ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

– Нет!

Звук выстрела эхом раскатился по комнате. Голова Джентри дернулась и волна крови вырвалась из спины, разлетевшись брызгами по стене.

– Черт, – прошептала Эйвери.

Томпсон забежал в дом, беспорядочно направляя пистолет на все подряд.

– Какого черта?! – заорал он. – Вот дерьмо.

Эйвери повернулась к нему.

– Ты вызвал подкрепление?

– Они в пути.

Она стояла, уставившись на труп, лежащий от нее всего в нескольких шагах, который всего пару минут назад был жив. Ее сердце разорвалось на миллион осколков.

Из ее машины достали перчатки и пакеты. Она дала Томпсону специальный набор и сказала проверить весь периметр. Сама же Эйвери занялась первым этажом.

Ковры в гостиной были серыми, а стены выкрашены в мутноватый белый цвет. Кроме гостиной и кабинета Виласко на этаже с другой стороны лестницы также располагалась кухня. Шкафы были сделаны из темного дерева, полы отделаны белой плиткой, а счетчики окрашены в темно-синий.

Маленькая дверь вела в заросший двор, обнесенный деревянным забором, вдоль которого росло множество видов цветов. Там же находилась темно-серая беседка для гостей.

Вернувшись в дом, Эйвери наткнулась на вход в подвал, расположенный за лестницей. Скрипучие деревянные ступеньки привели ее к совершенно необычному помещению с цементным полом, деревянным стелажом, установленным вдоль стен и другими местами для хранения. Она открыла пластиковый контейнер и нашла зимнюю одежду.

Вернувшись на первый этаж, она столкнулась с Томпсоном.

– Снаружи пусто, – сказал он. – В гараже лишь банки и садовый инвентарь.

Они направились на второй этаж.

Эйвери пошла первой, низко держа пистолет. Кошка, которую она уже видела раньше, прошлась по верхним ступеням и исчезла в коридоре. Она приложила два пальца к глазам и указала налево. Томпсон кивнул, свернул в указанную сторону и пошел по коридору. Эйвери вошла в ту же комнату, что и кошка. Небольшая гостевая была окрашена в серо-зеленый. На деревянном полу лежали три коробки для кошек. Два кота расположились на кровати – тот жирный, серый, которого она видела ранее и маленький белый котенок. Единственный шкаф был заполнен женской одеждой и кучей моли.

Она пошла за Томпсоном вдоль перил. В спальне хозяина, расположенной справа, стояла большая кровать. На полу был расстелен белый ковер. Вдоль стен стояли зеркала. Она открыла парочку зеркальных дверц и нашла в шкафах одежду и обувь.

– Эй, Блэк, – услышала она, – давай сюда.

Самая дальная комната была больше похожа на кладовку с короткой лестницей, ведущей на чердак. Помещение было слишком мало для Томпсона, поэтому он достал сверху какой-то предмет и сел на ступеньки, дожидаясь Эйвери.

– Наверху еще две, – ответил он.

Эйвери взяла в руки пушистую статуэтку.

Это было чучело черного кота, установленное на деревянной основе. Никаких надписей.

– Там есть еще и полосатый? – спросила она.

– Откуда ты знаешь?

Томпсон достал другое набитое чучело меньшего размера. Это был рыжий полосатый кот с темными глазами. Она взглянула и отдала обратно.

– Собери несколько волосков, – сказала она.

– Только этого?

– Да. На первых двух телах судмедэксперты нашли частички полосатого кота.

Послышались полицейские сирены. Как только звук приблизился, Эйвери спустилась и вышла через центральный вход.

Она должна была ощущать облегчение или даже некий восторг.

Но вместо этого, Эйвери ощущала пустоту, неуверенность. Кусочки головоломки крутились в голове, но все никак не хотели сложиться воедино: маршрут убийцы пролегал из Бостона на север и запад.

«Он живет к северо-западу от Бостона, – подумала она. – Хорошо, совпадает. Но это никак не объясняет поездки на минивэне еще западнее, за Кембридж. Второй дом. У него должен быть второй дом, где стоит минивэн. Все остальное подходит. Он выращивает цветы и держит в доме котов».

Если шерсть кошки совпадет с той, которую Рэнди обнаружила на телах, а среди цветов найдут психоделические образцы, то дело будет закрыто.

Томпсон встал за Эйвери.

Она обернулась.

– Осмотри кабинет, может найдешь что-нибудь еще, – сказала она. – Постарайся не трогать тело. Нам нужно отыскать второй дом и этот темно-синий минивэн. Ищи счета за аренду, бумаги на ипотеку, автостраховку, что-то в этом роде.

– Понял.

Последние слова Виласко кружились в голове:

Эйвери наблюдала, как патрульные машины Сомервилля и Бостона пронеслись по улице с ревущими сиренами, припарковались, где глаза глядят, и как полицейские повыпрыгивали с оружием в руках.

Среди них был и Коннелли.

В его взгляде не было видно ни гнева, который он всегда испытывал по отношению к Эйвери, ни капли неуверенности или сомнений. Но на его лице появилось удивление, недоверие, что то, чему он был свидетелем, действительно происходило: женщина, бывшая знаменитость, которой не посчастливилось сойти с пьедестала, вдруг стала копом и снова решила дело, сделав из полицейских посмешище.

– Что у нас? – спросил он.

Полиция Сомервилля начала окружать дом и парадный вход.

Сцена разворачивалась как страшный сон. Эйвери едва различала Коннелли и остальных. Мысленно она находилась далеко отсюда. Головоломка не складывалась и у нее до сих пор не было реальных доказательств, кроме собственных догадок и последних слов Виласко: «Я все делал для семьи. Кто мы такие, чтобы судить? Каждый имеет право на существование».

Эйвери задавалась вопросом, мог ли Джентри похитить всех этих девушек. Он казался милым, несчастным, будто попал в ситуацию, которую не мог контролировать.

– Эйвери, с тобой все хорошо? Поговори со мной, – настаивал Коннелли.

– Он внутри, – ответила она. – Джентри Виласко. Мертвый. Застрелился. Он говорил что-то невнятное, что делал все это для семьи. Томпсон сейчас ищет какие-нибудь бумаги, которые могут привести к минивэну или другому дому.

– Это наш парень? Эйвери?

– Мне нужно сделать звонок, – сказала она.

Эйвери вышла на улицу и набрала Тима Макгонагалла. Его телефон сразу перешел в режим автоответчика и она оставила сообщение: «Мистер Макгонагалл, это Эйвери Блэк. Мне нужно знать, есть ли у Джентри Виласко кто-нибудь из родственников, также работающий в вашем офисе? Возможно, двоюродный брат или племянник, кто угодно. Это очень срочно. Пожалуйста, перезвоните, как только сможете».

Она раскрыла и посмотрела на список сотрудников, работающих на Виласко. Имя Эдвина Пеша было выделено маркером.

«Ты не можешь просто взять и оставить место преступления, – сказала она себе. – Это твое место преступления. Коннелли никогда не простит тебя. И О’Мэлли тоже. Придется идти до конца. Составь протокол, произведи более тщательный обыск».

Терпение никогда не было сильной стороной Эйвери. Хоть внешнее спокойствие и саркастическая манера поведения за многие годы усыпили бдительность многих, внедрив в их подсознание ложное чувство безопасности, внутри Эйвери оставалась все той же машиной, которая не умела останавливаться.

«Если Виласко являлся нашим маньяком, – рассуждала она, – то теперь он мертв. Тут уже ничего больше не сделаешь. Дом находится под присмотром, его обыскивают… Ты не можешь уйти!» – буквально закричала она сама на себя.

Эйвери повернулась к дому. Не было видно ни Томпсона, ни Коннелли. Некоторые копы Сомервилля разговаривали друг с другом. К месту преступления начали подтягиваться дети и взрослые с соседних улиц.

«Иди», – сказала она и помчалась к машине.

Никто не собирался ее останавливать.

Дорога от Сомервилльского дома Виласко до адреса Эдвина Пеша в Уотертауне заняла полчаса. Не так уж далеко. Если она не найдет ничего необычного, то просто вернется обратно. Можно будет сказать, что всего лишь вышла за кофе или плохо себя почувствовала.

Эйвери воспользовалась этим временем. Она притормозила на знаке «стоп» и снизила скорость до разрешенной. Нет смысла спешить.

Примерно на середине пути она представила себе Роуз, расстроенную из-за их разговора и с плохим настроением до конца выходных.

«Тебе пора исправить все, – повторяла она себе. – Неважно, что происходит, она твоя дочь, а не просто плачущее, изматывающее и писающее одновременно существо. Она уже взрослая, она личность и ей нужна мать».

Эйвери набрала ее номер.

Сработал автоответчик.

«Ладно, я идиотка, – сказала Эйвери. – Роуз, это твоя мама. Боже, я даже не имею права называть себя так, да? Знаю, что не была рядом, когда тебе это было нужно. Наверное, я вообще никогда не было рядом настолько, насколько тебе было нужно. Я была ужасной матерью. Это правда, я знаю. Но я была молодой, глупой, а воспитывать ребенка очень тяжело. Но это никак меня не оправдывает, – тут же исправилась она. – Это абсолютно моя вина. Джэк держался молодцом, он и правда отличный отец. Дай мне еще один шанс, Роуз. Меня раздражает то, что происходит между нами. Прошу тебя. Только один шанс. Я обещаю, что исправлюсь. Ты можешь не воспринимать меня в качестве матери, но я бы хотела просто попытаться».

Автоответчик оборвал ее.

– Черт, – прошептала Эйвери.

Она собиралась перезвонить, когда въехала в Уотертаун. Местность была не так хорошо знакома, как Кембридж или Бостон. Стоя на светофоре, она вбила в навигатор адрес Эдвина Пеша и последовала его указаниям.

Оставалось пять минут.

Две.

Дом Эдвина Пеша находился в плачевном состоянии. Серая краска местами облупилась с деревянной отделки дома. Синий затвор на замке еле держался, крыша была завалена листьями и ветками. В отличие от всех остальных домов квартала, деревья окутали всю территорию, создав беспросветную тень. За газоном уже месяцами никто не следил, цветы либо были заражены чем-то, либо завяли совсем.

На дороге стоял синий минивэн.

«Вот он, – подумала она. – Вот этот дом».

В голове закружились картинки: ее разговоры с Рэндаллом, маршруты из парка Ледерман и Кембриджа, похищение Синди Дженкинс, убийца, как он поклонялся, пританцовывал, как сел в машину и уехал.

Она медленно проехала по улице, свернув на перекрестке, чтобы припарковаться. Эйвери засунула дополнительную обойму в задний карман и прикрепила мощный портативный фонарик к поясу. Затем взгляд упал на рацию, лежавшую на сиденье.

«Не иди одна, – подумала она. – Вызови подкрепление. А что если там еще одна жертва? Прямо сейчас сработает эффект неожиданности. Не надо собирать толпу. Иди одна. Тихо и быстро».

«Нет, тебе потребуется помощь!» – продолжала она внутреннюю борьбу.

В какой-то момент она подумала вызвать Коннелли или Томпсона, может даже Финли.

«Хотя нет, точно не их. Почему? Ты не доверяешь ни Коннелли, ни Томпсону, а Финли словно с цепи сорвался».

В голове возник голос одного из преподавателей полицейской академии: «Всем нужна поддержка. Являясь полицейскими, вы не можете быть одиноки. Все вы являетесь частью команды. Так положитесь на них».

На протяжении долгих лет она как раз оставалась одна. После того, как мир рухнул, у нее не осталось друзей. В первые годы работы в полиции практически все были врагами. Как ни странно, в памяти выделялся лишь один человек – Рамирес. С самого начала он был честным, благодарным, настоящим напарником во всех смыслах этого слова. Но он был болен, все еще выведен из строя.

Она все же набрала его номер.

Рамирес ответил после первого гудка.

– Куда ты пропала, Блэк? – спросил он. – Я слышал, что О’Мэлли отстранил тебя. Что, черт возьми, произошло?

– Ты где? – спросила она.

– Дома. Врачи отпустили меня. Какое-то время мне абсолютно нельзя напрягаться, мне скучно и я начинаю сходить с ума. Пожалуйста, скажи, что ты где-то рядом.

– Я нашла убийцу, – произнесла она. – Его зовут Эдвин Пеш, живет в Уотертауне. Я стою напротив его дома.

– Вау.

– Как быстро ты сможешь добраться сюда?

– Ты вызвала подкрепление?

– Я позвонила тебе, – ответила она.

– Хорошо, – пробормотал он, раздумывая. – Ладно.

– Запиши адрес, – сказала Эйвери, диктуя.

– Буду там через двадцать минут, – ответил он. – Может раньше, если проскочу светофоры. Не заходи внутрь без меня, поняла?

Она повесила трубку.

Решив сделать вид, что просто прогуливается мимо в этот солнечный воскресный день, Эйвери закрыла дверь машины и направилась вниз по улице.

Сердце безумно колотилось.

Возле дома она пригнулась и побежала по дороге.

Эйвери оперлась рукой на заднюю часть минивэна и стала наблюдать за домом. Свет был выключен. Через окна первого и второго этажей немного просматривались помещения. Окна подвала были закрашены черной краской.

Ее пальцы дотронулись до номерных знаков и она почувствовала какое-то липкое вещество по краям.

«Минивэн, – размышляла она. – Фальшивые номера. Семья. Вот о чем говорил Виласко».

Над ней стоял темный дом. В одном из окон промелькнул серый кот.

Возможно тот самый.

Эйвери достала пистолет.