После кровавого октября 1993 года граждане России находились в шоковом и апатичном состоянии, чего и добивался Ельцин с заокеанскими режиссёрами. Получив отсрочку от МВФ в выплате огромного долга, благодарные ельциноиды тут же отдали огромное всенародное достояние страны на распродажу США, а также избранным олигархам. Как шакалы, дорвавшиеся до добычи, не только чубайсо-гайдаровская команда «лаборантов» и гусе-березовско-абромовические нувориши, но и бандиты всех уровней ОПГ не щадя живота своего, чавкая и глотая слюну отрывали куски «мяса» от ранее государственной собственности. «Действо» сопровождалось жесточайшей конкуренцией в борьбе за объекты промышленности и сельского хозяйства. Ельцин не пытался, да и не мог хоть как-то «узаконить» этот процесс превращения государства в «воруй-страну». Все «хозяйствующие» споры, как правило, заканчивались убийствами конкурентов и соперников. В этих целях новоявленные олигархи вошли в тесный контакт с лидерами организованной преступности, ставшими «своими» и во властных структурах.

На ужасающем фоне резко обострившейся криминальной обстановке, в наше Управление стали поступать сигналы о подготовке бывшими защитниками «БД» актов заслуженной мести руководителям силовых структур, причастных к массовым убийствам у стен Верховного Совета. Признаюсь, что иногда мелькала мысль не только не мешать, а может даже чем-то им помочь в справедливом возмездии за предательство Советской Присяге и Конституции. Однако разум брал вверх над порывами сердца. В случае начала новой кровавой междоусобицы, силы были бы неравными. Вспышки таких акций в то время только и ждала клика Ельцина, чтобы не только физически уничтожить оставшихся державников, но и ввести чрезвычайное положение в стране. С трудом удалось отговорить вначале агентуру, а затем через них и радикально настроенных руководителей отдельных «рот» полка защитников Верховного Совета от планов подготовки отстрела «отличившихся» в убийстве мирных граждан генералов милиции и армии. Добыли мы и «чёрный список» приговорённых около сотни карателей. В нём, кроме Ельцина, Черномырдина, Грачёва, Ерина, Панкратова, Куликова, Коржакова, Захарова, Евневича, Батурина, Лысюка и других «героев на крови», увидел фамилию своего земляка. Уточнил у источника, чем он провинился? Оказалось, что А. Н. Жерденя, руководитель отдела ВКР одной из воинских частей в районе Солнечногорска, лично с караулом препятствовал посланникам Ачалова пройти на территорию гарнизона. Командир этого соединения был готов вместе с подчинёнными убыть для защиты Советской Конституции. Однако угрозы начальника Особого отдела Жер-дени арестовать делегатов вновь назначенного министра обороны, и не пустившего их к командиру, возможно, сорвали шанс силой заставить Ельцина подчиниться главному Закону страны. Меры мы приняли вроде исчерпывающие, вовремя разведя по углам «ринга» обе стороны, уже обменявшиеся угрозами перестрелять не только друг друга, но и членов семей (ну, а их-то в чём вина?). Однако столь велика была ненависть к кровавому Ельцину, что трудно было сдержать порыв многих защитников «БД» отомстить лично ему за погибших товарищей. Так, например, из Санкт-Петербурга пришла информация с фамилией члена одной из групп бывших защитников Верховного Совета, который убыл в Москву для предварительной разведки мест пребывания и передвижения ЕБН. Группа ставила перед собой задачу уничтожить сатрапа. Но пока мститель в камуфляже бродил вокруг Кремля, он нарвался на молодых отморозков, зверски его избивших. После 4 октября москвичи к армии и форме относились крайне озлобленно. Только мы «развернулись» по мстителю в больнице, как он сбежит из неё к себе домой. Всю эту группу в Санкт-Петербурге через месяц-два захватят с поличным. Для приобретения оружия те осуществят налёт на один из ЧОПов. Подвергая опасности жизни частных охранников, сотрудники отдела ВТ под своим контролем «доведут» наивных и неопытных бывших защитников «БД» до совершения ими преступных действий, а на выходе задержат с оружием. Вместо профилактических мер, оперативники запишут себе в «актив» возбужденное уголовное дело по статье «Разбой» и породят будущих заключённых. Примерно в этот же период, или чуть позже, на то время начальник отдела розыска анонимов полковник Миров будет представлять к награде своего сотрудника за успешную «операцию» с арестом инвалида и ветерана войны. Тот, проживая в глухой деревне Красноярского края, видя по телевизору, как из танков расстреливают Советскую власть и Конституцию, которые он защитил на фронте от фашистов, написал Ельцину в Кремль гневное письмо-обвинение. В этом послании сибиряк-фронтовик, на мощном матерном русском языке, не только перечислил все преступления ЕБН, но и от имени ветеранов обещал лично отрезать ему предательский язык и мужское достоинство. С трудом, добравшись на попутке к ближайшей железнодорожной станции, одноногий инвалид войны с чувством выполненного долга опустил письмо в почтовый ящик. Опасаясь за семью, подписывать его и указывать обратный адрес не стал. Из администрации Кремля послание услужливые доброхоты с резолюцией «найти и привлечь» тут же направили в МБ РФ. Понятно, что отыскать такого «анонима» отделу Мирова (не террорист же) не составило труда. По штампу определили место заброса конверта, а содержание письма раскрывало его автора. Выписали командировку сотруднику, которому только и оставалось сделать выборку всех фронтовиков-инвалидов и сличить их почерка на официальных бумагах военкомата или других учреждений. Когда «группа захвата» вместе со следователем зайдут к «анониму», тот не только сознается, но и на суде потом заявит: «Жаль, что из-за инвалидности не могу лично убить Ельцина. Пусть он захлебнётся в ненависти нашего народа!». Отдел поиска анонимов «отличится» и в 1995 году, когда найдёт старшего лейтенанта, воевавшего в Чечне и направившего в адрес депутата Юшенкова письмо с проклятиями и угрозами расправы. Этот «либераст» вместе с «миротворцем» Ковалёвым с помощью продажных СМИ столько выльют грязи, прилюдно оскорбляя наших солдат и офицеров, что в их адрес массово начнут поступать ответные и заслуженные оскорбления и угрозы. Об этих случаях газета «Комсомольская правда» напишет иронические статьи, а отдел розыска анонимов вместе со своим начальником будут обмывать награды за совершённые «подвиги». Что тут сказать? На горе одних, делают себе карьеру другие. Хотя, по справедливости следует отметить, что до полковника Мирова отдел весьма эффективно разыскивал настоящих анонимов из числа потенциальных террористов.

Просматривая гору скопившихся сводок по прослушиванию разговоров объектов из числа лидеров ОПГ, ужаснулся тому, как один из них хвалился своим «участием» в событиях 4 октября. Цинично и буднично он заявит такому же бандюге: «Знаешь, братан, я ведь живу рядом с «Белым домом». Когда в тот день началась стрельба, я слазил на крышу и «поохотился» в своё удовольствие. Парочку коммуняк и «краснопёрых» из карабина точно замочил». Оба в разговоре одобряли действия Ельцина, называя его настоящим паханом, сделав вывод, что теперь настала пора и им ещё жестче «башлять бабки» (делать деньги). Мелькнула мысль: «В 1986 году на всесоюзной сходке в Дагомысе воры «в законе» одобрили «перестройку», которая в итоге способствовала развалу СССР. А сейчас бандиты поддерживают не президента, а «пахана» страны Ельцина, ведущего уже Россию к распаду. Неужели русский народ и россияне не понимают, если криминальный мир что-либо «одобряет» – это погибель для нашей страны»!

Весь октябрь мой отдел, как и всё министерство, отходили от шока расправы Ельцина над Законом, которому мы обязаны были служить и защищать. Не все выдержали удара. Очередная после августа 1991 года волна увольнений, как цунами сметёт сотни отличных оперативников и руководителей МБ РФ. Но в том-то и дело, что вместе с сотрудниками «уйдут» и тысячи находящихся у них на связи агентов и доверенных лиц. В единой и мощной системе мер по обеспечению безопасности нашего государства, создаваемой десятилетиями, появятся огромные пробоины и прорехи. Мне же, Гусаку и многим оставшимся сотрудникам было как-то не по-мужски увольняться, когда на твою страну надвигается стена бандитского беспредела, названного впоследствии «лихими девяностыми годами». После октября 1993 года Москву захлестнула уличная преступность, которая коснулась и моего бывшего подчинённого по УБКК старшего лейтенанта С. Г. Журавлёва. Возвращаясь вечером со службы, он обратил внимание, что от метро за ним следует группа молодых людей. Как учили, Журавлёв решил «провериться» и ускорился – группа тоже. Перешёл на другую сторону улицы, а неизвестные за ним следом. Повернув за угол дома, Станислав почти побежал, на ходу приводя пистолет в боевое положение. Хотел посмотреть назад, как внезапно получил удар тяжёлым предметом по голове и потерял сознание. Очнулся, когда преступники уже убегали, захватив с собой его пистолет и удостоверение личности. Спасла жизнь Журавлёву толстая шапка из собачьего меха, одетая по рекомендации его жены в холодную октябрьскую осень. По таким случаям совершенно правильно мой бывший отдел все свои силы бросил на розыск отморозков. Основную опергруппу с участием отдела спецназа возглавил майор А. А. Родин. Проанализировав в местном отделе милиции девятнадцать разбойных нападений, совершённых в этом районе за два месяца, Родин вместе с Нефёдовым и Литвиненко выявили их закономерную последовательность. Все преступления совершались по периметру улиц вокруг парка отдыха каждый раз в противоположном месте и через 3-4 дня. Уголовный розыск подозревал в разбоях свору молодёжи около двадцати человек, которые группами по 5-6 исполнителей нападали на состоятельных по внешнему виду мужчин и женщин. В ходе этих преступлений двое пострадавших скончались от ударов по голове тяжёлым предметом. Один из них был офицер милиции в гражданской одежде. Три дня мои бывшие сотрудники вместе с наружным наблюдением перекрывали вычисленное очередное место возможного разбоя, по нескольку раз прорабатывая подозрительных молодых людей. К вечеру четвёртых суток, когда «НН» и трое сотрудников отдела спецопераций вернулись на базу, а измотанные оперативники уже потеряли всякую надежду, Литвиненко заметил ещё одну группу из пяти человек. Ускоренным шагом молодёжь шла за мужчиной в модной тогда дублёнке. Александр Вальтерович доложил Родину с Нефёдовым, но те лишь устало, махнув рукой, сказали: «Ну, если хочешь, сбегай за ними и посмотри (в который раз)». Подозреваемые и потенциальная жертва уже скрылись из виду, когда Литвиненко выскочил из машины. Уже через мгновение он замашет руками, вызывая, Родина и Нефёдова к себе. Примчавшиеся сотрудники увидят, как отморозки уже тащили за ноги в кусты очередную жертву. Ну, а дальше как в кино. Погоня с выстрелами в воздух и задержание всей разбойной группы с поличным. Пистолет и удостоверение Станиславу Германовичу возвратят, сам он, за две недели в госпитале, вылечится, а благодарная местная милиция за раскрытые «висяки» накроет поляну моим бывшим подчинённым. Чуть позже точно так же будут действовать сотрудники московского управления госбезопасности, когда, бросив все дела, в кратчайшие сроки найдут и арестуют убийцу, зарезавшего финкой их оперативника. Уже в чеченской бойне, за зверски убитого боевиками своего командира подполковника Иванова, сотрудники спецназа ГРУ, рискуя жизнями, вычислят и уничтожат виновных головорезов. Так должно быть всегда, когда речь идёт о нападениях и убийствах сотрудников спецслужб и милиции при исполнении ими служебных обязанностей.

Середина и конец октября прошли в нескольких совместных с московским РУОП операциях по «ЧО», а также изъятию незаконно выданного у Моссовета (мэрии) оружия «защитникам» режима Ельцина. Подполковник Шубин вернулся (слава богу, живой) из Дагестана, где он пытался «подобраться» к Саиду Амирову. От его доклада волосы становились дыбом от творимых преступлений находящимися у власти конкурирующими национальными кланами, превратившимися фактически в банды и незаконные вооружённые формирования (НВФ). Дело дошло до того, что боевики Амирова, подкупив ряд должностных лиц из службы исполнения наказаний, для совершения заказных убийств в Дагестане «вызывали» киллеров, которые отбывали длительные сроки в колониях усиленного режима. Схема была примерно такой. Эти заключённые по фиктивным диагнозам врачей, переводились по «цепочке» в 2-3 специальных лечебных учреждений, чтобы в колонии не обратили на их отсутствие внимания. Оттуда они тайно прибывали в Дагестан, где, исполнив заказ, в обратной последовательности, возвращались в «родную» колонию. Виктор Васильевич также сообщил о фактах откровенного и не скрываемого предательства в стенах не только местной милиции, но и Управления МБ Дагестана. Только отдельные сотрудники на свой страх и риск, проявляя личное мужество, пытались в полном объёме организовывать и вести оперативно-розыскную работу. Договорились с Шубиным о том, что сконцентрируем свои усилия по разработке Амирова в период его пребываний в Москве. Подготовленную моим офицером обстоятельную справку о командировке в Махачкалу, генерал Семёнов доложил «наверх». Видно руководство МБ и до нас располагало информацией о тотальной коррупции в Дагестане, а наша справка явилась лишь последней каплей переполнившей чашу терпения. Последовал приказ и 8 ноября совместная ОСГ из девяти руководителей и сотрудников УБТ, включая меня, Следственного и других управлений центрального аппарата МБ РФ вылетели в Дагестан. Ранее, в средине октября в Адыгею в составе ОСГ УБТ МБ РФ убыл майор Гусак А. И. для помощи местным чекистам в разгроме банды Зелимхана Цыпинова, терроризировавшего органы власти и население не только этой республики, но и соседних регионов России.

Наконец-то за решёткой казалось непотопляемый Саид Амиров

Разместили нас от греха подальше в санатории МБ РФ «Дагестан» в тридцати километрах от Махачкалы. Когда на стареньком автобусе ЛИАЗ мы приехали в столицу республики, то обратили внимание на большое количество молодых мужчин, сидевших в чёрных одеждах на корточках практически на всех перекрёстках центра города. С видом знатока сопровождающий зам. Министра безопасности пояснил: «Это бывшие и «будущие» заключённые по привычке так сидят. Ведь в СИЗО и тюрьмах есть только прогулочные дворы, где отсутствуют скамейки. В большинстве своём они безработные, а потому через некоторое время снова попадут на нары». У меня от этих слов появился холодок в груди, так как аналогичную картину я наблюдал в апреле 1991 года в Грозном. В здании УМБ РФ провели к только назначенному Министру полковнику В. Н. Папсуеву, прибывшему из Волгограда с должности заместителя по кадрам. На фоне настороженных взглядов местных сотрудников из числа коренных национальностей, Василий Николаевич излучал улыбки, был приветлив и откровенен (видно ещё не успел ознакомиться с ужасающей обстановкой по линии преступности и коррупции). Разошлись в отделы по линиям работы. Внешне вроде и есть результаты, но напрашивались вопросы, вытекающие из статистики. За неполный 1993 год в Дагестане было совершено 52 взрыва (9 из них против правоохранительных органов), а в отделе ВТ велись только дела розыска преступников. Разработки же с классифицирующим признаком (окраской) «террористический акт» вообще отсутствовали. То есть местные чекисты трудились «по хвостам», а не на упреждение. Принцип «есть взрыв – будем искать» способствовал формированию безнаказанности у преступников и заложил, на мой взгляд, основы той террористической войны длящейся до сих пор в Дагестане. Только начинают «искать», как следует очередной взрыв и сотрудников ОБТ, не закончивших работу по предыдущему, бросают на поиски новых (а может и тех же) исполнителей. Просматривая еженедельные сводки милиции по изъятому оружию, обнаружил, что только на постах ГАИ (ГИБДД) почти еженедельно у граждан изымались автоматы и пистолеты. Спросил у начальника отдела БТ полковника В.А Порошенко: «Как ведётся работа по линии пресечения незаконного оружейного бизнеса, стволы которого могут быть использованы и в террористических целях?». В ответ он, молча, достал из-за сейфа огромную старинную винтовку с треснутым прикладом и сказал: «Это не основная наша линия, но и здесь есть результаты. Вот изъяли ствол у одного бандита в начале года». Что тут скажешь? Исписывая служебный блокнот выявленными недостатками, основной упор всё же сделал на выработку рекомендаций местным чекистам по их устранению. Ругать и в чужом глазу увидеть соринку – это легче, чем предложить конкретную помощь по налаживанию антитеррористической деятельности в сложнейшем и взрывоопасном регионе. Видя ретивое вникание присланной ОСГ в дела министерства, местные руководители стали пытаться сбить эту активность. Предложили провести товарищеский матч по волейболу с их сборной. Отказаться нельзя, так как упрекнут в трусости, но выбрать из девяти человек шесть нормальных игроков гораздо труднее, чем из двух или трёх сотен сотрудников Управления. Вечером всё же определили состав своей команды и варианты расстановки игроков. На следующий день маленький спортзал МБ РД был забит под завязку зрителями, пришедшими поболеть за своих и жаждущими увидеть позор разгромленных «москвичей». Толи нас недооценили, толи вопли болельщиков сыграли свою отрицательную роль, но первую партию мы выиграли. Что тут началось! Судью на вышке срочно заменили, как и пару проштрафившихся игроков. Злобно поглядывая и освистывая каждый наш промах, с помощью судьи, который перестал замечать ошибки «своих» и придумывал «наши», сборная управления сравняла счёт по партиям, а затем выиграла и весь матч. С завершающим свистком толпа болельщиков, во главе с начальником Управления на руках вынесли игроков своей команды, забыв о «москвичах» и необходимости закончить встречу традиционным приветствием. После обеда все сотрудники буквально исчезли из своих кабинетов, празднуя победу где-то на стороне. Утром следующего дня, надежды продолжить работу улетучились, так как членов ОСГ поодиночке пригласили к себе домой в гости начальники соответствующих отделов. В моём случае пышное застолье у начальника ОБТ закончилось вручением гостю старинного кинжала. Один из предпоследних дней всё же удалось плотно доработать, исписав служебные блокноты массой полезной информацией. Как и в командировке в Грозном апреля 1991 года, мною выделялись те фигуранты дел, которые, имея выходы на Москву и за границу, занимались бандитизмом и совершением особо тяжких резонансных преступлений с применением взрывных устройств. Вечером накануне окончания командировки сидел в кабинете начальника ОБТ и ожидал автобус для возращения в санаторий. Порошенко отправился домой, попросив закрыть кабинет после ухода. Читая справку линии противодействия проявлениям терроризма, обратил внимание на значительный рост и влияние ваххабитского течения исламистов в Дагестане. Внезапно дверь открылась, а быстро вошедший неизвестный мне сотрудник славянской внешности, торопливо закрыл изнутри ключом замок. От такого непонятного поведения я чуть напрягся, вспомнив о своём пистолете за поясом. Без приглашения «незнакомец» сел напротив меня и представившись руководителем одного из отделов Управления, показал удостоверение. Волнуясь и перескакивая с факта на факт, он раскрыл картину коррупции не только в МВД и правительстве Дагестана, но и самом УМБ РД. Особо его волновал рост националистических проявлений, угрожающих безопасности не только сотрудников-славян, но и членов их семей. Мужественный сотрудник попросил меня довести до руководства УМБ РФ обо всём происходящем, так как промедление с принятием упреждающих мер, особенно по кадровой политике, может привести к непредсказуемым последствиям. Тут позвонил телефон, и меня пригласили к автобусу. Попрощавшись с этим руководителем, пообещал, не ссылаясь на его фамилию, всё изложить в обобщённой справке Министру безопасности. Прилетев в Москву, передал свои материалы и информацию старшему инспектору для подготовки доклада руководству МБ РФ, попросив показать заключительный вариант справки о выезде в Дагестан. Увидев потом этот «опус», понял, что Министра услужливые доброхоты из УК и Инспекции не стали тревожить «правдой жизни», убрав из докладной самые важные и острые моменты. На мой взгляд, их «осторожность» заложит основы нынешнего всплеска непрекращающихся терактов в Дагестане на фоне беспомощности зараженных бациллой коррупции органов безопасности вместе с МВД.

Хоть и подраненным, но живым вернулся из Адыгеи майор Гусак. 4 ноября, в ходе многоэтапной операции, выманив главаря банды Цыпинова с телохранителями в Саратов, группа захвата УБТ с местными чекистами осуществят их арест. Кровавый бандит, промышлявший разбоями в основном в регионах России и раздававший часть награбленного добра своим землякам, слыл у них «Робин Гудом». Поэтому, когда до Саратова Цыпинова в первый раз схватят в родном районе, оставшиеся на свободе бандиты воспользуются этой «народной любовью» и, соберут около пятисот селян. Вооружённые вилами и топорами, они окружат сельсовет, куда доставили главаря банды и освободят его из-под стражи. Члены оперативно-боевой группы, впервые столкнувшись с подобной массовостью, не решатся открыть огонь по «мирным» жителям. Мало того, с трудом пробившись через разъярённую толпу к автомашинам, один из сотрудников будет разоружен, а майор Гусак получит ранение руки вилами. Учтя эти просчёты, захват вооружённых пистолетами Цыпинова и его телохранителей в Саратове члены ОБГ проведут в моментальном и жёстком режиме. Попытка «дёрнуться» главаря, в своё время с автоматом врывавшегося вместе с членами банды на заседание ВС Адыгеи, закончится выбитым ему глазом. Сотрудников АОБГ нашего Управления и ОБТ МБ Адыгеи наградят орденами и медалями. Майору А. И. Гусаку вручат одну из самых почитаемых у ветеранов войны медаль «За отвагу».

Война с бандитами – войной, но нельзя было забывать и о незаконно томящихся в застенках Лефортово и Матроской тишины руководителях Верховного Совета и активных защитников «БД», включая моего боевого товарища Александра Бульбова. Встретился с В. И. Илюхиным. Тот поднимал общественность страны на освобождение из плена своих соратников. В рамках этой работы, помня о том, что и у Никиты Михалкова его друг Александр Руцкой также арестован, решил «напрячь» известного режиссёра-актёра. Родные Никиты Сергеевича сообщили, что он в Нижнем Новгороде заканчивает съёмку фильма, и передали номер его телефона в гостинице. Поздно вечером, наконец, дозвонился до мэтра, который, внезапно обрадовавшись этому, не давая мне слова сказать, протараторил: «Александр Михайлович! Я сам звонил, но Вас не было на месте. Очень прошу Вас срочно подъехать в Нижний Новгород, чтобы дать консультации по образам чекистов, снятых в моём фильме «Утомлённые солнцем». С руководством МБ я договорюсь, а проездные и гостиничные мы оплатим». С трудом, прервав Михалкова, я ответил: «Никита Сергеевич. Были бы съёмки в Москве, то обязательно приехал. Но сейчас не до этого. Кроме обвала резонансных убийств, надо и незаконно арестованных защитников Конституции, включая Вашего друга Александра Руцкова, вызволять из СИЗО. Нужна Ваша помощь, чтобы поднять общественность на их защиту от неправедного суда». Внезапно на том концу провода разразилась какая-то сбивчивая тирада из слов оправдания. Михалков стал объяснять мне важность окончания фильма, являющегося для него главным событием жизни. В конце концов, добившись от него заверений, что он «позвонит, кому следует», разговор мы закончили. На душе остался горький осадок от такой «готовности» Михалкова выручить своего недавнего друга. Эта горечь и разочарование во внутренних качествах известного актёра усилятся во мне, когда в дальнейшем просмотрю широко разрекламированный «эпохальный» фильм. Дешёвые трюки с омерзительными физиономиями чавкающих при еде чекистов-костоломов и ползающими по их лбам мухам, чередовались со сценами репрессий и культа личности Сталина. На мой взгляд, фильм был сделан не для граждан России, а именно для зарубежной публики стран Запада, так как его сценарий полностью соответствовал их искажённым представлениям о русском народе и «кровожадном тиране». Поэтому и получил Михалков за такой исторический опус от Запада кино-премию, став «оскароносцем». Жаль, но он так и не понял, что драма чекистов зо-х годов заключалась во вспыхнувшем новом витке жесточайшей классовой борьбы на фоне успешно осуществлявшихся глобальных предвоенных реформ в промышленности и сельском хозяйстве. К сожалению и в органах безопасности найдутся тогда тысячи «швондеров». Подстрекаемые к массовым репрессиям сложившейся огромной кастой бюрократов-управленцев из числа скрытых троцкистов в органах партийной и советской власти, они проявят чрезмерную «активность» в арестах наряду с реальными врагами и невинных людей. За это впоследствии их самих расстреляют за нарушение законности. В этом-то поучительность трагедии того времени. Моя последняя встреча с Михалковым состоится у него в кабинете, когда мы с Весёловым проезжая мимо по делам зайдём, чтобы забрать книги. В приёмной навстречу нам поднялся весь «в коже» моложавый мужчина-секретарь. Обращала на себя внимание его женская подкраска. Жеманным жестом и растягивая слова, он попытался нас не пустить, заявляя о занятости мэтра. Но, обойдя толи мужика, толи бабу, постучав в дверь для приличия, я зашёл к Михалкову. Выйдя из-за стола, он извинился и возвратил книги. Разговор как-то не задался, да и мне надо было возвращаться на службу. Расстались сухо. Через некоторое время по телевизору покажут как Никита Сергеевич, согнув голову примет от того, кого он называл «всенародным пьяницей», одну из государственных наград. Ну, а Союз кинематографистов России начнут сотрясать скандалы, связанные с нецелевым использованием ранее государственной собственности. Создаст, теперь уже его брат Андрей Кончаловский для Запада ещё один фильм-комедию «Курочка ряба», в котором сельский русский народ предстанет в образе спивающихся лентяев и дебилов-оборванцев. Сам же Никита Сергеевич сварганит довольно реалистичную картину «Жмурки», в которой великолепно сыграет вора «в законе», вводя в ужас опять-таки заграничного и нашего зрителя от кровавого беспредела бандитов. Вот и весь сказ о Михалкове. Хотя его дело продолжит режиссёр Звягинцев. В фильме «Левиафан» Россия вновь предстанет чудовищем в лице якобы циничных и продажных русских, умеющих лишь пьянствовать, материться и прелюбодействовать. В народе говорят: «Свинья везде грязь найдёт». Ну, а ряд мэтров выступят с письмом «о свободе мата». Дожили.

Пока мы с Гусаком отсутствовали в командировках, «пофигисты» отдела распоясались, устраивая пьянки по любому поводу. Увольняющийся мой заместитель смотрел на это сквозь пальцы и власть в отделе начал прибирать к рукам полковник Тараканов, имевший все признаки алкоголика. В день его рождения к нему в кабинет после обеда зайдёт начальник Управления, чтобы лично поздравить. К тому времени уже изрядно принявший на грудь Тараканов от избытка чувств попытался облобызать генерал-лейтенанта Семёнова. Позор удалось затушевать, но как оказалось ненадолго. Игнорируя мои распоряжения, Тараканов приехав на службу с «бодуна», оказался в одном лифте с генералом Брагиным. Жёсткий разговор с руководством закончился увольнением Тараканова «по собственному желанию». В очередной раз «снаряд-водка» выбила из нашего строя, в общем-то, сильного профессионала, который мог бы ещё помочь в деле сдерживания волны бандитизма.