Глава тридцать

На следующий день Райли под проливным дождём ехала вверх в горы Аппалачи. Гравийная дорога стояла по колено в грязи, машину подбрасывало на камнях и ужасно трясло. Неприятная погода полностью отражала её чувства – её редкие визиты к отцу никогда не были приятными.

И всё же, в глубине души она знала, что этот визит необходим. Дорога вела её всё дальше в дикую горную местность. Она вела её в самое сердце её неуверенности в себе. То была часть души, в которую она хотела заглянуть здесь без увиливаний. Иначе она может так никогда и не избавиться от своей нерешительности и неуверенности.

Кроме того, дождь подействовал на неё на удивление освежающе – приятная перемена после сухого и жаркого воздуха Аризоны. А окружающие леса отличались сочной зеленью. Морозы ещё не ударили и листья не сменили цвет.

Когда она подъехала к маленькой хижине, дождь, казалось, и не собирается прекращаться. Её отец купил этот домик и окружающие его земли, уйдя на пенсию после службы в морской пехоте. В общем и целом, посетителям здесь не были рады. У него не было даже телефона или компьютера для связи с окружающим миром, хотя иногда он узнавал новости из своих периодических визитов в ближайший город.

Райли раскрыла зонт и побежала к двери. Она постучала – не то, чтобы она ожидала, что кто-то откроет или пригласит её внутрь. Это было не в стиле её отца. Но она услышала, что внутри хижины кто-то кашлянул.

Она открыла дверь и шагнула внутрь. В единственной комнатке было тепло и сухо, она обогревалась печкой, которая топилась дровами. Седой и ссутулившийся, её отец сидел на стуле, снимая шкуру с мёртвой белки. Перед ним лежала кучка из нескольких уже ободранных скелетов белок.

– Привет, пап, – сказала она

Он не поднял глаз от своего занятия. Она и не ожидала этого. Он только сделал начальные разрезы и теперь стягивал со скелета шкурку. С того самого времени, когда она охотилась с ним, будучи маленькой девочкой, она восхищалась тем, как он это делает. Он всё делал так гладко и грациозно, будто помогал снять пальто леди, с которой собирался отужинать.

Он громко закашлялся. Райли подумала, что ей странно слышать этот звук от него. Она не могла припомнить, чтобы он болел хоть один день в своей жизни за то время, что они прожили вместе.

Прокашлявшись, он сказал:

– Ты так скоро вернулась.

Райли поняла, про что он. Последний раз она приезжала сюда пару месяцев назад, в июле. А до этого она пару лет не предпринимала попыток как-то с ним связаться. И конечно, он тоже ничего для этого не делал.

Райли села, стараясь поудобней устроиться в неудобном плетёном кресле. Её отец снова закашлялся. Он выглядел бледнее, чем в прошлый раз, когда она сюда приезжала – возможно, он немного и похудел. Его волосы были ненамного длинней, чем «ежик» морского пехотинца, который он всегда носил.

– Ты заболел, пап? – спросила она.

Он мрачно хмыкнул.

– Тебе бы этого хотелось, не так ли? Ничего не доставит тебе больше радости, чем видеть меня беспомощным и больным на пороге смерти. Но не тут-то было, детка. Не в этот раз.

Райли почувствовала, что её челюсти сжались, а всё тело напряглось. Их встреча становилась ужасной быстрей, чем прошлая.

– Так над каким делом ты работаешь на этот раз? – спросил он.

– Да как обычно, – сказала Райли, невольно перенимая его холодную, отстранённую манеру речи. – Серийный убийца в Аризоне. Убивает проституток.

– Аризона, да?

Он разрезал брюшко белки и стал вынимать внутренности.

– Тощий подлец, – проворчал он.

Запах кишок белки наполнил комнату и дошёл до Райли. Он был хорошо ей знаком. Он был неприятным, но не настолько, как запах разлагающегося человеческого трупа.

– Ты сейчас далеко от Аризоны, – сказал он. – Что ты здесь делаешь?

Райли не ответила. Её спина напряглась.

– Не отвечай, – сказал он с полусмешком-полукашлем, похожим на лай. – Ты растерялась. И ушла в самовольную отлучку. Гадаешь, подходишь ли ты для этой работы. Да, я помню это чувство, оно посещало меня иногда во Вьетнаме. Хотя я оттуда никогда не бежал. Дезертирство среди морских пехотинцев не приветствовалось. Видимо, в Бюро к этому более снисходительны. Это тебя портит.

Райли постаралась эмоционально подготовиться. Настало время открыться человеку, у которого не было представления о том, какой может быть открытость.

– С моего прошлого визита утекло много воды, – сказала она. – Эприл успел похитить последний убийца, которого я ловила. Её чуть не убили.

– Эприл? – прокряхтел он.

– Моя дочь. Твоя внучка.

Он снова покашлял.

– Ах, да. Как она справилась с этим? Не превратилась в дрожащий комок беспомощного страха?

Райли с удовольствием ответила:

– Нет. Она помогла мне его прикончить.

Её отец бросил выпотрошенную тушку белки в кучку, а сам взялся за следующую.

– Хорошая девочка, – сказал он. – Тебе нужно будет привезти её как-нибудь. Я бы хотел с ней познакомиться.

«Не в этой жизни», – подумала Райли.

Её отец продолжал говорить

– Значит, теперь ты чувствуешь себя виноватой. Думаешь, что может быть выбрала неправильную профессию. Ты хочешь быть хорошей матерью, которая растит хорошую девочку. Ты знаешь, что я могу на это всё ответить.

– Повсюду монстры, папа, – сказала Райли. – Я втянула её в мир монстров.

Он начал смеяться, но его смех оборвался кашлем.

– Что за чепуха. Думаешь, ты борешься с монстром в Аризоне? Человек, который убивает проституток, не монстр. Чёрт, да ты даже не имеешь дело со злом! Ты имеешь дело с тем, что в обществе считается нормальным. Этот твой убийца – когда он не убивает, он хороший человек, опора общества, хороший муж, хороший отец. В отличие от меня – и в отличие от тебя.

Из составленного ею самою портрета, Райли знала, что её отца нельзя назвать совершенно неправым. Но и ничего нового он не сказал.

– Если он такой хороший, зачем он продолжает убивать женщин? – спросила Райли.

Её отец перестал потрошить белку, его нож застрял в ней по рукоятку. Этот вопрос, похоже заинтересовал его. Он посмотрел Райли прямо в глаза.

– А почему ты продолжаешь убивать мужчин? – спросил он.

Райли показалось, что она нырнула в ледяное озеро. То был хороший вопрос. То был важный вопрос. Именно на этот вопрос она надеялась найти ответ здесь.

– Ты охотник, – сказал отец, всё ещё держа её взгляд. – То, что считается нормальным, убьёт тебя, если ты будешь жить этим слишком долго. Правда в том, что она всех убивает, эта треклятая нормальность. Она не естественна, она идёт вразрез с человеческой природой. Заставляет людей страдать от скуки. Заставляет их убивать без видимой причины. У нас с тобой есть причины убивать. В этом плане мы хорошие животные. Мы знаем, кто мы. А эти убийцы, которых ты выслеживаешь и убиваешь – у них просто нет этого понимания. Они не знают себя. Они вышли из-под контроля.

Он по-прежнему не отводил глаз от её.

– Это напоминает мне поговорку «в сумасшедшем мире лишь безумцы нормальны». Не помню, кто это сказал. Но это правда, и таковы мы с тобой с ног до головы. Безумцы в сумасшедшем мире, в котором у людей нет причин быть нормальными. Мы единственные понимаем, что на самом деле происходит.

Он опустил глаза и уставился на пол, перейдя почти на шёпот.

– Ты вернёшься к работе. Сядешь на первый же рейс. Я это знаю. У тебя нет другого выбора. Я не предоставил тебе выбора. Я правильно воспитал тебя. Я воспитал тебя охотником. Жаль, что я не постарался с твоей сестрой так же хорошо, но теперь уже слишком поздно это исправлять.

Райли показалось, что её ударило током. Она не могла вспомнить, когда он в прошлый раз вспоминал Венди. Это казалось сверхъестественным, поскольку Райли сама много думала о ней последнее время.

– Может быть, я неправильно с ней обходился, – сказал он.

– Ты часто бил её, – сказала Райли.

Ей отец крякнул и медленно кивнул.

– Именно это я и имею в виду. Я бил её только руками. Мои удары оставляли лишь синяки на её коже. Я бил недостаточно глубоко. Когда вы выросли, я это понял. Тебя я никогда и пальцем не тронул. Я бил тебя гораздо глубже. И ты поняла. Ты поняла.

Он долго закашлялся. Райли видела, что он очень болен. Но никакого смысла говорить ему об этом не было.

Откашлявшись, он сказал:

– Я бы пригласил тебя на рагу из белки. Но ты не захочешь проводить время с мерзким старым хрычом. Поэтому тебе пора проваливать отсюда.

Он был прав, но Райли этого не сказала.

Вместо этого она произнесла:

– Я тебя не ненавижу, папа.

– Ты либо врёшь, либо дура, – сказал он.

Райли ощетинилась на его слова.

– Какого чёрта это должно значить?

– Ты слышала. Если ты меня не ненавидишь, значит я плохо выполнил свою работу.

Он снова закашлялся. Он казался очень больным. Райли хотелось пожалеть его. Но она не собиралась позволять себе это. Он её по-настоящему разозлил.

Она саркастически сказала:

– Что ж, покуда я объект твоей «работы», возможно, мне стоит поблагодарить тебя. Я многому научилась на твоём примере. Я хорошо поняла, каким родителем быть не нужно.

– Тупица, – сказал он. – Ты видимо растишь эту свою дочь, чтобы она тебя любила. Она вырастет слабой. И ты об этом пожалеешь.

– Да что ты знаешь о сожалениях? – выпалила Райли.

– Немного. И я этим горжусь. Ты должна быть благодарна мне, плаксивая сучка.

Теперь Райли поняла, что с неё довольно. Она мирилась с такого рода оскорблениями всю свою жизни. Она никогда не давала отпор. Всё, что она могла, было просто уйти. Но теперь она не уйдёт.

Она встала и подошла к нему, слишком близко, нарушив зону комфорта их обоих.

– У тебя здесь есть зеркала, папа? Готова поспорить, что нету. А тебе бы не понравилось то, что ты увидел бы.

– А что там может быть?

– Трус. Больной, напуганный человечишка, который никогда не отваживался полюбить. Человек, который издевался над детьми, вместо того, чтобы выбрать себе в соперники равных себе людей.

Его глаза исказились от ярости. Он поднял ладонь и тяжело ударил её по лицу. Она ловко отразила удар своим запястьем.

– Давай, попробуй меня ударить, – с вызовом сказала она в ответ. – Ты больше ни на что не способен. Я теперь сильнее, чем ты, папа. Ты никогда не сможешь ко мне снова прикоснуться.

С рёвом ярости, он размахнулся и снова попытался ударить её по лицу. Райли протянула руку и поймала его кулак, сжав его мёртвой хваткой. Она сделала шаг к нему.

Она бросила:

– Ещё одна попытка и, клянусь Богом, я убью тебя на месте.

Теперь его рот скривился в злобной усмешке. У Райли по спине пробежал холодок. Ему это нравилось. Он жил ради её ненависти. Это всё, что у него осталось, что он мог назвать своим.

Но она не хотела быть похожей на него. Она не собирается тратить на него свою ненависть.

Она отпустила его кулак и посмотрела прямо ему в глаза.

– Я тебя не ненавижу, папа. Я отказываюсь тебя ненавидеть, вне зависимости от того, как сильно ты будешь стараться, – повторила она.

Теперь он выглядел уязвлённым. Когда она сказала это в прошлый раз, он таким не выглядел. Что изменилось?

«Теперь он мне поверил», – подумала она.

Пожалуй, это была самая обидная вещь из всех, что она могла сказать ему. Она забрала у него самое ценное из его достояния.

Райли повернулась и пошла прочь. Когда она открывала дверь, она услышала, как он прокричал:

– Никогда не верь человеку, чьи дети не ненавидят его.

Даже для её отца это было слишком циничное высказывание. Но она ничего не ответила ему. Она вышла и захлопнула за собой дверь. Она не удосужилась открыть зонт. Было приятно стоять под дождём. Она стояла на крыльце и чувствовала на себе тяжёлые капли.

Её визит плохо кончился, как она и ожидала. И всё-таки, свою цель он выполнил. Она вспомнила слова Майка Невинса:

«Я не уверен, что ты сможешь справиться с этим без какого-то эмоционального очищения».

Её отец стал для неё этим очищением. А теперь его дело завершал дождь.

Без сомнения, её отец болен. Но если он сам не попросил о помощи, если он отказывается даже признать, что болен, ни Райли, ни кто иной не смогут ничего сделать. Она не хотела снова видеть его. И она точно не будет снова искать с ним встречи.

Теперь ей было хорошо. И впервые после того, как она начала работать над этим делом, она почувствовала ощутимое присутствие убийцы. И он не был ни на йоту на неё похож.

«У него успешная жизнь», – подумала она.

В отличие от неё, убийца делал всё так, как было положено, и он никогда не чувствовал в этом несоответствий. Ему казалось, что убийства шлюх – всего лишь способ выпустить пар, как игра в гольф или бридж. Что в этом нет ничего неправильного. Что в нём нет ничего неправильного.

Теперь всё становилось на места. Он был лишь убийцей, не больше. Но Райли была охотником. Она знала, чем должна заниматься в жизни, а он нет. Он был её ничего не подозревающей добычей. И она его уничтожит.

Она села в автомобиль и завела мотор. Спускаясь с пропитанных дождём гор, она вспомнила, что ещё ей сказал Майк Невинс:

«Не всегда есть единственно верное решение».

Она улыбнулась. Теперь она это поняла.