Глава 38

Был рассвет и цепи ворчали. Юджин вторую ночь провёл, свернувшись на пассажирском сиденье своего фургона, боясь спать сзади, где цепи могли одолеть его. Они были в ярости.

– Повторяю вам, – говорил он сонно, – больше ничего нельзя было поделать.

Но ворчание продолжалось. Юджин знал, что нет смысла пытаться объяснить всё снова – что на него вышли, что полиция скоро приедет в его дом и что ему нужно бежать и забрать с собой все цепи, иначе они останутся там в одиночестве. И что стало бы с ними, если бы их обнаружили?

Юджин поворочался, пытаясь найти удобное положение для своего уставшего тела. После того как он едва ушёл от преследования на кладбище прошлой ночью, у него всё болело. Он и сам не представлял, что способен так быстро и так далеко бежать. А его бег с препятствиями был далёк – по задним дворам и через заборы, пока не добежал до фургона. Хорошо ещё, что он решил не парковаться возле кладбища.

Он осторожно выехал из Олбани, петляя по маленьким улочкам и аллеям, понимая, что копы повсюду ищут его. Покинув город по маленькой южной дороге, он вздохнул с облегчением и наконец заехал в густой лес, где решил поспать.

Теперь же Юджин знал, что ему снова пора в путь, но не имел представления, куда его заведёт дорога. Хотя он изменил вид фургона, он всё же нервничал. Несколько лет назад, зная, что такой день, как сейчас, может прийти, он украл Нью-Йоркские номера и заказал магнитные украшения. С большими яркими цветами на каждой стороне фургона и вымышленным названием компании он надеялся, что его примут за фургон для доставки цветов.

Он сунул руку в пакет с едой, которую он прихватил из дому, уезжая. В нём остался лишь чёрствый пончик, который он стал медленно жевать.

– Куда мне поехать? – спросил он цепи.

Но они бормотали что-то невнятное, несколько раздражённых голосов сказали ехать на север, другие выбрали юг, а остальные говорили направляться на запад в горы Катскилла. Он никогда не думал, что цепи так любят поспорить между собой. Они были такими с тех пор, как он испортил убийство последней женщины, сломав ей шею вместо того, чтобы перерезать горло.

Он знал, что это его ошибка. Всё его ошибка.

И всё-таки ему надо было куда-то ехать. Он завёл двигатель и стал выезжать из-за деревьев. Когда фургон въехал на неровную дорогу, цепи громко заговорили. Он повернулся к ним.

– Что вам нужно? – потребовал он ответа.

Тут зашумели шины и раздался громкий сигнал машины. Он резко нажал на тормоз и остановил фургон. Отвлёкшись на болтовню цепей, он выехал на дорогу прямо перед другой машиной.

Теперь водитель смотрел на него в шоке и гневном удивлении. Юджин вывернул на дальнюю полосу и продолжал ехать.

Он заставил себя проехать медленно мимо нескольких домой, ресторанов и почты. Он надеялся, что никто в этой деревеньке его не заметит. Когда по обеим сторонам дороги снова выросли деревья, он немного расслабился.

Но цепи снова заволновались. Они что-то хотели. Они вечно что-то хотели.

Через несколько мгновений он увидел, что перед ним по обочине идёт женщина. Она была в белом. Было похоже, что это форма официантки. Она не была медсестрой или охранником, как те, но всё же…

– Её? – спросил он цепи.

Они издали звуки одобрения.

Он съехал на обочину и остановил фургон, но оставил двигатель включённым. Затем вылез, обошёл фургон сзади и открыл дверь, в одну руку взяв тяжёлую связку цепей.

К этому времени женщина уже проходила мимо него по дороге.

– У вас что-то сломалось? – спросила она, делая к нему шаг с вежливой улыбкой. – Тут неподалёку есть ремонтная мастерская…

Но тут её лицо застыло от ужаса. Она узнала его. Когда она повернулась, чтобы бежать, Юджин опустил цепи на её затылок. Она с криком упала на колени, а он снова ударил её и поймал под руки, когда она потеряла сознание. К счастью, она была достаточно невысокой и лёгкой, чтобы он справился. Он затащил её в фургон и вернулся в кресло водителя.

– Надеюсь, теперь вы довольны, – сказал он цепям.

Но он ехал и его захлёстывала новая волна отчаяния. Как он может разобраться с этой женщиной так, чтобы угодить цепям полностью? Как минимум ему негде держать её. И ему придётся убить её намного быстрей. И где ему вообще это сделать? Куда он может увезти её?

Дорога всё ещё пролегала между деревьев. Через какое-то время она прошла через железнодорожные пути и закончилась пристанью. Здесь был ветхий пирс с парой привязанных к нему старых рыбацких лодок. На пирсе высилась массивная ржавая конструкция.

Поняв, что это, Юджин радостно рассмеялся. Он не мог поверить в свою удачу: это был старый подъёмный кран для лодок, с помощью которого маленькие яхты ставили на воду. Он выглядел так, будто им не пользовались уже много лет, но на одной из перекладин всё ещё был подъёмный блок. Через блок проходил трос и свисал до земли. Будет легко поднять туда женщину, где её найдут её семья и соседи.

Нужно быть крайне храбрым, чтобы отважится сделать это средь белого дня.

“Тем лучше”, – подумал он.

Может быть, цепи будут впечатлены.

Чтобы убедиться, что в округе нет наблюдателей, он вышел на пирс. Ему нужно было двигаться осторожно, поскольку некоторых досок не было, а остальные были очень хрупкие. Когда он дошёл до конца, он обернулся и осмотрел берег.

Никого не было видно. Он осмотрел воду. На Гудзоне было несколько лодок, но слишком далеко, чтобы его увидеть. Кто-то дружелюбно помахал ему, проплывая на лодке неподалёку. Он помахал в ответ и посмотрел, как лодка проплывает мимо. На её борту было написано “Сьюзи”.

– “Сьюзи”, – подумал он. – Каково это – плыть на лодке под названием “Сьюзи”?

Стоя на конце пирса, Юджин вдруг почувствовал странное желание: если бы у него была бы лодка и он мог уплыть по воде, как бы цепи последовали за ним? Разве они смогли бы?

Там он может стать свободным. Он уже и не помнил, что значит быть свободным.

На пирсе были привязаны две старые лодки. Обе они были на плову и выглядели годными для плавания. Может ли он завести на одной из них мотор и уплыть отсюда навсегда?

Но тут он услышал громкий стон из фургона: женщина начинала приходить в сознание. Он должен подчинить её, надеть на неё смирительную рубашку и цепи. А потом совершить и остаток ритуала. Цепи не оставляли ему выбора.

Они никогда не оставляли ему выбора.