– Возьмите, товарищ, это вас, – и протянул трубку.

Нефедов приложил ее к уху. В трубке зарокотало. Лицо Нефедова с полуприкрытыми глазками по-прежнему казалось сонным.

– Так точно, – ответил он.

Повесил трубку на рычаг.

– Ну-с, полагаю, инцидент, как говорится, исперчен? – с довольным видом поинтересовался полный, чисто вымытый и выбритый товарищ в хорошем шевиотовом костюме и откинулся на спинку кресла. Ручки кресла были в виде позолоченных львиных голов. «Музейное», – отметил Нефедов. Но лицо его по-прежнему не выражало ничего.

– Товарищ…

– Простак, – подсказал выбритый товарищ.

– Товарищ Простак, – повторил Нефедов. Ему нравилось производить впечатление туповатого: у людей быстрее иссякало желание с ним поговорить.

– И в следующий раз!.. – поднял полный пальчик товарищ Простак. – Пусть товарищ… э-э-э… – он перегнулся через свой животик к столу, прочел залихватскую подпись, выведенную Зайцевым: – товарищ Коптельцев обращается напрямую.

Нефедов протянул руку за ордером. Но товарищ Простак оказался проворнее.

– Эпс! – театрально взмахнул он листком. – А это я сохраню на память.

– Товарищ Простак, вас Москва, Наркомторг запрашивает, – просунулась кошачья мордочка секретарши.

Но руку Простак и не думал опускать. «Сука», – подумал Нефедов.

– Люсенька, соедините. А товарища проводите к выходу.

Нефедов прикинул: заломить гаду руку. Но стоит ли? Он глянул в окно за его спиной. Второй этаж, дерево.

– Товарищ, идемте, – позвала его Люсенька. Нефедов с тем же туповатым видом потопал за ней.