Начало войны было блестящим для северян: в ходе наступления 75-тысячной армии уже на третий день войны они взяли Сеул. Вообще численность северокорейской армии достигала 135 тыс. человек, включая 25 тыс., подготовленных советскими инструкторами и прошедших хорошую школу в войне в Китае против Гоминдана. Южнокорейская армия насчитывала 100 тыс. человек, они были хуже вооружены и плохо обучены. Эти данные приводит Стивен Хоуарт в своей истории военно-морского флота США.

К концу августа в результате успешно проведённых Тэджонской наступательной (3-25 июля 1950 г.) и Нактонганской (26 июля – 20 августа) операций северяне установили контроль над 90-95 % территории страны. Однако уже в конце июля их коммуникации оказались чрезмерно растянутыми, что делало позиции армии КНДР уязвимыми. Не случайно, наблюдавший за событиями с всёвозрастающей тревогой Мао Цзэдун 4 августа на заседании Политбюро КПК поставил вопрос о необходимости оказать Северной Корее прямую военную помощь, несмотря на возможность ядерного удара США. Во второй декаде августа Мао предупредил Ким Ир Сена о возможности высадки американских войск под командованием генерала Дугласа Макартура в Инчхоне (узкий перешеек к югу от 38 параллели). Такой прогноз представил один из военных советников Чжоу Эньлая. Ким не внял и поплатился.

14 сентября американцы (формально – многонациональные силы ООН, по решению Совбеза ООН от 7 июля 1950 г., когда впервые международная организация проголосовала за использование силы против отдельного государства) высадились в Инчхоне – операция «Хромит», бросив на весы военной истории за время Корейской войны 1 млн. человек, 1 тыс. танков, 1 600 самолётов и свыше 200 кораблей 7-го флота США. Хотя резолюция ООН требовала лишь изгнания северокорейских войск за 38-ю параллель, т. е. за границу, Макартур наплевал на это и перенёс военные действия на территорию КНДР и погнал северо-корейцев на север. Высадка американцев в Инчхоне стало неприятным сюрпризом особенно для Сталина. Советский вождь хотя и не исключал полностью возможности американского вмешательства, полагал, согласно некоторым источникам, что США не станут всерьёз воевать из-за небольшого кусочка земли за далёким морем. Он ошибся; Сталин после перенесённого в октябре 1945 г. инсульта вообще стал ошибаться – «Акела промахнулся»: возраст, да и эпоха, которой Сталин был адекватен, уходила.

К 20-м числам октября 1950 г. американцы и южнокорейцы вышли в южные районы КНДР.

Терпя поражение, КНДР обратилась за помощью к КНР и СССР. 19 октября китайцы перешли р. Ялуцзян и начали развёртывать наступление. Американцев охватила эйфория. 18 октября ЦРУ сообщило: «Корейско-советская авантюра провалилась». То есть всё – победа. Но вот тут-то в дело вступили китайские добровольцы, сорвавшие все хитрые планы США. Причём вступили совершенно неожиданно для США. Если о возможности вторжения северокорейцев ЦРУ предупредило президента аж 10 марта, то возможность вмешательства КНР в войну ЦРУ отвергало полностью.

Как отмечает Тим Уайнер, автор истории ЦРУ с красноречивым названием «Наследие из пепла», ещё (или уже?) 11 октября ЦРУ заверило Трумэна, что у китайских коммунистов нет намерения широкомасштабного вмешательства в войну. 30 октября ЦРУ подтвердило свой прогноз, объяснив концентрацию китайских войск на границе необходимостью починки дамбы. И это несмотря на несколько сигналов от сотрудников управления из Токио и с Тайваня. Их не хотели слушать. Макартур, придя от таких предупреждений в ярость, пригрозил одному из «сигнальщиков» расстрелом. Хотя такой вариант был вполне предсказуем, а как пишет Кэрол Куингли в своей замечательной книге «Трагедия и мечта. История мира в наше время», почти неизбежной: Китай не мог позволить уничтожение буферного государства. 23 октября противник успел взять столицу КНДР Пхеньян (днём раньше китайцы вошли в Тибет, верно рассчитав, что в условиях вовлечённости в Корейскую войну, Запад «не дёрнется» – так оно и вышло), а 25 октября китайско-корейские части нанесли удар, отбросив противника на 50-60 км. «Воздух» обеспечили советские лётчики, получившие 1 ноября разрешение пересекать границу Кореи.

Американцы не знали, что ещё 8 октября Мао отдал приказ о создании корпуса китайских добровольцев (13-я армейская группа под командованием Пэн Дэхуая), а через несколько дней Чжоу Эньлай, как пишет Александр Окороков, автор фундаментальной и увлекательной работы «Секретные войны Советского Союза», в Москве получил заверения Сталина об ускоренных поставках Китаю вооружения для 20 пехотных дивизий. Уже в Москве Чжоу получил телеграмму от Мао: «Мы считаем, что необходимо вступить в войну. Вступить в войну для нас выгодно. Не вступив в войну – можем многое потерять».

24 ноября трёхсоттысячная китайская армия («добровольцы») развернулись вовсю, открыв третий этап войны, и погнали противника на юг, отбросив его на 400 км! Теперь в ярость пришёл уже шеф ЦРУ Уолтер Бедел Смит, но время ушло. Говоря позднее о неожиданности китайского удара, военный историк С. Л. А. Маршалл напишет: силы Мао – это дух (phantom), который не отбрасывает тени. По сути, китайцы нанесли поражение американской армии, и это был сильный психоудар по США – ничего более унизительного ни в Первой, ни во Второй мировой войнах с американцами не происходило. Ну а в СССР, естественно, приветствовали китайско-корейские победы. Выражая общее настроение, поэт Михаил Светлов (автор знаменитой «Гренады»), в стихотворении «Корея, в которой я не был», писал:

По сути китайцы спасли Ким Ир Сена – свою войну он проиграл. Более того, они изменили ход войны, поскольку СССР едва ли начал бы участие в наземных операциях.

Макартур жёстко отреагировал на вмешательство КНР. Он предложил перенести войну на китайскую территорию и начать бомбардировку городов КНР. Однако это означало угрозу конфликта с СССР. Собственно, Мак-Артур в свойственной ему манере предложил два крайних варианта в качестве реакции на китайское наступление: либо полномасштабная война с Китаем и, возможно, с Россией и курс на уничтожение мирового коммунизма раз и навсегда, либо немедленная эвакуация из Кореи. Сталин сказал бы по поводу таких вариантов «оба хуже». Как поясняет Куингли, первый вариант развязывал СССР руки в Европе; второй означал для американцев потерю лица и невозможность в дальнейшем защищать союзников от коммунистической угрозы. Макартур, как уже говорилось, был на 100 % за первый вариант и рвался в бой, в том числе и с СССР. 9 октября 1950 г. два самолёта вторглись в советское воздушное пространство и атаковали советскую авиабазу, находившуюся почти в 100 км к северу от границы, в 30 км от Владивостока. После встречи с Трумэном Макартур больше не отдавал провокационных приказов.

Реагируя на угрозу, которую объективно несло американское наступление в Корее и, стремясь обеспечить тыл северокорейской армии, СССР сосредоточил вдоль китайской и корейской границ 5 бронетанковых дивизий и в Порт-Артуре – Тихоокеанский флот (командующий группировкой – маршал Р. Малиновский). Трумэн, в свою очередь, пугал СССР и КНР (30 ноября 1950 г. на пресс-конференции он заявил, что если надо США начнут ядерную войну, а затем повторил угрозу 27 января 1952 г.), и хотя поговаривали о нанесении шести ядерных ударов, 11 апреля 1951 г. президент США убрал Макартура от греха подальше, заменив его генералом Риджуэем; в своих мемуарах Трумэн напишет: «Я не мог отдать приказ о начале Третьей мировой войны». Джеймс Кэрролл, оценивая в данном случае позицию Трумэна, пишет, что если в 1945 г., дав приказ сбросить бомбы на Хиросиму и Нагасаки, изменил ход истории в одну сторону, то в 1951 г., отказавшись разрешить «американскому Цезарю» Макартуру атомную бомбардировку Китая, он изменил ход истории в противоположном направлении. В этом тезисе чувствуется фальшь: одно дело – бомбить уже практически поверженную и по сути беззащитную Японию, другое – отдать приказ бомбить многомиллионный Китай, за которым стоит ядерная держава СССР. Нет, не менял Трумэн ход истории, а демонстрировал нормальное чувство самосохранения.

Тем временем, советские лётчики приступили к боевым вылетам. Появление в небе Кореи реактивных самолётов МиГ-15, пишут авторы работы «Воздушные войны ХХ в. 1945-2000», «стало неприятным сюрпризом для американского командования. По своим лётным данным новый «МиГ» со стреловидным крылом превосходил все типы истребителей, находившиеся тогда на вооружении сил ООН, включая реактивный F-80-С». В связи с этим американцы срочно перебросили в Корею суперновейшие истребители-перехватчики F-86А «Сейбр» и истребители сопровождения F-84Е «Тандержет».

Как вспоминает лётчик-ас Корейской войны, сбивший 20 вражеских самолётов, герой Советского Союза Евгений Пепеляев, «МиГ» проигрывал «Сейбрз» по всем параметрам, кроме пушки, поэтому срочно были доставлены «МиГ-15-бис», которые имели примерно равные лётные данные: «МиГ-15-бис» превосходил F-86 по максимальной скорости и скороподъёмности, но уступал ему в маневренности и характеристиках пикирования. А вот пушки у «МиГов» были намного лучше: три миговские пушки пробивали любую броню американских самолётов и разрушали протекторный слой топливных баков. Как правило, единственное попадание вело к гибели американского самолёта, а живучий «МиГ» даже при множестве попаданий чаще всего дотягивал до аэродрома.

В конце 1950 г. ООН предложила Китаю заключить перемирие; 27 декабря Китай отказался, а в новогоднюю ночь прорвал оборону противника по 38-й параллели и через три дня НОАК заняла Сеул. В начале мая 1951 г. полумиллионная армия китайцев и корейцев вышла к районам, прилегающим к 38-й параллели. Фронт стабилизировался, война из маневренной превратилась в позиционную, а с июня 1951 г. ВВС США начали операцию «Стрэнг» («Удушение»). Задача – широкомасштабная бомбардировка линий снабжения китайской армии. В операции были задействованы все типы самолётов. Однако задачу решить не удалось – советская авиация надёжно прикрыла район в зоне своих действий (позднее он получил название «Аллея “МиГов”»). В июле начались мирные переговоры в Кесонге – на фоне продолжающихся боевых действий.

Четвёртый и последний этап войны длился до июля 1953 г. Через несколько дней после смерти Сталина журналист Повис «Тохо» Гринвуд, автор книги «Немецкая революция» (1934 г.) заключил пари с историком сэром Джоном Уиллером Беннетом на 5 фунтов, что война продлится до конца июля; аналогичное пари предлагалось и другим. Гринвуд проиграл: 27 июня 1953 г. был подписан мирный договор, и в полночь война закончилась.

Эйзенхауэр полагал, что конец войне положила угроза США (май 1953 г.) применить ядерное оружие против КНР, однако Джереми Айзекс и Тэйлот Даунинг, авторы работы «Холодная война», скептически относятся к такому выводу. По их мнению, решение о прекращении войны было окончательно принято в Москве и Пекине уже в марте 1953 г. – через две недели после смерти Сталина. Айзекс и Даунинг считают, что в случае чего СССР готов был поднять перчатку, а потому главные решения принимались не в Вашингтоне, а в Москве.

Локальная Корейская война по оценке американского журнала «US News and World Report» от 26 июня 1953 г. занимает четвёртое место (после двух мировых войн ХХ в.) по людским и материальным потерям и первое – среди локальных войн. Потери сторон были таковы. Корейцы (с обеих сторон) – 600 тыс. убитыми; китайцы – 250 тыс. убитыми (в том числе сын Мао Цзэдуна Аньин), 148 тыс. ранеными; американцы – 52 246 (по другим данным 54 046) убитыми и умершими от ран и болезней, 103 284 – ранеными; союзники США – 3 194; СССР – 453 человека убитыми, умершими от ран и болезней. Есть и другие цифры: чуть более 1 млн. китайцев, чуть менее 1 млн. корейцев, но это, как говорят французы «c’est un peu trop» – «это немного слишком». Хотя некоторое занижение потерь сторон налицо. Американцы потеряли около 4 тыс. самолётов (из них советские лётчики сбили 1 106 самолётов, артиллеристы – 212); СССР – около 1 000; США потеряли 1700 танков и бронемашин. Кстати, война выявила превосходство советских танков Т-34 над американскими М24 «Чаффи»: уже 10-11 июля в первом же танковом сражении были подбиты 5 американских танков и ни одного советского, несмотря на прямые попадания.

В военном плане Корейская война окончилась вничью. Причём дважды американцы испытали шок: и в ходе самой войны, когда китайцы погнали американцев на юг, и по окончании – то была первая война, пишет Льюис Каплан в книге «Сталин. Человек, который спас капитализм», где американцы впервые не стали победителями. Впрочем, и в чисто военном (военно-политическом) плане у США были достижения: спровоцировав Кима и Сталина, американцы заставили их поступить так, как это надо было американцам; при этом соцстраны, включая КНР, выставлялись в качестве агрессоров.

Однако если говорить о геостратегических, геополитических, мировых аспектах Корейской войны, то здесь общий счёт будет скорее в пользу Запада. Корейская война существенно улучшила, усилила экономические и геополитические позиции США и их союзников как в регионе Восточной Азии, так и в мировой системе в целом.

Во-первых, если ХВ помогла Западу быстрее выйти из тяжёлой экономической ситуации, Корейская война помогла США преодолеть серьёзнейшие экономические трудности. И это была одна из причин заинтересованности США в войне. Связывая реакцию США с действиями Ирака в Кувейте в 1990 г., прежде всего с угрозой бюджету Буша – Чейни – Пентагона, Андрэ Гундер Франк в 1990 г. писал: каждый раз, когда возникает угроза военному бюджету (вспомним реакцию Трумэна на директиву СНБ-68), особенно в период спада, американская администрация, будь то демократы или республиканцы, обостряет внешнеполитическую ситуацию. Так было уже пять раз после 1945 г., первым и в то же время модельным случаем стала война в Корее – реакция на первый послевоенный спад 1949 г. За спадом 1957-1958 гг. последовало вторжение в Ливан. Спад 1967 г. стал серьёзной проблемой для ФРГ и Японии, но не для США – благодаря эскалации вьетнамкой войны. Спад 1979 г. заставил Картера «запустить» второй виток ХВ. Решение разместить ракеты в Европе и вести переговоры с СССР с позиции силы, равно как 3 %-ное увеличение бюджета НАТО, предшествовало вторжение СССР в Афганистан. Спад 1981-1982 гг. не только вызвал к жизни «военное кейнсианство» Рейгана, но и сформировал его позицию по Никарагуа и Гренаде. Исключение составляют лишь спад 1953-1954 гг., происшедший сразу же после войны в Корее, и сильный спад 1973-1975 гг., совпавший с началом никсоновской разрядки напряжённости и завершением войны во Вьетнаме.

Огромное значение для роста экономики США имел, с одной стороны, рост оборонных расходов (с 12-13 млрд. долл. в 1950 г. до почти 50 млрд. в 1953 г.), с другой стороны – решение Трумэна использовать ООН как средство для ведения войны. «Используя ООН, – пишет Льюис Каплан, – он не только мог пренебречь обращением в Конгресс для объявления войны, но этот (корейский. – А.Ф.) конфликт вёлся вообще без всякого контроля за расходами и ценами. В результате ВВП Соединённых Штатов вырос почти на 100 миллиардов долларов, это небывалая для Америки величина. Почти весь этот прирост ВВП пришёлся на период ведения войны». Корейская война сыграла исключительно важную роль в формировании того, что американские аналитики называют permanent war economy (постоянно действующая военная экономика) и её институты, прежде всего военно-промышленный комплекс и «государство национальной безопасности». Именно война в Корее сформировала у американцев то отношение к СССР, которое отодвинуло воспоминания об СССР-союзнике в войне против Гитлера и сохранилось до конца ХВ – здесь американская пропаганда потрудилась на славу – «well done, Judas», как пелось в поп-опере «Jesus Superstar».

Во-вторых, Корейская война способствовала экономическому рывку Японии, началу превращения этой страны из бывшего врага США в главного союзника в Восточной Азии и в одного из экономических лидеров капсистемы.

В сентябре 1951 г. был заключён американо-японский договор о мире, и поскольку теперь Япония стала стратегическим союзником, американцы пожалели о навязанной ими же статье IX Конституции (Япония лишается права иметь вооружённые силы) – Ричард Никсон прямо назвал это ошибкой. «Ошибку» обошли созданием сил самообороны, численность которых достигла 130 тыс. в 1954 г.; в 1952 г. у Японии появился ВМФ, в 1954 г. – ВВС.

Япония получила от США 3,5 млрд. долл. – это было началом пути к так называемому «японскому чуду». В начале 1950 г. промышленное производство Японии выросло на 50 %; в 1952 г. уровень жизни достиг довоенного уровня, японская экономика переживала бум.

В-третьих, был спасён режим Ли Сын Мана – без войны он вряд ли удержался бы.

В-четвёртых, в выигрыше оказался Чан Кайши – для него война стала, по определению биографа Мао Филиппа Шорта, «даром небес». За несколько месяцев до начала войны Трумэн однозначно дал понять Чану, что в случае нападения коммунистов на Тайвань США будут соблюдать нейтралитет (что американцы и сделали во время успешной апрельской высадки морского десанта коммунистов на о. Хайнань и уничтожения ими гоминдановцев). А 27 июня американцы, направив в Южную Корею войска, объявили, что 7-й флот США возьмёт под контроль Тайваньский пролив – для Чана это было спасение.

Таким образом, баланс сил в Восточной Азии в результате Корейской войны изменился резко и полностью.

В-пятых, будучи первой локально-периферийной «горячей» войной эпохи ХВ, Корейская война изменила баланс сил не только в Восточной Азии, но в Азии вообще и в мире в целом. Американцы получили предлог для наращивания своих сил и присутствия в Восточной Азии. Корейская война облегчила американцам принятие роли защитника мира от коммунизма и стала оправданием их агрессивной политики сколачивания военных блоков во всём мире, в том числе по периметру границ СССР. В сентябре 1951 г. был создан АНЗЮС (Австралия, Новая Зеландия, США; в 1954 г. после «добавки» к этим трём странам Пакистана, Филиппин, Таиланда, Великобритании и Франции переименован в СЕАТО; в 1955 г. – Багдадский пакт (Великобритания, Турция, Иран, Ирак, Пакистан). Таким образом, в первой половине 1950-х годов, пишут авторы французской «Истории ХХ века» Серж Берштейн и Пьер Мильза, было достигнуто окружение социалистического блока с юга. А на западе, воспользовавшись Корейской войной и напуганные ситуацией во Франции и Италии, американцы резко наращивали свою мощь. В 1952 г. в Лиссабоне, пишет Чарлз Мессенджер, страны НАТО потребовали развернуть в Европе 50 дивизий и 4 тыс. самолётов; подчиняться они должны были Верховному главнокомандующему силами союзников в Европе Дуайту Эйзенхауэру.

Наконец, война сблизила США и их западноевропейских союзников, а что касается Великобритании, глагол «сблизила» можно заменить на «сплотила». «Главным результатом Корейской войны для Великобритании было то, что она изменила взгляды американской администрации, – пишет Стивен Доррил, автор исследований «МИ-6. Внутри тайного мира секретной службы её величества». – В Вашингтоне Британию стали рассматривать как надёжного союзника». Таким образом, Корейская война подвела черту под почти четвертьвековой борьбой «кузенов», которая стала одной из главных причин Второй мировой войны, увенчалась американской победой над Британской империей (и, кстати, её ставленником Гитлером). Эта победа сделала возможным возвращение «кузенов» к тому, что Кэрол Куингли назвал проектом англо-американского истеблишмента. Этот проект в феврале 1893 г. разработали Сесил Родс, Реджиналд Бэллиол Бретт и Уильям Стэд. Проект дал определённые плоды в первые два десятилетия ХХ в, ну а затем началась борьба.

Корейская война сблизила «кузенов» до такой степени, что в течение какого-то времени МИ-6 и ЦРУ начали работать в тесном контакте, вплоть до планирования совместных операций.

Итак, Корейская война подарила США новый «баланс сил» в мире. Но «баланс сил» не есть нейтральное понятие. Это так – для простачков. Как писал в 1923 г. Норманн Энджел, один из ярких политических публицистов Великобритании, «“баланс сил” в действительности всегда означает стремление создать превосходство сил на нашей стороне […] Принцип “баланса сил” означает в действительности требование превосходства. Требование превосходства сил означает акт агрессии».

Ай да англосакс! Ай да сукин сын, чётко излагает классовую и национальную позицию: установление баланса сил достигается посредством агрессии, а сам баланс сил есть фундамент и плацдарм для агрессии – англосаксонское credo. Впрочем, об этом по поводу англосаксов очень хорошо ещё в 1854 г. написал в работе «Политическое равновесие и английская империя» (второе издание – 1877 г.) блестящий русский географ и экономстатистик Иван Вернадский – отец великого геохимика и дед известного историка, сформулировавший задолго до англосаксов их теорию анаконды. Задолго до Энджела И. В. Вернадский написал, что политическое равновесие для англичан – это господство везде, где только представляется удобный случай. Корейская война создала такой «баланс сил» для США, который улучшал их позицию и облегчал агрессивные действия.

Поскольку Япония стала важным фактором обеспечения безопасности США, а американцы не хотели восстановления традиционных японо-китайских экономических связей, стало необходимым, как подчеркнул госсекретарь эйзенхауэровской администрации Джордж Фостер Даллес, развитие торгово-экономических связей Японии с некоммунистическими странами Азии, включая таковые Юго-Восточной Азии и Южную Корею, получение от них сырья, весьма желательно. О том же говорил американский банкир Джозеф Додж. Ирония истории, заключавшаяся в этих предложениях, состояла, пишет Мартин Уокер, в том, что если в начале 1940-х годов США боролись против японской Восточноазиатской сферы великого сопроцветания, то в начале 1950-х не только начали восстанавливать экономическую мощь Японии, но и способствовать созданию чего-то вроде такой сферы.

Если на востоке Евразии Корейская война подхлестнула создание антикоммунистического форпоста «Япония», то на западе форпоста «Германия». В конце 1940-х годов Великобритания и Франция примирились с экономическим восстановлением Германии, но выступили резко против её ремилитаризации. Теперь, с глобализацией, ХВ, скрепя сердце и с явным неудовольствием, они вынуждены были согласиться.

Но как говорится, «не всё коту масленица». Корейская война подорвала тот вариант политики по отношению к Китаю, который в США считали весьма желательным и над которым работали. С конца 1949 г. представители американской администрации в частных разговорах подчёркивали, что в Вашингтоне надеются на скорое «исчезновение Формозы», т. е. на падение режима Чан Кайши на Тайване. За этим должно последовать признание нового Китая и принятие его в ООН. Цель – вбить клин между СССР и Китаем. «Эта версия китайского “титоизма”, – пишет Кэрол Куингли, – никогда не стала государственной (public) политикой, однако 12 октября 1949 г., после того как Объединённый комитет начальников штабов под председательством Эйзенхауэра проголосовал за то, что Формоза (Тайвань. – А.Ф.) не настолько стратегически важен, чтобы посылать туда войска; три департамента Пентагона и государственный департамент единогласно сошлись на том, что Формоза будет завоёвана Красным Китаем к концу 1950 г.». Ну а после этого американцы могут использовать КНР против СССР.

Корейская война сломала эти планы, и США начали интенсивно использовать Китай против СССР не с 1950 г., а с 1970, причём весьма успешно: именно с помощью КНР США рушили Советский Союз, выращивая себе конкурента.

Корейская война стала вторым (и намного более серьёзным) советско-американским кризисом после блокады Берлина. И опять обе страны избежали прямого конфликта. «Вашингтон и Москва, – пишет Уокер, – учились действовать в новых стратегических условиях, когда необходимость предотвратить превращение кризиса в полномасштабную войну оказывалась более важной, чем локальная победа. Холодная война в качестве системы международного контроля стала институтом». И произошло это по сути в ходе Корейской войны 1950-1953 годов. Впрочем, в этот период в ХВ происходили события в известном смысле не менее, а быть может и более важные, чем война в Корее.

Уже в самом начале ХВ, т. е. когда выяснилось, что «горячий», непосредственно военный вариант сокрушения СССР невозможен, США главный акцент сделали на ведение экономической и психологической (психоисторической) войны.