко согласился упавший с неба. — Руки подними, живенько!
— Рыцарь руте не поднимает, — с достоинством сказала Анастасия. Понимала, что он испуган — стоит безоружный перед двумя рыцарями в полном вооружении, — и не хотела резкими движениями пугать его еще больше.
— Ни фига себе металлисточка! — сказал он, не отрывая от Анастасии ошеломленного взгляда. Не то рассмеялся, не то всхлипнул. — Серп и молот на шлеме… Девочки, вы не гурии, часом? Что, вот так и выглядит тот свет. А капитану вэдэвэ в нем местечко найдется, или куда пожарче погоните? Хотя куда уж опосля всего…
Глаза у него странно закатывались. «В обморок бы не хлопнулся по извечной мужской привычке, — тревожно подумала Анастасия. — Хотя он же воин. Ну да. Амазонка?»
— Ты из амазонок, Капитан? — спросила она незамедлительно.
— Гос-споди… — Он топнул ногой. — Нет, земля твердая, солнце светит… — И вдруг закричал надрывно: — Девочки, милые, ну где я есть? Я живой хоть? А вертолет где? Долбанули ж нас, горели! Вы откуда такие чудные, да еще здесь, в лютой волости?
Взгляд его перепрыгнул за спину Анастасии, и глаза у него вылезли из орбит. Анастасия тоже обернулась, но ничего страшного или удивительного не усмотрела — к ним подходил Бой, виляя хвостом, дружелюбно скалясь.
— Сколько ног? — заорал Капитан в лицо Анастасии. — Ног сколько, говорю?
— Шесть, — сказала Анастасия. — Как собаке и положено. Ну, понимаешь? Это собака. Такое домашнее животное. У собак шесть ног. Не бойся, все в порядке, мы тебя не обидим…
Он выпустил свою штуковину, глухо стукнувшуюся оземь, и понесся прочь, размахивая руками, вопя:
— На хрен мне тот свет! Нету бога, нету! И аллаха нету! Зачем сюда затащили? Я ж помер! Мертвый я! Вот и лежал бы!
Анастасия понемногу начинала соображать, каким это было для него потрясением — внезапно угодил в чужой мир, к чужим людям. Он погибал на той страшной войне, и вдруг… Стало жаль его, но Анастасия не тронулась с места — пусть побудет наедине с собой. Странно — он молодой, а глаза старыми кажутся…
Уединение Капитана протекало бурно — он рухнул на землю, лупил по ней кулаками и орал, что это нечестно, что это неправильно, что он никогда не верил во все эти загробные штучки, разве что самую малость, что сейчас он сам дернет кольцо (недоуменно подняла брови внимательно слушавшая Анастасия), и пускай его второй раз собирают по кусочкам, коли охота. Еще он ругал всех архангелов, кричал, что готов их всех приложить одной левой, а если его сошлют к чертям, то и там начнется несусветное, отчего выйдет хуже одним чертям. Постепенно он утомился, выкричался и притих. Лежал на земле лицом вниз, сжав кулаки и стиснув ими голову.
Анастасия ждала, жестом удержав на месте Ольгу. Наконец он обмяк, стиснутые кулаки медленно разжались, он накрыл ладонями землю и прижался к ней щекой, словно слушал что-то, происходящее в ее загадочных недрах. Над полем стояла тишина, огромная, как небо. Анастасия ждала.
Потом она не спеша подошла к нему, присела на корточки. Он пошевелился — лежать ему было неудобно из-за его странной сбруи, пояса, лямок, карманов, из которых торчали продолговатые плоские ящички. Анастасия осторожно коснулась его спины меж ремней, и пальцы наткнулись на твердое — словно он носил под одеждой кирасу.
И все же он почувствовал прикосновение, поднял голову, а там и сел, свесив сильные руки меж колен. Анастасия заглянула ему в лицо. Синие глаза, светлее ее собственных, смотрели с угрюмой отрешенностью куда-то сквозь нее и вдаль — Анастасии приходилось видеть такие глаза перед поединками, после боя, в минуты смертельной опасности, и этот взгляд ее не удивил. Они сидели друг против друга, глядя в противоположные стороны, довольно долго сидели так.
— Слушай, где я, в конце концов, есть? — спросил Капитан. — Что-то все это никак на загробный мир не похоже…
Анастасия заговорила — перескакивая с пятого на десятое, — рассказала о Мраке, о Счастливой Империи, о своей клятве, о волшебнике. Послушав о волшебнике, Капитан зло произнес какие-то непонятные слова.
Анастасия рассказывала, а он слушал с застывшим лицом, и невозможно было определить, как он к ее рассказам относится и что вообще думает. Наконец она умолкла, глянула вопросительно.
— Интересно, спасу нет… — сказал Капитан. — И назад никак нельзя?
Анастасия беспомощно пожала плечами. Сама она не сомневалась, что нельзя никак — вряд ли такие чудеса случаются дважды, это не дверь в стене, куда можно невозбранно шастать взад-вперед.
— Да уж, наверное, никак… — ответил он сам себе, и его лицо вновь застыло.
— Ты посиди, — сказала Анастасия, стараясь говорить как можно мягче. — Опомнись, подумай. Потом приходи, ужинать будем.
Поднялась и, не оглядываясь, пошла туда, где Ольга уже разводила костерок под таганом. Ольга встретила ее вопросом:
— А что мы с ним делать будем, с таким бешеным?
— Привыкнет, — так же тихо ответила Анастасия. — Он явно из амазонок. Лишним не будет. Эта его штуковина — определенно оружие. — Она тряхнула головой: — Только подумать, Олька, — это же настоящий Древний! Даже жутко делается…
Вскоре Капитан подошел к ним. Он поднял свою штуковину, принес и положил рядом, снял свои странные доспехи — оказалось, у него под курткой и в самом деле была поддета кираса.
Ольга подала ему миску. Он поблагодарил кивком, взял ложку и жадно стал есть, уткнувшись взглядом в миску. Бой с Горном устроились поблизости, ожидая костей. При взгляде на них Капитана чуточку передернуло, но как-то скорее по инерции. Он начинал привыкать к случившемуся, примиряться с ним, и Анастасия решила поговорить с ним серьезно, не откладывая.
— Послушай, — сказала она, когда Капитан отставил миску, жестом отказавшись от добавки. — Мы не на прогулке, дорога опасная, давай сразу все обговорим. Это, конечно, так удивительно и загадочно — все, что с тобой произошло. И наш мир тебе наверняка кажется… уж не знаю чем. Но жить-то надо? Так что давай сразу определяться, насчет будущего думать. Вообще-то тебе одна дорога — с нами. Ну куда ты один пойдешь? И, главное, зачем?
Капитан достал белую палочку, сунул ее в рот, щелкнул металлической коробочкой, из нее рванулся огонек, и изо рта у Капитана повалил дым. Анастасия отшатнулась было, но тут же взяла себя в руки и приняла надменный вид — как-никак это был человек, не бог, не оборотень и не дракон, и все его загадочные пожитки были вещами человеческими, сделанными людьми для людей.
— А ты умница, девочка, — сказал Капитан грустно и задумчиво. — Сопельки мне утирать не собираешься и плакать не будешь… Так вообще-то и нужно. Значит, зачисляешь в свою маршевую роту? Или что это у тебя — разведвзвод дальнего действия?
— Зачисляю, — сказала Анастасия, не собираясь спрашивать, что означают все эти непонятные слова. — Только не зови меня впредь девочкой. Я — княжна Анастасия из рода Вторых Секретарей. Я — полноправный рыцарь, и будь любезен это запомнить. Княжна Ольга — мой оруженосец.
— Запомню, — пообещал Капитан, в упор глядя на нее почти весело и определенно дерзко. Анастасия ощутила сильную досаду и легкое смущение, от чего рассердилась. Смущаться под мужским взглядом?! Что бы там ни наболтали про порядки Древних, где все было наоборот… Как-никак за нынешним укладом жизни, местом в ней мужчин и женщин стоят пять веков, так изменит ли этот уклад появление одного-единственного женственного мужчины-амазонки?
И все же она опустила глаза. На миг, но смутилась. И, что досаднее, он это, кажется, понял.
— И тебя обязательно всякий раз называть княжной?
— Нет, — сказала Анастасия. — Пожалуй, тебя можно считать полноправным воином. Вот только подчиняться моим приказам обязательно. Возражений нет?
— Нет, — сказал он серьезно. — Я человек военный, малость мерекаю.
— Кстати, какого ты рода? Или у вас, Древних, все было иначе?
— Иначе, — сказал он. — Русского рода, и все тут.
— А с кем ты воевал? — с любопытством спросила Ольга.
От этого простейшего вопроса он явственно помрачнел. Оторвал зубами желтый конец своей дымящейся палочки, выплюнул его под ноги, зло сжал губы. Потом глухо сказал:
— С гадами, княжна, с гадами. С кем воюешь, это всегда знаешь…
Тема для него была не самая приятная, сразу видно. Здесь таилось что-то большое и сложное, горькое для него, и Анастасия, круто уводя разговор в сторону, спросила:
— Значит, никаких богов у вас не было?
— Богов? Да нет, только те, которых сами по глупости склепали неизвестно по чьему образу и подобию…
Теперь помрачнела Анастасия. Получалось, что все обретенные за короткое время путешествия знания только отнимали что-то, отсекали кусок за куском от полного недомолвок и несообразностей, но привычного с детства мира. Ей пришло в голову, что погоня за Знаниями — не столь уж легкое и радостное дело. Впрочем, в голову ей это приходило и раньше. Просто сейчас она неопровержимо в том убедилась. И теперь перед глазами постоянно будет напоминание о прежнем порядке вещей, ничуть не похожем на нынешний…
Она подняла голову и вновь ощутила укол досады — живое напоминание дерзко ее разглядывало. Потом оно спросило:
— А если я скажу, что ты чертовски красивая, это какие-то ваши этикеты не нарушит?
— Нет, — сухо сказала Анастасия. — Хотя я и не знаю, что означает «чертовски».
— Да то же, что и «обалденно».
Анастасия не знала и этого слова, но признаваться в том не стала — похоже, он забавлялся, подбрасывая древние забытые слова. Самоутверждался. Ничего, пусть порезвится, быстрее освоится. А поставить на место никогда не поздно.
— Представить себе не могу, как матриархат в натуре выглядит, — признался Капитан. — К вам уже вроде бы привык, металлисточки, но осознать, что кругом — матриархат… — Он замолчал, осененный какой-то догадкой. У него даже челюсть отвисла. — Черт, надо же!
— Что? — спросила Анастасия без особого любопытства.
— А то, Настенька, что я — единственный член партии посреди этого вашего феодализма! Нет, серьезно! — Он стукнул кулаком по колену. — Надо же! Вот сейчас созову из своей персоны чрезвычайный съезд, и ка-ак выберу из себя генсека! В уставе на сей счет ничего не сказано, то бишь не запрещено. — Он поднял руку. — Итак, кто за, кто против? Воздержавшихся нет, избран единогласно. Мама родная, видел бы комбат…
Анастасия ничегошеньки не поняла, но не мешала ему помирать со смеху и объяснений не требовала. Пусть забавляется, как ему охота. Собаки привыкли и ластились к нему, он уже не шарахался, и видно было, что собак он любит. Но чуть погодя на него снова накатило — он увидел восходящую над верхушками деревьев Луну и оцепенел, задрав голову:
— Эт-то что за иллюминация?
— Это не илл… это Луна, — сказала Анастасия. — У вас ее не было на небе?
— Быть-то была… — Он лихорадочно раскрыл черный ящичек, достал оттуда странное устройство в виде двух толстых черных трубок, соединенных перемычкой, приложил к глазам и навел на Луну.
Устройство это оказалось невероятно занятной игрушкой. Чудо какое-то. Когда Капитан объяснил, как надо в него смотреть, Анастасии визжать хотелось от восторга, забыв о рыцарском достоинстве. Она едва сдержала это недостойное побуждение. Луна придвинулась гораздо ближе, круглые горы, скалы и расселины виднелись совсем явственно! И звезды! Она навела чудесный «бинокль» на Плывущие Звезды, с трудом поймала в поле зрения одну, но на сей раз ничего особенного не увидела — звезда просто увеличилась в размерах, стала словно бы диском с четкими краями. Капитан сам недоумевал, не в силах сообразить, что это такое, немного разочаровав этим Анастасию, жаждавшую теперь объяснения решительно всему на свете. Она с превеликим сожалением отдала бинокль Ольге. А Капитан смотрел на Луну невооруженным глазом и почесывал в затылке:
— Нет, раньше она была гораздо меньше. Крепко же у вас все сдвинулось…
