«Штуги» встали в полукруг и начали методично обстреливать Дальние Камыши. Однако старались бить в основном по окраине, центр не трогали – берегли больницу.

Хотя, понимал Ланц, ранеными, скорее всего, все же придется пожертвовать. Если иного выхода не останется… Русский танк – как гвоздь в сапоге немецкого солдата, пока его не уничтожим – дальше не продвинемся. И поселок не возьмем…

Огонь вели планомерно и по-немецки аккуратно: 75-мм осколочно-фугасные снаряды перепахивали сухую землю, крушили дома (то, что от них еще осталось), разносили в щепы старые яблони и груши. Во все стороны летели срезанные ветви и искореженные, изувеченные стволы деревьев…

Майор Дымов приказал отвести КВ-9 подальше от передовой и хорошо замаскировать, чтобы не обнаружили и не накрыли. В перестрелку со «штугами» решили не вступать: «Ворошилов-9» у нас один, а StuG.III – целый дивизион (правда, без трех машин), на каждый наш выстрел ответят залпом…

Тогда даже сверхпрочная броня не спасет – закидают танк снарядами, словно снежками. Не дай Бог, повредят механику или разобьют опорный каток. Как тогда воевать? Или, что совсем плохо, попадут под башню. Заклинит ее, и все – КВ-9 вышел из строя…

А нам рисковать нельзя – без «Ворошилова» не отбиться, одним стрелковым оружием и гранатами не обойтись. И даже трофейный миномет не поможет – что он против «штуг»? Надо выиграть время, дождаться Т-60 подполковника Лебедева. Вот тогда и ударим все вместе…

Петр Вальцев подумал и предложил Дымову:

– А давай отправим к немцам парламентеров!

Виктор Михайлович удивился: «Что еще за парламентеры? Мы же не собираемся сдаваться?» Но потом, поняв, улыбнулся: «А что, хорошая идея! Надо потянуть время…» Но при этом скептически заметил:

– А захотят ли немцы переговоров? Преимущество – на их стороне, бьют издалека, потерь практически никаких. Предложат сразу сдаться – вот и весь разговор…

– Захотят, – уверенно произнес Петр Вальцев, – у нас есть то, что может их заинтересовать…

– И что это? – не понял Дымов.

Капитан Вальцев кивнул на больницу, где лежали немецкие раненые. Майор Дымов с сомнением покачал головой – не тот аргумент, из-за них они не пойдут на переговоры. Пожертвуют, даже не глядя. На войне приходится идти на тяжелые жертвы – ради главной цели. А поселок гитлеровцам крайне необходим…

– А если в больнице лежит кто-то очень для них важный? – загадочно произнес Петр Иванович.

– Не тяни, – нахмурился Виктор Михайлович, – говори толком: что ты имеешь в виду?

– Не что, а кого, – поправил Вальцев. – Исмаила Гирея!

– Кто такой? – поднял брови Дымов. – Что за фрукт?

– Единственный и горячо любимый сын Селима Гирея, – пояснил Петр Иванович и, видя, что командир все еще не понимает, уточнил: – Последний из потомков Хаджи Гирея…

– Ну и что? – пожал плечами Дымов. – Что это нам дает?

– Турки очень интересуются Крымом, а потому покровительствуют Гиреям, – принялся объяснять Вальцев. – Их генералы Эрден и Эркилет еще в октябре 1941-го приехали на полуостров – в инспекционную поездку. Формально – чтобы лично убедиться в успехах вермахта, а на самом деле – чтобы разведать обстановку и установить контакты с местным населением. С той же целью сюда прибыл и Исмаил, сын Селима Гирея. Он буквально бредит идеей Крымского ханства и даже вступил в вермахт, чтобы лично участвовать в «освобождении исторической родины». Так, по крайней мере, о нем говорят… На самом же деле – является глазами и ушами своего отца. Селим мечтает снова стать ханом, занять Бахчисарайский дворец, но для этого нуждается в поддержке немцев. А тем очень надо вовлечь в войну Турцию… Премьер же Сайдам пока колеблется: с одной стороны, ему хочется получить под свою руку Крым, но с другой – боится связываться с нами. Помнит, как мы вломили османам в последний раз, когда Болгарию освобождали…

– Значит, Селим Гирей думает о Бахчисарайском дворце, – кивнул Дымов, – но не доверяет немцам…

– Верно, – подтвердил Вальцев, – он подозревает, что Гитлер ничего ему не даст: не будет никакого Крымского ханства, будет лишь генеральный комиссариат Таврида. Максимум, на что он может рассчитывать – это быть на вторых-третьих ролях. Селиму не дадут по-настоящему править, все вопросы будет решать немецкий рейхс-комиссар. Селим же очень честолюбив, не хочет быть ширмой, рвется к настоящей власти. Со всеми полагающимися атрибутами: личным дворцом, богатством, гаремом, слугами и даже рабами… Из русских и украинцев, разумеется.

– Понятно, – кивнул Дымов, – но какая нам-то польза от этих Гиреев?

– Прямая, – уверенно произнес Вальцев. – Простая цепочка: Гитлеру нужна Турция, Турции нужны Гиреи – как проводники их политики в Крыму. А ближайший наследник – у нас. И если станет известно, что немцы могли, но не захотели его спасти… Туркам это очень не понравится. Да и у генерала Манштейна, кстати, есть на Гиреев определенные виды: вермахт заинтересован в помощи крымских татар – чтобы они доставляли продовольствие, несли охранную службу, помогали бороться с партизанами. И тут Селим очень может помочь… А его сын Исмаил – лейтенант вермахта, пример для подражания. Это политика, на этом можно сыграть.

– Ты считаешь, что его можно предложить в обмен? – спросил Дымов. – На что?

– На возможность спокойно отойти…

И, поймав недоуменный взгляд Дымова, пояснил:

– Разумеется, мы никуда отходить не собираемся. Но немцы-то этого не знают! Им наше предложение покажется разумным – считают, что мы в безнадежном положении: до своих – далеко, из техники – один танк, оружия и боеприпасов крайне мало… Да и бойцы не в лучшей форме, прямо скажем. Вот и задумаются. А пока они будут решать и согласовывать со своим начальством…

– …подойдут танки Лебедева, – закончил Виктор Михайлович. – Идея хорошая, но…

– Что мы теряем? – пожал плечами Вальцев. – Если все правильно подать, со всеми нужными раскладами… В любом случае это выигрыш во времени.

Виктор Михайлович кивнул – да, нам бы еще два-три часика…

– Как я понимаю, парламентером хочешь быть ты сам? – спросил Дымов.

Петр Иванович кивнул – разумеется. Во-первых, он отлично знает язык, во-вторых, может доходчиво все объяснить. Как немец немцу.

– Я расскажу о Гирее, – заявил Вальцев, – и предложу: мы ночью уходим, а вы получаете своих пленных живыми, в том числе и Исмаила. Им это будет выгодно: не надо штурмовать поселок, терять людей и технику. К тому же немцы прекрасно знают: нам по степи далеко не уйти – люди измучены, сильно ослаблены, догонят нас и раздавят гусеницами… Или, что еще проще, вызовут бомбардировщики… Куда мы денемся? А мы их обманем, не уйдем из поселка…

– Ладно, давай, – решил Дымов. – Рискованно, конечно, но нам хотя бы два-три часа!

Затем уточнил:

– Кого возьмешь с собой?

– Меньшова, – ответил Вальцев, но потом покачал головой: – Нет, его нельзя, он, если что, будет нужен в танке. Надо кого-то другого…

– Возьми Сомова, – предложил Виктор Михайлович. – Вроде бы парень неплохой – храбрый, сообразительный…

Вальцев кивнул: да, сойдет.

– Вот и отлично, – кивнул Дымов, – только, пожалуйста, особо не рискуй…

Петр Иванович улыбнулся – постараюсь!

Белую тряпку Алексей нашел в больнице. Врачи, узнав, для чего нужно полотно, дали без разговоров – оторвали от простыни. Хотя перевязочных материалов остро не хватало и постельное белье все шло на бинты, но пожертвовали – ради такого дела. Алексей нашел длинную палку, привязал – вот тебе и флаг.

Капитан Вальцев ждал его на окраине поселка. До гитлеровцев – метров четыреста, хорошо видно. Лежат на траве, курят, ждут, когда снова погонят в атаку. Дальше, на некотором расстоянии, «штуги», методично обстреливают Дальние Камыши.

Через каждые две-три минуты – звонкое, раскатистое бабах! Сначала бьет крайняя «штуга», затем – рядом, потом – следующая… И так все по очереди. Планомерно и методично, как отлично отлаженный и хорошо смазанный часовой механизм. Каким вермахт, по сути, и являлся.

Петр Вальцев кивнул – начинай! Алексей встал во весь рост и высоко поднял палку над головой. Помахал белым полотном, привлекая внимание. Немцы заинтересовались, зашевелились – что там у русских? Что за суета?

Капитан Вальцев громко крикнул по-немецки:

– Высылаем парламентеров! Скажите своему командиру, чтобы прекратил огонь.

Один из пехотинцев, пригнувшись, побежал к «штугам» – докладывать гауптману Ланцу. Тот высунулся из рубки, наклонился, выслушал. Затем отдал приказ – прекратить обстрел! Может, русские хотят сдаться? Это было бы прекрасно. И правильно: нет смысла умирать, когда можно сохранить жизнь…

Он вылез из рубки и не спеша пошел к передовой. Послушаем, что они скажут… Все равно надо сделать перерыв, дать экипажам отдохнуть. Да и время уже почти обеденное…

С собой гауптман взял фельдфебеля Грубера – как переводчика. Ведь тот родился и долго жил в России… Подошли к краю поля, фельдфебель сложил ладони рупором и проорал в сторону поселка:

– Бросайте оружие и идите к нам! Стрелять не будем!

Капитан Вальцев снова ответил по-немецки:

– Мы парламентеры! Есть предложение!

– Какое? – гаркнул фельдфебель.

– Я буду говорить только с вашим командиром! – крикнул Вальцев.

Ланц посмотрел в бинокль, подумал, встал во весь рост.

– Хорошо, – призывно махнул он рукой, – идите сюда! Гарантирую безопасность – слово офицера.

– Встречаемся на середине! – ответил Вальцев.

Гауптман кивнул и пошел вперед первым. Да, смелости ему было не занимать. Чего не скажешь о Грубере – тот держался сзади и явно трусил. Встретились на середине. Капитан Вальцев представился, то же самое сделал и гауптман: Фридрих Ланц, командир батальона штурмовых орудий. Пару секунд с интересом разглядывали друг друга, затем перешли к делу.

Петр Иванович рассказал о лейтенанте Исмаиле, его отце, вообще о Гиреях. Подчеркнул их значение для Турции и самой Германии. Для гауптмана Ланца информация была новой – он ничего не знал о крымских ханах. И вообще, похоже, не представлял, кто это такие…

Однако проявил здравый смысл (вдруг и правда очень важно?) и пообещал связаться со своим штабом. Политические вопросы должны решаться наверху, он лишь выполняет приказы…

На самом же деле гауптман мгновенно сообразил, какие выгоды для него может иметь эта договоренность. Как ни крути, а Дальние Камыши он так и не взял, хотя потерял уже три штурмовых орудия и около взвода солдат… За это по головке не погладят. А здесь появляется возможность свалить проблему на начальство. Если ему прикажут не мешать русским – очень хорошо, пусть отступают! И машины сохраним, и солдат. И своих раненых спасем, в том числе и этого лейтенанта Гирея…

Гауптман кивнул – договорились, и собрался было идти, но вдруг обернулся и спросил:

– Могу я узнать, где вы так хорошо выучили наш язык? Только акцент у вас немного странный. Еле заметный, едва чувствуется, но все же есть…

– Мои предки – родом из Германии, – ответил Петр Иванович, – переселились в Россию в конце восемнадцатого века при Екатерине Второй. Получили земельный надел недалеко от Саратова, в Поволжье, где и жили… Поэтому немецкий для меня – второй родной, у нас в семье все на нем говорят.

Фельдфебель Грубер, до того стоявший совершенно безучастно (понял, что его услуги не понадобятся), вдруг дернулся и что-то тихо сказал гауптману. Тот слегка улыбнулся:

– А вот, кстати, и ваш соотечественник! Тоже родом из Поволжья. Видите, перешел к нам на службу и очень доволен. А вы? Не хотите? Я могу замолвить за вас словечко – у нас уважают храбрых и мужественных офицеров…

Но Петр Вальцев отрицательно покачал головой:

– Нет. Родина как мать, ее не выбирают. Однако защищать ее – долг каждого сына.

Ланц кивнул – отлично сказано! Сразу видно настоящего солдата. Отдал честь и повернулся, но на прощание бросил:

– Подумайте, мое предложение остается в силе.

После чего быстро пошел назад, фельдфебель побежал за ним. Но оглянулся на Вальцева и укоризненно покачал головой – нехорошо, камрад, мы же немцы! Может быть, даже родственники – как многие из поволжских. А тут деремся друг с другом. Ты стреляешь в меня, я – в тебя. Зачем это? Могли бы быть на одной стороне. На этой…

Вальцев снова покачал головой.

Алексей, пока возвращались к себе, пару раз обернулся и посмотрел на немцев.

– Не бойся, – успокоил его Петр Иванович, – стрелять не станут. И в новую атаку не пойдут – будут ждать приказа. Гауптман – умный человек, наверняка решил подстраховаться…

– Я не боюсь, – немного обиделся Алексей, – я вот что думаю… Этот фельдфебель, что был с гауптманом… Он же из советских немцев. Я видел его в комендатуре – записывал наших пленных…

Вальцев кивнул – да, правильно: фольксдойче из поволжских.

– Немолодой, – продолжил Сомов, – значит, почти всю жизнь прожил при Советской власти. А пошел служить к фашистам…

– Каждый сам выбирает свою судьбу, – пожал плечами Петр Иванович. – Я тебе одну историю расскажу, ты не поверишь: у нас в Красной армии тоже есть Гитлер. Самый натуральный!

– Да ну? – удивился Алексей Сомов.

– Чистая правда! Зовут его Семен Константинович Гитлер. В прошлом году защищал Одессу, сейчас сражается за Севастополь. Говорят, очень храбрый красноармеец, уже получил медаль «За отвагу».

– Родственник фюрера? – уточнил Алексей.

– Нет, просто однофамилец. Бывает такое! Так что национальность – это не главное. Важно, кем ты сам себя считаешь. И какую страну – своей Родиной… Если Германию – то ты немец, если Россию – то русский. Пусть даже фамилия у тебя – Гитлер!

Петр Иванович рассмеялся, Алексей тоже улыбнулся. И в самом деле, очень смешная история, почти анекдот – красноармеец Гитлер! Расскажешь кому – не поверят. Чего только в жизни не бывает!

Гауптман получил приказ возобновить штурм: выяснилось, что жизнь молодого Гирея не столь уж важна для германо-турецких отношений, можно легко пожертвовать. Более того, смерть Исмаила будет даже выгодна для Рейха – как доказательство жестокости большевиков. Комиссары зверски убили наследника ханского рода!

В это охотно поверят, в том числе и Селим Гирей. Тогда можно будет сказать: «Видите, с кем нам приходится воевать! Это же не люди, звери. Но мы отомстим за вашего сына! Только призовите своих единоверцев в Крыму помогать нашим войскам – продуктами, людьми, лошадьми. Вместе мы быстро очистим Тавриду от большевиков!»

Ланц, получив приказ, решил так: еще минут двадцать постреляем, а затем пойдем в атаку. Но брать Дальние Камыши будем по-другому: обойдем с флангов. У русских только один танк, разорваться он никак не сможет. А если ударить с двух сторон сразу…

И еще нужен отвлекающий маневр: три-четыре самоходки – в лоб. Как будто атака… На самом же деле – лишь ее имитация, а основные силы мы пустим слева и справа. По четыре самоходки с «ганомагами» и пехотой – чтобы было кому выносить и на чем вывозить раненых, когда дойдем до больницы. Спасем своих, в том числе и этого Гирея.

Две немецкие штурмовые группы начали обходить поселок по широкой дуге – чтобы зайти с флангов. Сам же он направил свою машину и еще три «штуги» в лоб – как отвлечение. Пусть русские решат, что мы будем атаковать, как в прошлый раз… А мы тем временем обманем их!

Красноармейцы, наблюдавшие за немцами, доложили о начале атаки майору Дымову, тот посмотрел в бинокль на неспешно приближающиеся машины и решил: «Нет, снова в лоб они не пойдут, уже ученые! Значит, здесь что-то не так…» И точно: скоро стало известно, что «штуги» обходят Дальние Камыши с другой стороны…

Виктор Михайлович решил: «Мы тоже способны на сюрприз… Ударим по центральной группе. Немцы этого не ждут, думают, что мы опять будем сидеть в обороне… А мы их удивим! Сколько там самоходок по фронту? Четыре? Не вопрос! Разделаемся, а затем атакуем и фланговые группы. Самоходки – машины медленные, неповоротливые, им от нас не уйти. Особенно если действовать оперативно. В общем – по машинам!»

Но надо сначала прикрыть фланги – чтобы немцы не ворвались в поселок. Для этого одну роту направили на левую окраину Дальних Камышей, а другую – на правую. Вооружили бойцов трофейными гранатами и бутылками с зажигательной смесью.

Надо подпустить самоходки вплотную, а затем – гранаты под гусеницы! И сразу – бутылки на моторный отсек.

Три десятка пустых поллитровок нашли в комендатуре, где жили немецкие офицеры. Видимо, раздобыли где-то местное вино и гуляли по вечерам… Залили в бутылки смесь бензина и машинного масла, вставили в горлышки тряпичные фитили. Осталось лишь поджечь и метнуть на корму вражеской машины. Гореть будет отлично!

Главное, не спешить, пусть «штуги» зайдут в поселок. Там много мест, где можно спрятаться и незаметно подобраться поближе… А пехоту отсечем пулеметным огнем. Достаточно будет поджечь первые машины, и тогда въезд в поселок будет надежно закрыт. Неуклюжие «штуги» попадут в ловушку – негде развернуться…

А скоро, будем надеяться, подойдут Т-60 Лебедева. Они быстрые, легкие, налетят, как кавалеристы на каре. Их 20-мм снаряды очень неприятно бьют по броне – разбивают оптику, залетают осколками внутрь, ранят экипаж… Глядишь, гитлеровцы и не выдержат, отступят. Этого нам и надо!

В течение ночи на 15 мая продолжались упорные бои на Керченском полуострове.

На Харьковском направлении наши части продолжали вести наступательные бои. На других участках фронта чего-либо существенного не произошло.

В течение 15 мая на Керченском полуострове наши войска продолжали вести упорные бои с превосходящими силами противника.

На Харьковском направлении наши войска вели наступательные бои и продвигались вперед. За 3 дня боев захвачено 255 орудий, уничтожено и подбито свыше 250 танков, сбито 40 самолетов противника.

На других участках фронта ничего существенного не произошло.

За 14 мая уничтожено 25 немецких самолетов. Наши потери – 11 самолетов.

Советский корабль в Баренцевом море потопил один транспорт и два сторожевых корабля противника.

За 14 мая частями нашей авиации на разных участках фронта уничтожено или повреждено до 100 немецких танков, 3 бронемашины, 300 автомашин с войсками и грузами, 25 подвод с боеприпасами, 5 автоцистерн с горючим, 9 полевых и зенитных орудий, 13 зенитно-пулеметных точек, разбит железнодорожный состав, рассеяно и частью уничтожено до 3 рот пехоты противника.