Крайне правые, которых часто именуют «неоконсерваторами» («неоконами»), «неолибералами» или даже «робин гудами наоборот» (т. е. грабь бедных и помогай богатым) на сегодняшний день, как убедительно показывает П. Кругман, полностью контролируют Белый Дом, Конгресс и в значительной степени юстицию и СМИ. По партийной принадлежности они республиканцы (хотя нынешние «партии» как явление в США и Западной Европе по сути уже имеют лишь минимальное отношение к феномену с таким названием). Эта часть американского истеблишмента воспользовалась крушением СССР, которое сняло почти все внешние и многие важные внутренние ограничители деятельности капитала, ставшего к тому же глобальным, и безвольной внешней политикой РФ (бессилие всегда провоцирует силовое действие) решила резко, несколькими ударами, изменить соотношение сил между сильными и слабыми мира сего.

Если ХХ в. начинался с мирового «восстания масс» (Ортега-и-Гассет), то закончился он мировым «восстанием элит» (К. Лэш). Мир словно очутился в XVI–XVII вв., когда после почти двухвекового отступления, господствующие группы, благодаря «новым монархиям», открытию Америки, формированию нового международного разделения труда и особенно военной революции, развернули наступление на трудящихся, создали в Западной Европе «Старый порядок», просуществовавший до тех пор, пока революционная волна 1789-1848 гг. не возвестила начало новой эпохи – Модерна. Теперь эта эпоха закончилась, ключевой момент здесь – крушение СССР, и начинается контрнаступление, контрреволюция, она же – «революция верхов». Не случайно кто-то метко назвал нынешних американских «неоконов» «правыми якобинцами». В этом есть смысл: «вход» в эпоху и «выход» из неё оказываются зеркальными – только с разными знаками (ср. сеньориальную революцию как «вход» в феодализм и «великую капиталистическую революцию» 1517-1648 гг. как «выход» из неё).

Рыночный христианский фундаментализм части американской верхушки – не единственное проявление «антимодернистского якобинства». Один из крупнейших социологов второй половины ХХ в. Ш. Эйзенштадт (Израиль), предложивший этот термин, распространяет его и на исламских фундаменталистов – исламистов, а я бы добавил сюда и фундаменталистов иудаизма. Действительно, при всех различиях – как реальных, так и кажущихся – между «неоконами» и исламистами имеется сходство. Фундаментализм, есть, помимо прочего, реакция на глобализацию, и все фундаменталисты – это, как пишет А. дель Валь, «люди Книги» (Коран, Тора, Библия) до такой степени, что Книга оказывается важнее самого Бога, что и отличает «людей Книги», например, от православных, католиков, язычников и создаёт возможность принципиально новой линии противостояния в религиозной сфере, которая уже обретает политические контуры.

Не случайно, как отмечают исследователи, при всех взаимных противоречиях у «неоконов» и исламистов – сходные цели в процессе глобализации, включая подрыв национального государства. И дело не только в том, что исламисты выступают как «сторожевые псы глобализации по-американски» (Р. Лабевьер) – это самый примитивный уровень взаимодействия. Формируется также и то, что журналисты уже окрестили «глобальными племенами» («global tribes»), т. е. этнополитические кластеры с мощным наднациональным политико-экономическим потенциалом, к которым журналисты и исследователи относят англосаксов (англо-американцев), евреев, арабов и – особняком – китайцев. Особняком, потому что если «кланы» первых трёх «племён» создают краткосрочные или долгосрочные союзы с «кланами» других «племён» (один англосаксонско-еврейско-арабский блок против другого – всё это лишний раз свидетельствует о том, что расклад сил, по крайней мере, краткосрочный, в мировой борьбе намного сложнее, чем это рисуют «конспирологи»), то китайцы работают сами по себе, на то они и жители Срединного государства – Чжунго, Поднебесной.

Возникнув как реакция на глобализацию, фундаментализм в то же время становится одной из форм её развития. Сама глобализация (глава, посвящённая ей в «Выборе» Бжезинского – весьма слабая и примитивная, сплошные общие места и клише) развивается – в этом одно из её противоречий – и в фундаменталистской форме. Фундаментализм по определению есть отрицание традиций, в этом его принципиальная революционность – большинство революций начиналось под лозунгом возвращения к истокам, преодоления традиций. Одна из традиции Модерна, против которой главным образом направлен фундаментализм, как рыночно-протестантский, так и исламистский – это национальное государство, nation-state – Бжезинский не случайно пишет об опасности, подрывающей интересы государства США, намекая на результаты действий «неоконов» во внешней политике.