Глава двенадцатая
Ночь выдалась темная, безлунная, что было как нельзя кстати. Из совхоза Арма-Эли КВ-9 выехал поздно вечером, почти перед самым закатом. Немцы так и не отважились атаковать, остаток дня для 56-й танковой бригады прошел относительно спокойно. И для экипажа майора Дымова тоже.
Виктор Михайлович сообщил подполковнику Лебедеву о предстоящем налете, тот одобрил – дело правильное. И врачей наших освободите (а они нам очень нужны), и немцам еще раз по рогам двинете, чтобы не слишком радовались жизни. А то чувствуют себя победителями, прут нагло, напролом. Хотя на самом деле, если разобраться, не слишком-то и преуспели в своем наступлении. По крайней мере, здесь, у совхоза…
И у курганов Кош-Оба и Сюрук-Оба бои идут по-прежнему напряженные, упорные, наши войска оказывают сопротивление. Которое с каждым днем возрастает – подходят новые батальоны из Керчи и с Тамани. Как стало известно, Главное командование Северо-Кавказского направления решило поддержать Крымский фронт, подкинуть кое-какие войска, в том числе танковые. Немного, конечно, но в данной ситуации и это отнюдь не лишнее…
Маршал Буденный приказал задействовать для переброски бригад и батальонов все имеющиеся плавсредства: сейнеры, баржи, паромы, шхуны, шаланды, баркасы, катера, даже рыбацкие лодки… «Всех – на Керченский полуостров!» – таков был категорический приказ Семена Михайловича. Выгребли из тылов все, что имелось, попросили еще из резерва Главного командования…
В Ставке прекрасно понимали, каким ударом для Красной армии (и страны в целом) обернется потеря Керчи, а потому категорически приказали:
«1) Всю 47-ю армию необходимо немедля начать отводить за Турецкий вал, организовав арьергард и прикрыв отход авиацией. Без этого будет риск попасть в плен.
2) 103-ю бригаду дать не можем.
3) Удар силами 51-й армии можете организовать с тем, чтобы и эту армию постепенно отводить за Турецкий вал.
4) Остатки 44-й армии тоже нужно отводить за Турецкий вал.
5) Мехлис и Козлов должны немедленно заняться организацией обороны на линии Турецкого вала.
6) Не возражаем против перевода штаба на указанное вами место.
7) Решительно возражаем против выезда Козлова и Мехлиса в группу Львова.
8) Примите все меры, чтобы вся артиллерия, в особенности крупная, была сосредоточена за Турецким валом, а также ряд противотанковых полков.
9) Если вы сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением. Все».
Маршал Буденный лично выехал на Крымский фронт – навести порядок и организовать оборону. Днем и ночью, под непрерывным огнем, теряя каждое пятое судно, но на Керченский полуостров пошло пополнение. Что, конечно же, не могло не сказаться на общей обстановке…
С тяжелыми боями и немалыми потерями немецкая 22-я танковая дивизия дошла до небольшого городка Огуз-Тобе и встала: панцер-гренадеры напоролись на решительное сопротивление советских войск. А затем и вообще отступили назад – под слаженными ударами 40-й и 55-й танковых бригад…
Одновременно у них начались проблемы с подвозом горючего и боеприпасов – их доставляли с большим опозданием. А то и вовсе не привозили: Т-60 совершали смелые рейды и громили караваны, идущие по степи…
В результате немецкая бронетехника замирала и была вынуждена ждать, когда доползут до места бензовозы и грузовики. В то же время казаки 72-й кавалерийской дивизии прорвались вдоль побережья Черного моря и нанесли чувствительный удар по 132-й немецкой пехотной дивизии, заставив ее перейти к обороне…
Все чувствовали: надо еще немного продержаться, выстоять, вытерпеть, и тогда наступит перелом – уже в пользу Красной армии. Буквально еще несколько усилий… И налет на Дальние Камыши был очень кстати. Пусть немцы видят – у нас есть силы! Не только обороняться, но и наступать.
Подполковник Лебедев поинтересовался у Дымова, не понадобится ли ему помощь. «Конечно, танков осталось мало, – вздохнул командир бригады, – но пару-тройку «шестидесяток» дать смогу».
Виктор Михайлович отказался: успех операции полностью зависит от скрытности, а потому лучше действовать малыми силами. Одного «Ворошилова-9» будет достаточно. Танковую группу легко обнаружить, а так – проскочим незаметно. Есть у нас тут одна хитрая задумка… Ну а если что – конечно, попросим подмоги. Подполковник Лебедев кивнул: «Ладно, договорились».
Для обмана противника КВ-9 замаскировали под трофейный танк. У немцев уже имелось несколько «Ворошиловых», они охотно ими пользовались (как и прочей захваченной техникой). И для того чтобы не путаться, метили советские машины специальными знаками.
Этим майор Дымов и решил воспользоваться: нарисовали белые кресты на кусках брезента, закрыли красные звезды. Брезент легко скинуть – чтобы уже советские бойцы не приняли за вражескую машину.
До захода солнца прятались в Черной балке, недалеко от места прорыва. Как только солнце село, потихоньку тронулись вперед – с выключенными фарами, ориентируясь лишь по компасу. Общее направление – на юго-запад, к Дальним Камышам. Шли на малой скорости, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания.
Несколько раз в степи встречались бредущие на восток группы красноармейцев, очевидно, из разбитых частей, их аккуратно пропускали мимо себя. Слава Богу, никто не пытался завязать бой, а то шуму бы было… Через час добрались до бывшей передовой.
Траншеи, артиллерийские позиции, огневые точки, блиндажи – все было жутко перепахано снарядами и разбито. Повсюду – тела погибших красноармейцев. На жаре трупы уже начали разлагаться, запах стоял невыносимый, пришлось плотно задраить люки…
Перевалили через гитлеровские окопы – те остались в идеальном состоянии, хоть сейчас занимай! К счастью, позиции никем не охранялись – передовые немецкие части ушли уже достаточно далеко… Удача пока сопутствовала экипажу КВ-9.
Дальше двигались без опаски: гитлеровцы не станут проверять машины у себя в тылу. Увидят и решат, что это трофейный танк. Зря мы, что ли, белые кресты рисовали? Вот и шли открыто, на максимальной скорости.
Наконец добрались до Дальних Камышей, остановились на подступах. Осмотрелись – вокруг тихо, только где-то далеко гавкают собаки. Поселок мирно спал, лишь в двух-трех оконцах мелькали слабые, дрожащие огоньки свечей.
Решили ударить в двух местах сразу. По охране – с шумом и гамом, чтобы ошеломить, напугать, а по больнице – тихо, по возможности – даже не ввязываясь в бой. Но для этого следовало точно знать, кто где находится. Значит, пора вызывать Меньшова. Надо провести операцию очень быстро и еще до рассвета вернуться в Арма-Эли – пока не появились немецкие бомбардировщики. В голой степи от них не уйти…
Дымов высунулся из люка и запустил в небо две красные ракеты. Ждем Ивана, от него теперь зависит успех операции…
Немцы на ракеты внимания не обратили – раз запускают, значит, кому-то надо. Русских здесь быть не может (ну, кроме пленных, конечно), волноваться нечего. Можно дремать дальше…
* * *
Лагерь долго не успокаивался: кто-то громко стонал, мучаясь от боли, кто-то бродил между лежащих товарищей, не находя себе места, кто-то страдал от голода и жажды, а потому никак не мог заснуть… Наконец стало более-менее тихо.
Иван толкнул в бок Алексея Сомова: «Давай, друг, пора!» Тот чуть приподнялся, кивнул – готов.
– Поползли к «колючке», – тихо произнес Иван.
Фонари вокруг лагеря, к счастью, освещали ограждение неравномерно, имелись темные зоны. Если выбрать момент, когда патруль далеко, можно пролезть… Опасно, конечно, но все равно терять уже нечего!
Иван и Алексей поползли по направлению к «колючке». Приходилось то и дело приподниматься, перелезать через спящих товарищей, за что вслед получали порцию ругани… Но молчали в ответ и упорно двигались вперед. Вот и «колючка» – два ряда, на высоких деревянных столбах. Однако проволока в нескольких местах до земли не достает…
Немцы считали этот лагерь временным, пленных скоро отправят дальше, а потому на ограждение особого внимания не обращали. Если кто-то и сбежит, все равно скоро поймают и доставят обратно…
Залегли, стали ждать удобного момента. Время тянулось невыносимо медленно, были слышны лишь стоны раненых, чей-то сухой, надрывный кашель да ночной треск цикад. И еще – шаги патруля вдоль ограды…
Подождали, пока немцы пройдут, и скользнули под «колючку». Благо оба худые, молодые, гибкие. Распластались, как ящерицы, и пролезли. А дальше – бегом, пока патруль далеко. Хорошо, что ночь оказалась темной, безлунной…
Отбежали метров на триста, упали возле кустов. Здесь уже начинался поселок, следовало быть особо осторожным: вдруг кто-то из фрицев выйдет покурить или просто отлить?
Пригибаясь, двинулись вокруг поселка, на восток. Иван еще вчера запомнил направление и уверенно вел за собой Алексея. Вырос-то в деревне, часто ходил в лес и, в отличие от городского Сомова, отлично умел ориентироваться, даже ночью.
На самом выходе из поселка чуть было не напоролись на патруль – два немца обходили Дальние Камыши по периметру. Сомов взволнованно шепнул Ивану: «Давай нападем, отберем оружие. Будет чем драться…» Но Меньшов отрицательно покачал головой: «Нельзя, зашумят, а нам надо все сделать тихо…»
Пошли дальше, достигли окраины, упали среди кустов степной полыни. Теперь будем ждать условного сигнала…
Очень хотелось пить, Алексей машинально сорвал растение, стал жевать. И тут же выплюнул – горькая! Иван чуть улыбнулся – а что ты хотел, это же полынь! Потерпи, друг, вот найдем наших, тогда и напьемся. А после операции еще и поедим, если живы будем…
И тут в ночном небе с шипением вспыхнули две красные звезды, Иван толкнул Сомова – вперед! Побежал первым, Алексей – за ним, стараясь не отставать. Через минуту выскочили на пыльную дорогу, на ней – танк. В темноте – мрачная стальная громадина…
Однако Алексей вовремя заметил белый крест на боку и рванул Ивана за рукав – стой, это же немцы! Упали в траву, снова затаились. Иван тихо произнес:
– Я поползу на разведку, а ты жди здесь. Если что – беги, спасайся. Если же все будет нормально – я позову.
После чего исчез в темноте. Сомов прижался к земле, слился с ней, сердце бешено стучало – спасение было так близко… Вдруг это гитлеровцы? Тогда придется одному идти по степи. Без еды, без воды, без оружия. Повезет, если удастся прибиться к какой-нибудь группе красноармейцев. А если снова нарвешься на гитлеровцев? Думать об этом не хотелось…
Наконец послышался тихий голос Ивана:
– Алексей! Давай сюда, это наши!
Сомов облегченно вздохнул – ну, слава Богу! Будто гора с плеч упала. И, как мог быстро, пополз навстречу Ивану.
* * *
Возле танка их встретил Михаил Стрелков, помог забраться внутрь. В башне (и без того не слишком просторной) стало совсем тесно. Иван представил Сомова, тот кратко рассказал о себе – откуда родом, где воевал, как попал в плен. Майор Дымов кивнул – вроде бы можно верить…
Меньшов занял привычное место заряжающего, Сомов уселся рядом с ним – еле поместился. Попросил напиться – жажда мучила. Капитан Вальцев протянул фляжку. Алексей припал к ней сухими, растрескавшимися губами, сделал несколько больших, судорожных глотков – какое наслаждение! Потом отдал Ивану, тот тоже напился.
Меньшов стал рассказывать, что узнал про госпиталь и лагерь. И здесь ему очень помог Алексей: быстро набросал на листе бумаги расположение поселковых зданий, где что находится – пригодился опыт чертежника. Схема получилась полная и точная, капитан Вальцев похвалил – отличная память и твердая рука, все теперь ясно.
После этого распределили роли: экипаж КВ-9 ударит по комендатуре и охране, подожжет дома, устроит огненный шквал (Иван останется в машине – нужен заряжающий). А Михаил и Алексей незаметно подберутся к больнице и освободят Веру. И остальных медиков…
В качестве оружия им дали пару «лимонок» и ДТ – свинтили кормовой. Спросили у Сомова – обращаться умеешь? Тот уверенно кивнул – а как же! Ну и прекрасно – владей. И еще два диска в придачу…
У Стрелкова был личный «наган» – старый, еще дореволюционный. Его с коробкой патронов он выменял у ремонтников, когда гостили под Керчью – на немецкую губную гармошку. Воентеху Василию Коровину та очень понравилась, вот и махнулись, не глядя. Все равно Стрелков играть на ней не умел. Где Коровин взял «наган», Миша не интересовался – не все ли равно?
Алексей повел Михаила прямо к больнице – более-менее стал ориентироваться. КВ-9, взревев мотором, устремился в центр Дальних Камышей. С башни и корпуса сняли брезент, чтобы фашисты видели – это советский танк! Тоже своего рода психологическое воздействие…
С ходу снесли хилый шлагбаум на въезде в поселок, раздавили ночной немецкий бивуак, часовые очумело шарахнулись в сторону. Выпучили глаза и даже забыли, как стрелять, настолько были поражены увиденным – по поселку открыто грохотал русский танк.
Вскоре темнота взорвалась выстрелами – КВ-9 открыл огонь по комендатуре. Громыхнуло так, что было слышно, наверное, за десять километров. А потом еще ярко, ослепительно сверкнуло. Это внутри здания взорвались ящики с осветительными ракетами – каменную комендатуру использовали и как склад боеприпасов. Фейерверк получился, что надо…
Вслед за этим переключились на дома охраны. Осколочно-фугасные гранаты легко пробивали стены, разлетались внутри десятками смертельных осколков. Немцы в одних трусах посыпались из окон и дверей… Денис Губин ударил по ним из курсового ДТ – совместил обязанности водителя и пулеметчика. Короткие злые очереди косили фашистов, как траву. Для острастки ударил и в сторону хиви, но те даже не думали сопротивляться. Вылетели наружу и побежали, кто куда…
Пока «Ворошилов-9» вел огонь по комендатуре и охране, Стрелков и Сомов потихоньку подобрались к больнице. Алексей помнил: советский медперсонал находится в левом флигеле, в правом живут немецкие врачи. Но это – если смотреть из лагеря, а они подобрались с противоположной стороны…
Вот и перепутал. Показал Михаилу – туда, влево… Стрелков рысцой побежал к флигелю, а Алексей остался ждать во дворе – прикрывал на всякий случай.
Хорошо, что в комнате горела керосиновая лампа, и Михаил сразу понял свою ошибку. Ворвался в комнату, видит – а там за столом сидит высокий худощавый немец и ест вареную картошку. Аккуратно разрезает ее ножом, подцепляет вилкой и по кусочку отправляет в рот. А потом тщательно жует…
Судя по знакам различия – военврач. Немец с удивлением посмотрел на Стрелкова и удивленно поднял брови. Рука с поднятой вилкой застыла в воздухе…
Михаил не стал его убивать – чтобы не терять время. Развернулся и вылетел во двор, где ждал Сомов. Махнул рукой – не сюда, и побежал к другому флигелю. Алексей еле поспевал за ним – пулемет и два диска очень затрудняли бег…
Михаил, не останавливаясь, влетел на крыльцо, ногой вышиб дверь, ворвался внутрь. И сразу увидел Верочку – та внимательно прислушивалась к бою за окном. Вместе с ней в комнате находилось еще трое медиков – двое мужчин и немолодая женщина.
– Товарищи! – громко объявил Михаил. – Я лейтенант Стрелков! Мы – за вами…
И повернулся к любимой:
– Ну, здравствуй, Верочка!
Та громко ахнула, прижала руки к груди:
– Миша? Это ты?
– Не сомневайся, – Михаил улыбнулся. – Я, и никто другой! Слышишь взрывы? Это наши дерутся, а я – за вами. Давайте быстро за мной, у нас мало времени…
Верочка подошла к Стрелкову, прижалась к его груди, взглянула еще раз – да, это точно Михаил. Такой же смелый и отчаянный, как был и на Финской. Рубаха-парень, настоящий герой! Его ни с кем не спутаешь.
Подхватила с лавки шинель и уже собралась бежать, но внезапно остановилась:
– А как же пленные? Тоже берем с собой?
Михаил отрицательно покачал головой:
– Нет, только вас. Кто может двигаться – пойдет следом. Выведем к нашим…
– А как же раненые? Их много…
– Нет, не берем, – вздохнул Стрелков. – У нас всего один танк, других машин нет. Даже подвод нет…
– А кто будет здесь за ними ухаживать? – спросила Верочка. – Если нас, врачей, увезут, немцы их тут же убьют… У них своих врачей мало, даже на своих раненых не хватает, не то, что на наших… Возиться точно не будут.
– Это война! – жестко ответил Михаил. – Сама понимаешь… Нам приказали спасать вас, врачей, вы очень нужны! А также тех, что может сражаться. Что касается раненых… Не знаю.
– Они же не выживут, – в отчаянии произнесла Верочка. – Вот что, Миша. Забирай, кого можешь, и уходите. А я остаюсь… Это мой долг. У раненых надежда только на меня!
– Верочка, я же приехал за тобой! – чуть не застонал Стрелков. – За другими – тоже, но главным образом – за тобой! Неужели ты этого не понимаешь?
– Я не брошу раненых, – твердо произнесла Верочка, а затем обернулась к коллегам: – Бегите, товарищи!
Тем два раза повторять не пришлось – выскочили за дверь. Михаил зло стукнул кулаком по стене – вот упрямая какая! Ну что за характер! И ничем ее не проймешь, никакими аргументами. Чувство долга у нее – превыше всего. Это он уже понял…
– Жди меня здесь! – сказал он Верочке. – Я что-нибудь придумаю.
Та кивнула – хорошо, буду ждать. И надеяться.
– Идите за мной, – приказал Михаил медикам и вышел во двор.
В поселке уже вовсю шел бой: резко трещали пулеметные очереди, звучали резкие хлопки гранат. Надо помочь нашим…
Михаил повел врачей к КВ-9. Может быть, капитану Вальцеву удастся как-то уговорить Верочку? Он умеет убеждать, может практически к каждому найти подход. Не силой же Верочку, в самом деле, за собой тащить! Хотя, если ничего другого не остается…
Из левого флигеля выскочили немецкие врачи, бросились в темноту, Михаил лишь проводил их взглядом – пусть бегут. Мы не такие сволочи, как фашисты, не стреляем по врачам…
Однако двух солдат, также появившихся во дворе, положил короткой очередью – они тащили пулемет MG-34. Нечего было соваться, куда не надо! Подхватил трофейный пулемет, а коробку с патронами отдал одному из врачей – держите, будете вторым номером! И взял еще две гранаты на длинных деревянных ручках – не пропадать же добру!
– Бежим к комендатуре, – приказал Михаил, – там наши.
И двинулся первым – на тот случай, если столкнемся с гитлеровцами. Следом шли врачи, а замыкал группу Алексей Сомов с ДТ.
Пробрались через сад, пересекли узкую улицу и оказались в тылу у немцев. Гитлеровцы уже оправились от первого потрясения и стали давать отпор. Пытались подобраться к танку и закидать его гранатами… Притащили даже миномет, приготовились стрелять…
«Этого нам не хватает! – подумал Михаил. – Броню мины не пробьют, но корпус изрядно поцарапают. Всю красоту испортят…» Он сделал врачам знак – ждите! А сам достал трофейные гранаты, размахнулся и кинул одну за другой в сторону гитлеровцев. После чего добавил из трофейного MG-34. Минометчиков как ветром сдуло – жить хочется всем…
На этом бой в поселке и завершился. Немецкие солдаты и офицеры, кто уцелел, отступили в сторону Феодосии. Залегли в двух километрах от поселка и решили дожидаться рассвета. Тогда станет ясно, как складывается ситуация. А то какой-то бред получается: вдруг среди ночи в глубоком тылу возникает русский танк… Да не один, а, судя по выстрелам, с целой пехотной ротой. Это как минимум. Нет, надо сообщить командованию корпуса и ждать помощи. И без приказа в поселок не соваться…
Оперативная сводка Советского Информбюро за 14 мая 1942 года
Утреннее сообщение 14 мая
В течение ночи на 14 мая на Керченском полуострове продолжались ожесточенные бои. На остальных участках фронта чего-либо существенного не произошло.
Вечернее сообщение 14 мая
В течение 14 мая на Керченском полуострове наши войска под давлением превосходящих сил противника с упорными боями отошли на новые позиции.
На Харьковском направлении наши войска продолжали успешно продвигаться вперед. За два дня боев уничтожено и подбито не менее 150 немецких танков. Захвачено много трофеев и пленных.
На других участках фронта ничего существенного не произошло.
По уточненным данным, за 12 мая сбито не 43 немецких самолета, как об этом сообщалось ранее, а 51 немецкий самолет.
За 13 мая уничтожено 40 немецких самолетов. Наши потери – 23 самолета.
За 13 мая частями нашей авиации на разных участках фронта уничтожено или повреждено 120 немецких танков, свыше 200 автомашин с войсками и грузами, автоцистерна с горючим, 30 подвод с боеприпасами, 16 полевых и зенитных орудий, 8 пулеметов, взорваны склад с боеприпасами и склад с горючим, разбит железнодорожный эшелон, рассеяно и частью уничтожено 2 батальона пехоты противника.
