Пролог

В небо гнилым зубом торчал кусок обрушившейся стены – изрешеченный снарядами и покрытый толстым слоем лишайников. Строили на совесть, будто знали, что каждый дом в этом городе однажды превратится в крепость. А, может, это кровь погибших делает стены крепче. Здесь все пропитано кровью предков – значит, город будет стоять вечно, пока сама планета не рассыплется в прах.

Взгляд сам собой поднялся в мутное небо. Говорят, где-то там, в ледяном холоде космоса, вокруг агонизирующей Земли все еще кружат запущенные предками спутники. Одни давно впали в забытье, другие продолжают наблюдать за происходящим внизу бесстрастным взглядом электронных глаз. Интересно, видят ли они сейчас разведчиков, тихо подбирающихся к врагу? Неплохо, если бы обнаружили и врага, а заодно нашли способ сообщить вниз его координаты. Книжник утверждает, что это реально – дай только время…

Ратибор чуть прищурился: в поле зрение попали какие-то тени, и вряд ли это были орбитальные аппараты. Летучие твари кружили над острой вершиной стены – похоже, там было логово. Это хорошо. Лучше обиталище злобных тварей, чем гнездо снайпера. Значит, отряд не засекли, и удалось подобраться в упор, к самому вражьему лагерю. Значит, до схватки – считаные секунды. Самые напряженные, почти не выносимые для заряженного на драку бойца. Это как сжимать пружину, пока та не затрещит от напряжения – прежде чем разогнуться, круша и рубя в месиво все на своем пути.

Взгляд задержался на чем-то выбивавшемся из общей картины. Это был подбитый в незапамятные времена танк. Такие остовы встречались здесь на каждом перекрестке, где последние уцелевшие танковые части отчаянно удерживали линию обороны – ее стремились прорвать боевые роботы НАТО. Но что-то случилось за века с грозной боевой машиной: ствол непостижимым образом скрутило в спираль, переходившую в странное, ощетинившееся стальными иглами растение. Башня же, творение рук человеческих из многослойной композитной брони теперь, казалось, обрела фактуру гранита – словно превратившись в свой собственный памятник. Сомнения в обмане зрения пропадали, стоило опустить взгляд на корпус – он попросту превратился в подобие лопнувшей бетонной отливки, с катками, осыпавшимися цементной трухой. Бесполезно гадать – как так получилось. Ползучие Поля Смерти изменяют свойства предметов, веществ, животных, а иногда и людей. В лучшем случае жертвы умирают в мучениях. В худшем – превращаются в монстров.

Взгляд снова переместился на заросшую ядовитым плющом стену. За ней притаился враг. Тишина давила на барабанные перепонки – словно над головой не свинцовое московское небо, а толща морской воды. И дышать было тяжело, вязко – только бы не издать ни звука, который мгновенно выдаст разведчика.

Неприятная тишина.

Опасная.

От бетонного крошева поднималось жаркое марево. Ратибор чуть заметным движением смахнул со лба пот боевой рукавицей, повел носом, как старый крысопес. Нюх не обманывал. К тягучей тишине прибавился запах. Его не спутаешь ни с чем. Эта тонкая сладковатая вонь – верная спутница смерти.

Неужели опоздали?

Командир оглянулся. Можно было подумать, что он один среди этих затхлых развалин. Разведчики свое дело знали – ничто не выдавало их присутствия на чужой территории. На то они и разведчики – их дело собрать информацию и раствориться в хаосе руин, как будто никого здесь и не было.

Только не в этот раз. Уже два передовых дозора пропали в этих местах. Лучшие из лучших – глаза и уши Кремля. Может, разумнее было сделать другой вывод: не соваться сюда больше, чтобы не рисковать людьми. Мало ли опасностей таят в себе лабиринты московских развалин? Бесчисленные ловушки разной природы – от Мертвых Зон и гнойников до Полей Смерти, враждебные группировки и муты всех мастей…

Но отступив однажды, продолжишь отступать и дальше – с этих, с таким трудом разведанных территорий. Без дальних дозоров Кремль станет беззащитен перед лицом угроз, регулярно наползающих со всех сторон на древнюю крепость.

Но дело даже не в этом. Пропавшие дозорные – это друзья. Товарищи по оружию. Братья. И если оставался хоть один шанс их спасти – нужно выцарапать этот шанс хоть собственными ногтями из мертвого камня.

Ратибор медленно подтянул поближе пищаль – массивную трехствольную «дуру», заряженную шрапнелью. За спиной на ремне был плотно приторочен АК – но это непривычное оружие всегда оставалось на крайний случай.

Главным оружием разведчика всегда была тишина. А вместе с нею – острый, как бритва, нож. Не грубый тесак с зазубринами, не кривой восточный кинжал. Простой на первый взгляд, минималистичный, без лишних деталей – не слишком длинный, не слишком короткий, с такой же простой, ухватистой ручкой и гардой, не дающей соскользнуть мокрой от вражьей крови ладони. Чем-то он напоминал британский нож Фейрберна-Сайкса с обводами, доведенными до совершенства, как жало скорпиона. Так видел совершенство Ратибор. Но по-своему это видел каждый из воинов. Потому-то не сыскать в Кремле даже пары одинаковых боевых ножей.

Еще были удавка, лук с ядовитыми стрелами, боевой метательный топор и, наконец, меч. Но там, где начинается звон металла, и уж тем более – выстрелы, – там заканчивается скрытность.

Сейчас скрытность отходила на второй план. Потому как на кону были жизни товарищей. В их спасение все еще хотелось верить – несмотря на этот гнетущий, всепроникающий запах мертвечины.

Опытный взгляд быстро отмечает свежие следы расположившегося здесь лагеря чужаков и дымок костра, вьющийся над гнилым зубом полуразрушенной стены. Приподняв на головой ладонь в боевой рукавице, Ратибор коротко указал: «Вперед!»

Руины зашевелились. Казалось, сдвинулись с места груды щебня и разбитые кирпичи, клубки мертвых лиан и ворохи опавших листьев. Разведчики умели сбить с толку любого противника.

Настораживало другое: то, что двум предыдущим дозорам подобные навыки никак не помогли.

На этот раз группа усилена за счет регулярных дружинников – они двигаются чуть позади. Не столь искушенные в маскировке, они не менее стремительны и ловки. Ну а в прямом бою, пожалуй, куда более сильны и эффективны, чем заточенные на бесшумные операции лазутчики. А в том, что дело дойдет до драки, Ратибор ничуть не сомневался.

Разошедшись цепью, воины бесшумно смыкали окружение. Враг неизвестен – но разведчикам не привыкать к неизвестности. Даже не оборачиваясь, Ратибор знал, что по правую и по левую руку, чуть позади движутся звеньевые – они прикрывали командира. Похожими звеньями двигались остальные разведчики – такова была тактика перехода от наблюдения к атаке.

Впереди был небольшой полуразрушенный квартал. Ратибор уже представлял себе, что увидит за трухлявыми стенами: маленький, заваленный мусором двор, а в нем – хорошо закрепившийся враг. Вормы, нео, дампы – не имело значения. Потому как алгоритм битвы известен заранее: синхронный залп картечью из пищалей – и бешеный натиск, не дающий врагу ни единого шанса оправиться от шока и занять грамотную оборону. Только так можно свести на нет численное преимущество врага.

Бесшумная команда – знак ладонью. И цепь почти неразличимых на фоне местности силуэтов превращается в волну из разъяренных воинов, стремительно прорывающихся во двор поверх остатков стен, да и сквозь сами стены – через оконные проемы и трещины…

Не издав ни звука, без единого выстрела атака захлебывается, и воины замирают в недоумении, быстро сменяющимся тревогой.

Двор пуст. Атака оборачивается фарсом.

Но вместо торжества приходит тревога. И что-то омерзительно хлюпает под ногами. Еще шаг – и вот уже под мягкими сапогами хрустят рассыпающиеся в прах кости.

Растерянность сменяется отвращением и страхом.

– Какого черта…

– Твою ж мать…

– Да чтоб у меня вытекли глаза!

– Кто мог сотворить такое?!

– Нелюди…

Звеньевой правой руки, широкоплечий малый со станковым пулеметом, взваленным на плечо, моргал в недоумении, как желторотый новичок. И Ратибор вдруг ощутил, что ему нечего сказать. Потому, как слова вдруг застыли у него в горле.

Этот проклятый дворик не был ни вражеским лагерем, ни укрепленной крепостью, ни плацдармом для будущего нападения. Он был островком Ада на измученной бесконечной войной земле. Опустив взгляд, Ратибор понял, что это хлюпает и затягивает ноги, будто в болото.

Кровь. Земля пропитана багровой жижей и разлагающимися человеческими внутренностями в сплошное бурое тесто.

А вокруг…

– Позовите советника… Книжника… – хрипло приказал командир. – Может, он объяснит, что это за чертовщина? Только живо!..

– Да здесь я.

Ратибор скосился влево. Там замер тощий парнишка в выцветшем камуфляже, с упругим вещмешком за спиной – единственный, кто здесь был без оружия. И когда это бывший семинарист научился так тихо подкрадываться? Да уж, ловкости ему не занимать – даром, что с виду такой тщедушный. Ратибор, не раздумывая, взял бы его в дружину, несмотря на внешнюю нескладность и отсутствие врожденного D-гена, подсаженного в геном каждого кремлевского ратника. Этот парень повидал на своем недолгом веку столько, сколько не выпадало и на десяток воинов. И седая прядь в густых русых волосах появилась неспроста.

О чем там говорить – даже сейчас ему нужен совет этого мальчишки, повидавшего такого, чего не увидеть в самых страшных кошмарах. И если сам князь не усомнился, сделав его своим советником, глупо было бы не узнать его мнение.

– Что думаешь? – Ратибор кивнул в сторону, не отрывая взгляда от парня.

Оглядываться лишний раз не было никакого желания. Командир повидал в жизни немало, но зрелище было за гранью. Те, кто стояли за этим, были или тяжело больны, или очень хорошо представляли, за какие струны души дергать, чтобы вызвать оторопь даже у опытного воина.

Ратибор знал, что эта картина не оставит его никогда. И даже разглядывая белесую прядь в волосах семинариста, видел совсем другое.

Полуразрушенные стены, полностью скрытые распотрошенными трупами. Тела были распластаны, вывернуты наизнанку. Убийцы не поленились вскрыть каждую конечность, чтобы обнажить скелет, и при этом сохранить плоть. Кишки вперемешку с внутренними органами гирляндами свисали к земле.

Ратибор вдруг понял, что потрясло его больше всего. Не жестокость даже – расточительность. В этом мире в порядке вещей убивать из голода. Мясо – вполне разумный повод умертвить врага. Но это не походило на жестокую заготовку человечины впрок.

Кошмарное зрелище магнитом притянуло взгляд снова. Надо было держать себя в руках, но Ратибора передернуло.

На него смотрело знакомое лицо. Командир пропавшего дозора как будто силился что-то сказать – что-то важное, то, что поможет товарищам в праведной мести. Но что скажешь, когда тело располосовано и изуродовано с сумасшедшей фантазией.

Резко отвернувшись, Ратибор шумно выдохнул, стиснул зубы. Не хватало еще, чтобы вырвало перед подчиненными.

– Что скажешь? – раздельно, стараясь придать голосу твердость, повторил Ратибор. – Видал когда-нибудь подобные казни?

– Это не казнь.

Голос Книжника был необычно сух, даже трескуч, как горящий хворост. Картина не вызвала у парня вполне объяснимого отвращения или страха. Скорее, это было холодное любопытство ученого.

– Что же это по-твоему?

– Ритуальное убийство.

Командир молча поглядел на парня.

– Жертвоприношение, – пояснил семинарист. – Духам или какому-то кровавому идолу…

– Почему же мы никогда не встречали такого? Видели же капища нео или, там, шамов… Ничего похожего.

Книжник пожал плечами:

– Наверное, какой-то новый культ. Хотя, не уверен.

– Думаешь, новое племя в наши края заявилось? И решило свои порядки здесь насаждать?

– Может, и племя… – Книжник смотрел перед собой неподвижным взглядом. – А может – новое божество.

Парень сделал шаг вперед – к самой стене из десятков распластанных тел. Приблизил лицо к мертвому ратнику, коснулся его щеки.

Дальше произошло то, от чего Ратибора передернуло. Семинарист коснулся лбом головы мертвого ратника, затем – приложился щекой к тронутой тлением щеке мертвеца. Раскинув руки, он вроде даже обнял покрытые запекшейся кровью останки…

Этот паренек совсем странный стал после последнего своего возвращения из дальних краев. Говорят, перемкнуло его после гибели друга – Зигфрида из племени вестов. Может, действительно, крыша поехала. А может, наоборот – открылись ему тайные знания. Всякое про Книжника говорят. Но, что ни говори, невзирая на все заслуги, врагов у него куда больше, чем друзей. Глядя на его милование с мертвецами, уже не удивляешься этому.

– Ты чего, парень? Дурман-грибов объелся? – неуверенно проговорил кто-то из лазутчиков.

Ратибор уже открыл рот, чтобы пресечь эту дикость – нечего смущать и без того сбитых с толку воинов. Нужно отдать простой и ясный приказ: тела товарищей сжечь по обычаю воинов. И спалить к чертовой матери это проклятое место.

– Тихо! – остановил его голос Книжника, продолжавшего вжиматься ухом в щеку мертвеца. – Он жив!

Ратибор был уверен: ничто не может напугать его, и уж тем более – вывести из равновесия, свойственного воину.

Он ошибался. Глядя в глаза боевого товарища, который просто не мог, не должен был оставаться в живых – командир всем телом ощущал предательскую дрожь.

– Как это возможно? – пробормотал он. – У него же нет… ничего… Кишки наружу!

– Не знаю, – нервно отозвался Книжник. – Похоже, здесь многие живы. Какой-то садистский способ продления мучений… Видите – все они как будто в общую сеть связаны – вон, жилы скреплены, сосуды… В них какая-то живительная жидкость, я думаю. Она не дает жертвам умереть окончательно…

Ратибор заставил себя приблизить взгляд, чтобы увидеть эту хитроумную и страшную «сеть» из провисших сосудов, по которым струилась не то кровь, не то что-то ее заменившее.

– Убейте нас… – прохрипел безжизненный голос. Было видно, как сжались при этом оголенные легкие.

Ни секунды ни раздумывая, Ратибор выхватил меч. Оборвать мучения – это все, что он мог сделать для боевого товарища. Но надо дать шанс воину исполнить свой долг и умереть не напрасно.

– Кто это сделал? – отведя меч для удара, отрывисто спросил Ратибор.

Синие губы воина дрогнули, в трахеях шумно задвигался воздух. Казалось, несчастному не хватит сил, чтобы произнести еще хоть слово.

– Кому, кому принесли вас в жертву? – резко приблизившись к изможденному лицу, пробормотал Книжник.

– Бука… – едва слышно прошептали омертвевшие губы.

– Кто?!

Больше несчастный не издал ни звука. Взмах меча, глухой удар – милосердный металл оборвал муки.

– Сжечь здесь все! – зычно прокричал командир. – Чтобы и следа не осталось! Мы вернемся – и отомстим за братьев! Месть!

Ратибор вскинул над головой меч, разбрызгивая кровь убитого ратника. Эта кровь как будто вернула командиру силы, перекинувшись на прочих бойцов. Гул голосов слился в свирепый рык:

– Месть! Месть! Месть!

Книжник вроде и не слышал этого. Он глядел перед собой невидящим взглядом. Вокруг полыхал огонь, пожиравший чудовищное капище. Но семинарист был далеко – там, где в угрюмой неизвестности притаился монстр. Но мысли о чудовище странным образом вызывали не страх.

Они дарили надежду.

– Значит, ты вернулся. Где же тебя искать? Бука…