Глава двадцатая
В свете восходящего солнца выброшенный на берег пароход уже не казался грудой хлама. Скорее, он выглядел частью острова. Корабль словно принадлежал к этому месту с начала времен – вырос из песка и камня, а вовсе не был вместилищем несчастья и смерти, занесенным на остров с мертвой или обреченной на гибель командой на борту. Этот вариант, несмотря на всю его фантастичность, нравился Конраду намного больше. Лежащий на земле пароход был прекрасен, и даже дыры в изъеденной временем обшивке, сквозь которые внутрь проникал свет занимавшейся зари, казалось, были всегда – каждая на своем месте.
Конрад шел к кораблю вдоль берега, внимательно следя за тем, что происходит вокруг. По пути через деревню попадавшиеся навстречу иви провожали его бесстрастными, спокойными взглядами. Их взгляды, если приглядеться, были вовсе не пусты, как полагали все прочие. За внешним бесстрастием лиц крылись глубокие знания. «Речь идет о жизни племени», – говорил Марло. Чтобы так долго жить в таком гиблом месте, нужно не только мужество, но и исключительная мудрость. Да, они всегда при оружии, но что их копья против зверей, которых он уже видел, и других подобных? Безусловно, племя продолжает жить только благодаря знаниям, передаваемым из поколения в поколение.
Проникнув внутрь корабля через одну из пробоин в борту, Конрад направился к странному центральному залу. Что-то – что именно, он и сам не знал, – влекло его туда. Конечно, вряд ли в этом месте имелись ответы на занимавшие его вопросы, однако оно вполне могло подсказать, где их искать.
Кроме того, где-то здесь, наверху, ночевал Марло. К старому летчику у Конрада тоже имелось множество вопросов.
Приближаясь к залу источника, он услышал шепот. Слов было не разобрать – эхо от стальных сводов делало их практически неразличимыми. Заглянув внутрь, капитан увидел Марло.
Лучи, проникавшие внутрь сквозь дыры в ржавых стенах и потолке, пронзали полумрак огромного зала, будто сияющие копья. Колодец в центре зала – священное место иви, спуск в неизведанные глубины, где, как подозревал Конрад, таились отнюдь не только тени, – все так же испускал странное фосфорическое свечение. Поросшие мхом камни колодца поблескивали в свете нового дня.
В углу, у одной из стен, перед небольшим сооружением, напоминавшим алтарь, стоял на коленях Марло. За алтарем на стене висел ветхий, рваный японский летный комбинезон, а на алтаре, в специально вырезанном в камне гнезде, стоял меч-катана. Клинок, ослепительно сверкавший в солнечном луче, казался живым.
При звуке шагов Марло на миг замер и, не оборачиваясь к Конраду, заговорил:
– Его звали Гунпэй Икари. Мы с ним попали на этот остров седьмого июля тысяча девятьсот сорок четвертого года. – Марло поднялся на ноги, старчески скрипнув коленями, но так и не обернулся. – Это была последняя дата, хоть что-то значившая для нас обоих. Вначале мы пытались убить друг друга в небе, и это нам почти удалось, а оказавшись на земле, возобновили попытки… Но стоило нам снять форму и стряхнуть с себя бремя войны – и мы стали, точно братья. Да что там – мы сделались настоящими братьями. И поклялись никогда не покидать друг друга.
Конрад ощутил комок в горле. Такого всплеска эмоций он не испытывал давно. Нет, не от бесчувственности, просто чаще всего эмоции возникали крайне не вовремя и очень мешали работать. Но старый летчик заставил его забыть об осторожности. Вместо того чтобы цепляться за прошлое, он и его смертельный враг устремились в будущее и превратились в людей – добрых, честных и любящих. В таких, каким и должен быть человек. Войны только начинаются на уровне империй, а заканчивают их самые обыкновенные люди.
– Уже рассвело, – глухо проговорил Конрад. – Пора убираться с этого острова.
Сжав рукоять меча, Марло медленно и бережно вытащил его из гнезда в алтаре. Шорох металла о камень прозвучал, словно внезапный отголосок давнего шепота.
* * *
– Может, все-таки не надо, а? – нерешительно спросил Брукс.
Сан молча смотрела в колодец. Казалось, она ушла в себя так глубоко, что не замечает ничего вокруг. Все остальные давно были на причале и без лишнего шума готовили катер к отплытию.
– Сан?
Сан моргнула, точно пробуждаясь от глубоких раздумий. Колодец сиял, освещая огромный трюм, и его мягкий фосфорический свет смешивался с лучами солнца, проникавшими внутрь сквозь дыры в обшивке «Уондерера». Крайне странное место. Бруксу здесь ни капельки не нравилось.
– В тот год, когда я родилась, было расщеплено ядро атома, – медленно проговорила Сан. – А в этом году уже научились делить на части ген. Все уверены, что наши знания дают нам власть над природой. И что в природе больше не осталось тайн.
– Думаешь, они не готовы к еще одному большому сюрпризу? – нервно съязвил Брукс.
На самом деле он не просто нервничал. Он был в ужасе.
Склонившись над колодцем, Сан опустила в наполнявшую его светящуюся жидкость фляжку.
«Откуда берется эта дьявольская вода? – подумал Брукс. – Да и вода ли это вообще?» Пробовать жидкость на вкус, чтобы выяснить это, совершенно не хотелось. Представилось, что он падает в колодец и тонет, все глубже и глубже погружается в таинственные недра острова; загадочная жидкость светится вокруг, и вот он достигает дна и…
Сзади послышался негромкий шорох босых ног. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся.
В зале появилась одна из деревенских девочек – совсем маленькая, прекрасно наряженная, кожа расписана странными символами и раскрашена так, чтобы сливаться с деревенским ландшафтом. Остановившись неподалеку, девочка смотрела на них – молча, с непроницаемым выражением на лице.
Стояла и смотрела, не отрываясь.
Сан медленно завинтила крышку, повесила флягу через плечо и прижала к губам палец, универсальным жестом призывая к молчанию.
– Ч-шшш…
И девочка отчаянно завизжала.
В ответ из-за корабельных переборок и снаружи раздались голоса. Брукс даже не надеялся понять этот странный, ни на что не похожий язык. Он вообще впервые услышал, чтобы кто-либо из туземцев издал хоть звук.
– О’кей, – сказал он, хватая Сан в охапку и увлекая за собой. – Бежим!
* * *
Конрад вовсе не был уверен, что катер Марло сможет доставить их на северное побережье. Конечно, конструкция впечатляла – оставалось только дивиться тому, чего старому летчику и его побратиму-японцу удалось достичь за время заточения на острове. Судно, построенное ими из разбитого торпедного катера, уцелевших частей двух самолетов, досок местного происхождения и всего, что удалось снять с выброшенного на сушу «Уондерера», само по себе было целой историей.
Теперь, как только Сливко закончит возиться с двигателем, им всем предстояло узнать, чем кончится эта история.
Сливко с ног до головы вымазался в смазке. Руки его были исцарапаны и изрезаны – уж очень часто срывался с гаек расхлябанный старенький разводной ключ, да и прочие инструменты тоже не отличались удобством. Техник как раз затягивал один из последних болтов двигателя, и тут Конрад услышал звук, от которого его кожа покрылась мурашками.
Мягкий топот бегущих…
Шагнув мимо Уивер и Нивса к бортовому лееру, капитан устремил взгляд на берег.
Марло тоже уже увидел Брукса и Сан, выбежавших из-за поворота.
– Заводи машину, – сказал Конрад, опуская руку на рукоять пистолета на поясе.
– Что там? – Над люком моторного отсека показалась голова Сливко. – А, хорошо.
Брукс и Сан мчались к причалу со всех ног. За ними со стороны деревни, вдоль берега, гнались по меньшей мере три десятка островитян. Бежали они молча, однако копья держали так, что Конрад с первого взгляда понял: дело плохо. Островитяне вышли на охоту.
– О господи! – встревожился Нивс. – Что случилось?
– Заводи машину! – рыкнул в ответ Конрад. Перебежав на нос, он начал отвязывать носовой швартов.
Сзади кашлянул двигатель, и из моторного отсека раздался болезненный вскрик.
– Рано! – раздраженно заорал Сливко. – Потерпите вы минутку!
– Извини, – ответил Нивс. Он стоял в рубке, рука его нерешительно повисла над кнопкой зажигания.
Поймав взгляд Уивер, Конрад кивнул ей в сторону кормы. Уивер опрометью кинулась отдавать кормовой швартов. Даже если не удастся запустить двигатель, можно оттолкнуться от причала и выйти в реку. Проблема только в том, что течением катер понесет в противоположную сторону…
Прогрохотав подошвами по причалу, Брукс и Сан прыгнули на борт. Оба совсем запыхались и взмокли, да к тому же натерпелись страху. Брукс был ни жив ни мертв.
– Что случилось? – спросила Уивер.
– Нас застали за взятием образца воды из колодца, – объяснила Сан.
Прислонившись к бортовому лееру, Конрад вынул пистолет из кобуры и опустил руку вдоль бедра. Пока что довольно и этого.
– Значит, они знают, что мы пытаемся уйти, – сказал Марло. – Уйти обратно.
– Толкаем! – велел Конрад. – Сливко, заводи же!
– Стараюсь! – донеслось из моторного отсека.
Стоя на корме, Уивер оттолкнулась от причала длинным деревянным шестом. Марло сделал то же самое на носу.
Островитяне вбежали на причал. Сердце Конрада забилось сильнее, кровь застучала в висках, живот свело от страха. Никогда в жизни он не боялся так, как сейчас. Обычно с врагом все было ясно и понятно: тени среди деревьев, люди, с криком бегущие навстречу, чтобы убить его… В островитянах же он не чувствовал врагов. Эти люди, спешащие к ним с копьями наперевес, были в своем праве: Конрад и его спутники вторглись к ним, да еще обманули их доверие. И теперь капитан боялся не только за себя и своих товарищей, но и за этих ни в чем не повинных людей.
Он поднял пистолет и трижды выстрелил в воздух поверх голов островитян.
И почти тут же Сливко заорал:
– Давай!
Нивс нажал кнопку, и старенький двигатель «Мустанга» ожил, затарахтел. Над моторным отсеком взвился клуб дыма, а двигатель уже рокотал, покашливая, словно старик, пробуждающийся после долгого сна.
Марло победно оглянулся на Конрада. Он сиял от счастья. Этого звука старый пилот не слышал три десятка лет. Конрад кивнул ему, не сводя глаз с туземцев на причале.
Однако катер не двигался. Третий швартов, забытый в суматохе, остался зачален за невысокий столбик прямо у ног подбежавших островитян.
Туземцы молча смотрели на катер, подняв копья. Большая часть их холодных, спокойных взглядов была устремлена на Сан.
Конрад вновь поднял пистолет, но не сумел заставить себя направить ствол на этих людей. Он не хотел, не мог выстрелить первым.
Протиснувшись за его спиной, к борту подошел Марло, и в островитянах что-то изменилось. Конрад не мог понять, что, однако мог поклясться, что все вокруг на миг затихло.
– Прошу вас, – сказал Марло. – Нам пора.
Все взгляды устремились на него, и после невыносимо долгих секунд безмолвных переговоров туземцы опустили оружие.
– Что случилось? – спросила Сан, крепко стискивавшая висевшую у нее на боку фляжку – главную причину раздора.
– Они отпускают меня, – ответил Марло.
Вытащив из-за пояса меч-катану, он поднял клинок вверх и улыбнулся тем, кто заменил ему семью на целых три десятилетия. Взмах – и клинок рассек последний швартов, удерживавший катер у причала.
Глядя в глаза туземцев, Конрад увидел, что и они улыбаются Марло в ответ.
– Вперед, – взволнованно сказал Марло. – Вверх по реке! Полный ход!
Кинувшись в рубку, он мягко отстранил Нивса и встал за штурвал. Старый пилот просто светился от счастья – наконец-то он правил судном, над постройкой которого трудился вместе со своим лучшим другом долгие годы.
Островитяне, опустив копья, двинулись вдоль берега следом за катером, плывшим к стене. Худо ли, бедно, но они двигались к стене. Мотор ревел, катер трясло, и вскоре Брукса с Сан отправили в трюм, к ручной помпе, откачивать воду, сочившуюся внутрь сквозь щели и отверстия для болтов. Пока что пассажирам катера удавалось сохранять баланс, но появление новых течей означало бы, что их бой проигран. Марло подбадривал их, говоря, что такая работа здорово помогает набраться сил.
Конрад подошел к Уивер, стоявшей на носу. Она, как всегда, снимала, направляя камеру то на туземцев, шедших вдоль берега, то на стену, возвышавшуюся впереди.
– Хотелось бы надеяться, что мы не ошиблись с направлением, – спокойно произнесла журналистка.
– На север, – ответил Конрад. – Другого пути нет.
Катер, пыхтя, двигался на север, одолевая спокойное течение и приближаясь к циклопической стене. Вскоре ее тень легла на палубу, и Конрада пробрала дрожь.
Туземцы уже были здесь. Они сгрудились на стене, там, где сквозь нее протекала река. Надводная часть стены была сложена из огромных бревен, украшенных резьбой. Толстые стволы были уложены двумя арками, отходившими от берегов и смыкавшимися в центре. Конрад представить не мог, какие огромные знания, какие технологии требуются, чтобы возвести такое монолитное сооружение, и даже – сколько времени может занять такая стройка. Возможно, столетия. А может, и больше.
Он полагал, что, подойдя к стене, Марло замедлит ход. Оставаясь на носу, они с Уивер пытались разглядеть обещанный старым летчиком проход под стеной при помощи трансфокатора камеры. Но прохода не было.
Конрад не на шутку встревожился, но в этот миг впереди раздался оглушительный скрип и скрежет, и нижний край солидной части стены, нависавшей над водой, пошел кверху. Островитяне внизу, на берегах, тянули канаты – по две дюжины человек на каждый, а поднявшиеся наверх, повиснув на «кошках», крутили зубчатые колеса. Часть стены над водой поднималась – медленно, но верно. Катер подошел вплотную к открывшемуся проему, и Конрад оглянулся на Марло. Тот, не отрываясь, смотрел на островитян, прощаясь с теми, кто все эти годы был его семьей…
Стена поглотила судно, и вокруг стало темно.
Конрад едва ли не физически ощутил огромную тяжесть нависших над головой сводов. Казалось, под их весом сам воздух сжался, сделался плотнее. Река потекла быстрее. Сан с Бруксом включили фонари и направили лучи вверх. Над головами показались массивные заостренные бревна. Жуткие темные лица, вырезанные на них руками не одного поколения, взирали на путников с высоты, словно провожая их взглядами.
В конце концов стена точно выплюнула катер с другой стороны. Впереди простирался остров. Река тянулась прямо на север среди гор и ущелий, закрывавших горизонт со всех сторон.
Вдоль берегов стеной стояли джунгли, и в их чаще наверняка не было ничего, кроме опасностей.
Огромная створка опустилась позади, закрывая проход, и путешественники вновь остались наедине с неизведанным диким краем.
Марло – капитан корабля – твердо стоял у руля.
