Действие 2. Война по-европейски

Закодированная как операция Punish Sword, запланированная заранее серия натовских авиаударов началась в 15.40 по местному времени, а через два с небольшим часа все уже закончилось. Результат произошедшего был, мягко говоря, не очевиден и не вполне ясен даже самим организаторам из числа командования НАТО.

Изначально «Карающий Меч» рассматривался как устрашающе-демонстративная акция, и задействованные в операции силы были, в общем, невелики. Хотя сейчас у США и НАТО в принципе не было крупных авиационных сил – времена глобального противостояния 1980-х с их многими тысячами боевых самолетов и вертолетов канули в Лету, достаточно вспомнить, что у главного «мирового жандарма», а именно армейской авиации США, сейчас было в наличии всего 730 боевых вертолетов «Ан-64» «Апач», из которых было реально боеспособно не более 60–70 % (и это на все многочисленные фронты, где сейчас «отстаивали свободу и свой образ жизни» американцы), а у англичан – всего 50 «Ан-64», большая часть из которых торчала в Афганистане и Ираке. В любой горячей точке «сеятели демократии» сейчас обходились в лучшем случае десятками боевых самолетов и вертолетов – вот и сейчас из почти 200 прибывших в Польшу якобы для учений самолетов и вертолетов НАТО больше половины были транспортными и прочими вспомогательными. Впрочем, как им казалось до сегодняшнего дня, этого всегда вполне хватало.

Наземная операция против Беларуси изначально на данном направлении не планировалась, поскольку считалось, что пилоты НАТО всего лишь «помогают оппозиционерам свергать диктатора». Но это были уже устаревшие данные – «диктатор» остался жив, и все нити управления государством не были им потеряны. Более того, ВВС НАТО надеялись, что те самые «оппозиционеры» смогут помочь им, хотя бы обесточив в момент начала налетов некоторые военные объекты (например, авиабазы) по ту сторону границы. Но ничего подобного сделано не было, и солидные средства оказались потрачены даром.

Единственное, в чем не ошиблись аналитики НАТО, – атаке действительно подверглось государство, чьи ВВС и ПВО не были в полной мере отмобилизованы и боеготовы. Сказались десятилетия неопределенности, когда белорусские военные то проводили совместно с ВС РФ крупные учения, то в очередной раз объявляли о своей «европейскости» и партнерском добрососедстве с той же Польшей – зарубежным наблюдателям иногда казалось, что белорусы выполняют то, что им приказывает та самая левая нога из русской поговорки. Обновлять или массово модернизировать боевую технику белорусы тоже не особо торопились.

Если бы с утра 4 июня все пошло по изначальному плану, ВВС НАТО бомбили бы охваченную «очистительным хаосом всепобеждающей демократии» страну, которая вряд ли вообще была бы способна сопротивляться. Увы, этот план дал сбой, но, тем не менее, поднять по тревоге и привести в полную боевую готовность ВВС и ПВО Беларуси за какие-то восемь часов, прошедших с момента начала событий в Гродно, минским штабам не удалось, тем более что ВС РФ в этот момент усиленно готовились к следующему акту начавшейся пьесы на Калининградском направлении. Впрочем, кое в чем восточные соседи, которые теперь «командовали парадом», помогли белорусам, и натовские пилоты успели в полной мере почувствовать это на своей шкуре за последние полтора часа.

Целями для «Карающего Меча» были назначены основные авиабазы ВВС Беларуси, объекты ее системы ПВО и места постоянной дислокации сосредоточенных на западной границе частей ВС РБ.

На задание пошли двенадцать ударных групп. Выделять отдельные силы для прикрытия ударных самолетов было сочтено нецелесообразным. В конце концов, противник считался слабым и деморализованным (по крайней мере частично), и все участвовавшие в налетах истребители-бомбардировщики несли для самообороны ракеты «воздух-воздух» и после сброса основной боевой нагрузки вполне могли вести воздушные бои.

Для НАТО это был беспрецедентный масштаб действий авиации на данном театре аж с 1999 г., поэтому для базирования пришлось задействовать все наличные аэродромы в восточной и центральной частях Польши: Ласк, Минск-Мазовецки, Варшава, Радом и Лежница. Всего в воздух было поднято 18 польских «F-16C» из 10-й аэ ВВС Польши с авиабазы Ласк, 20 «Миг-29» из 1-й аэ ВВС Польши с авиабазы Минск-Мазовецки. Кроме того, в состав ударных групп вошли 8 американских «А-10А» (самолеты базировались на Ласк), 12 немецких «Еврофайтеров» из 31-й эскадры тактических истребителей германских Бундеслюфтваффе «Бельке» и 5 новейших, едва-едва освоенных и недавно полученных 31 Второй аэ Королевских ВВС Нидерландов «F-35А» (командование НАТО с подачи фирмы-разработчика очень настаивало на обкатке в боевых условиях этих новейших самолетов, но несколько боеготовых машин этого типа имелось в наличии только у голландцев), временно базировавшихся на авиабазе Радом. Также из-за нехватки ударных самолетов для поражения ближних целей использовали 28 боевых вертолетов АН-64D «Апач-Лонгбоу» из 34 вертолетов этого типа, переброшенных в Польшу (6 из них были британскими WAH-64D из 7-го полка армейской авиации, остальные принадлежали армии США, а именно бригадам армейской авиации из состава 1-й и 3-й американских моторизованных дивизий, накануне удара большинство АН-64D было переброшено из Радома, Варшавы и Лежницы на временные полевые площадки). Кроме того, НАТО задействовало для «Карающего Меча» 42 ударных БПЛА «MQ-9».

Характерно, что на всех американских А-10А и АН-64D опознавательные знаки были закрашены, а экипажи имели документы сотрудников ЧВК или работающих в польской армии инструкторов – часть пилотов и операторов вообще были поляками, накануне переученными на этот тип вертолетов. США пока не хотели афишировать себя в качестве главного вдохновителя и организатора. Именно поэтому в Польшу не перебрасывались ударные «F-15» ВВС США (а такие типы самолетов, как «F-22» или «B-2», не задействовались в «Карающем Мече» из-за своего малого количества и слишком высокой стоимости), хотя в Познань на случай восполнения возможных потерь польских ВВС был переброшен десяток дополнительных «F-16C» и «F-16D» ВВС США, но непосредственное участие в авиаударах на этих машинах американских экипажей планами не предусматривалось. Еще два десятка американских «F-16C/D», готовых к быстрой переброске в Польшу, находилось на авиабазах США в Германии.

Немецкие и прочие европейские летчики подобную американцам конспирацию не соблюдали, но заучили наизусть на случай поражения средствами ПВО и падения на территории Беларуси легенду, согласно которой все они в момент своего боевого вылета всего лишь «участвовали в учениях Anakonda-2020 и потеряли ориентировку». На кого была рассчитана эта чушь – неизвестно. В такое могли поверить разве что «стопроцентные европейцы».

Ударные самолеты должны были прикрываться шестью немецкими и шестью итальянскими «Торнадо» ECR из 1-й эскадрильи 51-й эскадры «Иммельман» Бундеслюфтваффе и 154-й авиагруппы итальянских ВВС соответственно. Переброшенные в Варшаву и Познань «Торнадо» должны были выполнять функции РЭБ и подавить вражеские РЛС пусками УР AGM-88 HARM. Кроме того, по белорусским объектам было выпущено 35 крылатых ракет, 15 из которых ушло с все еще недостроенного позиционного объекта ПРО США в Слупске, еще RGM/UGM-109E «Томагавк» выпустил эсминец ВМС США «Дональд Кук», в момент пуска находившийся в Балтийском море восточнее острова Рюген, на пересечении территориальных вод Германии и Польши.

Еще при подлете к границе с РБ экипажи ударных машин зафиксировали работу вражеских средств РЭБ, из-за которых стала весьма неустойчивой радиосвязь, и в большинстве случаев стало невозможным точное наведение на цели «умных боеприпасов», а на самолетах некоторых ударных групп вышли из строя и БРЛС. Было совершенно понятно, что натовские средства РЭБ в данном случае оказались бесполезны, а сами авиаудары не являются сюрпризом для противника. Но начиная с 1999 г. подобные мероприятия проводились НАТО в условиях пропагандистской шумихи, а противника, который всегда считался слабым, пугали подобными авианалетами заранее. Так что никто не удивился.

Пилоты немецких и итальянских «Торнадо» ECR в таких условиях просто не смогли толком обнаружить объекты для своего удара. Только три экипажа (один итальянский и два немецких) произвели пуски ракет HARM «предположительно» по РЛС противника. После этого едва успевшие пересечь границу экипажи «Торнадо» были отозваны на аэродромы базирования. При этом у одного итальянского экипажа произошел пожар правого двигателя с последующей остановкой левого. В итоге лейтенант Ротолло и капитан Морели были вынуждены катапультироваться из своего, падавшего на поле в районе Гнезно «Торнадо». Ротолло отделался царапинами, а Морели получил компрессионные переломы обеих ног. Еще один немецкий «Торнадо» ECR, вынужденный выполнять аварийную посадку в аэропорту Варшавы с частично отказавшим электрооборудованием (предположительно отказ стал следствием работы системы РЭБ противника), выкатился за пределы ВПП, подломал шасси и теперь требовал капитального ремонта (экипаж в составе лейтенантов Рюте и Кирхейма не пострадал). Для ВВС НАТО это были первые, но не последние потери этого дня.

Примерно через час, когда большинство вернувшихся с задания ударных самолетов приземлилось на аэродромах базирования и по инстанциям с мест пошли «доклады о проделанной работе», офицеры и генералы развернутого в Варшаве штаба «Рабочей Группы Стратегического Планирования НАТО» серьезно задумались.

По донесениям пилотов, получалось, что в условиях отсутствия элемента внезапности авиаудары, с одной стороны, были более чем успешны с точки зрения нанесенных противнику потерь, а с другой стороны, мало что дали в плане подавления ВВС и ПВО РБ и глобального подрыва белорусского военного потенциала. Собственно, достижение внезапности в данном случае и не планировалось, поскольку это считалось «ударам возмездия в ответ на подавление белорусскими властями мирных выступлений местной демократической оппозиции и нанесение ВС Беларуси артиллерийских и авиационных ударов по скоплениям и тренировочным лагерям оппозиции на территории Польши и Литвы».

Такая хитрая формулировка (в которой впервые упоминались некие «тренировочные лагеря оппозиции» на сопредельной территории, а значит, становилась очевидной роль стоявших за спиной этой самой «оппозиции» кукловодов) позволяла замолчать многое, кроме самого главного – ожидаемого результата все-таки не было.

После очередного пролета над районом американских спутников (спутника оптико-электронной разведки КН-93 и спутника фоторазведки КН-184) в НАТО наконец смогли проанализировать потери, и свои, и чужие.

Из 42 ударных БПЛА «MQ-9» семь сразу же вернулись из-за неполадок по причине отказов матчасти и работы вражеской РЭБ, а из оставшихся тридцати пяти бомбы Мк.82 (другие варианты боевой нагрузки в этом случае не использовались) на запланированные цели смогли сбросить только восемь. Остальные, судя по всему, отбомбились куда попало. При этом десять «MQ-9» было сбито, еще с восемью была потеряна связь, то есть потери составили 18 БПЛА – более половины.

Из 18 польских «F-16C» над территорией Беларуси было сбито 4, о судьбе пилотов – поручиков Опалиньского и Бартельского, а также капитанов Фримана и Журавской – не было известно ничего (как позже выяснилось, живыми в плен к ВС РБ попали только поручик Яцек Опалиньски и капитан Ядвига Журавска, остальные два пилота погибли), еще один «F-16C» был подбит, и его пилот, капитан Дзенсикевич, благополучно катапультировался из-за остановки двигателя, не дотянув тридцати километров до авиабазы Ласк. Еще два «F-16C» были повреждены настолько, что требовали среднего и капитального ремонта. Из 20 «Миг-29» было сбито 6 (два пилота, поручик Скувиот и капитан Ягушевич катапультировались над территорией Польши и остались живы, поручики Штейр, Гинсберт, Малецкий и капитан Франковский, сбитые над территорией РБ, как оказалось, погибли). Пилоты польских «F-16C» и «Миг-29» отмечали, что потери они понесли не только от наземных ЗРК, но и в воздушных боях. Реально наземная ПВО РБ сбила 2 «F-16C» и 2 «Мига-29» (половину – С-300, половину ЗРК ближнего действия – «Буки», а также «Тунгуски» и «Шилки»), остальных сбили белорусские «Су-27» и «Миг-29» (позже выяснилось, что один «F-16C» и один «Миг-29» сбили российские «Су-30»).

Из 8 А-10А сбито 2, причем один вместе с пилотом, подполковником ВВС США Кадисом, упал на территории Беларуси, пилот катапультировался и попал в плен, пилот второго А-10А, майор Уишер, погиб при неудачном катапультировании в пяти километрах западнее польского Любартова.

Из 12 немецких «Еврофайтеров» было сбито два. Обер-лейтенант Разковски погиб вместе с самолетом над территорией РБ, капитан Гебауэр сумел перетянуть в Польшу и катапультировался из своего истребителя, у которого начала разрушаться хвостовая часть, в нескольких километрах восточнее Браньска, отделавшись переломом руки. Еще один «Еврофайтер» был поврежден очень серьезно (требовал капремонта) и два – легко.

Но самым поганым и неожиданным для командования НАТО обстоятельством стала потеря над территорией Беларуси новейшего «F-35А» из 31 Второй аэ Королевских ВВС Нидерландов. В 16.01 по местному времени его пилот, майор Ван дер Меерстр, перестал выходить на связь. Другие голландские пилоты предположили, что Меерстр был сбит белорусскими «Су-27». Реально его сбили восточнее г. Пружаны два российских «Миг-31БМ», специально наведенных на этого «редкого зверя». А уже три часа спустя обломки F-35A и тело пилота вместе с почти не поврежденным «виртуальным шлемом» HMDS были в России. Два «F-35А» вернулись из-за неполадок с той самой нашлемной системой HMDS, еще один был поврежден близким разрывом ракеты «воздух-воздух», т. е. реально у 31 Второй аэ Королевских ВВС Нидерландов в Польше после первого вылета остался всего один боеспособный «F-35А»! На координатора операции со стороны Королевских Вооруженных Сил Нидерландов генерала Ван Геена (которому теперь предстояли неприятные разборки с взбешенными случившимся генподрядчиками из корпорации «Локхид-Мартин») было жалко смотреть.

Из 28 вертолетов АН-64D, атаковавших ближние цели у границы РБ, было потеряно 6, причем, по докладам пилотов, 3 было сбито истребителями противника (отличился капитан 61-й истребительной авиабазы ВВС РБ Микулич, сбивший на своем «Миг-29» два «Апача»). При этом перетянуть через границу и совершить аварийные посадки в Польше удалось только двум экипажам капитана МакКивера и майора Аллена из армейской авиации США. В погибшие записали английский экипаж сержанта Лэмберта и смешанные (операторами на этих вертолетах были поляки) экипажи капитанов Батта, Биллингтона и Уэлрайт. Правда, как потом выяснилось, капитан армейской авиации США Эллисон Уэлрайт со своим оператором хорунжим Панеком остались живы и попали в плен к белорусам. Пилоты и операторы «Апачей-Лонгбоу» доложили, что из-за помех, вызывавших сбои в работе прицельных и навигационных систем, они не могли «работать оптимально», а некоторые экипажи и вовсе признали в своих рапортах, что «действовать в условиях не подавленной ПВО противника на вертолетах данного типа в дневное время невозможно». После всестороннего анализа попытка действовать на АН-64D днем, да еще и в условиях интенсивного воздействия РЭБ противника, была действительно признана ошибочной, но никаких оргвыводов не последовало.

Из выпущенных по целям в Беларуси крылатых ракет до места назначения тоже дошли далеко не все. Не менее 4 ракет из числа выпущенных из Слупска упали или самоликвидировались из-за различных отказов над территорией Польши. В результате взрыва одной из RGM/UGM-109E был разрушен жилой дом на окраине Квидзына, погиб один и было ранено пять гражданских лиц, в том числе двое детей. Еще не менее 8 «Томагавков» было сбито белорусской ПВО при содействии ВКС РФ, а точность попадания оставшихся оставляла желать лучшего.

Разумеется, кураторы «Карающего Меча» поспешили доложить наверх, в Брюссель и Пентагон, о своих замечательных успехах. По отчетам выходило, что в результате авианалетов было уничтожено до сотни белорусских самолетов и вертолетов, не менее 200 единиц бронетехники, несколько сотен автомашин и десятки комплексов ПВО, от мобильных до С-300. Свои безвозвратные потери пресс-служба «Группы Стратегического Планирования НАТО» оценила в два сбитых самолета и четыре вертолета, добавив в конце строчку о том, что «подсчет и анализ потерь продолжаются».

Реальность, как обычно, довольно сильно расходилась с отчетами натовских сказочников. При пролете разведывательных спутников над данным районом были зафиксированы кое-какие пожары на территории некоторых белорусских авиабаз и воинских частей, но фатального характера разрушений тех же ВПП или аэродромных построек из космоса не просматривалось. Тем не менее, начальство из «Группы Стратегического Планирования НАТО» не нашло причин усомниться в правдивости докладов своих пилотов.

На самом деле потери, конечно, были, но не столь серьезные.

Наиболее пострадала 116-я бомбардировочная авиабаза «Рось», которую натовские аналитики сочли наибольшей угрозой в случае продолжения боевых действий. По этой авиабазе отработали 6 натовских истребителей-бомбардировщиков, а кроме того, на саму авиабазу и ее окрестности упало 7 «Томагавков» – явно многовато. Так или иначе, на 116-й бомбардировочной авиабазе ВВС РБ было уничтожено 8 бомбардировщиков «Су-24М», 2 «Су-24МР» и хранилище ГСМ. Правда, 8 из 10 уничтоженных «Су-24» находились в момент удара в ТЭЧ авиабазы, в процессе или в ожидании ремонта различной степени сложности.

61-я истребительная авиабаза ВВС РБ в Барановичах потеряла 3 уничтоженных на стоянках «Миг-29», 1 «Су-27» и одну из аэродромных РЛС, 206-я штурмовая авиабаза в Лиде – 3 «Су-25», а 181-я вертолетная авиабаза в Пружанах – 3 «Ми-24» и 9 «Ми-8» (половина из которых были на момент удара неисправны). В воздушных боя ВВС Беларуси потеряли 3 «Миг-29» (сбиты «Еврофайтером», «F-16C» и «Миг-29»), один «Су-27» (вначале предполагалось, что он был сбит голландским «F-35А», но позднее выяснилось, что победу одержал «F-16C» из 10-й аэ ВВС Польши с помощью ракет AMRAAM, причем пилот «F-16C» поручик Бартельский был сбит сам и погиб в ходе этого же боя) и один штурмовик «Су-25», который пара польских «Миг-29» подловила в момент посадки в Лиде.

Сухопутные войска ВС Беларуси безвозвратно потеряли при авианалете 8 танков, 20 БМП и БТР, более 50 автомашин, несколько САУ и ЗСУ. В ПВО РБ пострадали только два дивизиона С-300 в районах Бреста и Волковыска (там были уничтожены три пусковые установки и одна РЛС наведения) и один дивизион 9К37 «Бук», находившийся на марше в районе Жабинки и потерявший в результате авиаудара одну пусковую установку и две ТЗМ.

Всего ВС Беларуси потеряли при налете 89 человек убитыми, ранения получили более 200 военнослужащих. При этом натовские «точечные удары», как обычно, накрыли несколько десятков гражданских объектов. В частности, на автодорогах в районах постоянной дислокации частей ВС РБ натовские пилоты атаковали практически любые автомашины, особенно грузовые. В итоге в первых сводках уже говорилось о более 50 убитых и не менее 100 раненых гражданских лицах.

Но главные сюрпризы для НАТО начались уже после окончания этих авиаударов.

Во-первых, одновременно с авиаударами началась невероятная по своей мощи сетевая атака на серверы всех военных структур Западной Европы и Северной Америки, затруднившая связь и управление и изрядно добавившая головной боли командованию НАТО. Разумеется, данная атака была сразу же признана «происками Кремля».

Во-вторых, НАСА сообщила, что был неожиданно потерян контакт с американскими разведывательными спутниками КН-93 и КН-184. Сначала это сочли за неполадки, вызванные той самой сетевой атакой (оба спутника были не особо новыми), но спустя сутки выяснилось, что оба аппарата отсутствуют на заданных орбитах – вместо них там обнаружились, культурно выражаясь, «фрагменты». Это сочли за подозрительно «своевременное» неблагоприятное стечение обстоятельств, вызванное метеоритами или чем-то аналогичным. В Пентагоне не знали, что на самом деле спутники были уничтожены в результате испытательного пуска по реальным целям новейших российских противоспутниковых ракет 20М1 «Раскат» – пуски осуществили две пары «Миг-31БМ», доработанных в процессе модернизации до стандарта «Миг-31Д» ВКС РФ. Ведущими пар были экипажи инструкторов из Липецкого ЦБП подполковников Демина и Жильцова. «Миги» взлетели с аэродрома Большое Савиново под Пермью и осуществили пуски четырех 20М1 из верхних слоев атмосферы, выйдя на предельный потолок. При этом данные действия носили ответный характер – в январе 2019 г. американцы, отрабатывая один из элементов своей ПРО, сначала вывели из строя пролетавший над Аляской российский метеорологический спутник, а затем, в сентябре того же года, при аналогичных испытаниях уничтожили спутник военного назначения, принадлежавший КНР. Характерно, что руководство США тогда не сочло нужным даже проинформировать «мировую общественность» про оба эти эпизода. На подготовку и запуск пары новых спутников взамен потерянных теперь могли уйти месяцы, перенастройка с последующим изменением параметров орбит каких-либо действующих разведывательных спутников, по самым скромным подсчетам, заняла бы дни или недели, и оба эти варианта не были достойным выходом для США и НАТО, тем более что ВКС РФ с помощью все тех же 20М1 могли без особого труда уничтожить любой спутник противника, о чем в Вашингтоне и Брюсселе пока не знали. Увы, новое время, в которое и так слишком много отнюдь не безразмерных военно-бюджетных средств тратилось на довольно сомнительные программы, способные принести какую-то выгоду минимум лет через двадцать пять – тридцать, диктовало соответствующие условия. А это означало, что пока натовцы могли наблюдать за зоной начатого ими конфликта со спутников, чьи рабочие орбиты пролегали довольно далеко от Беларуси и Прибалтики (то есть из-за линии горизонта), либо с «космических аппаратов двойного назначения», а все это еще больше усложняло целеуказание и связь.

Еще одним неприятным моментом стало заявление Президента РФ, распространенное по официальным каналам во второй половине дня 4 июня. В нем говорилось о том, что Минобороны РФ оставляет за собой право уничтожать любую боевую технику, задействованную в агрессивных и ничем не спровоцированных действиях против связанной договором о совместной обороне с РФ Беларуси, в том числе и на территории третьих стран, прямо не вовлеченных в возникший конфликт. После этого заявления правительства Германии и Франции запретили не только базирование, но и пролет через свою территорию самолетов, участвующих в конфликте стран НАТО. Кроме того, немцы и итальянцы тут же поставили вопрос о целесообразности участия своих ВВС в том, что пока все еще продолжало считаться учениями НАТО Saber Strike-2020 и Anakonda-2020. После данного заявления эсминец ВМФ США «Дональд Кук» быстро снялся с позиции и, покинув Балтику, ушел в сторону Северного моря. Благо в НАТО все слишком хорошо знали характеристики новых российских крылатых ракет вроде «Калибра» и понимали, что в случае пуска последних, например, с территории Калининградской области под ударом может оказаться даже восточное побережье Англии. Последнее накладывало известные ограничения на возможное применение американцами стратегической и палубной авиации. «Стратегам» пришлось бы выполнять пуски над территорией или через территорию все тех же Франции и Германии, провоцируя международные скандалы и ответные действия русских. А кому (прежде всего имея в виду американских избирателей) понравится, если, к примеру, русские подлодки начнут обстреливать крылатыми ракетами базы Стратегического Авиационного Командования США не только в Европе, но и на территории самих США, в рамках этих самых объявленных Москвой «ответных мер»?

К тому же сейчас крылатые ракеты стоили слишком дорого, и их постоянно расходуемый, в основном на Ближнем Востоке, запас пополнялся крайне медленно – мировой экономический кризис сказывался и на работе ВПК.

Ну а использование «палубников» ВМС и КМП США в данном конфликте тоже изначально было затруднено. Авианосцам пришлось бы держаться слишком далеко от побережья Западной Европы, вне радиуса действия новых российских крылатых ракет, а значит, летать бы пришлось с дозаправками в воздухе или посадками на «аэродромы подскока» «дружественных стран», которые, как оказалось, выступили резко против этого. Да еще и атаковать при этом не подавленную ПВО, где имелись модернизированные С-300 и еще бог знает что. К тому же авиация флота и КМП США уже который год находилась в глубоком кризисе. Крайне медленно поступавшие на вооружение «чудо-самолеты» «F-35» по-прежнему страдали от конструктивных недостатков, недоделок и прочих «детских болезней» и, не будучи ни хорошими ударными самолетами, ни истребителями для воздушного боя, пока могли действовать исключительно в «тепличных условиях». Вообще, единственными машинами флота США для решения любых задач (от перехвата воздушных целей до РЭБ) в последние полтора десятилетия оставались модификации «Хорнета» F/A-18 (кроме того, морпехи продолжали использовать еще и «нестареющие вертикалки» AV-8B). При этом старые F/A-18A постепенно списывались по мере выработки ресурса, новые «Супер-Хорнеты» F/A-18N им на замену практически не закупались (все бюджетные средства съедала длящаяся несколько десятилетий программа F-35, уже успевшая превратиться в кошмар для военных США и НАТО), и в этих условиях количество исправных и боеготовых самолетов на палубах американских авианосцев резко сократилось. В отдельные периоды группировка палубной авиации США оказывалась недостаточной даже для решения текущих задач в Ираке и Афганистане – реальных средств для поддержания имперских амбиций оставалось все меньше даже у американцев.

Тем не менее, в «Группе Стратегического Планирования НАТО» сочли, что авиаудары были вполне удачны, и «на первый раз» для «наказания агрессора» этого, видимо, оказалось достаточно.

Одновременно в районе Гродно происходили самые интересные события этого дня, от которых зависели все дальнейшие действия сил НАТО в регионе.

После того как рано утром над дорогой, где-то в стороне Гродно, раздались многократные тяжелые удары (видимо, от разрывов авиабомб), а над лесом в сторону границы, а потом обратно пролетело несколько «Су-25», дальнобойщик дядя Боря Сидоренко окончательно утвердился в понимании того, что вокруг происходит что-то действительно нехорошее. Ноги сами понесли его все дальше в лес, в восточном направлении. Он рассчитывал выйти к идущему на восток от Гродно шоссе и далее на Скидель, Острыну или Щучин, но, похоже, нервотрепка этого утра крайне отрицательно сказалась на умственных способностях Бориса Сидоренко. Сначала он, явно с испуга, залез чуть ли не по колено в какое-то болотце и, как и положено не знающему местности городскому жителю, потратил изрядное время на попытки его обойти. Обойти болотце (а точнее – приличных размеров болото) так и не удалось и пришлось возвращаться в «исходную точку». Затем, проплутав по лесу минимум несколько часов (мобильник при этом не подавал признаков жизни, поскольку разрядился, а наручные часы остановились, поскольку в этой суматохе дядя Боря забыл их завести, а исправив ошибку, понял, что они теперь врут на несколько часов, поскольку сверить время не было возможности), он понял, что, похоже, заразился болезнью Ивана Сусанина, именуемой «топографический кретинизм», поскольку, судя по всему, сбившийся «внутренний компас» вывел его обратно, на подступы к шоссе, от которого пришлось бежать утром.

На это указывали очень характерные признаки – где-то в вышине, явно очень далеко, летали самолеты, оставляя на голубом небе светлые инверсионные следы, слева у линии горизонта, над кронами деревьев, к небу поднимались многочисленные черные дымы, также на довольно большом расстоянии (возможно, что на том самом шоссе) гудели моторы. И, судя по звуку, это были не просто автомашины, а что-то помощнее.

А уставшие от долгой бесцельной ходьбы, гудящие ноги продолжали нести дядю Борю через кусты и заросли куда глаза глядят…

– Здорово! – неожиданно услышал он над самым ухом. От неожиданности погруженный в свои невеселые мысли Сидоренко аж дернулся и машинально обернулся на голос.

На небольшой полянке среди кустов слева от него сидели на пнях и поваленном стволе дерева или стояли штук пятнадцать кого-то смутно напоминающих личностей мужского пола с помятыми и небритыми физиономиями. Похоже, они все торчали здесь уже довольно долго, поскольку на поляне успели образоваться несколько свежих кучек мусора из пустых бутылок из-под пива и воды и опорожненных пакетов, еще недавно содержавших чипсы, сухарики и прочую сушеную эрзац-жратву, в обычное время годную только в качестве не особо вкусной закуски.

Сейчас собравшиеся на полянке личности в основном нервно курили и разговаривали между собой матом. Похоже, истратив весьма скудный, прихваченный с собой второпях запас жратвы и питья, все они начали чувствовать себя более чем неуютно в лесу, где не было шашлычной, супермаркета или ларька. И как можно было понять из их разговоров, курево у собравшихся тоже было на исходе.

Дядя Боря быстро понял, кто это такие и почему они показались ему знакомыми – на полянке собралась изрядная часть тех самых, таких же, как он сам, дальнобойщиков, куковавших накануне ночью в длинной очереди у треклятого погранперехода Привалка – Райгардас. Вещички водителей в беспорядке лежали на земле, а общее душевное состояние, судя по разговорам, было примерно таким же, как и у самого Сидоренко, – полная прострация и сильный мандраж в коленках.

Кое-кто постоянно пытался хоть что-нибудь набрать на своих мобилах и особенно витиевато ругался после провала очередной подобной попытки.

– А мы уж думали, ты того, – усмехнулся Борису шапочно знакомый бородатый водила Виктор Чернов (родом он был откуда-то из Могилевской области), застегивая штаны. Это именно он только что приветствовал появившегося из-за кустов Бориса – судя по всему, в этот момент Чернов отошел за дерево, чтобы отлить в природу немного теплой желтоватой воды из своего организма.

– Таки не дождетесь, – ответил Сидоренко мрачно и чисто машинально и сделал несколько шагов в сторону центра поляны. Некоторые знакомые шофера меланхолично приветствовали его, хотя никакого интереса к неожиданно появившейся из леса персоне в их глазах не было.

– Дядя Боря! – вдруг раздался громкий радостный вопль, и из-за одной группки курящих выскочил чертов племянник Веня, явно намеревавшийся обниматься. На него тут же зашикали, но он никого не слушал и рванул навстречу дяде.

Борис при этом испытал довольно сложные чувства. С одной стороны, он почувствовал сильное облегчение, прямо-таки камень снялся с души – все-таки непутевый родственничек наконец нашелся и был вполне себе жив и здоров, а с другой стороны, если вспомнить то, что было утром…

Положив на травку свои куртку и сумку, дядя Боря вместо приветствия от души обложил племянника несколькими очень простыми и доходчивыми, но унижающими человеческое достоинство русско-белорусскими словосочетаниями, по слухам, происходившими от татаро-монголов. Впрочем, от этих намеков на свое не вполне человеческое происхождение Веня не перестал улыбаться и действительно полез обнимать дядю.

– Какого ж это для ты меня не разбудил, утырок? – хмуро поинтересовался дядя Боря, деликатно освобождаясь от родственных объятий. – Я там в первый момент, после того как глаза разлепил, чуть в штаны не наделал!

– Так мы все чуть не обосрались. Когда на погранпункте вдруг шмалять начали, я давай тебя трясти, – начал смущенно оправдываться племянник. – Но ты никак не хотел просыпаться, только ругался сквозь сон и требовал, чтобы я отвалил от тебя. А потом впереди кто-то вдруг заорал, что они по машинам стреляют…

– Да кто это – «они»?!

– А я что – знаю? Сначала смотрю: на погранпункте свет погас и погранцы с таможней забегали как ужаленные. Потом там пошли какие-то хлопки. Никто не думал, что это выстрелы, это у них, по ходу, были волыны с глушаками или чего-то типа того. А потом у перехода как-то без паузы начали стрелять уже на полную громкость, сперва одиночными, а потом и очередями. А потом эти и появились. Еще темновато было – видел только, что они все в импортном камуфле и с оружием, а морды балаклавами прикрыты. Вот уже после того, как они начали очередями палить, все и побежали в разные стороны.

– И ты, конечно, тоже?

– Ну, а как же еще-то? Типа куда все, туда и я. В такие минуты, дядя Боря, вообще ни о чем не думаешь. Ты бы тоже сдристнул за считаные секунды.

– Молодец какой! Не думает он. Сдристнул он. А вот если бы меня прямо там, в кабине, угрохали, сонного, шальной очередью?

– Дядь, ну чего ты, в натуре, пенишься, а? Ведь не угрохали же. А вот когда мы к лесу бежали, видели, как двое мужичков из головы очереди упали на бегу. Похоже, что убили их. Ну а потом мы увидели, как по шоссе танки шли. И рванули в лес, от греха подальше.

– Орлы, а что тут вообще происходит? – спросил Борис, несколько повысив голос и обращая свой вопрос уже не только к стоящему рядом племяннику, но и ко всем остальным.

Внятно ответить дяде Боре никто не смог. На десять слов, выражающих общую интонацию от текущего момента, приходилось всего одно-два слова, имеющих хоть немного информативный характер, и ничего интересного сверх того, что он успел видеть сам, Сидоренко от товарищей по несчастью не услышал.

Все видели и слышали примерно одно и то же. Сперва были суета и стрельба на погранпункте – сначала беззвучная, а потом вполне себе громкая и автоматическая. Затем появились вооруженные личности. Эти два момента дядя Боря благополучно проспал. А вот появившуюся потом колонну танков и БМП он уже и сам наблюдал воочию. Причем сумел поделиться с остальными своими догадками насчет фальшивой окраски и неправильных гвардейских знаков этой техники. Остальные удивились, поскольку наблюдали за колонной издалека и таких мелочей, естественно, не рассмотрели. Данная информация вызвала непродолжительную дискуссию, но и только-то. Позднее, по словам племянника и других водителей, в том направлении, куда ушла танковая колонна, на довольно низкой высоте ревели самолеты и рвались бомбы. Видимо, тяжелые, поскольку взрывалось очень сильно, потому что даже здесь землю изрядно потряхивало. Что это были за самолеты – никто не понял. То есть сначала один особо глазастый мэн вроде бы рассмотрел пару набирающих высоту аппаратов, похожих на «Су-27», а чуть позже над шоссе несколько раз пролетели «Су-25», на килях которых были красно-зеленые белорусские флаги. То есть самолеты явно были свои, и танковую колонну они, похоже, раздолбали основательно. Теперь в той стороне, где была бомбежка, продолжало что-то гореть – поднимающиеся над лесом дымы были в основном оттуда.

Больше никто ничего сказать не смог, поскольку далее начинались сплошные страшилки и предположения. Никакой конкретной информации не было. Телефоны с самого утра не работали ни у кого. То есть сразу после того, как все началось, два или три шофера успели набрать номера милиции и местного МЧС. Там очень удивились, узнав о том, что происходит на погранпереходе, но не успели толком ничего ответить, поскольку связь разом сдохла и с того момента так и не прорезалась. А у нескольких имеющихся на руках у стихийно собравшихся на лесной поляне дальнобойщиков ноутбуков и планшетников вдруг «очень кстати» иссякло питание. При этом племяш Веня клялся и божился, что свой ноут он накануне точно зарядил.

В общем, вывод был прост: надо было добираться до ближайшего населенного пункта, где есть обычный телефон, телевидение, радио и какая-никакая власть. Однако одновременно при всем при этом никто не хотел бросать свои машины и груз. Тем более что непосредственно у погранперехода не было никаких взрывов и сейчас в той стороне ничего вроде бы не горело. Так что вариантов дальнейших действий было два – либо идти вдоль дороги в сторону Гродно, либо возвращаться к машинам и коллективно поворачивать оглобли. Однако, если на шоссе накануне действительно пробомбили танки, дорога вполне могла оказаться сильно поврежденной. Тем не менее большинство собравшихся считало, что большая война типа Третьей мировой все-таки еще, видимо, не началась. В ядерную войну верил вообще мало кто из собравшихся на полянке, а если НАТО решило-таки разобраться с Батькой (чем Запад последние пару лет, не переставая, стращал местных граждан) – то где оно, это самое НАТО? С момента стрельбы на погранпереходе прошло уже часов восемь-десять, а никаких войск, ни белорусских, ни натовских, пусть даже в виде отдельных вооруженных людей, в пределах видимости до сих пор не наблюдалось. Не считая, разумеется, той странной танковой колонны. Никакой «движухи» вокруг после утренней бомбежки тоже не было. Да, самолеты летали, но они были далеко, что даже не позволяло понять – свои они или чужие. Некоторые из собравшихся на поляне утверждали, что слышали отдаленные разрывы бомб уже после налета на шоссе, но как-то не были в этом уверены. Большинство же полагало, что если уж началась какая-никакая война, то должно же в этом случае быть слышно нечто, хоть отдаленно похожее на канонаду, а? Правда, как должна восприниматься на слух артиллерийская канонада, представлял мало кто из компании дальнобойщиков. Но, тем не менее, ее-то как раз и не было.

В общем, и сидеть дальше в лесу было боязно, и выходить к шоссе не хотелось. Как пелось в известной песне, не было буйного вожака. И Сидоренко, видя это, принял на себя обязанности стихийного «лидера масс» – ему до омерзения надоело болтаться по лесу и сильно хотелось есть и пить.

– Мужики, а какого же тогда сидеть? – спросил дядя Боря у остальных. – По-моему, надо возвращаться к машинам!

И, подняв свои вещи первым, сделал несколько шагов в сторону шоссе. За ним ринулся племянник.

Остальной народ загудел, оценивая промеж собой перспективы этого самого возвращения.

В этот момент в небе возник какой-то новый звук – звенящий гул и свист.

Дядя Боря невольно пригнулся. Кое-кто на поляне предусмотрительно залег, но это было явно излишне.

Низко над лесом прямо над их головами в сторону границы с Литвой прошли два вертолета «Ми-24», в знакомом камуфляже, с красными звездами и красно-зелеными белорусскими флажками на кожухах двигателей. Висящие на пилонах НАРы указывали на то, что происходит действительно что-то серьезное – похоже, вертолетчики что-то высматривали на земле. Но вряд ли их сейчас интересовали дальнобойщики.

– Может, какой знак подадим? – спросил кто-то из числа особо умных. – Дымом или еще как-нибудь?

– Да? – возразили ему сразу несколько недовольных голосов. – Мудило грешное! А если они возьмут и пальнут прямо по твоему знаку? Сиди, сволочь, и не рыпайся!

Между тем шум вертолетов удалился в сторону погранперехода, а потом его было слышно, но куда слабее, и звук удалялся уже в обратном направлении. Вертолеты явно вернулись, но пошли западнее, над другой стороной шоссе.

– Ну и что это такое было? – спросил дядя Боря.

– А я знаю? – стереотипно ответил за всех племянник.

Немедленно возникла стихийная дискуссия на тему того, что раз вертолетчики никуда не стреляли и по ним тоже не стреляли – значит, здесь безопасно.

– Ну тогда пошли, чего ждем! – вторично возгласил дядя Боря и двинулся прежним курсом. За ним последовал Вениамин, а следом и остальные – редкой цепочкой, трусливой походкой сильно напуганных людей, готовых в один момент разбежаться в разные стороны.

Тем не менее, любопытство, а где-то и жадность все-таки взяли верх над инстинктом самосохранения.

Примерно через полчаса они вышли к обочине шоссе. Дорога была пустынна, а ее покрытие в пределах видимости повреждений не имело. Попытка определиться показала, что они все удалились достаточно далеко на юго-восток – погранпереход был километрах в четырех-пяти за поворотом, справа от них. В той стороне просматривались крайние грузовики из хвоста ночной очереди. А за поворотом слева относительно недалеко от них что-то горело, а если точнее – догорало.

– Пошли, что ли, поглядим? – предложил дядя Боря, кивнув в сторону дыма и поворачивая влево.

За ним следом пошли племянник и человек пять водителей из числа особо любопытных. Большинство же рвануло скорым шагом по обочине вправо, в сторону погранперехода и своих покинутых грузовиков.

Когда группа смельчаков (или придурков?) во главе с Сидоренко и его племянником миновала поворот, перед ней предстала невиданная доселе картина.

Полотно шоссе было истыкано воронками, проломами и трещинами разного размера, под ногами хрустели песок, куски асфальта и металлические осколки. Про себя Борис отметил, что проехать через этот участок груженым фурам будет довольно затруднительно, поскольку придется объезжать весь этот разгром по обочине, тем более что на обочине тоже наличествовало несколько свежих воронок.

На черном от копоти асфальте среди воронок лежало штук шесть трупов, похожих на грязные пятнистые серо-песочные мешки, – все в разгрузках и балаклавах, под некоторыми на асфальте запеклись глянцево отблескивающие пятна. Пара покойников, кажется, была не целиком – у одного не просматривалось головы, а еще два фрагмента были слишком мелкими, словно одно или два тела разорвало напополам. Здесь же валялись стволы убитых.

Кто-то, кажется Вениамин, издал громкий, идущий прямо из глубин организма икающе-рыгающий звук. Дядя Боря обернулся. Слава богу, что они давно ничего не ели – племянник стоял с выпученными глазами и широко открытым ртом, выдавая холостые рвотные спазмы. Но блевать ему было явно нечем.

Дальше на дороге, за трупами, обнаружился тот самый источник дыма. Точнее, источников было три. Обгоревший до черноты, слишком низко осевший над землей танк Т-72 с повернутой влево башней, со скособоченным, опущенным максимально вниз стволом орудия и откинутой плитой, закрывающей МТО. Чуть дальше просматривались две БМП-1, которым повезло куда меньше. Одна из боевых машин пехоты, у которой больше не было ни башни с крышей боевого отделения, ни задних створок для выхода десанта, догорала – внутри, как в угасающем костре, светились малиновые огоньки раскаленного металла. Вторая БМП лежала на боку, демонстрируя дальнобойщикам продырявленное в нескольких местах днище – фрагменты ее ходовой части расшвыряло метров на пятьдесят вокруг. Похоже, здесь имело место прямое попадание.

– Ну ни хрена ж себе… – только и сказал дядя Боря, озирая это побоище.

Остальные сгрудившиеся за его спиной шофера молчали, держа паузу.

Все они еще не знали, как им всем повезло, ведь одна группа уцелевших «оппозиционных мехбригадовцев» из семи человек в этот момент отходила к литовской границе как раз практически через то место, где накануне прятались водители. Но они вовремя ушли оттуда, буквально минут за пятнадцать-двадцать. А при встрече обозленные наемники могли запросто перестрелять если не всех, то многих или взять кого-то из дальнобойщиков в заложники. Однако этого могло и не случиться – сейчас у наемников не было связи со своими, и они всемерно соблюдали маскировку, ведь это именно их искали вертолеты…

– Может, пока соберем стволы? Им уже ни к чему… – предложил мелкий и пузатый шоферюга со смешной фамилией Щуб.

– А оно тебе надо? – поинтересовался дядя Боря. – Ты имей в виду, что, если вокруг все-таки происходит нечто вроде войны, на всех дорогах уже стоят армейские и милицейские блок-посты и тебя, такого умного, остановят и обшманают на первом же из них. А потом неизвестно – просто сядешь ты за этот, подобранный на дороге ствол на положенное количество лет или тебя просто отведут в кусты и шлепнут.

– Это за що? – искренне возмутился Щуб.

– А для профилактики, – пояснил дядя Боря. – Просто по законам военного времени.

Щуб хотел что-то возразить, но откуда-то из-за догорающей техники со стороны Гродно послышался шум моторов. Стало понятно, что затея с собиранием оружия умерла на корню. Через пару минут шум моторов материализовался в виде двух появившихся за дымом бронетранспортеров. Это были обычные для белорусской армии зеленые БТР-80 с трехзначными белыми номерами на броне. Задняя «восьмидесятка» притормозила, а головной БТР, пулеметная башня которого слегка провернулась в сторону стоявших на дороге водителей (дяде Боре от этого сразу же стало нехорошо), прибавил скорость и, объехав по обочине чадящую на дороге технику, остановился напротив дальнобойщиков. С лязгом открылись бортовые люки, и на дорогу посыпались вооруженные солдатики в стальных касках, бронежилетах и белорусском, похожем на старый российский армейском камуфляже.

– Всем стоять!! Руки вверх!! Никому не двигаться!! – первым делом заорали на разные голоса солдатики, полукольцом окружая водителей. Те не предпринимали попыток к бегству и, поставив вещички на землю, послушно подняли руки вверх.

– Кто такие??! Документы!! – продолжали орать солдатики.

Шофера все так же послушно полезли в карманы за паспортами и проездными документами.

По крайне напряженным лицами вояк и дрожащим в руках солдатиков АК-74 было понятно, что они отчего-то сильно напряглись и в случае чего готовы начать стрельбу направо и налево. Интересно, с чего бы это вдруг? Тот же дядя Боря прежде никогда не видел военнослужащих родной белорусской армии в столь возбужденном состоянии.

Между тем из БТРа вылез пулеметчик с ПК, а за ним – плотный, невысокий офицер угрюмого вида в практически таком же, как у солдат, камуфляже, но без каски и бронежилета, с одной большой звездочкой на клиновидных погонах.

– Вот, товарищ майор! – передал ему пачку шоферских паспортов один из бойцов, выглядевший чуть постарше остальных, похоже, сержант.

– Вы вообще кто такие и что здесь делаете? – раздраженно поинтересовался майор, и его загорелое лицо стало суровым. Бегло и без особого интереса просмотрев паспорта, он вернул документы дяде Боре.

– Шофера-дальнобойщики, как в той песне, – ответил Сидоренко. Остальные водители молча разбирали документы, а солдатики между тем продолжали держать их на прицеле.

Халтурил только пулеметчик, пока поставивший свою дуру на травку. Было видно, как из второго БТРа тоже вылезли солдаты: они рассыпались по обочинам дороги и, похоже, начали искать – что-то или кого-то.

– Ну и откуда вы здесь, пиджаки? – еще раз поинтересовался офицер, сдвинув свой камуфляжный кепарь на затылок и слегка смягчив тональность разговора.

– Так с погранперехода, товарищ майор, – опять ответил за всех дядя Боря. – Вчера вечером литовцы закрыли границу, и мы все тут застряли, бляха медная. А с утра пораньше вдруг появились вот эти…

И он кивнул на трупы.

Шофера за спиной дяди Бори нечленораздельно загалдели, подтверждая его слова.

– Понятно, – сказал майор и сделал своим подчиненным успокаивающий знак рукой. Солдатики опустили автоматы и несколько расслабились.

– Вы вот что, – продолжал майор. – Вот этих, таких же, как те, что на дороге лежат, только живых, вы здесь, часом, не видели?

– Да вроде нет, бог миловал… Товарищ майор, а что вообще происходит?

– А вы что – не в курсе? – искренне удивился майор, посмотрев на шоферов сочувственно, словно на полных полудурков.

– Да нет, откуда. У нас же телефоны не работают. Считай, с самого утра сдохли.

– Ну вы, блин, даете, мужики. Вокруг такое происходит, а вы ни сном ни духом. Хотя мы и сами пока мало что знаем. Нас вот шесть часов назад по тревоге подняли, с тех пор и колесим по дорогам да лес прочесываем. И пока что получается так – Батька рано утром ехал в Гродно, собирался открывать тамошний фестиваль. Ну и они напали на его кортеж. Вроде бы пытались грохнуть самого и одновременно устроить майдан в Минске.

Шофера при этих словах издали нечленораздельный то ли вопль, то ли выдох удивления.

– «Они» – это кто? – осторожно поинтересовался дядя Боря.

– Кто-кто… Да если бы я знал! Конь в пальто, мля. Говорят, что якобы наши местные «оппозиционеры». Но, по-моему, это никакая не оппозиция и даже не поляки. Судя по тому, что мы в Гродно видели, – это явно спецназ работал.

– Чей спецназ?

– Ты, мил человек, дурачком-то не прикидывайся, натовский, ясный перец.

– И что? – уточнил дядя Боря, внутренне холодея.

– Что-что… Вроде как сорвалось у них. Болтали, что из Москвы в последний момент успели предупредить и свой спецназ прислали. Батька ранен, но жив, он уже по телику и по радио к народу обращался прямо из больничной палаты. В Гродно, похоже, был крутой замес, почти всех ихних уже положили, но и они, суки, оттянулись на славу – до буя случайного народа перебили, когда поняли, что ни хрена у них не вышло, и решили из города прорываться. А сейчас передавали, что поляки, а с ними вроде бы и прочее НАТО атаковали все наши авиабазы и позиции средств ПВО. Вот такие дела.

– С какой это стати? – высказался кто-то из-за спины дяди Бори.

– Да якобы в отместку за «подавление выступлений демократической оппозиции». Так американцы говорят.

– Так что? Это война??! – уточнил дядя Боря.

Всем шоферам от этого предположения сразу стало невыразимо кисло.

Поскольку все они в меру собственной впечатлительности немедленно представили все возможные стереотипы и ужасы, связанные с ядерной войной, явно или неявно внедренные Голливудом в их подсознание за долгие десятилетия. А именно – вертикальные инверсионные следы от взлетающих из шахт посреди кукурузных полей Аризоны или Небраски баллистических ракет, нестерпимо яркие вспышки в атмосфере и красно-черные грибы над горизонтом, сносящую все на своем пути ударную волну и море огня, непроглядную стужу долгой ядерной зимы, серые пыльные бури среди руин сгоревших дотла городов и, наконец, пробирающиеся в ночной темноте между развалин и человеческих костей металлически блестящие боевые механизмы с отсвечивающими в ночи красными индикаторами прицелов и еще много чего такого.

– А буй его знает, – пожал плечами майор. – Если за десять часов ядрены бомбы с неба не посыпались, то, наверное, прямо сейчас уже и не посыпятся. Может, война и идет, только пока про это ничего не сообщали ни из Минска, ни из Москвы, ни с Запада. Во всяком случае, никто не говорил про то, что НАТО объявило нам войну, или про то, что мы объявили войну НАТО. Хотя сейчас никто войну по-нормальному уже не объявляет – времена не те. А на Западе пока истерика и в новостях, и в Интернете на тему того, что в Минске мы якобы зверски подавили «народные выступления», да еще и с многочисленными жертвами. Хотя там накануне вроде бы вообще ни хрена не было.

– А Россия что? – уточнил дядя Боря.

– А что Россия? Ясное дело – Россия с нами. И она уже действует. Вы думаете, что у вас одних мобильную связь переклинило? По ту сторону границы ее, судя по всему, тоже нет, а это кого хочешь отрезвит. Пока что в новостях передавали, что натовские налеты отбиты с большими потерями для НАТО, уже и пленных показывали, и обломки сбитой техники. Хотя, конечно, без жертв с нашей стороны тоже не обошлось, куда же без этого.

Последнее сообщение несколько взбодрило дальнобойщиков, и они загалдели. Где-то даже восторженно…

– Это все хорошо, – сказал дядя Боря. – Но нам-то что делать, товарищ майор?

– Что-что. Рекомендую возвращаться к машинам и ждать либо ехать обратно, сейчас вы границу все равно хрен пересечете. Но если ехать обратно – смотрите, там дальше еще битая техника стоит, да и дорога местами повреждена. Не знаю, проедете ли. Да и какие-нибудь недобитые в округе могли остаться из числа тех, кого накануне разбомбили, или тех, что из Гродно пытался отходить. Короче говоря, мы бы вас проводили, но нам надо лес вокруг прочесывать на предмет все тех же недобитков. А они точно есть – километрах в десяти вооруженные люди в камуфляже часа два назад гражданские машины обстреляли. Так что будьте осторожнее. Связь пока что не восстановилась, но если увидите что-то подозрительное или кого-то – сразу сообщайте. На погранпереходе сейчас должны быть погранцы, маневренная группа из ближайшего погранотряда. Вот им, если что, и докладывайте. Ну, пока, мужики…

С этими словами майор отошел и начал руководить вверенным личным составом. Его подчиненные рассыпались по обочинам, начав обыскивать убитых и собирать оружие.

Шоферам ничего не оставалось, как повернуться и пойти по дороге к погранпереходу. Отойдя метров на двести, они увидели, как за их спиной, видимо, не нашедшие ничего интересного вояки погрузились обратно в БТРы, после чего обе «восьмидесятки» развернулись и уехали.

– Смылись, защитнички, – констатировал явный факт кто-то из шоферов. Остальные промолчали.

Когда они наконец дошли до окрестностей погранперехода, в очереди уже шла нервозная суета.

Возле зияющих выбитыми окнами и дырами в навесе домишек перехода действительно торчало некоторое количество погранцов при нескольких грузовиках и одной БРДМ-2. Один ЗиЛ-131 при этом стоял поперек дороги, загораживая проезд, хотя это было явно излишне – шоссе на литовской стороне было пустынно, там не было ни одной машины, кроме двух принадлежавших явно тамошним таможенникам или пограничникам зеленых вездеходов. А в целом пограничники никуда не спешили, и им явно не было никакого дела до шоферов, что было вполне понятно по причине закрытия проезда из-за боевых действий.

А вот среди дальнобойщиков царило состояние шухера. Уехать отсюда хотелось всем и сразу, но, как выяснилось, несколько машин, которые зацепили проходившие мимо танки либо задел огонь из стрелкового оружия, оказались повреждены. Причем отремонтировать их на месте было нереально, а оттащить в сторону – и подавно. Тягачей не было, а более удачливым соседям для этого сначала надо было выехать из очереди и отцепить прицепы. А выезжать было некуда, поскольку исправным грузовикам мешали поврежденные фуры, а расстояние между машинами было слишком маленьким. Таким образом получался замкнутый круг. В самом начале водители пары фур в середине очереди пыталась выехать из ряда грузовиков и развернуться, но при этом по закону подлости умудрились зацепиться прицепами друг за друга и теперь намертво перекрыли движение. Возле них собралась небольшая толпа, которая то давала советы, то угрожала – в воздухе стоял крик и мат.

Видно было, многие водители уже заняли места в кабинах, но, поскольку ехать все равно было нельзя, они сидели и курили с самым потерянным видом.

К дяде Боре и остальным подошедшим позднее тут же пристали с различными вопросами, и им пришлось растолковывать большинству, что да как. Попутно выяснилось, что погранцы ничего не рассказали шоферам. Их офицер сказал только, что погранпереход закрыт на неопределенное время, и советовал дальнобойщикам как можно скорее убираться отсюда, пусть даже пешком, одновременно категорически не рекомендуя приближаться к границе.

В общем, поговорив за жизнь с коллегами по общему несчастью, дядя Боря с племянником направились было в своему MANу.

Однако в этот самый момент их внимание привлек приближавшийся откуда-то с севера вроде бы знакомый, но в то же время совершенно новый звук. Нечто похожее они слышали накануне, когда над ними кружила пара «Ми-24». Только сейчас все выглядело куда мощнее.

А уже через минуту над погранпереходом возникли два появившихся со стороны Литвы темно-зеленых, казавшихся издали почти черными вертолета явно импортного образца, силуэты которых показались дяде Боре смутно знакомыми по виденным в прежние годы фильмам.

По каким именно – он сразу не успел вспомнить, поскольку торчащие из дверных проемов вертолетов вытянутые фиговины вдруг замигали бледными белесыми вспышками, сопровождавшимися резким треском, свистом и лязгом. В целом звук очень напоминал шум в токарно-слесарном цеху. Многоствольные пулеметы (а это были именно они – «Миниганы») за считаные секунды окатили настоящим ливнем пуль погранпереход, грузовики и людей. Вениамин схватил дядю Борю за рукав и рванул резко вправо, в проход между машинами и дальше – на обочину, в сторону недалекого леса. Борис видел, как некоторые пули рикошетили от асфальта, как упали явно без признаков жизни трое дальнобойщиков, стоявших буквально в трех метрах от него, как вслед за этим загорелись два военных грузовика и три или четыре фуры и начала сдавать назад пограничная БРДМ.

Похоже, все начиналось сначала…

Вертолетчики (стрелки в круглых шлемах и пятнистой форме четко просматривались внутри винтокрылых машин), похоже, особо не целились и вели огонь больше для острастки, но тем не менее фуры загорались одна за другой. Пограничники открыли суматошный огонь из стрелкового оружия, но не похоже, что он хоть сколько-нибудь повредил вертолетам. Тем более что следом за первыми двумя вертолетами над дорогой тут же проскочили еще два. Вторая пара акулоподобных аппаратов тоже постреляла из бортового оружия, и только сейчас уползавший на четвереньках от дороги дядя Боря наконец узнал их – это была какая-то модификация вертолетов UH-60, а точнее, «Блэк Хоки», практически такие же, как в известном фильме «Падение Черного Ястреба».

Вторая пара вертолетов быстро скрылась из виду, и стрельба вроде затихла. Но, уже падая в изнеможении в кусты, дядя Боря и Вениамин вдруг услышали отрывистое «тр-д-д-ды!» и сильные взрывы на дороге.

Вслед за звуком немедленно возникла и «картинка» – лопнула огненным шаром цистерна с чем-то явно горючим в середине очереди, а второй взрыв был уже у самого погранпоста, примерно там, где только что разворачивалась пограничная БРДМ-2.

А через минуту, как показалось шоферам, прямо из поднявшихся над погранпереходом клубов дыма возникли еще два вертолета такого же темного цвета, но чуть поменьше «Блэк Хоков», какие-то угловатые, с торчащими под фюзеляжами палкоподобными предметами и висящими на пилонах ракетами или чем-то типа того. Похоже, по переходу они на этот раз влупили как минимум неуправляемыми ракетами.

– А это что такое? – спросил звенящим шепотом Борис у племянника, тяжело дышавшего в траве рядом, провожая взглядом улетающие на юг следом за первыми двумя парами угловатые вертушки.

– Это? Это, по ходу, «Апачи». Противотанковые вертолеты, – пояснил тот тоном знатока и добавил: – Похоже, начинается вторая серия, блин…

Дядя Боря на это только обреченно выматерился.

Появлению вертолетов в небе над погранпереходом предшествовала непродолжительная дискуссия, произошедшая в Вильнюсе. В дискуссии, проходившей в одном из уединенных кабинетов здания местного Министерства обороны, участвовали генерал Кирби (который сейчас вообще-то не считался американским генералом и находился в Литве в статусе руководящего функционера ЧВК AWS) и неожиданно прилетевший из Варшавы подполковник армии США Венс Ледбеттер, признанный специалист по РЭБ, весь из себя моложавый и наглый, из числа тех, кто открывает ногой двери в Пентагоне и кому сам черт не брат. Появление последнего откровенно не ожидалось и сильно удивило всех, кто еще находился в полупустом здании Минобороны Литвы.

Кирби никак не мог взять в толк – куда в течение этих драматичных суток все время испаряются литовские военные и гражданские чиновники здешнего военного ведомства и почему они вообще начали в столь паническом темпе уезжать из страны, вместе со своими чадами и домочадцами? Он наблюдал за всем этим с брезгливым любопытством, понимая, что США, похоже, выбрали себе тех еще союзников – уже сейчас в литовском министерстве обороны даже кофе сварить было некому.

Конечно, телевидение и Интернет работали с перебоями, но из того, что там передавали, решительно нельзя было сделать сколько-нибудь упаднических выводов. Тем более что Литве пока вроде бы решительно ничего не угрожало. Да, ВВС НАТО наносили ракетно-бомбовые удары, но исключительно по Беларуси, да и то якобы по причине тамошних внутренних проблем, и никаких подробностей об этом в западных СМИ не было вообще. И тем не менее вокруг продолжали происходить весьма странные вещи. Так, литовский замминистра обороны, который был нужен Кирби для решения кое-каких вопросов, вдруг обнаружился аж на территории Польши. При этом чиновник сказал встретившемуся с ним офицеру связи НАТО только одну фразу: «Извините, но сейчас я очень занят!», после чего, судя по всему, опять нырнул с головой в так называемое «единое европространство» и исчез. Может, на время, а может, и навсегда.

Генерала Кирби, естественно, раздражали полное отсутствие связи и перебои с Интернетом, и он хотел знать из первых рук – а что с этим можно вообще сделать?

Подполковник Ледбеттер, естественно, просто и доходчиво объяснил ему, что прямо сейчас сделать ничего уже нельзя. Причина проста. США по-прежнему тратили огромный, но все-таки не безразмерный военный бюджет не оптимально. Деньги уходили то на строительство новых крупных надводных боевых кораблей, включая «суперэсминцы» (по реальному водоизмещению приближавшиеся к линейным крейсерам) типа «Замволт» и атомные авианосцы, то на доведение до ума «суперистребителя» F-35, то на запоздалое и не очень нужное обновление тактического ядерного оружия. При этом, по его словам, крупный американский боевой корабль русские или китайцы сейчас могли без особого труда достать своими новыми дальнобойными крылатыми ракетами или (в случае с китайцами) баллистическими противокорабельными ракетами. Допустим, выпустят русские два десятка ракет с подводных лодок, находящихся за пределами радиуса обнаружения ПЛО, и даже если из них в цель попадут всего две-три, корабельной боевой группе во главе с авианосцем придется хреново, и спрашивается: стоило ли тратить такие невдолбенные деньги на эти лоханки? Про все трудности и проволочки с программой F-35 сейчас не знает только ленивый – этот аппарат по-прежнему откровенно никакой, летчики плачут и стонут, Пентагон как мантру который год повторяет им, что нужно потерпеть еще немного и вот-вот все утрясется само собой, но при этом к высшему военному руководству приходит понимание, что тех, кто в свое время запустил эту программу, видимо, пора судить. Ну а новое тактическое ядерное оружие – это, конечно, хорошо, вот только его все равно негде применить, по крайней мере в обозримом будущем. В общем, по его мнению, средства РЭБ надо было радикально модернизировать, а не сорить деньгами направо и налево.

А вот русские, по словам Ледбеттера, за последние пять лет создали много чего очень полезного и в то же время недорогого, в том числе и новое поколение средств РЭБ, бороться с которыми армия и флот США пока не научились. Пять лет назад, сказал подполковник Ледбеттер генералу Кирби, они могли запросто оглушить и ослепить современный боевой корабль класса «эсминец», а три года назад – уже боевую группу ВМС во главе с авианосцем или крупную армейскую группировку где-нибудь на Ближнем Востоке. А сейчас, если все пойдет так, как запланировали в Пентагоне, и воевать придется всерьез, в Прибалтике и на части территории Польши отрубится вообще все, даже те самые пока еще работающие, пусть и с перебоями, Интернет и мобильная связь, поскольку русские способны очень недурно воевать и внутри Всемирной паутины. Начавшаяся накануне кибератака – несомненно, дело их рук, причем пока они задействовали от силы десять процентов своих потенциальных возможностей.

Генерал Кирби, естественно, спросил: а что делать, если уж все так плохо?

Ледбеттер, усмехнувшись, ответил, что, по его мнению, реально уравнять шансы можно было бы только одним радикальным способом – подорвать в атмосфере над балтийским побережьем пару-тройку ядерных боеголовок средней мощности (килотонн на 200–300), а уж потом воевать чисто визуально, используя в лучшем случае элементарные старые, добрые рации, а в худшем – посылая связных. По его словам, иных способов он не видел, но считал, что и они не помогут, хотя бы потому, что «наши чертовы обезьяны» (то есть военнослужащие американской армии) обленились до безобразия и давно разучились пользоваться, к примеру, бумажными географическими картами, не желая обходиться без электронных гаджетов. К тому же никто не будет заниматься подобными экспериментами, ведь мы не собираемся прямо сейчас начинать ядерную войну с русскими?!

К тому же все эти авантюрные действия последних суток, направленные против Минска, он, подполковник Ледбеттер, демонстративно не одобрял и считал верхом глупости. Радовал его только тот факт, что США не участвуют в этом «проекте маразматиков из Вашингтона» в полную силу. А что уж там в итоге получится у «чрезмерно оптимистично настроенной» Польши, его совершенно не интересовало.

В общем, предметного разговора не получилось. А через пару часов, когда натовские самолеты уже заканчивали бомбить белорусские военные объекты, Ледбеттер улетел обратно в Варшаву, забрав с собой нескольких застрявших в Вильнюсе американских офицеров-специалистов по РЭБ, поскольку от них сейчас все равно не было никакого толку (собственно, за этим он, оказывается, и прилетал).

А генералу Кирби подполковник посоветовал подготовить какие-нибудь резервные каналы связи (какие именно – он и сам, честно говоря, толком не знал, но, видимо, имел в виду что-то типа почтовых голубей или все тех же связных с пакетами), а еще лучше – немедленно убираться из Литвы подобру-поздорову, поскольку в случае, если русские таки начнут отвечать, все эти прибалты долго не продержатся, а помогать им всерьез никто в НАТО, похоже, не станет, дураков нет.

Так что со стороны генерала Кирби посылка трех пар вертолетов на вражескую территорию выглядела чистой воды безрассудством.

В вертолетах не работала часть приборов, включая такие элементарные вещи, как бортовые радары, прицельные системы и GPS, и не было устойчивой радиосвязи даже с командным пунктом. Поэтому, когда Кирби собрал подчиненных ему пилотов, они сразу же выразили недоумение по поводу целесообразности подобных вылетов. Они, конечно, были опытные, тертые ребята, эти самые пилоты, но в конце концов, хотя расстояния предстояло преодолевать относительно небольшие, резко отличавшаяся от пустынь Ближнего Востока здешняя лесистая местность с подавленной не до конца или даже совсем неподавленной ПВО таила массу неприятных сюрпризов и не сулила ничего хорошего.

– Сэр, – сказал генералу Кирби командир вертолетчиков Кристофер Куглер, который, как и все его подчиненные, сейчас считался не майором армии США, а просто наемником из ЧВК. – Я все понимаю, но это же, мать его, не Ирак, не Афганистан и не Ливия. Там я хотя бы заранее видел место, куда лечу, в реальном времени, и по первому моему требованию тут же прилетали дополнительные вертушки или истребители-бомбардировщики. А здесь у меня ничего этого нет, кругом не горы и пустыня, а лес и болота, и если чего случится – кто меня там будет поддерживать и спасать? Все эти сраные поляки и литовцы? Так я на них на Ближнем Востоке насмотрелся, там их самих все время требовалось спасать. Как вообще, мать их, воевать в условиях, когда БПЛА не летают, а данные со спутников практически не поступают, а если и поступали, то с большим опозданием? Сэр, ведь мы же о противнике ни хрена не знаем!

– Я могу сказать вам только одно, парни, – ответил Кирби, которому этот разговор нравился все меньше. – Да, это трудно, но это надо сделать, даже если все пошло не так. Еще есть слабая надежда, что кто-нибудь мог остаться в живых.

– То есть, сэр, если я все верно понял, мы должны вылетать на боевое задание на территорию сопредельного государства, с которым мы даже не находимся в состоянии войны, и страшно рисковать, подставляя собственные шеи под топор, только потому, что у вас или у кого-то рангом повыше, видите ли, есть слабая надежда? – продолжал Куглер. – Тем более что нам известно: операция в этом чертовом Гродно явно провалилась и шансы спасти кого бы то ни было, да еще и при отсутствии радиосвязи, более чем проблематичны. И мы должны проводить поисково-спасательную операцию, ориентируясь на визуальные ориентиры, то есть цветные дымы, зеркала и прочую мутотень из арсенала позапрошлого века. При этом радиус нашего поиска – полсотни миль и внизу лес, не хуже, чем где-нибудь на канадской, мать ее, границе, а вылетаем мы всего четырьмя машинами. При этом мы даже не знаем, где искать спасшихся и есть ли они вообще, эти самые спасшиеся? По-моему, это больше похоже на самоубийство, сэр.

Легко догадаться, что весь этот разговор, а точнее, «предполетный инструктаж» вышел тяжелым. Кирби, местами срываясь на ругань, с большим трудом нашел нужные слова и аргументы, так что лететь на задание вертолетчики согласились только после обещания генерала насчет дополнительной оплаты по двойному тарифу «для боевых условий». Правда, генерал сильно покривил душой – у него самого не было уверенности в том, что после провала (заметьте, без видимых причин!) сегодняшней операции в Гродно последуют хоть какие-то дополнительные бюджетные выплаты (похоже, что даже пенсиона семьям погибших не видать) со стороны правительства или Пентагона. В Вашингтоне не любят неудачников, даже при условии того, что про этот провал не будет знать практически никто. Впрочем, себя Кирби в любом случае не обидел, переведя на хитрый счет на Каймановых островах круглую сумму из числа средств, заранее отпущенных на ликвидацию белорусского лидера. Как говорится, привычка.

Видимо, вертолетчики тоже не очень поверили во все эти бонусы и золотые горы, поскольку при выходе с «предполетного инструктажа» вид у этих парней был такой, словно им предстояло прямо сейчас пойти и удавиться на собственных галстуках на ближайшем дереве или фонарном столбе.

И все-таки в отношении них рука у Кирби не дрогнула. Конечно, прямой ответственности за сегодняшний провал генерал не нес, за него предстояло оправдываться тем, кто представлялся «белорусской демократической оппозицией» и на протяжении нескольких лет брал деньги у Госдепа США, а также их варшавским, брюссельским и вашингтонским «политическим кураторам». Тем не менее, генерал очень надеялся на то, что хоть кто-то из «мехбригадовцев» смог уцелеть в этой суматохе. А там, как и в числе работавших в Гродно диверсантов, находилось несколько его людей в офицерских званиях, судьба которых была не совсем уж безразлична Кирби. Ведь попади эти знавшие уж слишком много лица в руки к русским живыми – могли наболтать лишнего, в частности, о роли в этом деле США, НАТО и его лично. А простых и дешевых способов развязывать языки сейчас было больше чем достаточно, для этого даже не требовалось использовать паяльную лампу или подноготные иголки.

Кроме того, генерал все-таки желал получить хоть какую-то достоверную информацию о провале акции в Гродно, ведь виновных все равно придется назначать. Отдельные его боевики, прорвавшиеся через белорусско-литовскую границу, уже успели рассказать довольно интересные вещи. Тем более если верить сообщениям англоязычных пророссийских информационных ресурсов, там все выглядело просто отвратительно – сплошной непрофессионализм и дилетантизм. И за эту «ошибочку» теперь могли поплатиться должностями несколько очень больших чинов из Пентагона, ЦРУ и Госдепа, ведь средств на эту акцию было выделено немало, да и времени на подготовку отвели достаточно.

В конце концов, средства для того, чтобы обозначить себя, даже при отсутствии радиосвязи, у «мехбригадовцев» и остальных его людей были. Поддержать вертолетчиков Кирби было нечем. Конечно, было несколько польских «F-16С» в Зокняе, но толку от них сейчас не было, поскольку при подлете к границе они бы тоже ослепли и оглохли, а проблемы с радиосвязью были уже сейчас. Да и против кого было посылать истребители?

Поэтому генерал Кирби использовал единственный доступный ему вариант – параллельно, следом за вертолетами, для разведки боем к пресловутому погранпереходу Привалка – Райгардас с литовской стороны начали выдвигаться несколько танков «Леопард-2А6» и БТРов «Боксер» из состава подчиненного генералу на время операции так называемого 89-го механизированного батальона, подразделения, практически стихийно сформированного и переброшенного в Литву чуть более года назад, якобы для усиления местных вооруженных сил и «предотвращения российской агрессии» в рамках двухсторонних внутриблоковых соглашений. Формально батальон находился под литовским оперативным командованием, а значит, за их действия Кирби напрямую как бы и не отвечал, что само по себе не могло не радовать генерала.

Танковые экипажи 89-го батальона состояли в основном из голландских «инструкторов» (будь это немцы, генерал бы сто раз подумал, посылать ли батальон в бой – узнав об этом, в Берлине погнали бы такую волну, что мало бы никому не показалось, не дай бог, если какой-нибудь немецкий солдат вдруг лишится своей драгоценной жизни, и это страна, в которой уже фактически идет городская партизанская война!), а мотопехота была литовская, командовал батальоном тоже литовец – подполковник Балгинас.

Именно ему Кирби коротко обрисовал боевую задачу. От батальона требовалось пройти по маршруту «мехбригады» и убедиться, что ее личный состав и техника в основном уничтожены. Если это действительно так – батальон может тут же отходить, при отходе «обозначив намерения» по части проведения неких «действий в ответ на провокации белорусов», т. е. от литовцев и голландцев требовалось всего-навсего немного пострелять по сторонам.

Собственно, литовцам эту акцию в НАТО санкционировали заранее, и лишний раз подтверждать приказ не требовалось. В противном случае могло получиться очень некрасиво – ни одного из литовских генералов и правительственных чиновников, подписавших приказ, уже не было на своих местах.

Поскольку «разведка боем» планировалась всего-навсего несколькими машинами, т. е. силами максимум одной роты, литовцы подошли к акции более чем формально. Так, они даже не попытались организовать себе огневую поддержку – поскольку устойчивой радиосвязи не было, а артнаводчики, которые были в составе «мехбригады», скорее всего, уже давно погибли, точная корректировка огня исключалась. А значит, две находившиеся сейчас в Литве батареи САУ «Паладин» даже не стали разворачивать и выводить в поле из мест постоянной дислокации. Основной расчет делался на пресловутую «внезапность». Тем более что фактов развертывания у границы крупных сил ВС РБ с тяжелой техникой у натовской разведки пока не было, а значит, сильного сопротивления не ожидалось.

Вертолетчики тоже имели приказ – в случае обстрела любыми средствами ПВО немедленно уходить, прикрывшись огнем поддерживающей пары «Апачей». Танкистам были отданы аналогичные распоряжения – в случае обстрела артиллерией или противотанковыми средствами, а равно встречи с танками противника немедленно отходить. Если маршрут «мехбригады» будет в основном пройден, а уцелевших не окажется – тоже отходить в быстром темпе. При этом перед 89-м механизированным батальоном была поставлена еще одна боевая задача – попытаться оттянуть противника на территорию Литвы, с тем чтобы имел место хоть какой-нибудь ее обстрел с сопредельной стороны. Эта поставленная кураторами из НАТО задача сильно отдавала шизофренией, поскольку противоречила другим приказам. Если батальон имел приказ ретироваться при встрече с танками и прочей бронетехникой противника, то кого при таком раскладе можно было «оттянуть» на территорию Литвы – белорусскую пешую разведку с джипами и парой бронетранспортеров? Почему натовские штабисты решили, что белорусы вдруг вздумают переходить литовскую границу – было, похоже, непонятно и им самим. Таким образом, все поставленные боевые задачи были, мягко говоря, оторванными от реальности, а для 89-го батальона приоритетной задачей было и вовсе топорное провоцирование противника на ответные действия, а не спасение уцелевших «мехбригадовцев».

Когда майор Куглер пристегивался ремнями к креслу, занимая место в кабине своего «Блэк Хока», радиосвязь с КП еще была.

Но после того как первая пара MH-60А (у них были вертолеты этой считающейся «адаптированной для европейского ТВД» модификации, имевшей кое-какие доработки, но при этом лишенные пилонов для дополнительных баков и подвесного вооружения, характерных для более продвинутых «спецназовских» вариантов «Блэк Хока») наконец поднялась в предзакатное небо с полевой посадочной площадки, находившейся между Вильнюсом и Лентварисом, в наушниках его шлема не стало слышно абсолютно ничего, кроме гнусного треска и воя.

Куглер вопросительно посмотрел на своего не раз проверенного в деле второго пилота, чернокожего первого лейтенанта Хьюма, и по напряженному выражению его лица понял, что в шлеме у напарника сейчас происходила примерно та же фигня. Это была прямо-таки какая-то Первая мировая, с ориентировкой по компасу и звездам и бомбежкой целей по носку сапога. И это в начале XXI века?!!

Хотя перед вылетом они четко договорились, что их ведомый, первый лейтенант Картрайт, будет в точности повторять их действия, а вторая пара «Блэк Хоков» капитана Фабера будет держаться в миле позади их, также руководствуясь старым принципом «делай, как я».

Прикрывающая пара ударных АН-64D капитанов Сейбо и Хенриксена, которые взлетят с другой площадки, пристроится к ним уже в воздухе и, повторяя их маршрут, будет действовать по обстановке, подключаясь только в случае обстрела с земли или другой угрозы для четверки поисковых вертолетов. При этом все «Блэк Хоки» имели на подвесках по паре блоков НАР и полный боекомплект к «Миниганам».

Перед самой границей Куглер в очередной раз обозрел окрестности (от БРЛС толку все равно не было) – впереди внизу мелькали зеленые леса, поля, озера и перелески, вторая пара держалась позади на положенном расстоянии, то есть именно там, где ей и полагалось быть. Можно сказать, что пока все шло нормально.

Майор в очередной раз попробовал радиосвязь, несколько раз переключившись с волны на волну, и при подлете к белорусской границе в его шлеме вместо треска на какой-то момент вдруг возникла громкая маршевая музыка, в сопровождении которой мужской хор пел явно по-русски что-то вроде:

…budionnij nash bratishka, s nami wes narod, prikas golow ne weshat i letet wperiod, da s nami woroshilow, perwij krasnij ofizer…

– Марк, ты тоже это слышишь? – спросил Куглер у Хьюма, резко меняя волну.

Выпученные глаза напарника и без слов продемонстрировали, что да, слышит.

– Похоже, начинаются гребаные русские шуточки, – наконец высказался Хьюм и добавил: – Внимание, впереди…

А впереди уже мелькнули граница и белорусский пограничный пост, где среди гражданских грузовиков и бегающих людей Куглер успел заметить и какие-то зеленые, явно военные машины.

Немного снизившись, он сделал характерный, указующий знак рукой скучавшему в кабине позади них исполнявшему обязанности стрелка сержанту Бальцерсу, и тот, не особо стараясь точно целиться, радостно окатил погранпост и копошащуюся внизу публику несколькими длинными пулеметными очередями. Зачем он приказал стрелку это сделать – майор Куглер и сам до конца не понял, видимо, чисто для отчетности (а вдруг спасти никого не удастся – тогда скажем и напишем в рапорте, что нас начали обстреливать с земли, что дополнительно усложнило нашу и без того нелегкую миссию) и где-то из подсознательного желания хоть как-то отомстить за погибших накануне наемников.

Через считаные секунды то же самое (то есть пулеметный обстрел погранперехода из бортового «Минигана») чисто автоматически проделал стрелок повторявшего все действия Куглера ведомого Картрайта, а спустя пару минут их действия столь же бездумно повторила вторая пара МН-60А.

За точность поражения наземных целей поручиться было нельзя, но на дороге позади вертолетов сразу возникли многочисленные пожары.

И, похоже, там кто-то попытался стрелять вслед улетающим «Блэк Хокам», поскольку пара прикрывающих их «Апачей Лонгбоу», зависнув, обстреляла погранпереход и его окрестности сначала из пушек, а потом, похоже, выпустила по нему еще и пару «Хеллфайров», сильно добавив огня и дыма внизу. Уточнить детали из-за отсутствия радиосвязи было невозможно. Впрочем, пока все это вписывалось в сценарий, и вспышки на шоссе позади них не сильно волновали пилотов MH-60А.

Между тем Куглер напряженно всматривался в мелькавшее внизу освещенное закатным солнцем шоссе. Пару раз там вдруг обнаруживалась какая-то двигавшаяся в разных направлениях военная техника (ну явно вражеская) вроде грузовиков и БТРов. Однако открывать по ней огонь Куглер не считал нужным – он просто не успевал среагировать на появление наземных целей и отдать соответствующий приказ стрелку, тем более что внутренняя связь тоже заметно глючила. Вот что значит отсутствие электроники – лететь на малой высоте, фактически вслепую, без метеорадара, БРЛС и прочих «благ цивилизации» было невесело и непривычно.

Потом внизу наконец мелькало то, что они искали. А именно – подбитая, уже догоревшая техника, явно принадлежавшая той самой «мехбригаде». Куглер снизился и, опустив свой «Блэк Хок» пониже, завис над дорогой. Винт погнал над землей в разные стороны тучи пыли и сорванных листьев, заметно ухудшая обзор.

– Боб, посмотри внимательно, нет ли там живых или какого движения, – проорал майор сержанту Бальцерсу, силясь перекричать шум двигателя и звон лопастей несущего винта и для наглядности несколько раз ткнув пальцем вниз.

Бобби Бальцерс отцепился от своего «Минигана» и, сдвинув светофильтр своего шлема, послушно высунулся в дверной проем, после чего минуты две-три что-то сосредоточенно высматривал внизу, используя в том числе бинокль. Правда, он ему мало помогал. Зависший неподалеку ведомый только усилил рукотворную «пыльную бурю».

Вторая пара МН-60А в этот момент кружилась над лесом, чуть в отдалении, с некоторым превышением над ведущим и его напарником.

– Командир, да нет там ни черта! – доложил Бальцерс наконец, опуская оптику. – Там кругом хлам один!

Хотя в этот момент Куглер уже и сам разглядел, что внизу вокруг горелых, неподвижных «коробочек» нет никакого движения и даже трупов не просматривается. А значит, дальнейшие поиски, скорее всего, не имели смысла.

При этом давно отвыкший от подсказок всевозможного «умного» бортового оборудования майор Куглер как-то слишком спокойно воспринимал тот факт, что в данный момент их вертолеты уже углубились в белорусское воздушное пространство километров на 25–27, не меньше. Про такие мелочи Куглер сейчас вообще не думал, зато он усиленно соображал над тем, стоит ли ему со своим звеном и далее продолжать обследование окрестностей шоссе, идущего в сторону Гродно, или плюнуть на все и возвращаться.

Как известно любому, кто хоть ненадолго побывал на войне: если ты сам по какой-либо причине не видишь и не слышишь противника, это вовсе не значит, что его нет вообще. Это как в анекдоте про того суслика – его не видно, а он есть. Почти всегда в момент, когда ты наслаждаешься обманчивой тишиной и где-то даже безнаказанностью, за тобой обычно внимательно наблюдают. А иногда заодно прикидывают при этом – чем бы тебя садануть по башке, да желательно так, чтобы ты больше уже не встал.

Вот и сейчас американские вертолетчики не могли знать (у тех, кто их послал, по-прежнему не было технических возможностей сообщить экипажам об этом), что еще до момента пересечения их машинами литовско-белорусской границы их обнаружили РЛС белорусской наземной ПВО, а сейчас их видят и ведут на экранах своих радаров операторы российского самолета «ДРЛО А-50У», в данный момент находившегося в небе между Минском и Барановичами в сопровождении пары «Миг-31».

Первый удар, нанесенный ВВС НАТО по белорусской ПВО и прочим военным объектам, имел более чем ограниченный успех только лишь по соображениям дезинформации. Сейчас противник, которым были в основном поляки, должен был верить в то, что российская и белорусская ПВО не столь уж и мощная и шансы на успех при дальнейших налетах у их пилотов на штатной технике все-таки есть. И надо признать, что натовцы отчасти купились на это – прочитавшие первые отчеты и сводки высшие североатлантические чины не сочли собственные потери чрезмерными и одобрили подготовку авиационных и ракетных ударов по российским объектам в Калининградской области. Однако над Белоруссией никто более не собирался давать полякам и прочим примкнувшим к ним «защитникам демократии» второго шанса на успех – теперь и перехватчики, и наземные ЗРК по эту сторону границы находились в полной боевой готовности.

Бортовая аппаратура модернизированного А-50У вполне позволяла засекать низколетящие малоскоростные цели вроде крылатых ракет, БПЛА и вертолетов на расстоянии 200–215 километров, и именно благодаря правильной и своевременной идентификации подходивших к белорусской границе американских вертолетов огонь по ним не был открыт немедленно. Сейчас российско-белорусскому командованию требовалось как можно больше наглядных доказательств агрессивных действий НАТО, и появление нескольких вертолетов в районе Гродно оказалось очень кстати, тем более что все шесть воздушных целей в какой-то момент зависли практически на одном месте, явно ведя поиск чего-то, заинтересовавшего их на земле. При этом минусом было только то, что две из шести целей держались на предельно малой высоте и плохо просматривались радаром на фоне земли.

Именно поэтому дежурный оператор А-50У капитан ВКС РФ Угоян передал координаты вертолетов паре российских «Су-30СМ», как раз подошедших к А-50У со стороны Смоленска. Пилоты «Су-30» как раз доложили о своей готовности приступить к патрулированию или перехвату воздушных целей.

– «Красный Девять», «Синий Одиннадцать», – услышали в наушниках пилоты «сушек». – Примите целеуказание, цель групповая, воздушная, удаление 175 километров!

– «Красный Девять», «Синий Одиннадцать», приняли, – ответили пилоты.

– Приказано уничтожить, работайте, – завершил свою работу Угоян. – Как поняли?

– «Красный Девять», «Синий Одиннадцать», вас поняли, работаем, – почти в один голос ответили пилоты.

На экранах РЛС российского воздушного командного пункта было видно, как пара «Су-30СМ» устремилась на северо-запад.

На всякий случай вслед за ними в тот же район была направлена дежурная пара только что взлетевших из Барановичей белорусских «Миг-29», пилоты которых имели приказ: не открывать огонь без дополнительной команды.

БРЛС «Су-30СМ» поначалу довольно плохо видели первую пару МН-60А Куглера и Картрайта.

Но как раз в момент выхода русских истребителей на дистанцию пуска УР, американский майор очень «своевременно» прекратил осмотр шоссе и начал резко набирать высоту. Вслед за ним то же самое почти синхронно проделал и ведомый.

Дальнейшее заняло считаные секунды, и американские пилоты просто не успели ничего понять, не то что отреагировать. Первая пара МН-60А, набирая высоту, поворачивала в северном направлении – майор Куглер все-таки решил прекратить прочесывание окрестностей шоссе и более не продолжать поиски. Пока все было нормально, метрах в восьмистах под вертолетами мелькали зеленые верхушки деревьев, солнце клонилось к закату, и со стороны все происходящее, наверное, выглядело красиво, как в голливудском кино, – темные вертолеты на фоне солнца.

Но долго любоваться пейзажем вертолетчикам не дали, поскольку на приборной доске в кабине «Блэк Хока» Куглера вдруг неожиданно мигнул слабый сигнал, свидетельствующий об облучении их воздушного судна чужой то ли РЛС или БРЛС. Ни разу в жизни не встречавшийся с реальным воздушным противником майор Куглер издал беззвучный то ли выдох, то ли вопль. Майор все-таки привык, что его боевая работа приносит какую-то пользу Америке и подыхать вот так, совершенно впустую, в качестве заурядного наемника ЧВК, а не офицера армии США, да еще и над вот этим гребаным лесом, затерявшимся на карте где-то между Европой и Азией, ему совершенно не хотелось.

Он не знал, что делать в таких ситуациях, но тем не менее потянул ручку управления от себя, стремясь вернуть машину на предельно малую высоту. Выпучивший глаза второй пилот Марк Хьюм одновременно с этим потянулся к тумблеру сброса дипольных отражателей. Именно мелькавший за притемненными стеклами пилотской кабины казавшийся зеленым морем лес, в котором в иные времена сгинули многие забредшие сюда исключительно по дурости иностранные оккупанты, и совершенно потерянная от ужаса черная физиономия Хьюма, на которую из-под серо-зеленого шлема с поднятым солнцезащитным «забралом» весело стекали блестящие на солнце, словно роса, крупные капли пота, и его сильно дрожащая рука в пижонской перчатке с отрезанными пальцами, тянущаяся к выключателю, были тем последним, что майор Куглер видел в своей жизни.

Поскольку спустя какие-то доли секунды в полутора метрах от их МН-60А ниже втулки несущего винта взорвалась боевая часть ракеты Р-27ЭР, практически переломившая хлипкий фюзеляж вертолета пополам. Неяркая вспышка начисто снесла с неба разом превратившийся в неряшливую груду обломков среди деревьев «Блэк Хок». Интересно, что труп сержанта Бальцерса потом нашли почти в двух километрах от места падения МН-60А.

Одновременно от второй такой же ракеты погиб вертолет ведомого Картрайта, который успел включить отстрел тепловых ловушек, но это ему совершенно не помогло.

Вторая пара МН-60А заметалась, пытаясь вспомнить скверно вызубренные инструкции о действиях в подобных ситуациях и хотя бы развернуться навстречу выпущенным ракетам. Легко догадаться, что им это не удалось, и оба «Блэк Хока» в течение минуты были поражены тремя ракетами Р-77.

Пилоты прикрывавшей МН-60А пары «Апачей Лонгбоу» оказались чуть хитрее и смекалистее, попытавшись снизиться до предельно малой высоты и уйти, одновременно отстреливая дипольные отражатели. Правда, хваленые американские тепловые ловушки были всегда рассчитаны на чисто гипотетические ПЗРК ближневосточных террористов, а не на полноценные ракеты «воздух-воздух».

Пилоты АН-64D оказались в той же ситуации, что и их только что погибшие коллеги. Из-за помех они толком не видели воздушного противника, а электроника по той же причине не могла практически ничем помочь им в пилотировании на предельно малой высоте. Все надо было делать на глазок, то есть делать то, чего они не делали никогда. К тому же вертолетчики очень плохо знали окружающую местность.

И результат не заставил себя ждать. При очередном маневре уклонения (хотя в этот момент пилоты «Су-30СМ» не выпускали по ним ракет) ведущий «Апач Лонгбоу», пилотируемый капитаном Самантой Сейбо (она была единственной женщиной в числе шести экипажей, которым сегодня крупно не повезло), задел лопастями несущего винта за верхушки деревьев и, теряя в процессе падения крупные элементы конструкции, обрушился в чащу местных дубов и осин, проделав в лесу изрядную просеку. Наводчик-оператор, второй лейтенант Сэфри погиб, сломав шею при падении. Сама получившая многочисленные переломы и иные повреждения капитан Сейбо смогла выбраться из обломков кабины и в момент, когда к месту падения «Апача» прибыли белорусские солдаты, была еще жива и даже в сознании. Тем не менее ее травмы оказались несовместимы с жизнью, и через трое суток она умерла в военном госпитале в Минске. Впрочем, ей это было уже все равно, поскольку еще в момент выноса с места падения Сейбо впала в кому.

Видевший падение ведущего пилот второго АН-64D капитан Хенриксен занервничал, набрал высоту и отвлекся на наблюдение за местом катастрофы машины Сейбо. В этот момент его «Апач Лонгбоу» поразила ракета Р-27ЭР – пилоты «Су-30СМ» только этого и ждали.

Конечно, это не были первые победы ВКС России, в последние годы в Сирии и поблизости от нее, где вроде бы и не было никакой войны, а шли сплошные «антитеррористические операции», во время которых русские интенсивно бомбили террористов, а натовцы не менее интенсивно оказывали материальную и даже огневую и авиационную поддержку тем самым террористам (которых в Вашингтоне и Брюсселе считали вовсе не «террористами», а «умеренной оппозицией», с каковой надлежало «вести политический диалог», а не, боже упаси, бомбить), были летчики, записавшие на свои счета сбитые самолеты и боевые вертолеты «вероятного противника». Поскольку у нас там все-таки базы, на которых помимо прочего еще и С-400 стоят, а супостатам (которые супостатами вообще-то не считаются) надо летать или с авианосцев, или очень издалека, с многочисленными дозаправками, это было вполне обычным делом. Ну, встретил-пустил-попал-забыл, мало ли что там за НЛО некстати болталось рядом с нашими «Су-34»? Конечно, товарищ генерал потом вызовет на ковер и, глядя на вас строго, но справедливо спросит: а какого, собственно, вы, товарищи офицеры, давеча охальничали вот в этом квадрате? И остается делать оловянные глаза и прикидываться дурачками. Ну да, виноваты, а чего он? Мы, понимаешь, летим, а тут этот сраный «Гроулер» возникает и нашим помехи ставит, так что нам было с ним делать, а? Или – наши бомберы сыпят на головы этих бородатых отморозков фугасные и кассетные подарки, а тут вдруг два «Супер Хорнета» сваливаются непонятно откуда и сближаются с нашими с явным намерением атаковать. Так что нам с ними – целоваться? Мы, естественно, развернулись и… Не смотреть же, как они первыми огонь откроют, товарищ генерал??!

И никогда не знаешь – вздрючит тебя после таких оправданий отец-командир или похвалит.

Так или иначе, за подобные скользкие моменты командование ВКС РФ никого не наказывало, но и не хвалило публично, каждый раз приказывая забывать о произошедшем. Разумеется, орденами за такие победы не награждали, да и звездочку за победу в воздушном бою во время вот такой, вроде бы и не существующей войны на фюзеляж не нарисуешь. Хотя, конечно, было дело, и награждали, и рисовали, но официально вовсе не за это, а якобы за количество боевых вылетов или абстрактное «отличное выполнение боевых задач».

Но сегодня был другой случай – пилотам «Су-30СМ» капитанам Сибирцеву и Фижаку выпало сразу пять побед, да и шестой разбившийся при уклонении от ракет вертолет, по идее, тоже был на их счету. А значит, можно было нарисовать на бортах машин аж по три звезды – теперь это был вопрос чисто технический.

Пока же, сообщив о примерном месте падения вертолетов противника, пилоты «сушек» легли на обратный курс.

Подошедшим в район боя спустя четыре минуты двум белорусским «Миг-29» было уже совершенно нечего делать, поэтому им приказали оттянуться на юг и патрулировать над Гродно, ожидая дальнейших команд.

Затаившиеся в кустах возле погранперехода растрепанные дальнобойщики, в числе которых было трое раненых, видели одну вспышку в небе и слышали еще несколько отдаленных взрывов где-то за горизонтом.

– Похоже, тем козлам летучим пришла ответка за наших убитых и прочий материальный ущерб, – констатировал Вениамин, провожая взглядом промелькнувшие на небольшой высоте «двадцать девятые».

– Ты, племяш, сильно-то не радуйся, – одернул его дядя Боря.

– Это почему?

– А вот почему… Слушай!

И дядя Боря кивнул в сторону шоссе.

Племянник и другие засевшие в кустах шофера прислушались и быстро осознали, что со стороны погранперехода исходит некий новый звук, состоявший из рева мощных моторов и лязга гусениц. Звук исходил с литовской стороны границы и звучал несколько иначе, чем те танки и БМП, что проходили здесь рано утром.

Через пару минут дальнобойщики поняли почему, поскольку на дороге сначала мелькнуло несколько здоровенных (даже на фоне горящих фур), похожих на уродливые утюги четырехосных БТРов явно западного производства. А за ними проскочила и пара-тройка угловатых танков «Леопард-2А5» (или еще какой-то другой поздней модификации, но это точно были «Леопарды»). Вся покрытая зелено-черно-коричневым камуфляжем техника выглядела донельзя грозно и солидно, на башнях танков просматривались закрашенные немецкие «тевтонские» кресты в сочетании с нарисованными на лобовой броне красно-желто-зелеными литовскими флажками и мелкими номерами. Это уже были не какие-то там «ряженые» с фальшивыми гвардейскими знаками, а явные натовцы.

– Это что-то новенькое, – констатировал дядя Боря и шепотом спросил у племянника: – А что это у них за броневики, кстати?

– Да вроде «Боксеры» немецкие.

– А чего это их так мало? Всего пяток броневиков и два или три танка? На вторжение как-то не похоже.

– Скорее это на разведку боем похоже. Только нам все равно лучше не высовываться, вдруг да за этой разведкой главные силы ломанутся?

– И то верно, – согласился дядя Боря, залегая в кусты, на свое прежнее место.

По горящим грузовикам и погранпереходу проходившая бронетехника уже не стреляла – экипажи знали, что здесь практически никого нет и сопротивления не ожидается. Поэтому, без особого труда снеся горевший поперек дороги Зил-131, недлинная колонна устремилась в сторону Гродно. Команды разворачиваться в боевой порядок не было, к тому же это ничего бы не дало – по сторонам шоссе рос кустарник, плавно переходивший в лес, сначала редкий, а потом основательный. Тут можно было только дорогостоящую технику изуродовать без всякой пользы.

Командовавший этими якобы разведчиками капитан доблестной литовской армии Альгирдас Пясецкас пока толком ничего не рассмотрел через замечательные оптические приборы своего шедшего третьим в колонне командирского «Боксера» – сильно мешали торчавшие на обочинах фуры, горящие и просто поврежденные. К тому же головному БТРу пришлось таранить две качественно загромождавшие проезд машины. Экипажу это вполне удалось, но для себя Пясецкас отметил, что разумнее было бы пустить вперед один из танков. Только сидевшим в «Леопардах» голландцам это не объяснишь. Они, видите ли, имеют приказ оказывать огневую поддержку, а не таранить всякие там встреченные на пути препятствия.

В остальном было тревожно, поскольку устойчивой радиосвязи не было даже между машинами в колонне, не говоря уже об оставшихся позади, на литовской территории, штабах и всяких советниках. Литовцы не могли знать, что потерявшие несколько человек убитыми и ранеными белорусские погранцы отошли от погранперехода, но продолжали вести наблюдение, имея в отличие от них устойчивую радиосвязь. Соответственно, литовцев уже пересчитали, уточнили технический состав и примерное вооружение колонны и доложили об этом по команде с присовокуплением информации о направлении ее возможного движения. И комплекс ответных мер уже был запущен, о чем бравые танкисты и мотострелки, естественно, тоже не догадывались.

В наушниках шлемофонов танкистов сейчас творилось примерно то же, что и у вертолетчиков накануне – либо шорохи и треск помех, либо особенно раздражавшее литовских вояк хоровое пение на русском языке на некоторых волнах.

Наконец длинная, неряшливая колонна фур, замерших у погранперехода, закончилась.

Два головных БТРа слегка замедлили ход, и капитан Пясецкас приказал своему водителю капралу Адамкявичиусу сделать то, чему его при освоении этих бронемашин учил немецкий инструктор (которого он, капитан Пясецкас, во время занятий должен был называть исключительно «герр фельдфебель»), а именно – мигнуть два раза фарами.

При отсутствии радиосвязи это означало – вперед!

В головных «Боксерах» команду поняли правильно и, прибавив скорость, двинулись дальше. Следом двинулся БТР Пясецкаса, за ним три «Леопарда» и еще два замыкавших колонну «Боксера».

Скоро они миновали поворот, так и не увидев на шоссе или вокруг него чего-либо интересного или опасного. И на дороге, и в окрестных лесах было тихо и пустынно.

Однако, продвинувшись еще на несколько километров, они наконец обнаружили впереди какую-то технику. Головные бронемашины опять сбавили ход, но командирский БТР снова мигнул фарами, приказывая тем самым продолжать движение.

Наконец «Боксеры» остановились почти вплотную к той самой технике. Ей оказались подбитый и сгоревший танк Т-72 и две изрядно и непоправимо раскуроченные БМП-1. На двух головных броневиках лязгнули кормовые люки, и на свет гуськом, как учили инструкторы из «самых цивилизованных стран», выбралось десяток автоматчиков в необмятом пятнисто-песочном облачении американского образца и с американскими же М-16, которые рассыпались вокруг бронемашин с намерением «удерживать периметр», только непонятно, от кого именно.

Пясецкас сдвинул крышку своего командирского люка и высунулся по пояс наружу, желая лично контролировать действия подчиненных.

Те действовали в соответствии с инструкцией, но при этом почему-то слишком часто смотрели вверх – все слышали взрывы в закатном небе, и по этой причине у литовских пехотинцев довольно сильно играло очко.

Собственно, через несколько минут капитану Пясецкасу даже со своего места стало понятно, что осматривать здесь особо нечего, хотя его солдаты придирчиво осмотрели все вокруг.

Перед ними были битая техника, воронки и больше ничего.

Правда, на асфальте остались лужи и брызги засохшей крови, но никаких трупов уже не было. Поскольку на обочинах виднелись явные следы (отпечатки широких шин с развитыми грунтозацепами, смятая трава и кустарник) какой-то колесной и явно военной техники, можно было предположить, что противник уже побывал здесь и их успели куда-то увезти. Предположение было верным – убитых действительно вывезли на предмет опознания те белорусские военные на двух БТР-80, с которыми на этом месте накануне встретились дальнобойщики во главе с дядей Борей.

К машине Пясецкаса подбежал командир разведвзвода лейтенант Браздзионис.

– Что нам делать дальше, господин капитан? – спросил он Пясецкаса, лихо отдав начальству честь и брякая новой амуницией. По-видимому, все происходящее ему очень нравилось.

– Вариантов у нас два – либо следовать дальше, либо возвращаться.

– Вперед не хотелось бы, господин капитан. Очень похоже, что те, кого мы ищем, уже уничтожены полностью, и мы не найдем здесь даже трупов. Тем более что у нас нет связи и мы не имеем информации о том, что именно у нас впереди.

Н-да, выбор был не из простых. Однако принять стратегическое решение Пясецкас просто не успел, поскольку стоявший в числе прочих автоматчиков вокруг подбитой техники рослый и, видимо, самый глазастый рядовой Граузинис неожиданно заорал, указуя пальцем в небо:

– Вертолеты! Господин капитан! Вертолеты!

Все невольно повернули головы в ту сторону.

– Спокойно, – проявил железобетонную прибалтийскую невозмутимость Пясецкас. – Это наши!

Действительно, литовские офицеры знали, что где-то в воздухе над этим районом в это время должны быть свои вертушки.

Поэтому они приняли две появившиеся низко над лесом угловатые машины за пару «Апачей».

Капитан Пясецкас ошибся. Причем фатально и, похоже, последний раз в своей жизни.

То есть подлетавшие вертолеты в свое время, конечно, создавались с явной оглядкой на американский АН-64, но даже будь ты семи пядей во лбу, то вряд ли сможешь точно идентифицировать тип идущего прямо на тебя вертолета, да еще, как говорят моряки, «с носовых курсовых углов», и уж тем более – отличить издали серый цвет винтокрылой машины от темно-зеленого. Во всяком случае на виртуальных имитаторах поля боя этому точно не учат.

В общем, в данный момент на колонну грамотно заходило со стороны солнца звено российских «Ми-28Н», при этом вторую пару вертолетов литовцы еще не могли видеть.

Спрашивается, а что могли сделать в такой ситуации солдаты и офицеры, которых довольно тренировали ни разу в жизни не попадавшие под реальную бомбежку или артобстрел американские и прочие немецкие инструкторы? К тому же обучали их исключительно приемам ведения ближнего боя, то есть тактически грамотно перестреливаться с бородатыми террористами где-нибудь в узких переулках среди ближневосточных дувалов. Причем одним из главных пунктов обучения было – в случае сильного сопротивления немедленно отойти и вызвать свою авиацию и БПЛА. Так что не тому их учили, явно не тому.

Дальнейшее заняло какие-то секунды. Сначала замершие возле своих машин литовцы услышали некий новый звук, перекрывший шум вертолетных двигателей, – этакие шипящие хлопки. А потом «младонатовцы» увидели, что от головного вертолета к ним летят два каких-то оставляющих белесый след предмета. Автоматчики заметались, кто-то по примеру лейтенанта Браздзиониса кинулся к своим БТРам, кто-то попытался залечь. Взрыв первого ПТУРа «Штурм-В» застал их всех в движении.

Как известно, даже самый продвинутый так называемый «модульный» колесный БТР натовского производства рассчитан всего-навсего на близкий подрыв самодельного фугаса или противотанковой мины (саму машину при этом искалечит с отрывом колес, но экипаж при этом вполне может выжить и отделаться контузиями) и на обстрел из чего-нибудь калибром до 12,7 мм включительно, но даже против кумулятивной гранаты старенького РПГ-7 хваленая «комбинированная броня», как правило, не спасает. Ну не придумали еще таких бронетранспортеров, чтобы выдерживали попадание ПТУР или подкалиберного танкового снаряда! И немецкий «Боксер» в данном случае не был исключением из правил. А сейчас по ним выпустили противотанковые ракеты последнего поколения, из числа тех, которые шутя пробивают плиту сплошной брони более чем метровой толщины.

Инстинктивно схватившийся за укрепленный на командирском люке турельный ФН-МАГ (и прекрасно понимавший при этом, что он все равно ничего не успеет) капитан Пясецкас увидел, как в борт ближе к корме стоявшего слева и спереди головного бронетранспортера ударила ракета. Была вроде бы нестрашная со стороны неяркая вспышка с бледными искрами, после которой БТР вспыхнул изнутри, словно какая-нибудь бензоцистерна. Из все еще открытого заднего люка вывалилась на асфальт сотрясавшая воздух бранно-площадными литовскими словами вроде Kekse! и Sikinius ozys! фигура в горящем обмундировании (а ведь им всем долго и упорно внушали, что натовская одежка не горит совсем или горит очень плохо?). Внутренне холодея, Пясецкас вдруг понял, что этот горящий матерщинник – не кто иной, как лейтенант Браздзионис…

Не успевших укрыться солдат расшвыряло взрывной волной, словно это были не люди а пустотелые манекены из пластика или папье-маше.

Водитель второго «Боксера» успел завести двигатель и даже начал сдавать назад (при этом он невзначай переехал какого-то растянувшегося на асфальте солдата, который уже не шевелился), но этим он никого не спас – второй «Штурм» попал не в корму, а в переднюю часть этого БТРа, который мгновенно загорелся, правда, не так ярко, как первая машина.

А больше капитан Пясецкас ничего не увидел, поскольку второй «Ми-28Н» уже выпустил сразу два «Штурма» по его персональному «Боксеру». Двойной взрыв мгновенно уничтожил бронемашину, причем сидевшие внутри и практически не видящие того, что происходило снаружи, водитель Адамкявичиус и радист Бабилиус даже не успели понять, что происходит.

Экипаж стоявшего за капитанским БТРом танка «Леопард» тоже не успел среагировать. То есть танкисты увидели взрывы и как над дорогой проскакивает пара явно боевых вертолетов, но в следующий момент в атаку уже вышла вторая пара «Ми-28Н», возникшая из-за верхушек деревьев, как черт из коробочки.

Механик-водитель «Леопарда» начал сдавать назад, но именно в этот момент танк получил два «Штурма»: один в левый борт, а второй – в среднюю часть корпуса. Бортовой экран снесло, одна гусеница танка немедленно «разулась», и его повело влево, развернув поперек дороги. Второй ПТУР тоже наделал дел, поскольку башню танка заклинило, а боевое отделение танка начало наполняться едким сизым дымом. Решив не испытывать судьбу далее, горячие голландские парни, составлявшие экипаж «Леопарда», проворно покинули машину. И они бы, наверное, спаслись, не выпусти ведомый второй пары «Ми-28Н» несколько НАРов, осколки которых убили и ранили почти всех тех, кто еще копошился на дороге.

Экипажи оставшихся двух «Леопардов» и двух «Боксеров» все оценили верно и, даже не попытавшись собрать раненых, резко развернулись и, паля в белый свет как в копейку из турельных зенитных пулеметов, на максимальной рванули по дороге назад, к литовской границе. А вертолеты уже возвращались, заходя на второй круг.

Правда, их пилоты имели приказ не стрелять по погранпереходу, где могли быть в том числе гражданские, и поэтому один танк и два «Боксера» сумели уйти за границу.

А вот замыкавший отступление «Леопард» успел получить в корму два «Штурма» и загорелся. Видевшие это из кустов дальнобойщики приветствовали попадания громким и нечленораздельным матерным ревом в стиле футбольных болельщиков.

Уцелевший экипаж второго «Леопарда» потом изловили тепленьким затаившиеся у погранперехода белорусские пограничники, обеспечив кому-то интересный материал для допросов.

Остальная техника, механики-водители которой уже ничего пред собой не видели от ужаса, сшибая по пути шлагбаумы, дорожные указатели и столбы, на очень большой скорости проскочила обратно в Литву, чуть не задавив нескольких случайно оказавшихся на дороге литовских погранцов и таможенников.

А менее чем через час в помещении одного из неприметных полицейских участков на северной окраине Вильнюса лейтенант Гредижкис (в числе уцелевших после столь печально окончившейся «разведки боем» литовских военнослужащих он неожиданно для него самого оказался самым старшим по званию), заикаясь и «путаясь в показаниях», докладывал на довольно посредственном английском языке все обстоятельства произошедшего двум «заграничным господам в штатском», одним из которых был генерал Кирби.

Глядя на дикие глаза, стоящие дыбом рыжие волосы, трясущиеся руки и мятую форму этого напуганного практически до полных штанов лейтенанта, Кирби лениво слушал его сбивчивый рассказ и все больше понимал, что на содержание подобных «союзников» США, похоже, уже потратили слишком много денег. И, судя по всему, совершенно без толку.

А лейтенант Гредижкис, который впервые увидел, какой на самом деле может быть эта самая «война со злыми русскими агрессорами», истерично ныл на тему того, что они потеряли три БТРа, два танка и двадцать семь человек личного состава, считая танкистов, – как так оно получилось и ради чего? Ведь им говорили, что такого просто не может быть! И ведь нельзя же было действовать без разведки, авиационной поддержки и связи, ну никак нельзя! И в итоге они так ничего и не нашли, задание не выполнили, да к тому же, как только они остановились, их тут же атаковали с воздуха, прежде чем они успели что-либо понять.

Литовский лейтенант еще не знал, что посланные с аналогичной миссией американские вертолетчики тоже не вернулись назад, а из числа «мехбригадовцев» и тех, кто осуществлял теракт в Гродно, через границу за последние пять часов больше не перебрался ни один. А это означало, что были плотно заблокированы не только земля, но и воздух. А пропустили их на белорусскую территорию исключительно с целью заманить в ловушку.

И для НАТО все это вылилось в уж слишком дорогостоящие игры с заведомо непредсказуемым результатом.

Между тем генерал Кирби уже вполне понимал, что, похоже, положил своих людей без всякого проку. Сначала когда он пытался действовать в Гродно по плану, который то ли был заранее известен противнику, то ли изначально имел несколько «фатальных ошибок в третьем знаке». А дальше он вообще приказал ударить фактически в пустоту, вынудив вполне грамотных и опытных парней заниматься поисково-спасательными мероприятиями вслепую, то есть делать непонятно что. У него возникло стойкое убеждение, что сам момент для покушения в Гродно и всех последовавших за ним действий был с самого начала выбран крайне неудачно. Наверняка эту операцию утверждали на высшем уровне какие-то «аналитики новой формации», привычно черпающие информацию о противнике из социальных сетей и не знающие, к примеру, географию в пределах элементарного школьного курса. А они по определению не могли спланировать ничего толкового.

Но винить себя в чем-либо, а тем более каяться генерал отнюдь не собирался. Он уже знал, на кого свалит все неудачи прошедших суток – соответствующий отчет, с тяжкими обвинениями и неизбежным наклеиванием ярлыков он уже отправил по электронной почте в Варшаву, Брюссель и Вашингтон, благо Интернет пока работал, хотя и с перебоями.

В конце концов, главными виновниками неизбежно оказывались глуповатые и чрезмерно жадные до дармовых денег придурочные интеллигенты из верхушки так называемой «белорусской демократической оппозиции», окопавшиеся в Польше и Германии, и чрезмерно доверившиеся их обещаниям чины из Пентагона и Госдепа, которые решили крутить с ними какие-то непонятные ни одному нормальному человеку на планете внешнеполитические комбинации. Вот им теперь и предстояло ответить и за все потери сегодняшнего дня, и за потраченные впустую средства, и теперь Кирби намеревался утопить виновных любыми доступными ему способами.

Дослушав лейтенанта, генерал быстро отбыл из полицейского участка, по пути отдав ряд неотложных приказов, первым из которых было распоряжение срочно перебазировать двенадцать остававшихся в его распоряжении вертолетов (шесть «Апачей Лонгбоу» и шесть «Блэк Хоков») на территорию Польши, одновременно начав эвакуацию подчиненного ему американского военного персонала из Литвы. Как человек весьма опытный, Кирби предполагал, что именно русские и белорусы будут делать дальше, и понимал, что времени у него остается все меньше.

Через час вертолеты улетели, при этом «Блэк Хоки» сильно были перегружены личным составом, в основном из числа авиатехников. А еще через сорок минут частный самолет, на борту которого находился генерал Кирби с небольшой группой сопровождающих лиц, вылетел в Варшаву.

И сделали они это очень вовремя.

Поляки, конечно, великая европейская нация, а Речь Посполита – древнее и очень независимое государство, практически колыбель европейской демократии, только вот в остальной Европе, той, которая лежит западнее Щецина и Вроцлова, об этом почему-то не знает ни одна живая душа.

При этом, как только высших руководителей этой самой древней нации срочно требуют на аудиенцию в американское посольство, все они, включая президента и премьера, почему-то несутся туда в любое время дня и ночи, словно малые дети за мешком рождественских ништяков.

Вот и сейчас во дворе посольства США в Варшаве, несмотря на довольно поздний час, было тесно от черных лимузинов представительского класса.

В небольшом конференц-зале на третьем этаже посольства без лишних свидетелей мирно беседовали пять человек. Точнее сказать, трое из них говорили, а двое внимали. Разумеется, внимали через штатного посольского переводчика, которого все звали просто Эндрю, – он был на этой встрече шестым. Конечно, «вроде бы европейским» чиновникам высшего ранга полагалось досконально знать «средство общения всемирной демократии», но, увы, воспринять на слух американскую мову и сейчас было доступно далеко не всем полякам, включая руководителей государства.

С «внимающей» польской стороны присутствовал Президент Польши Михал Копаньский, весьма беспринципный и почему-то считающий себя очень хитрым и практичным, моложавый типчик с красивой проседью в прическе и ухоженной усилиями дорогих косметологов и визажистов мужественной физиономией благородного шляхтича средней руки, который, впрочем, слишком любил быть большим другом США и одновременно американскую валюту, а значит, не был в состоянии мыслить здраво в присутствии заокеанских хозяев. Вторым был Министр обороны Польши Казимир Левандовский – начинавший армейскую карьеру в конце 1980-х с должности заведующего заштатным складом ГСМ в районе Белостока генерал в красивом мундире табачного цвета с массой орденских планок, симпатичный законченный русофоб со слегка безумным взглядом. После истории с прошлогодним присоединением Львовского воеводства Левандовский с истовостью малограмотного религиозного фанатика с дальнего лесного хутора окончательно уверовал в старую, но сильно гнилую идею «Великой Польши от можа до можа», а себя отныне вообразил кем-то вроде первого апостола этой новой «религии». Американцы откровенно посмеивались над упертым не в ту сторону генералом, но переубеждать его как-то не стремились.

От «принимающей стороны» (считалось, что сейчас с Президентом и Министром обороны Польши беседуют «представители НАТО», но все они почему-то были американцами) присутствовали три официальных лица. Во-первых, посол США в Польше господин Тимминс. Этот тип непонятного возраста и непонятной национальности, как и все американские дипломаты такого уровня, хорошо умел широко улыбаться (если это в интересах дела – то даже на похоронах), но за те два с половиной года, что он пробыл послом в Варшаве, поляки не услышали от него ни единого собственного суждения по любому поводу (будь то даже брошенный невзначай вопрос о цвете штор в посольском банкетном зале посольства или о премьере очередного блокбастера) – вся деятельность Тимминса сводилась к зачитыванию по бумажке заявлений, присланных ему из Вашингтона, и многие поляки не могли понять, на самом ли деле американский посол ограниченный дурак, или он просто удачно прикидывается таковым? При этом все точно знали, что до назначения послом в Варшаву Тимминс несколько лет работал в посольствах США в Боготе и Багдаде – ходили частично подтвержденные фактами слухи о том, что многих из числа тех, с кем он там работал, уже успели посадить за расхищение казенных средств и крышевание наркотрафика. А вот Тимминс пока что умудрялся выходить из воды сухим. Хотя это, похоже, был некий «новый стандарт» американской дипломатии, когда «свободу и демократию» во всем мире продвигали подобные Тимминсу, не отягощенные интеллектом, но свято верящие в правоту того, что они делают, господа и дамы.

Кроме посла на встрече присутствовал представитель Госдепа США Абрахам Гринуэй.

Этот седой, шустрый еврей (ходили слухи, что его настоящая «девичья» фамилия была то ли Гринштейн, то ли Гринбаум) в дорогих роговых очках всегда вызывал у польских руководителей исключительно положительные эмоции, поскольку в прошедшие годы он был в числе тех, кто окончательно развалил то, что осталось от Украины, а затем именно Гринуэй энергично разруливал ситуацию вокруг Львова, уболтав-таки тамошнее население и вроде бы тертых местных микровождей на референдум о присоединении к Польше со всеми вытекающими – Львовское воеводство вошло в состав Польши, после чего тамошние руководители в одночасье стали никем, а местное население – людьми второго сорта.

Третьим на встрече был генерал Дьюсл, как лицо, представляющее руководство «Группы Стратегического Планирования НАТО».

Говорил на встрече в основном Гринуэй.

– …Судя по всему, хотя накануне главная мишень и не была ликвидирована, большинства целей мы с вами достигли, – вещал он Копаньскому и Левандовскому. – Их военная мощь сильно потрепана сегодняшними ударами, и ответных действий со стороны соседней страны мы не ожидаем. Но, как показали сегодняшние события, верить на слово тамошней оппозиции, как вы это делали до сих пор, больше не стоит.

Гринуэй, как обычно, чрезмерно обтекаемо и политкорректно именовал Беларусь исключительно термином «соседняя страна» и за все время своего пребывания в Варшаве еще ни разу публично не назвал вещи своими именами, словно заранее чего-то опасаясь. Это тоже было вполне в духе современной американской дипломатии.

– Согласны, – ответил генерал Левандовский. Он несколько сомневался, что переводчик стопроцентно правильно доводит до них то, что говорит Гринуэй. Генерал, полагаясь на собственные весьма скудные языковые познания, тщетно вслушивался в речь представителя Госдепа, но понимал только отдельные слова. Увы, но министр обороны Польши был не в состоянии самостоятельно перевести то, что вещал Гринуэй со своим чудовищным бронкским акцентом.

– Но, – продолжал Левандовский. – Мы изначально и не планировали ни военное вторжение, ни любые другие активные действия на этом направлении.

– Замечательно, – улыбнулся Гринуэй и добавил: – Хотя ситуация несколько усложнилась, в целом все идет в соответствии с планами. На границе с Литвой сегодня уже было несколько весьма чувствительных боестолкновений.

Гринуэй сильно покривил душой, сказав полякам, что все идет по плану. События последних суток заставили американцев очень сильно подкорректировать первоначальные планы. Если бы в «соседней стране» все произошло так, как было запланировано заранее, военная операция польской армии против Калининграда могла вообще не понадобиться и все ограничилось бы чисто демонстративными действиями, поскольку белорусы и русские были бы очень заняты на месяцы, если не годы вперед. «Цветные революции» – вещь очень неприятная для тех, на чьей территории США их устраивает. И вместо этого сейчас вступал в силу пресловутый «План Б», цели и последствия которого еще не были до конца просчитаны аналитиками, а силы и намерения противника оставались по большей части неизвестны. Гринуэй не собирался говорить полякам и о том, что прямой военной поддержки их действий со стороны США и НАТО не будет, тем более что немцы и прочие итальянцы, которым очень не понравилось то, как начался сегодняшний день, уже перебросили свою авиацию обратно по месту приписки и, кроме того, отдали приказ об отзыве из Польши своих военных специалистов, кроме тех, кто работал в качестве наемников различных ЧВК. А значит, полякам предстояла карточная игра по принципу «выпадет – не выпадет» при условии, что правила игры были им неизвестны, как и то, кто именно и как будет сдавать карты и тасовать колоду. Американцы уже успели убедиться в том, что русские за последние лет пять-шесть очень сильно продвинулись по части новых военных технологий и перевооружения армии. Опыт, полученный в Сирии и ряде соседних с ней государств, помаленьку убеждал Пентагон в том, что старые стратегия, технологии и вооружение уже не очень подходят для борьбы с ними. Поэтому господствовало две точки зрения – либо окончательно произвести полную переоценку ценностей и передать военный бюджет на реализацию всевозможных сверхновых проектов с очень дальней перспективой (то есть получить нечто сверхэффективное, типа компактных боевых лазеров или электромагнитных пушек, но лет этак через 25–30, не раньше), либо оставить все как есть, финансировать прежние, уже во многом устаревшие и надоевшие всем прожекты и продолжать надувать щеки, изображая из себя единственную и неповторимую сверхдержаву на планете. В этой связи поляки сейчас должны были ответить и оптимистам, и скептикам из-за океана на один очень простой вопрос: можно ли сейчас нанести если не военное поражение, то хотя бы очень серьезный ущерб русским БЕЗ ПРИМЕНЕНИЯ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ? Поляки со своей крупнейшей в Европе армией подходили для подобных экспериментов как нельзя лучше.

А дальнейшее поведение властей США в данном случае было очень легко предсказать. Получится у поляков если не победить, то хотя бы убить побольше русских – очень хорошо. А если нет – в конце концов, это личное дело «парней из Варшавы». Вы говорите, что покушение в Гродно и попытку «картофельной революции» устроила белорусская оппозиция? Да, возможно, устроила. Да, поляки на протяжении последних лет помогали этой самой оппозиции и оружием, и деньгами, и еще много чем! Да, поляки атаковали русских в Калининградской области! Но это опять-таки их личное дело! Польша – суверенное государство, которое имеет право объявлять войну или заключать мир, когда это ему заблагорассудится! Да, мы помогали полякам! Но в конце концов, они члены НАТО, и мы помогали им никак не больше, чем остальным партнерам по североатлантическому блоку! А в какой мере помогать партнерам по НАТО – это уже наше личное дело!

В общем, явно намечалось нечто постыдное, в духе уже практически забытой в Польше Второй мировой войны, где поляками, как известно, все время затыкали дыры в глобальной стратегии, бросая их то прорывать блокаду Тобрука в ливийских песках, то атаковать в лоб монастырь Монте-Кассино в гиблых итальянских горах, то отражать немецкие танки во время их прорыва в самом узком месте Фалезского котла. Поляки были не в силах понять, что отношение к ним со стороны «западных друзей» с 1940-х нисколько не изменилось.

– Да, мы в курсе, – ответил Левандовский.

– Это прекрасно, генерал, что вы отслеживаете ситуацию, так сказать, в режиме реального времени. Так вот, генерал, этой ночью русские начнут ничем не спровоцированное военное вторжение в Эстонию, Латвию и Литву.

– А вы в этом уверены? – удивился Левандовский, которому подобные «вводные» очень напомнили обычные армейские учения из прежних времен, со всеми этими «завтра в восемь утра совершенно неожиданно будет сыграна боевая тревога». А тут вот так же буднично, в порядке вещей почему-то известно заранее, что одна страна именно сегодня нападет на три других. Выходит, если американцы так уверены в этом, то у них все давно рассчитано и продумано? Генералу очень хотелось в это верить.

– Да, мы уверены, – ответил Гин и тут же уточнил: – По оценкам наших аналитиков, этой ночью начнется русское вторжение в Эстонию, Латвию и Литву, которое будет логическим завершением той «гибридной войны», которую русские ведут против стран Балтии на протяжении последнего десятилетия. Вероятно, вторжение будет поддержано местной агентурой русских. В качестве ответной меры вы начинаете запланированное наступление против сил русских в Калининградской области. Далее – по обстановке. Что вам еще не ясно, господин генерал?

Дослушав перевод этой тирады, Левандовский не нашел что на это ответить. Президент Копаньский, пока что не проронивший ни слова, слушал Гринуэя и согласно кивал.

На экране монитора компа в довольно запущенной квартире человека, который был известен в определенных кругах то ли как классный программист, то ли как сисадмин, то ли как хакер, то ли как близкий к «Киберберкуту» российский патриот (реально он все это успешно совмещал), известного в узком кругу под фамилией Тюкин или ником Ergnor, мигнул сигнал вызова. Хотя было уже далеко за полночь, владелец компа не имел обыкновения ложиться спать в это время и, как всегда, был на боевом посту. Нажав соответствующую клавишу, он вызвал на экран изображение человека в характерной летней зеленой рубашке с короткими рукавами и полковничьими погонами. Со стороны было видно, что облаченный в семейные труселя и растянутую майку лохматый Тюкин внимательно выслушал то, что ему говорил человек с экрана, пару раз поддакнув и ответив в стиле:

– Да, вкурил. Хорошо, приступаю!

После окончания «сеанса связи» столичный хакер-патриот заметно оживился и подвинулся ближе к монитору компа. На его небритом лице появилась злорадная улыбка.

Мало кто знал, что с ним только что связывался заместитель начальника одного полусекретного управления Генштаба ВС РФ полковник Авилов. А специализировалось это управление на том, что в последнее время было принято именовать термином «кибервойна».

Примерно через час после этого разговора неожиданно началась очередная невероятная по мощности хакерская атака на военные сети и серверы НАТО и США. А поскольку еще не вполне закончилась предыдущая аналогичная атака, военные программисты североатлантического блока взвыли и схватились за головы.

Практически одновременно с этим во всех трех «государствах Балтии» на какое-то время вдруг ожил Интернет. И все, кто в этот момент находился в Сети, увидели ролик, якобы снятый в реальном времени на телефон: длинная колонна русской бронетехники входит в Эстонию по трассе Е-77 через погранпереход Куничина Гора – Нойдула со стороны российской Печоры. Понять в этом самом ролике можно было в общем-то немного. Там был рев моторов и лязг гусениц, какие-то движущиеся в темноте с потушенными фарами еще более темные силуэты, в паре из которых при наличии ну очень большой фантазии можно было опознать нечто отдаленно похожее на БТР-80 или Т-72. Было не очень понятно даже, происходит ли это именно там, где заявлено, но на заднем плане, не в фокусе, мелькал характерный для этого участка границы лес, а также одноэтажные домики и навесы погранперехода, что делало ролик очень похожим на правду. Тем более что некий запыхавшийся голос за кадром пролепетал на чистейшем эстонском языке, что русские танки идут в сторону Выру и далее на Тарту, что это конец, что их здесь бросили на погибель и он немедленно убирается отсюда. Из последних реплик можно было сделать вывод, что снимал ролик эстонский военный или пограничник.

Разумеется, Интернет восстановился ровно на то время, которое было необходимо рядовым пользователям социальных сетей на беглый просмотр и скачивание этого реально снятого полтора года назад на одном уральском полигоне с совершенно определенной целью материала.

Далее в Эстонии, Латвии и Литве окончательно обрушились и умерли Интернет и мобильная связь, а затем в течение часа во всех трех странах произошли необъяснимые отключения электричества, что в основном убило еще и проводную связь вместе с радио и телевидением. Диверсионные мероприятия на такой случай вроде подрыва ЛЭП и электроподстанций в ключевых точках тоже готовились заранее, и не один год.

Так или иначе, все сработало в нужном направлении. Еще толком не рассвело, когда из мелких городишек и деревень всех трех «стран Балтии» начали выезжать вереницы легковых автомашин, набитых схваченными явно впопыхах вещами, с невыспавшимися и неумытыми местными обывателями в салонах. Одновременно на дорогах появились пешие граждане как нагруженные тяжелой поклажей, так и без оной.

Все они, создавая пробки, заторы и сея панику, немедленно устремились по дорогам всех трех прибалтийских государств в общем направлении с юга на север и северо-запад, а именно – к причалам портов Таллина, Пярну, Риги, Вентспилса, Лиепаи и Клайпеды. Другой мощный поток бегущих, в основном со стороны Латвии и Литвы, двинулся через Паневежис и Каунас на Тракишки и Сувалки – в сторону Польши. В самих перечисленных портовых городах спустя несколько часов начались чудовищная давка и столпотворение. Несколько готовившихся к отплытию иностранных и местных паромов, идущих в Финляндию и Швецию, отошли от пирсов переполненными под завязку (были распроданы втридорога не только все места в каютах, но и «стоячие» места на верхних и автомобильных палубах), чего на этих линиях не было никогда. Те, кому не хватило места на паромах (а таких было большинство), немедленно начали штурм любых судов, с целью наема или покупки билетов любой категории, дабы немедленно отплыть, выйти в Рижский и Финский заливы и далее – к дорогим друзьям-скандинавам. Многие прибалтийские обыватели были согласны форсировать Балтику хоть на надувных матрасах или вплавь, но приличные расстояния и холодная вода не располагали к подобным «подвигам». Тем не менее очень скоро в море начали выходить десятки, если не сотни, переполненных перепуганными людьми малых суденышек разного размера, от буксиров и яхт до моторных лодок. Капитан 1-го ранга Трынкин из штаба российского КБФ, узрев такую неожиданную активность за межой, публично изрек:

– Блин, да ведь такими темпами эти Йонасы и Пранасы на своем нелегком пути к свободису всю балтийскую кильку днищами своих лоханок передавят! И что тогда заменит рижские шпроты на обширнейшем российском рынке пепельниц? Товарищи офицеры, это же прямо трагедия!

Все присутствовавшие при этом заявлении очень смеялись.

Одновременно очень похожие столпотворения начались и во всех прибалтийских аэропортах, но там из-за отключений электричества было невозможно нормально выпускать самолеты. К тому же у изрядно измельчавших местных авиалиний было по минимуму собственных самолетов. Хотя все самолеты западных авиакомпаний и небольшие частные борта покинули Прибалтику буквально в одночасье, причем зачастую сильно недогруженными. Интересно, что большинство тех, кто еще вчера гордо носил эстонскую, латвийскую или литовскую военную форму, предпочли срочно переодеться и, «смешавшись с толпой», бежать вместе с остальными.

В общем, вся Прибалтика вдруг взяла и побежала. Этого следовало ожидать, поскольку все три «маленьких, но гордых народа» слишком долго внушали сами себе паскудную психологию вечных жертв, к которым постоянно приходят какие-то злые чужие дяди, которые диктуют всем этим эстам, земгальцам и жмудинам свою волю. И теперь в мозги местных обывателей просто не вмещалось, что вообще возможно остаться и пытаться хоть как-то защитить свою столь священную «свободу и независимость». Нет, сейчас им всем надо было немедленно бежать куда-нибудь подальше отсюда, где другие, уже «добрые», дяди позаботятся о них, накормят, обогреют, а потом, надо полагать, будут судиться с «азиатскими оккупантами» по поводу возвращения Прибалтике независимости. И судиться они будут лет пятьдесят, а значит, уже можно будет и не возвращаться обратно, оставшись в какой-нибудь тихой стране Евросоюза в священном статусе беженца, т. е. отбирая пропитание у негров и арабов.

В Европе и США эти события вызвали недоумение, хотя бы потому, что ролик о «русском вторжении» всплыл в Сети за несколько часов до того, как должно было быть обнародовано официальное заявление Госдепа США о вторжении русских в Литву. Теперь же получалось, что русские вторглись не в то время и не в том месте (а точнее – в совсем другую страну), а значит, все заготовленные заранее заявления и меморандумы надо было выбросить в помойное ведро. В попытках хоть как-то подправить имеющуюся концепцию американцы и их коллеги из Брюсселя пытались связаться с эстонским правительством, но там не отвечал ни один министр или военный руководитель, возможно, из-за отсутствия связи. Масштабы охватившего Прибалтику хаоса американцы пока представляли смутно, но в тех немногочисленных местных воинских частях, с которыми на какое-то время восстанавливалась связь, отзывались лишь дежурные офицеры в чине капитанов или лейтенантов. Куда делось все местное военное руководство – американцы были не в силах понять, как, впрочем, и многое другое.

Хотя кто-то побежал, сверкая пятками, а кто-то ждал «вежливых людей». Но за несколько прошедших часов ни один русский солдат или танк еще не пересек прибалтийских границ. При этом многим на этой территории уже вовсю мерещилось то, чего в действительности не было. Именно на это и рассчитывал Генштаб ВС РФ.