ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Макензи вошла в небольшую кофейню, лелея в душе загорающийся огонь надежды. После неудачного звонка сестре она сделала ещё один, позвонив тому, с кем не общалась уже достаточно давно. Разговор оказался коротким и деловым, завершившись уговором встретиться за кофе.
Подняв глаза, она сразу заметила того, кому звонила. Его сложно было не заметить: в толпе торопящихся на работу людей, в большинстве своём молодых и хорошо одетых, резко выделялись его седые волосы и фланелевая рубашка.
Он сидел, развернувшись в другую сторону, и когда Макензи подошла к нему сзади, то нежно положила руку ему на плечо.
«Джеймс, – сказала она, – привет!»
Он развернулся и широко улыбался ей, пока она садилась рядом.
«Макензи, а ты всё хорошеешь», – сказал он.
«А ты всё молодеешь, – ответила она. – Рада тебя видеть, Джеймс».
«Взаимно», – сказал он.
Джеймсу Вёрнеру было около семидесяти, но выглядел он на все восемьдесят. Он был высок ростом и худощав, чем в своё время заслужил среди коллег прозвище Кран, в честь Икабота Крейна. Он не расстался с этим прозвищем и после выхода на пенсию, когда в течение восьми лет работал консультантом местного отделения полиции и дважды консультировал полицию штата.
«Что случилось такое страшное, что ты обратилась за помощью к старому пердуну вроде меня?» – спросил он.
Вопрос прозвучал шутливо, но Макензи внутренне сжалась, осознав, что он был уже вторым человеком за последние два часа, который предположил, что её звонок был связан с какой-то проблемой.
«Я хотела спросить, были ли у тебя дела, которые занимали бы все твои мысли, – сказала Макензи. – Я не имею в виду простое беспокойство. Я имею в виду дело, которое так сильно на тебя влияет, что ты становишься параноиком, оставшись один дома; и когда кажется, что это твоя вина, что зацепки не приносят никакого результата».
«Могу предположить, что ты говоришь об убийце, которого газеты прозвали «Страшила». Придумали же имечко», – сказал Джеймс.
«Как…», – она остановила себя, не договорив фразу, потому что в словах Джеймса уже крылся ответ на её вопрос.
«Я видел твоё фото в газете, – добавил он, отхлебнув кофе. – Я рад за тебя. Тебе нужно было подобное дело. Помнишь, ещё несколько лет назад я говорил, что ты рождена для таких расследований?»
«Помню», – сказала она.
«Ты по-прежнему на передовой в местной полиции?»
«Да».
«Нельсон хорошо к тебе относится?»
«Старается, как может, учитывая собранную им команду. Он, можно сказать, поставил меня во главе этого расследования. Надеюсь, так он хочет дать мне возможность проявить себя, чтобы остальные перестали корчить из себя долбанных мачо».
«Работаешь с Портером?»
«Работала, но когда приехал агент ФБР, ему дали другое задание».
«Сотрудничаете с федералами, – с улыбкой заметил Джеймс. – Об этом я тоже тебе когда-то говорил. Но давай вернёмся к делу».
Он улыбнулся и наклонился ближе.
«Расскажи мне о расследовании, которое так задело тебя за живое. Если не будешь рассказывать подробности, я возьму свой кофе и уйду. Меня ждёт очень занятой день безделья».
Макензи улыбнулась.
«Шикарно живёшь на пенсии», – заметила она.
«Ты чертовски права, – сказал Джеймс. – Но не пытайся мне тут зубы заговаривать».
Она знала, что лучше не пытаться увиливать. Макензи ясно уяснила себе это пять лет назад, когда Джеймс взял её под своё крыло и обучил основам составления психологических портретов и способам проникновения в сознание преступников. Он был упрям, как осёл и не любил переливать из пустого в порожнее, и именно поэтому, как казалось Макензи, они сразу поладили.
«Я думаю, расследование так меня тревожит, потому что он убивает только женщин. Более того, он убивает исключительно тех, кто зарабатывают на жизнь, торгуя телом».
«И почему это тебя так беспокоит?»
Ей было больно говорить об этом, но она пересилила себя.
«Я вспоминаю сестру. А когда я вспоминаю сестру, я сразу думаю об отце. А когда я думаю о нём, то чувствуя себя неудачницей, ведь до сих пор не поймала его убийцу».
«Твоя сестра была стриптизёршей?» – спросил Джеймс.
Макензи кивнула.
«Где-то полгода. Она ненавидела это занятие, но там она неплохо зарабатывала, и эти деньги помогли ей встать на ноги после непростого периода в жизни. Мне всегда было грустно от того, что ей пришлось этим заниматься, чтобы прокормиться. И пусть моя сестра никогда и не окажется на одном из его столбов, я знаю, что тем, кого он убивает, скорее всего, пришлось в жизни так же несладко, как Стеф».
«Макензи, ты же понимаешь, что мысленно возвращаться к смерти отца каждый раз, как у тебя возникают проблемы на работе, это форменное самобичевание? Не стоит себя мучать по любому поводу».
«Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать».
«Давай на секунду забудем об этом. Я полагаю, что ты позвонила, потому что тебе нужен совет. Я прав?»
«Да».
«Ну, плохая новость в том, что всё, что я узнал об этом деле из газет, это один в один то, что я хотел сказать. Вы ищите мужчину, испытывающего отвращение к сексу и страдающего от старой психологической травмы, связанной с женой, сестрой или матерью. Я бы также добавил, что этот человек – отшельник. То, что он выставляет свои жертвы в сельской местности, наводит меня на мысль, что он тоже парень из глубинки. Живёт он, скорее всего, в разваливающемся домишке, если не в этом городе, то где-нибудь в радиусе ста миль. Но это всего лишь предположение».
«То есть нам надо сузить круг поиска до тех, кто живёт в захолустье и хранит готовые кедровые столбы».
«Для начала. А теперь скажи-ка мне, заметила ли ты что-нибудь на местах преступлений, что уступало в значимости ужасу самих убийств?»
«Номера», – сказала она.
«Да, я читал о них, но лишь в паре изданий. Журналисты слишком зациклены на том, чем занимались жертвы, чтобы уделить внимание тому, что требует размышлений. Например, этим номерам. Помни, не следует недооценивать место преступления, ведь оно может поведать многое, пусть даже это многое скрыто среди незначительных на первый взгляд деталей, ведь за ними кроется целая история. Твоя задача – увидеть эту историю, прочесть её и понять, что она означает».
Макензи задумалась над его словами. Что же она проглядела?
«Это ещё не всё, – сказала она. – Я собираюсь сделать то, что ещё никогда не делала, но я не хочу ничего испортить, потому что рискую глубже погрязнуть в этом деле».
Джеймс смотрел на неё несколько секунд, а потом хитро улыбнулся. Когда он был её наставником, она жутко боялась этой улыбки. Она означала, что он разгадал все её замыслы и теперь был на шаг впереди.
«Ты хочешь вернуться на места убийств», – сказал он.
«Да».
«Ты хочешь проникнуть в сознание убийцы, – добавил он, – и посмотреть на места преступлений с точки зрения закомплексованного мужчины, который ненавидит женщин и неистово боится секса».
«Таков мой план», – сказала Макензи.
«И когда ты собиралась это сделать?»
«Как выйду отсюда».
Джеймс на мгновение задумался. Он отхлебнул кофе и одобрительно кивнул.
«Я знаю, ты сможешь, – сказал он, – но готова ли ты к этому морально?»
Макензи пожала плечами и сказала: «У меня нет другого выбора».
«Это может быть опасно, – предупредил он. – Если ты начнёшь смотреть на место убийства глазами убийцы, это может изменить твоё восприятие подобных мест с точки зрения детектива. Ты должна быть готова провести черту между мрачным вдохновением и нерушимым желанием найти и поймать этого парня».
«Я знаю».
Джеймс забарабанил пальцами по стакану с кофе: «Хочешь, я пойду с тобой?»
«Я думала о том, чтобы попросить об этом, – ответила Макензи, – но мне кажется, я должна сделать это сама».
«Наверно, ты права, – сказал Джеймс, – но я обязан тебя предупредить: пытаясь влезть в шкуру убийцы, не делай поспешных выводов. Обнули своё сознание. Не закрывай его предположениями, вроде того, что он ненавидит женщин. Дай месту убийства самому рассказать о себе прежде, чем ты начнёшь проецировать на себя роль убийцы».
Сама не желая того, Макензи широко улыбнулась. «Это что-то новенькое, – сказала она. – Старые методы уже не в почёте?»
«Нет. На пенсии всё не в почёте. Скажи-ка, сколько у тебя времени в запасе прежде, чем отправиться на поиски зацепок?»
«Немного, – сказала Макензи. – Я хотела попасть на первое место убийства к полудню».
«Хорошо, – сказал он, – значит, у тебя ещё есть время. Давай пока забудем о «Страшиле» и всём этом дерьме. Закажи себе кофе и немного поболтай со стариком. Что скажешь?»
Макензи посмотрела на него взглядом, который тщательно скрывала весь тот год, что он был её наставником. Это был взгляд маленькой девочки, смотрящей на отца с желанием его порадовать. Макензи не нужно было прибегать к психоанализу, чтобы признать эту правду, она была известна ей с самого начала, с самого их знакомства, когда она два раза в неделю проводила с ним по два часа. В то время Джеймс Вёрнер был для неё олицетворением отца, и она всегда будет ему за это благодарна.
Поэтому, когда он попросил её заказать кофе и составить ему компанию, она с радостью согласилась. Поле, просёлочная дорога и старый заброшенный дом никуда не денутся и вполне проживут без неё ещё час.
