Итоги и условия Версальского мира известны и вряд ли имеет смысл их пересказывать. Будучи поразительной смесью хитрого расчета и близорукости, цинизма и столь абстрактных принципов гуманизма и национального самоопределения, что их воплощение не могло не обернуться своей противоположностью, создав балканизированно – лоскутную, националистическую, вовсе не гуманную и недемократическую Центральную и Восточную Европу, Версаль не мог не стать прологом к новой войне, а точнее – к отложенному продолжению старой. Это было ясно многим, в том числе и Ленину.

Однако в 1920-е гг. мир не хотел думать о плохом. Хотелось забыть об ужасах войны и первых двух-трех послевоенных лет, когда «испанка» выкосила людей больше, чем мировая война. В России к жертвам мировой войны добавились таковые гражданской, унесшей от 10 до 13 млн. жизней. Хотелось, особенно молодым, просто жить – и жить легко. 1920-е гг. для значительного сегмента населения стали временем релаксации, временем ongoing never ending party с отчетливо сексуальным оттенком. То, что до войны считалось развратным (женская косметика, танго), перестало восприниматься как таковое. Юбки поползли вверх, исчезли корсеты. 1920-е гг. – первая сексуальная революция ХХ в.; в 1960-е годы новшеством станет не она, а ее соединение с рок-музыкой и наркотиками, которое «произведут» англо-американские спецслужбы с помощью некоторых левых и бывших нацистов.

Западная молодежь 1920-х, всего на 5-7 лет моложе тех, кто отвоевал, отделена целой эпохой от «потерянного поколения» («потерянного» отчасти и физически: война безжалостно выкосила молодежь – мужчин 1892-1898 гг. рождения, до 30 % этого поколения) с его трагизмом и ощущением вырванности, ненужности, принадлежала уже другой эпохе и даже другому веку – ХХ. Отмеченное современниками и нашедшее отражение в литературе легкомыслие молодежи 1920-х, бьющие жизнью и жаждой жизни, было естественной реакцией на войну, на социальные потрясения. Молодежь 1930-х будет другой (ср. также легкомыслие молодежи 1970-х, ее музыкальные и киношные вкусы, ее настроения с «серьезной» молодежью 1950-х и «деловой» – 1980-х). Но это будет в 1930-е гг., после мирового экономического кризиса, подъема национал-социализма и предчувствия новой войны. В постверсальские же двадцатые о том, что они должны или хотя бы могут закончиться крахом, простой люд и думать не хотел. Даже неглупые люди не хотели верить Шпенглеру с его «Закатом Европы». На первый взгляд казалось, что он ошибся, что перед победоносной Западной Европой – Британией, Францией – открывается новое будущее.

Но это только казалось.

Франция была обескровлена, и если, потерпев поражение в 1870 г. ухудшила свои позиции в Европе, культурно-психологически и интеллектуально надломилась (не случайно именно Францию избрал М. Нордау в качестве объекта своего изучения дегенерации и упадка Европы, ее культуры и искусства) и со всей очевидностью поехала с ярмарки Большой Истории («За нас отомстите вы, русские. За вами будущее. Что же до нас, латинян, – писал Тургеневу Флобер в начале 1870-х, – полагаю, что мы погибли навсегда. Франция, в частности, слишком поглупела. Она только глупа, но в фантастических размерах.»), то победив в 1918 г., перестала быть даже тенью великой державы. Политическое ничтожество последнего двадцатилетия Третьей республики и интеллектуальный кризис 1920-х – 1930-х гг. свидетельствует об этом со всей очевидностью.

Что касается Великобритании, то в течение нескольких лет казалось, что ее гегемония восстановлена, что звезда империи вновь сияет над миром, и внешне так оно и было. На самом деле это была short happy life накануне конца – нечто похожее на угасающий блеск галактической империи эпохи Селдена из знаменитой двойной трилогии Азимова. Индия – самый крупный бриллиант империи, ее стержень (но потому же – нечто похожее на ее «кощееву смерть») – сделала мощный глоток если не свободы, то квазиавтономии от «белых сахибов» в 1914-1918 гг. и удерживать ее в британской узде в 1920-1930-е годы удавалось только благодаря британской агентуре влияния, немало представителей которой возглавили индийское национально-освободительное движение и оттянули наступление свободы аж до 1947 г.! Финансовый центр мировой системы начал перемещаться на Уолл-стрит, Британия была по уши в долгах своей бывшей колонии, которая стремительно шла к мировой гегемонии.

В такой ситуации постепенный отлом кусков империи, разжижение имперской воли и превращение самой империи в «пригоршню праха» – процессы, нашедшие своего описателя в лице Ивлина Во, стали вопросом времени. Убывавшие жизненные силы Великобритании словно вливались в Америку. Сконцентрировав во время войны в своих руках огромный капитал, который, как известно, есть не что иное, как накопленный труд, овеществленное время, американцы стали менять его на пространство. В этом плане Америка – антипод России, всегда менявшей пространство на время, будь то 1918 г. («старик менял пространство на время», говорит Рубашов о Ленине в «Слепящей тьме» А. Кестлера) или 1941-й – чужое пространство, пространство Британской империи на суше и на море. Именно благодаря своему капиталу и британской задолженности, ограничивавшей действия Альбиона, Америка развернула не имеющую прецедентов в истории программу строительства флота. Этот флот одержит победу в 1942-1943 гг. в битве за Пацифику, а в 1943-1944 гг. – за Атлантику. «Время» обернется накоплением еще большего «времени», в том числе исторического, что, помимо прочего, позволит США уже в виде Глобамерики взять верх над СССР.

Итак, Версаль был пиром победителей, которые кромсали Миттельойропу с тем, чтобы она никогда не стала конкурентом победителям в мировой политике и мировой экономике. Австро-Венгрию расчленили так, что сырьевые области и промышленно развитые области оказались разделены государственными границами. И, как знать, возможно не так уж и далеки от истины те, кто считает: если бы Австро-Венгрия сохранилась, Гитлер едва ли пришел бы к власти в Германии. Но лимитрофы нужны были британцам, чтобы физически отрезать Германию от России и тем самым не допустить их контактного союза. Ну а Гитлер понадобится тогда, когда станет ясно: сталинская команда похоронила проект «мировая революция» и будет строить социалистическое государство, красную империю. Теперь британцам нужна была новая мировая война, а следовательно, Гитлер, которого они должны были натравить на СССР.

Что касается Германии, то Версаль поставил ее перед выбором: либо исторический крах, либо возрождение с помощью насилия. Версаль заквасил те дрожжи, на которых – при активной помощи британского и американского капитала – вырос национал-социализм. Версаль подвел Германию к пропасти, а мировой кризис 1929-1933 гг. столкнул ее туда. Выбраться из пропасти оказалось возможным только с помощью национал-социализма у власти. Однако придя к власти национал-социалисты немедленно делают еще одну попытку превратить Германию в последний шанс единой антианглосаксонской антиуниверсалистской, антилиберальной и в то же время антикоммунистической Европы. И тем самым (опять план блицкрига, который позволит избежать войны на два фронта, опять его провал, опять война на два фронта, опять поражение и опять торжество США – теперь уже вместе не с Антантой, а с Россией/СССР) полностью уничтожают политически самостоятельную Европу, сработав – по результатам – на США и СССР, которые, как и предупреждал за 130 лет до этого Наполеон, разделят между собой мир. 2 сентября 1945 г. США и ССР придут к промежуточному финишу того геоисторического марафона, который стартовал 1 августа 1914 г. и, начав, пусть неясно, уже в 1944 г. (открытие второго фронта) глобальный конфликт между собой.