Эрис
Эрис лежала на животе, повернув голову набок и крепко закрыв глаза, а на внутренней стороне век шел мультик. Конечно, самый ленивый способ смотреть фильмы, но сейчас ее это мало заботило. Она даже не знала, который сейчас час. Девушка давно уже лежала здесь, с тех пор как утром постучалась мама и спросила, в порядке ли она. Эрис ничего не ответила.
– Эрис? – И снова мама.
Девушка глубже зарылась в одеяло, будто животное в нору, и прибавила громкости в ушных антеннах. Она не хотела видеться с матерью. Лучше остаться здесь, в кровати, где прошедший вечер казался всего лишь дурным сном.
– Эрис, прошу тебя. Нам нужно поговорить.
Стук повторился. Что-то в голосе матери заставило Эрис податься вперед и, стиснув зубы, набрать код на сенсорном экране возле кровати, чтобы открыть дверь в спальню.
– Чего ты хочешь? – резко сказала девушка, не вставая с постели.
Со странным удовольствием Эрис отметила: Каролина выглядит ужасно, под глазами черные круги.
– Как себя чувствуешь?
Каролина хотела сесть на изогнутый край кровати, но Эрис сердито глянула на мать, заставляя отступить.
– А ты как думаешь?
Эрис знала, что ведет себя отвратительно, но ей было все равно.
Каролина ничего не ответила.
– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала она, следя за реакцией дочери. Ломая руки, Каролина судорожно вздохнула. – Знаю, сейчас тебе совсем не до этого, но мы не можем здесь оставаться.
– Что? – Эрис разом села, прижимая к груди подушку с ручной вышивкой.
– Будет лучше, если мы уедем. Твой отец должен иметь возможность вернуться сюда, не сталкиваясь с… со всем, что происходит.
Эрис вспыхнула от злости из-за такой формулировки. Ей показалось, что Каролина струсила, притворяясь, будто ни в чем не виновата.
– Сейчас отцу нужно личное пространство, свободное от нас, – договорила мама.
– В смысле, от тебя! Ты сама вчера сказала, что это не моя вина!
– Да, но…
– Вот и уходи, – сказала Эрис и отвернулась. Тело словно онемело. Она поняла, что ее не заботит, как поступит мама. – А я дождусь папу.
– Я не знаю, чего сейчас хочет твой отец, – мягко проговорила Каролина. – Знаю лишь, что он любит тебя, но ему решать, как поступить. И мы должны быть готовы к худшему.
Худшему? Разве может быть что-то хуже?
– Эрис, теперь мы с тобой остались вдвоем, – с печальной улыбкой заключила Каролина.
Эрис хотела возразить, но у нее не хватило духу.
– Куда мы пойдем?
– Я нашла нам новую квартиру на нижних этажах.
– Нижних? Почему бы просто не поехать в «Нуаж»?
– «Нуаж» нам не по средствам, – тихо произнесла Каролина.
Внезапно Эрис поняла. Мама – бывшая модель, отец – намного старше ее. И она изменила отцу.
– Ты ничего не возьмешь у папы, так? Хочешь доказать, что вышла за него не ради денег.
Мама кивнула.
– Так будет правильнее всего. Я должна ему хотя бы это. Не беспокойся, – быстро проговорила Каролина, – постараюсь, чтобы твоя жизнь не очень сильно изменилась. У меня есть сбережения, обучение оплачено на год вперед, так что тебе не придется переходить в другую школу. Обещаю, все будет хорошо.
Эрис замутило при этих словах. Школа для низов? И думать нечего.
Мать задержалась возле кровати, словно хотела обнять Эрис, но та не шелохнулась. Каролина сдалась и направилась к двери.
– Возьми пока один чемодан. С остальным разберемся позже.
Когда дверь закрылась, Эрис рухнула на подушки и включила мультики, жалея, что не может навсегда раствориться в них.
Спустя час она сидела в ховере напротив матери. Тесный аппарат был заставлен сумками и коробками. По мере того как уменьшались цифры на титановых стенах вертикального коридора, Эрис покрывалась мурашками. Она ждала, что ховер вот-вот замедлит ход и вывернет на одном из этажей, но тот, казалось, и не думал останавливаться.
– Мам, – раздраженно проговорила Эрис, – и как низко мы опускаемся?
– Так быстро найти что-то получше не получилось.
– А конкретнее? – настойчиво сказала Эрис.
Они опустились ниже трехсотого этажа. Мама вздохнула.
– Если помнишь, когда-то я уже была бедной.
Тусклый свет, идущий от стен, падал на браслет Каролины – единственное украшение, которое, как поняла Эрис, та взяла с собой. Выглядел он фальшивкой, возможно, потому, что появился до знакомства с отцом. «В сейфе украшений на миллионы долларов», – с растущим раздражением подумала Эрис. Но мама, очевидно, решила придерживаться строгих норм морали.
Эрис глядела в окно, то скрещивая ноги, то выпрямляя их – от джинсов «Денна» зудела кожа, будто девушка им больше не соответствовала. Взяв планшет, Эрис просмотрела сообщения – ей не хотелось использовать линзы, вдруг мама услышит голосовые команды и огорчится, что дочь постоянно проверяет почту.
По-прежнему ничего. Как и за весь день.
Наконец Эрис ощутила знакомую магнитно-пропульсивную тягу – ховер плавно поворачивал, сбавляя скорость. Девушка взглянула на номер этажа, куда они свернули, и ее замутило. Они станут жить на сто третьем?
Здесь, внизу, улицы были столь узкими, что ховер еле пролезал в поворотах. И улицами-то это не назовешь! Не то что просторные проспекты верхов, призванные убедить тебя, будто ты снаружи, – с настоящими деревьями и легким ветерком, идущим от пола. Они же попали в некий коридор с мигающими флуоресцентными лампами наверху и унылыми безликими белыми стенами. Вслед ховеру повернулось несколько голов. Эрис подозревала, что здешние жители нечасто катались на подобных аппаратах.
Остановились они перед обшарпанной дверью под номером 2704. Эрис нервно сглотнула. Они опустились так низко, а сам этаж был настолько велик, что в начале даже не указывался его номер. Наверное, сто третий по площади равен основанию Башни. Наверху, на девятьсот восемьдесят пятом, находилось всего десять квартир. Эрис знала всех соседей.
Повесив на каждое плечо по сумке, Каролина открыла дверь ховера и стала рыться в поисках идентификационного чипа. Конечно, о биосканерах здесь и речи не было.
Эрис тянула до последнего, пока ховер не начал сердито пищать, информируя о штрафе за передержку. Наконец она оторвала себя от сиденья и медленно ступила в квартиру.
Там оказалось намного хуже, чем она предполагала. Низкие потолки, отвратительное освещение и никаких окон. Голова закружилась, и Эрис поднесла к носу запястье, вдыхая аромат жасмина, но он не мог перебить обитавший в этом месте запах гниения и нечистот. Посредине комнаты, видимо предназначенной под спальню матери, стояло несколько коробок с багажом, отправленным вперед. Рядом находилась крошечная ванная комната, а также узенькая кухня. Правда, ни Эрис, ни мама совсем не умели готовить.
Каролина принялась открывать коробки.
– Эрис, мы здесь временно, – сказала она, не поднимая головы. – Я найду работу, что-нибудь придумаю.
«Какую работу?» – подумала Эрис, с пинка открыв единственную оставшуюся дверь, которая, очевидно, вела в ее спальню.
Комната была пыльной и тесной, размером с половину прежнего гардероба Эрис. А если поставить сюда кровать, места совсем не останется.
По большому пальцу ее ноги в сандалии что-то проползло. Эрис опустила взгляд и увидела гигантского таракана, безумно дергающего лапками. Девушка завопила и отпрыгнула, насекомое поспешило скрыться.
– Эрис? – позвала из другой комнаты мама. – Ты в порядке?
– Нет, конечно! Какой уж тут порядок!
Мама захотела подойти к ней, но Эрис распалялась все больше, не в силах остановиться.
– Надеюсь, это того стоило! – крикнула она. – Изменить отцу со случайным мужиком. Надеюсь, это стоило наших разрушенных жизней!
– Он не был случайным… – проговорила Каролина, но Эрис оборвала ее, закрывая уши руками:
– Боже, я не хочу этого слышать!
– Эрис…
– Как я могу верить твоим словам?
Точно слепая, Эрис вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь. Сейчас девушку не волновало, куда она идет, лишь бы подальше отсюда.
В ушных антеннах раздался звонок, линзы засветились от входящего импульса. Эйвери… Эрис отклонила звонок. Конечно, Эйвери понятия не имела, что происходит: Эрис никому не рассказала. О чем бы ни хотела поговорить подруга, сейчас было не до этого. Проблемы верхних этажей казались такими далекими.
Эрис вжалась в стену коридора, пытаясь не закричать.
– А ты здесь зачем? – послышалось рядом.
Она повернулась, собираясь сорвать злость на том, кто посмел с ней заговорить. Через несколько дверей стояла девушка испанской наружности, на вид ее ровесница. Эрис окинула взглядом брюки из кожзаменителя, золотистый топ без бретелек и дешевые серьги. В одной руке девушка держала обычный черный глюк-кальян. Она сделала долгую затяжку, складывая губы в букву «О» и выдыхая ярко-зеленый дым. Наверное, под кайфом.
– Ты меня знаешь?
– Ты ходишь в клуб, где я работаю. «Высота».
Эрис взглянула на девушку – лицо в форме сердечка, обрамленное черными прядями, непринужденно скрещенные ноги в ярко-синих ковбойских сапогах. Нет, Эрис ее не вспомнила.
– Кстати, ты мне как-то нагрубила, – проговорила девушка, сощурив темные глаза.
Эрис ничего не сказала. Если от нее ждут извинений, то зря.
– Итак… – Девушка окинула взглядом наряд Эрис, ее дизайнерские джинсы и жемчужные гвоздики в ушах. – Какого черта ты здесь забыла?
– Долгая история.
– Как знаешь. – Девушка пожала плечами.
Эрис посмотрела на глюк-кальян. Вряд ли незнакомка курила что-то качественное, но Эрис отчаянно захотелось сделать затяжку. К черту! Ее жизнь и так лежала в руинах, почему бы не покурить с официанткой «Высоты», которая определенно испытывала к ней неприязнь?
– Я сейчас узнала, что мой папа – мне не отец, – отрезала Эрис и подошла к девушке.
Та протянула ей глюк-кальян; на запястье мелькнула небольшая инк-татуировка.
– И что это такое? – отвлеклась от своих проблем Эрис.
Она не узнала причудливые изгибы узора.
– Всего лишь часть.
– А где остальное?
Девушка засмеялась, встряхнув темными кудряшками. От нее пахло дымом и дешевыми духами, а еще чем-то пряным, вроде янтарных свечей.
– Ты все равно никогда не увидишь.
Эрис и не собиралась допытываться. Она сделала долгую, глубокую затяжку, выдохнула дым идеальным кольцом. Незнакомка удивленно изогнула бровь.
– В общем, – сказала Эрис, – все деньги у отца, поэтому теперь… мы с матерью сами по себе.
– Ничего себе. Неожиданно.
– И не говори.
Некоторое время девушки стояли в странной тишине, передавая друг другу глюк-кальян. Эрис ждала, что их прогонят отсюда, – наверху, на девятьсот восемьдесят пятом, ей всегда приходилось курить рядом с вентиляцией, чтобы не попасться регулировщикам, – но незнакомка, видимо, не переживала. Может, здесь, внизу, никого это не волнует?
Наконец табак в кальяне почти закончился. Девушка небрежно бросила его на землю и раздавила ногой, разметала каблуком обломки. Они курили из дешевого одноразового кальяна.
– До встречи! Кстати, меня зовут Мэриель.
– Эрис.
– Что ж, Эрис, – с насмешкой сказала Мэриель, которую явно забавляла эта встреча. – Добро пожаловать на Бейнбери-лейн.
– Эта улица правда так называется? – Эрис не могла поверить, что у столь мрачного места такое оптимистичное название. Вот чушь.
– А ты поищи, что такое бузина, – выкрикнула Мэриель, скрываясь в своей квартире.
Эрис так и сделала. Оказалось, что это чрезвычайно ядовитое растение, которое в Средневековье часто использовали для самоубийств.
– Теперь все понятно, – пробормотала Эрис, смахивая внезапные слезы ярости.
Она подумывала вернуться в квартиру номер 2704, но замешкалась, услышав голоса за дверью Мэриель – особенно низкий мужской голос. Возможно, он принадлежал отцу Мэриель. Отчего-то этот звук пробудил Эрис. Она больше не могла ждать, раскуривая травку и гадая, что думает отец. Нужно поговорить с ним.
Эрис развернулась и направилась к ближайшему экспресс-лифту, идущему наверх Башни.
Было воскресенье, поэтому в отделении пластической хирургии больницы «Венсонн-Сеюн» на восемьсот девяностом этаже оказалось почти пусто.
– Привет, Эрис. Он у себя кабинете, – сказала Слейти, секретарь на ресепшене, когда Эрис проходила мимо.
Девушка кивнула, торопливым шагом устремляясь вперед. Миновала экспериментальный центр, где в крошечных чашках Петри шла рекомбинация различных ДНК-форм, и ферму нервов – там в огромных полупрозрачных баках выращивали спинной мозг – и направилась в кабинет отца в конце коридора.
«Эверетт Рэдсон, дипломированный врач, директор по косметическим процедурам и модификациям», – гласила именная табличка над дверью. Эрис сделала глубокий вдох и зашла внутрь.
Ссутулившись, отец сидел за столом – в полурасстегнутом свитере для гольфа и синих хирургических штанах. Одной рукой он обхватил полупустой стакан со скотчем. На его седые волосы ложился резкий больничный свет, а в уголках глаз и рта появились новые морщинки. Эрис впервые видела отца таким старым.
– Эрис.
Он вздохнул, стиснув в ладони стакан со скотчем. Ее имя он произнес не так, как всегда, будто ему с трудом удалось сложить звуки воедино.
Эрис открыла рот, не зная, с чего начать.
– Я ждала от тебя импульс-звонка, – заговорила она, понимая, что упрекает его.
– Прости. Мне просто нужно было уйти на некоторое время.
Оба замолчали.
Эрис обвела взглядом кабинет, 3D-экраны в углу и шкаф с настоящим скелетом человека – в начальной школе она иногда пялилась на него как зачарованная, пока Эйвери не сделала замечание, что это, дескать, странно. Но Эрис не боялась скелета. Как выяснилось, до нынешнего момента она ничего не боялась.
Ее взгляд вернулся к отцу. Тот держал в руке какой-то предмет и в замешательстве посматривал на него, словно не понимал, что это такое. Золотое обручальное кольцо.
Все, что она собиралась сказать отцу, разом вылетело из головы.
– Что у вас будет с мамой?
– Не знаю. – Отец вздохнул и положил кольцо на стол, потом наконец перевел взгляд на Эрис. – Ты так на нее похожа, – добавил он, в его голосе сквозила печаль.
Раньше сходство с матерью не смущало Эрис. Наверное, сейчас, глядя на нее, отец больше ничего не видел – она была живым доказательством предательства его жены. Эрис потрясенно осознала, что их больше ничего не связывает. Возможно, лишь то, что последние восемнадцать лет их обманывал один и тот же человек.
– Прости, – прошептала Эрис.
– И ты меня.
Отец взял стакан, потом замер, будто вспомнил о присутствии Эрис.
– Пап… точнее, Эверетт…
– Прости, Эрис, мне нужно время, – дрожащим голосом прервал он. – Я просто… в очень сложном положении.
Эрис закусила губу. Она пришла сюда в надежде, что отец, как всегда, во всем разберется, а он казался еще более разбитым, чем она.
– Я скучаю по тебе, – беспомощно проговорила Эрис.
– Я скучаю по тому, как все было, – ответил Эверетт, и у Эрис защемило сердце.
Ей хотелось встряхнуть его, крикнуть: «Посмотри на меня», сказать: «Мне тоже больно, но я не хочу тебя терять!» В ее модифицированных янтарных глазах появились слезы. Но остатки гордости заставили Эрис сдержаться и промолчать.
– Прости. Мне просто нужно время, – повторил Эверетт. – Прошу тебя.
Эрис кивнула. Ей казалось, будто она падает с огромной высоты. Девушка не знала, что станет с родителями и захочет ли отец снова увидеться с ней.
Она направилась назад, к переполненному лифту. Но даже среди бушующего моря людей Эрис чувствовала себя ужасно одинокой.
