На то, чтобы скопировать списки посетителей, времени потребовалось ровно столько, сколько занял путь до копировальной машины, расположенной в главном холле клиники. Рассовав списки по карманам, Гуров сел за руль, включил зажигание и отправился в обратный путь. Первым, кого он встретил в Управлении, был Стас Крячко. Он стоял на крыльце, переминаясь с ноги на ногу. Осенний ветер не располагал к прогулкам.

– Здорово, Лева! А я вот тебя жду, – радостно помахал рукой Стас выходящему из машины Гурову. – Генерал сказал, ты за мной укатил. Долгонько же тебя не было. Общался с Альбертом Константиновичем?

– Завьялов где? – нахмурившись, спросил Гуров, поднимаясь на крыльцо.

– В «обезьяннике» закрыли, – сообщил Крячко. – В СИЗО не повезли, генерал велел сначала здесь с ним побеседовать, а уж потом все остальное. Я как раз для этого тебя и жду. Пойдем, что ли?

– Вот ты мне скажи, друг мой сердечный, какого рожна ты поперся в клинику? Чего ради приволок сюда несчастного хирурга? Что ты надеешься услышать от него во время допроса?

– А что я, по-твоему, должен был делать? Сидеть сложа руки и дожидаться, пока он смоется из города, а быть может, и из страны? – защищался Крячко. – Кстати, наши ребята посетили его квартиру. Не хочешь узнать, что они там нашли?

– Нисколько, – огрызнулся Лев. Он все еще сердился на Крячко за его спешку.

– А не хочешь узнать, кто непосредственный начальник той прелестной девицы, что посетила нас утром и к тому же является последним человеком, с которым Елена Баландина общалась в приватной обстановке? – не сдавался Станислав.

Последний вопрос заинтересовал Гурова.

– Будем на крыльце проблемы обсуждать или пойдем в кабинет? – проговорил он и уже более дружелюбным тоном добавил: – Холодно тут.

На это предложение Крячко охотно согласился. В кабинете он передал Гурову разговор с Камиллой, а также описал подробности задержания доктора Завьялова и свои рассуждения по поводу их возможного сговора. Логика в доводах Крячко присутствовала. Гуров не мог не признать, что, будь он на месте Крячко, вполне вероятно, поступил бы так же.

– Значит, говоришь, ругался Завьялов? – задумчиво произнес он. – И алиби своим в нос тебе тыкал?

– Не то слово, – воодушевился Крячко. – Как только я к нему в кабинет вошел, он тут же сообразил, чего ради я явился, и давай юридическими терминами сыпать. И про презумпцию невиновности вспомнил, и полицейский произвол приплел. А уж с какой радостью он адреса дружков своих диктовал, у которых он якобы с двух часов субботнего дня до утра понедельника зависал! И не пытайтесь, говорит, на меня это убийство повесить. Зубы обломаете.

– Так прямо и сказал? – заулыбался Гуров.

– Слово в слово. Я, говорит, с вашим братом, полицейским, имел знакомство. Теперь ни минуты в одиночестве не остаюсь. Вам палец дай – вы по локоть руку оттяпаете, а оно мне надо? – рассказывал Крячко.

– Еще не допрашивал?

– Орлов велел тебя ждать. Пусть, говорит, Гуров на него свежим, не замутненным подозрениями взглядом посмотрит, – ответил Крячко. – А я что? Я человек подневольный. Приказали – я жду.

– Ты обещал рассказать, что в завьяловской квартире нашли, – напомнил Лев.

– А что нашли? Чемоданчик упакованный. На одну персону. Валить наш доктор собрался, как пить дать.

– Жену и детей, значит, с собой брать не собирался?

– Может, надеялся, что пронесет. А пожитки на всякий случай держал. Дети за отца не ответчики, да и жена тоже. Скорее всего, он надеялся, что они смогут позже к нему присоединиться. А может, бросить их хотел. Да что гадать? Допросим и все узнаем. Здесь беседовать будем или в допросной?

– Пойдем в допросную. Только сначала у Валеры узнаем, что он успел накопать по жертве.

Гуров созвонился с капитаном Жаворонковым. Тот попросил еще полчаса для создания полной картины, сославшись на то, что ждет ответа на какой-то запрос. Гурова это устраивало. За время ожидания они с Крячко успеют побеседовать с Завьяловым, решил он и дал отмашку на то, чтобы задержанного доставили в допросную. Туда же попросил принести результаты смывов с рук подозреваемого и результаты осмотра его одежды.

Лев вошел в допросную первым. За столом, сгорбившись, сидел щупленький мужчина. Вид у него был абсолютно не воинственный. «Не так я его себе представлял, – подумал сыщик. – Хотя тебе ли не знать, насколько обманчивой бывает внешность?» Придвинув стул к столу, он сел напротив Завьялова и начал:

– Гражданин Завьялов Анатолий Витальевич? Полковник Гуров Лев Иванович. Следователь по особо важным делам. Московский уголовный розыск.

Завьялов медленно поднял голову, бросил на него презрительный взгляд и снова ее опустил. На Крячко он даже не взглянул.

– Вам сообщили, по какой причине вы задержаны? – продолжил Гуров. Завьялов снова промолчал. – Вы подозреваетесь в убийстве гражданки Баландиной Елены Борисовны. Она работала в Экспериментальном центре в наркологическом отделении.

– Я знаю, где она работала, – перебил его Завьялов. – А также знаю, что на время убийства у меня имеется железное алиби. Мне непонятно другое: каким образом у вас, при моем алиби, еще остаются ко мне вопросы? Или в вашем «особо важном отделе» народу не хватает, чтобы оперативно проверить мои показания?

– Информация о вашем местонахождении на момент убийства проверяется, – бросив вопросительный взгляд в сторону Крячко и получив утвердительный кивок, ответил Лев. – Но наличие алиби на конкретное время не освобождает вас от подозрений полностью. Полковник Крячко уведомил меня, что вы довольно хорошо ознакомлены с процедурой дознания. Из этого я делаю вывод, что вы в курсе такого термина, как «заказное убийство». В этом случае подозреваемому вовсе не обязательно находиться на месте преступления. Достаточно одного желания совершить нечто подобное.

– Я понял. Квест усложняется. Теперь я уже не просто убийца. Я – наемник, который с помощью «бабла» разруливает свои проблемы, – скривился Завьялов в ехидной улыбке. – И какой же уровень помешала мне пройти эта ничем не примечательная девица?

– Увлекаетесь компьютерными играми? Только здесь вам не виртуальный мир. Здесь все по-настоящему. – Гурова покоробило сравнение, брошенное Завьяловым, но он постарался ничем не выдать это. – Убита девушка. Ваша коллега. И это совершенно не смешно.

– Разве я смеюсь? – угрюмо сдвинул брови Завьялов. – Просто пытаюсь обороняться.

– Если вы непричастны к смерти девушки, обороняться вам незачем, – заметил Лев.

– В прошлый раз следователь тоже пел эту песню. Вы ее слова в академии на первом курсе учите, что ли? Уж больно текст схож, – огрызнулся допрашиваемый.

– В этом вы правы. Сведения о предыдущем убийстве, в котором фигурировало ваше имя, являются прямой причиной вашего нахождения здесь, – не стал скрывать Гуров. – Посудите сами, не прошло и года с того момента, как вас подозревали в аналогичном преступлении. Вот если бы перед вами сейчас лежал пациент, у которого застарелый аппендицит выглядит точно так же, как тот, что вы оперировали год назад, как бы вы стали его лечить? Думаю, без сомнения применили бы испытанный ранее метод.

– Странная аналогия, – протянул Завьялов. – К вашему сведению, абсолютно одинаковых случаев в медицине не встречается.

– Вы не поверите, но в расследовании убийства происходит то же самое. Не существует двух одинаковых преступлений. Подобные – да, но идентичные – это из области фантастики. А теперь отставим в сторону теологические дебаты и приступим к допросу. Вы готовы защищать себя, гражданин Завьялов, или будете настаивать на присутствии адвоката?

– У меня есть выбор? – усмехнулся доктор.

– Боюсь, что нет. Единственное, что вы можете выиграть, настаивая на предоставлении адвоката, – это время. Так или иначе мы раскрутим это дело.

– Ладно, задавайте свои вопросы. Скрывать мне нечего, а вам я, по непонятной мне самому причине, верю. Рискнем, полковник? – Завьялов улыбнулся и подмигнул Гурову.

Тот едва сдержался, чтобы не подмигнуть в ответ. Несмотря на то что Завьялов занял оборонительную позицию, а может быть, и благодаря этому, Гурову он импонировал. Второй раз в жизни человек попал в патовую ситуацию, но не потерял ни чувства юмора, ни воли к борьбе. Это не могло не подкупать.

– Вопросы будут простые, но, отвечая на них, вы не должны забывать о том, что все сказанное вами может быть использовано против вас, – напомнил Гуров. – Я не собираюсь топить вас намеренно. Единственным моим желанием является желание докопаться до истины. А теперь сами вопросы. Вы были лично знакомы с убитой?

– Нет. Я знал ее лишь по той причине, что какой-то процент пациентов наркологии попадает туда через наше отделение, – ответил Завьялов.

– Поясните.

– Так вы не в курсе специфики работы Центра? – удивился Завьялов и начал объяснять: – В Экспериментальном центре не существует хирургии как таковой. Мы, если можно так выразиться, лишь вспомогательное звено для решения глобальных проблем избавления мира от наркотической зависимости. Представьте такую ситуацию: обдолбанный наркоша попадает под колеса грузовика, или выпадает из окна десятого этажа, или напарывается на нож такого же наркоши, и его кишки вываливаются из брюшной полости. Что делать с такими пациентами? Везти в областную больницу, где им, вместо скорейшего получения квалифицированной помощи, предстоит проваляться сутки с распоротым животом на больничной кушетке? И это еще в лучшем случае. Главврач нашей клиники, Альберт Константинович, предложил лучший, на мой взгляд, вариант развития событий. Как только выясняется, что пациент наш, то есть наркозависимый элемент, врачи областной больницы связываются с нами. Мы находим родственников пациента и предлагаем свои услуги, начиная с хирургии. Если клиент согласен, пациента тут же переправляют к нам. После того как угроза жизни пациента устраняется, в дело вступает профессор Ухтомцев. Именно он царь и бог в нашей клинике. Общая картина вам ясна?

– Что касается работы Центра – да, – ответил Гуров. – А вот насчет вашего общения с Еленой – не совсем.

– Хорошо, я поясню. Леночка – процедурная медсестра. Разделение на специализацию работы отделений у нас довольно условное. Это значит, что в обязанности Леночки входил забор анализов и у тех пациентов, что находятся в хирургии на восстановительном периоде. Наше дело прооперировать. Прошла операция, и в дело вступают сотрудники наркологии, хотя физически тело больного находится еще в хирургии. Естественно, что при таком распределении обязанностей мы не могли не контактировать с убитой.

– С этим вопросом разобрались, – произнес Гуров. – Теперь относительно Камиллы Войновой. Она-то работала под вашим непосредственным контролем, верно?

– А что не так с Войновой? – меняясь в лице, спросил Завьялов. – Она что, тоже убита?

– Что это вы так разволновались? – вступил в разговор Крячко, до этого терпеливо молчавший.

– А вы бы не разволновались, если бы вашего напарника убили? – вопросом на вопрос ответил Завьялов.

– Если бы убили Гурова? – машинально спросил Крячко, и Завьялов поежился под его ледяным взглядом. – Если бы это произошло, я, пожалуй, не просто разволновался бы. Я бы землю носом рыл, чтобы найти его убийцу.

– Боюсь, мой нос не приспособлен к подобного рода действиям, – пытаясь сгладить напряжение, пошутил Завьялов. – Но выяснить, кто виновен в смерти Камиллы, я тоже был бы заинтересован.

– Успокойтесь, Камилла жива, – заверил Гуров. – Не далее как сегодня утром она имела беседу с полковником Крячко. Разве она не вернулась в клинику после беседы?

– До того момента, как явился ваш помощник и забрал меня из моего кабинета на глазах у всей клиники, Камилла не появлялась, – ответил Завьялов.

– Странно. От меня она ушла часов в девять, и по ее словам выходило, что отправляется она в клинику, – озадаченно проговорил Крячко. – Думаете, нам стоит беспокоиться из-за того, что до работы она не добралась?

– Это вряд ли, – улыбнулся Завьялов. – Камилла из разряда тех работников, что не упустят возможности провести рабочее время вне работы. Наверняка она сейчас в каком-нибудь бутике, кофточку новую присматривает.

– Случайно не вы ее бойфренд? – выпалил Крячко, сопоставляя сведения, полученные от Камиллы, с поведением Завьялова.

Гуров укоризненно покачал головой, недовольный прямолинейностью напарника. Завьялов же зарделся, как красна девица, и слишком поспешно ответил:

– Я женат, если вы забыли.

– И вам это сильно мешает, – предположил Крячко.

– Почему это должно мне мешать? – вспылил Завьялов. – Просто пытаюсь заглушить вашу бурную фантазию в самом зародыше.

– И все же мне бы хотелось получить официальный ответ на вопрос полковника Крячко, – внезапно поддержал Крячко Гуров. – Камилла Войнова – ваша любовница?

– Да с чего вы взяли? – возвысил голос Завьялов, стараясь скрыть волнение, но это ему не удалось.

– Значит, это вы бросили ее в пятницу вечером, – сделал свои умозаключения Крячко. – И вместо вас она пригласила в гости Елену Баландину.

– Я отказываюсь говорить на эту тему, – вконец запутался Завьялов.

– А вот вам и мотив преступления, – вторил Крячко Гуров. – Елена узнала о шашнях Завьялова с Камиллой и, как порядочная женщина, пригрозила выложить все жене Завьялова. Камилла сообщила об этом своему любовнику и потребовала разобраться с девушкой. Только она не думала, что Завьялов воспримет ее слова настолько буквально. Как думаете, гражданин Завьялов, сколько времени потребуется Камилле, чтобы понять, кто убил Леночку?

– Все это бред! – закричал Завьялов. – Наличие любовницы не делает человека убийцей! Все это не более чем ваши полицейские трюки! Чего вы добиваетесь? Что вам от меня надо? Ну, говорите!

– А вот это уже конструктивный разговор, – сбавляя тон, заметил Гуров. – Сейчас я вижу, что вы готовы говорить откровенно и без вранья. Почему год назад именно вас обвинили в убийстве коллеги-врача?

Вопрос оказался неожиданным как для Завьялова, так и для полковника Крячко. Они практически хором воскликнули:

– А это-то тут при чем?

– Просто пытаюсь восстановить полную картину, – пояснил Гуров. – Так почему обвинили вас, Анатолий Витальевич?

Завьялов ответил не сразу. Некоторое время он внимательно рассматривал свои ладони, потом нехотя произнес:

– У нас с ним были разногласия. Об этом знали многие в больнице, вот и напели следователю. А тот долго разбираться не любил. Видели бы вы, как он обрадовался, что я имею повод желать смерти коллеги. Еще бы немного, и он от радости на месте прыгать начал бы. Пришлось его разочаровывать.

– Стоп, стоп! Ваши отношения с прежним следователем пока оставим. Лучше объясните, что за мотив к убийству был вам предъявлен? – попросил Гуров.

– Все дело в женщине, – чуть помедлив, признался Завьялов.

– А еще конкретнее, – слегка раздраженно поторопил рассказчика Крячко. – Было бы неплохо, если бы вы перестали делать паузы после каждой фразы и начали уже излагать складно.

– В то время у меня была любовница, – сознался Завьялов. – Так получилось, что некоторое время спустя она ушла от меня к другому хирургу, а через месяц его нашли убитым в ординаторской. Следователь заявил, что хирурга убил я. На почве ревности, так сказать. Но у меня было алиби. Я на два дня уезжал к родителям жены в областной центр. Они ведут строительство дома, и все два дня я провел на стройке в компании доброго десятка подсобников. Это я и сообщил следователю, но он и слушать не желал. Даже проверять алиби не стал, пока жена адвоката не наняла. Неделю я в камере просидел, потом два месяца от жены выслушивал, и все из-за того, что кое-кто в правоохранительных органах не желает добросовестно работать.

– Здрасте-приехали! Он еще нас обвиняет в том, что мы плохо работаем! – всплеснул руками Крячко. – А ты, мил человек, не пробовал темперамент свой сдерживать и не заводить интрижки на стороне? Быть может, тогда и алиби искать не пришлось бы. И уж тем более история не повторилась бы год спустя.

– А разве она повторяется? – удивился Завьялов.

– А разве нет? Снова ты в главной роли. Снова любовница, в то время как жена никуда не делась. И снова труп, изрезанный скальпелем, – перечислил Крячко.

– Я никого не убивал, – упрямо повторил Завьялов.

– Для чего вы приготовили чемодан? – внезапно спросил Гуров.

– В командировку собирался, меня Альберт Константинович на симпозиум отправляет. Отъезд через три дня, а жена просто любит все заблаговременно делать. Можете проверить.

– Непременно, – ответил Крячко.

В этот момент доставили результаты из лаборатории. Гуров бегло просмотрел бумаги. В отчете было сказано, что следов крови на руках Завьялова не обнаружено. Под ногтями чисто. На одежде следов чужой крови нет, на обуви тоже. Гуров и Крячко переглянулись. Конечно, с момента смерти Елены Баландиной прошло уже более суток, и можно было предположить, что мужчина успел скрыть следы преступления, только Лев все больше склонялся к тому, что прежнее обвинение хирурга и нынешнее преступление – всего лишь совпадение.

– Что скажешь? – вполголоса спросил он у Крячко, кивая на результаты осмотра.

– Надо бы дождаться ответа от дежурного, – заметил Станислав.

Дежурный должен был связаться с участковым Зеленограда для уточнения местонахождения Завьялова с вечера пятницы до утра понедельника. По словам задержанного, этот отрезок времени он вместе с женой и детьми гостил у подруги жены. Повод был серьезный: юбилейная дата супруга хозяйки зеленоградской фазенды. На юбилей съехались многочисленные родственники и друзья. И все они должны были подтвердить присутствие в Зеленограде Анатолия Завьялова. Но и здесь удача была на его стороне. Гуров набрал номер дежурного, задал вопрос и получил исчерпывающий ответ. Участковый Зеленограда выполнил работу добросовестно. Он посетил подругу жены Завьялова, и она подтвердила факт пребывания Анатолия в ее доме с пятницы до понедельника, а также снабдила списком гостей, присутствовавших на юбилее. Обзвонив десять номеров, участковый получил один и тот же ответ: да, Завьялов присутствовал на торжестве неотлучно.

Следующий звонок был профессору Ухтомцеву, но скорее для проформы, чем для подтверждения сведений, полученных от Завьялова. Как и предполагал Гуров, посещение симпозиума действительно было возложено на Завьялова. Узнал он об этом десять дней назад, следовательно, и у его жены была возможность собрать чемодан заблаговременно. Так что все подтверждалось, и надо было отпускать хирурга, что Гуров, с молчаливого одобрения Крячко, и сделал. Взяв с Завьялова подписку о невыезде, его отпустили.

Оба полковника вернулись в кабинет.

– Не нравится мне вся эта история, – ворчал Крячко. – Уж больно у этого Завьялова все гладко получается. В прошлый раз двадцать свидетелей его местонахождение подтвердили, и в этот раз та же история. Обычно одного-то свидетеля найти проблематично, а у Завьялова, как на заказ, хочешь – десять, хочешь – двадцать.

– Случается и такое, – возразил Лев. – Помнишь Василису, что в краже драгоценностей обвиняли? Сколько у нее тогда свидетелей по делу проходило? Тридцать шесть?

– Это танцовщица из стриптиз-клуба, что ли? – заулыбался Станислав. – Вот ты сравнил. Она-то работала, причем не только в день ограбления, но и каждый предыдущий вечер на протяжении двух лет. А наш пострел сидит, сидит дома, потом в гости намылится, и тут как раз убийца вырисовывается, да каждый раз на его работе. Удивительное совпадение, тебе не кажется?

– Или вспомни Гарика Столяра. Сколько раз он свидетелем взрывов проходил? Трижды. И всякий раз оказывался не при делах, – привел еще один пример Гуров.

– Да, с Гариком тоже засада была. Но мы же в конце концов нашли любителя большого «бух». Только после этого с Гарика подозрение было снято.

– Вот и в этом случае так будет. Найдем истинного убийцу, сразу все вопросы по Завьялову отпадут, – пообещал Гуров, склоняясь над бумагами.

Это оказался отчет Жаворонкова: досье на Баландину, с комментариями капитана. Гуров успел прочесть половину отчета, прежде чем до Крячко дошло, отчего это его товарищ так сосредоточен.

– По убитой сведения? – уточнил он на всякий случай.

Гуров утвердительно кивнул.

– Читай вслух. Время сэкономим, – предложил Стас.

– Баландина Елена Борисовна, – начал Гуров. – Уроженка города Нижневартовска…

Далее шли дата рождения, места учебы, характеристики из школы и института, добытые кем-то особо предусмотрительным из нижневартовских оперов. После описания детства и юности девушки пошли индивидуальные сведения, на которые Гуров счел нужным обратить особое внимание.

– Итак, родители девушки умерли. Отец – через год после рождения второго ребенка, мать – спустя восемь лет после кончины мужа. В тот момент Елене Баландиной едва сравнялось шестнадцать, а ее брату, Баландину Владимиру, всего девять. Воспитывала их престарелая бабка по отцовской линии. Официально функции опекунов исполняла двоюродная тетя, но на деле детьми не интересовалась. Так написано в досье.

– Значит, нужно брата искать. Неприятные новости сообщать, – заметил Крячко.

– Боюсь, неприятные новости ждут не только брата погибшей, – медленно протянул Гуров, второй раз перечитывая последнюю строку в досье Елены. – Знаешь, как Баландина оказалась в Москве? Она приехала сюда для того, чтобы быть ближе к брату.

– А брат собрался покорять столицу? – предположил Крячко. – Правильное решение. Что молодым людям делать в этом Нижневартовске? Прохожих грабить?

– Не в бровь, а в глаз, полковник, – усмехнулся Гуров. – Только вот Москву покорить у него не получилось. Он прибыл сюда, будучи сам покоренным. По этапу.

– В каком смысле? – не понял Крячко. – Хочешь сказать, что Владимир Баландин – зэк?

– Именно. Он отбывает наказание в казенном учреждении «Колония-поселение № 3» в городе Электросталь Московской области. Вот, смотри. Черным по белому. Теперь понятно, откуда у Баландиной билет на электричку до Электростали. Она к брату ездила.

– Да, дела… – протянул Крячко. – С каждой минутой все интереснее и интереснее. Третий подозреваемый за сутки. Нехилый уловчик, а, Лева? Хотя этот-то вряд ли причастен. Он же в колонии, под охраной сидит. Разве что дружков подослал.

– Надо проверить, – проговорил Гуров и взялся за телефон.

Позвонил он непосредственно начальнику колонии. Тот, выслушав просьбу Гурова дать информацию о заключенном, сухо отказал, сославшись на строгую процедуру. Отправляй, мол, запрос – получишь официальный ответ. Гуров сделал еще одну попытку договориться, минуя длинную процедуру официального запроса, но с тем же успехом. Пришлось отступить.

– Странно. С чего это он скрытничает? – задумчиво проговорил Лев, кладя трубку. – Уж откуда, а с этой стороны я препятствий не ожидал. Что-то здесь неладно.

– Цену набивает, – предположил Крячко. – Не любят они столичных оперов.

– Да нет. Не думаю, что дело только в этом. Что-то мне подсказывает, что у начальника колонии есть более веская причина утаивать информацию. Что ж, придется натравить на него генерала. Пусть ускорит процесс.

С этими словами Гуров вышел из кабинета.