Стойки строительных телескопических ходуль заскрипели так громко, что по коже Эзры Грина, командира отделения связи, пробежали мурашки. Он помог сыну потуже затянуть потертые шнуровочные ремни вокруг стопы:

– Никаких капканов не надо. От такого шума вся тварь разбежится сама по себе, верно, Оз?

– Ненавижу болото, – поморщился молодой парень в легкой полевой униформе, включающей в себя серые пятнистые брюки, черные ботинки на шнуровке и светло-серую майку. – Неделю потом отмываться от этой вонизмы.

– Ты же сам напрашивался сюда с момента прошлогодних учений. Я и так рискую, взяв тебя с собой.

– Ладно, отец. Извини.

– Вы, молодежь, сами не знаете, чего хотите. Проверь еще раз остаток заряда в аккумуляторах. И убери исподнее. А то ты как взъерошенная уборщица, надышавшаяся хлоркой.

Шел четвертый день пребывания отделения Эзры Грина на объекте.

Узел связи представлял собой 120-метровую ураганно-устойчивую мачту с антеннами, жилой комплекс на девять койко-мест, посадочную площадку для грузового транспорта и низковольтную электрощитовую.

Здание комплекса возвышалось на трехметровых сваях над подсушенной болотной поверхностью и практически не давало усадки. На его крыше мирно и безразлично пустовало гнездо, в которое, по идее, должна была быть установлена поворотная тумбовая пулеметная установка М-4.

За много лет тренировок, ввиду отсутствия прямой и явной угрозы, обязательная процедура монтажа и оснащения боекомплектом М-4 спустилась в нормативной таблице в самый низ, с корректировкой статуса установки как «опционально». Мало кто вообще помнил, как и в какой последовательности устанавливать этот пулемет.

Аппаратная часть и электроустановка базировались на гусеничном шасси полноприводного бронированного тягача, который доставили сюда вместе с инженерной группой связи.

Большую часть года объект пустовал, ржавел и зарастал колючими вьюнами.

Видимо, что-то не поделив, перекрикивая друг друга, с мачты на крышу здания слетели две пестрые крупные попугаеобразные птицы – Ара-Папиги, одна с ярко-голубым, а вторая с ярко-красным оперением. Грудки и живот у них были желтыми с оранжевым оттенком.

Пару лет назад точно такая же пара цветных Ара-Папигов умудрилась свить гнездо на вершине мачты. И все бы ничего, но постоянная потребность этих птиц что-то грызть вкупе с острым клювом могли запросто привести к порче кабелей и фидеров. Пришлось срочно переносить гнездо на крону соседнего дерева, пока птицы кормились где-то на удалении.

Капитан Грин взял с собой сына впервые на военно-тактический объект. Подобные действия не запрещались по уставу, но и не поощрялись.

Тем более причина была подходящей.

Дело в том, что по невыясненной причине, отказала глобальная сеть Extranet и все тринадцать геосинхронных спутников связи Globus-А на орбите Гелиоса одномоментно вышли из строя.

Все это случилось четыре дня назад.

Чтобы сохранить информационное взаимодействие между поселениями и подразделениями, по всей планете была оперативно развернута трехмерная сеть связи, состоящая из шести тропосферных ретрансляторов и четырех беспилотных летательных аппаратов QR-1 Panther.

Почувствовав хруст под подошвой ботинка, Эзра безразлично стряхнул остатки случайно раздавленного жука-дровосека.

С высадкой на Гелиос он, как и многие другие, ждал кардинальных перемен, в частности – нового качества жизни и дополнительного времени отдыха.

Военная модель управления, укоренившаяся на Эспайере, долго бойкотировала эти настроения, и лишь спустя четыре года после старта колонизации, смелой инициативной группе, набравшей стремительную популярность за короткое время, удалось достичь официально задекларированного разрешения на свободу выбора места и образа жизни.

Движение «Дайте колонии шанс» возглавил тогда престарелый 88-летний ученый Тайрон Вилкокс, рожденный еще на Земле. Благодаря своим многочисленным научно-исследовательским заслугам на Эспайере и уважению в Объединенном Совете, ему удалось в те неспокойные времена «протолкнуть наверх» идею свободомыслия и добиться значительных послаблений для экипажа.

Именно в то «перестроечное» время, Эзра Грин, будучи еще молодым лейтенантом, заместителем командира небольшого отделения связи, со своей женой Рут и годовалым сыном решили, что остаться на службе под централизованным содержанием Системы, будет благоразумней.

Так и поступили.

Пятнадцать лет пролетели незаметно: сменяющиеся казенные комнаты, подъемы по тревоге, не всегда адекватные приказы, надбавки за выслугу, редкие отгулы.

Ничего примечательного.

Главной ценностью и смыслом жизни для Эзры стало воспитание Освина. Именно в этом он увидел свое истинное предназначение.

Даже сейчас, глядя на сына, Грин-старший испытывал целый купаж чувств из упоения, волнения и счастья.

Заправив майку за ремень, Освин вытер со лба испарину. Жара была настолько изнуряющей, что отец не посмел бы заставить сына нацепить еще и куртку:

– Оз, пилюли выпил свои?

– Не волнуйся за меня так, пожалуйста.

– Да или нет?

– Да, выпил.

Стоит напомнить, что из-за высокой концентрации в болотных газах активных кислот разложившихся растительных веществ Иав-Фадам оказался смертельно опасной угрозой для людей.

Без специальных мер защиты надышавшийся перебродившей органикой человек довольно быстро терял сознание, впадая в анабиоз. Далее, если верить Намгуми, «болотный дух принимался за свое дьявольское ремесло» и в течение предельно короткого промежутка времени человек мутировал в агрессивное голодное животное, рыскающее по топи в поисках свежей крови. Мозг окончательно отмирал, отдавая управление организмом в руки нового существа.

Кислотные пары, содержащиеся в болотных газах, в некотором смысле активировали «жажду голода», и тело, дышащее ими через раскрывшиеся поры и выросшие жабры, поддерживало таким образом в себе «жизнь».

Намгуми прозвали их Кута-Мамачи, «переродившимися в чудовищ», или просто «топтунами» – глупыми медленными животными, портящими растения, разрушающими грибницы и ягодные кусты.

Время от времени на бескрайних просторах гигантского леса Элигер-Сильварум патрули колонистов, аборигены и обычные странники натыкались на то, во что превратились те несчастные, кто по своей глупости заблудился, погиб в схватке с хищниками или просто забыл принять антидот.

Как бы там ни было, многолетний анализ феномена «реактивной мутации» зашел в тупик, оставив открытым главный вопрос – случайным ли оказался тот факт, что вирус был хорошо адаптирован под иммунную систему человека, зная наверняка все его бреши задолго до прибытия Эспайера на Гелиос.

Освин старался обо всем этом не думать.

Щелкнув тумблерами, он активировал электроусилители хода и гидростабилизаторы высоты, выпрямился во весь рост и, благодаря раздвижному механизму ходуль, «вырос» на полтора метра над помостом:

– Как вернусь, надо будет тщательно промазать стыковочные тросы и пружины! Иначе это старье рано или поздно сломается.

Он был совсем еще подросток, но, как и многие его современники, очень смышленым и подающим большие надежды.

На лестнице возникла фигура Ноа Диксона, старшего инженера смены, вытирающего на ходу шею влажным полотенцем:

– Душевая проржавела окончательно. Предлагаю переделать тягач под умывальню. Кто со мной?

Ноа был пожизненным оптимистом, никогда не унывал, постоянно улыбался.

На этапе знакомства такое радушие всегда подкупает. Но, общаясь с человеком год за годом, начинаешь принимать «веселость» за «странность» и в глубине души подозревать человека в дебилизме.

Эзра считал также:

– Ты бы лучше радисту помог, шутник.

– Нормально все, шеф! – Диксон недоверчиво прищурился, рассматривая старые ходули. – Он не слишком юн у тебя для таких задач, Эзра? Может, пустим дройда?

– Надо же когда-то расставаться с юношеством и становиться мужем. Тебе бы тоже не помешало!

Ноа подошел ближе, поскоблил ногтем по отколупывавшейся антикоррозийной краске на опорном стержне левой ходули, прокашлялся и заметил:

– Шеф. Вы меня хорошо знаете. Какой есть – такой есть. Давайте, я закажу на Яме пару банок эмали?

– Да, заполни заявку на резерв с Глиницы. Спасибо.

Сбоку, из поросшего мхом торфяного биотуалета, донесся громкий баритон электрика:

– Эй, Дикс. Бумаги нет. Выручишь, брат?

– Брось, Стивенс. У тебя что, майка короткая? – отшутился Ноа.

– Да пошел ты…

Эзра пропустил содержательный диалог мимо ушей. Поднял со скамьи лазерный резак-секатор и передал его Освину:

– Повтори задачу, сын.

– Дойти до северной пробоины в заборе, поправить радиолучевой сигнализатор.

– Молодец. В случае опасности?

– Пап, ладно тебе. Какая здесь может быть опасность. Сканер молчит сутки напролет. Мы тут одни…

– Надеюсь, ты прав. Докладывай обо всем, что увидишь.

С надстроенной площадки Освин сделал шаг вперед в воду и тут же провалился почти на метр в мутную болотную воду. Телескопические стабилизаторы справились «на отлично», и он не упал.

– Не бойся, герой, – снова начал шутить Ноа. – Мы будем отслеживать твои показатели по биометрическим датчикам. Если тебя съедят – мы узнаем это раньше тебя.

Эзра больно ткнул коллегу локтем под дых.

– Сын, добавь высоты, и будь осторожнее.

– Буду осторожнее! – парень перевел кулачковый переключатель в соседнее положение. Жаль, что сенсор беспроводной связи был сломан, иначе можно было бы отдавать управляющие команды голосом.

Ходули вытянулись вверх на еще один метр, так что Освина теперь не достал бы самый голодный Сауккой, помесь плотоядного бобра и выдры.

Пройдя несколько десятков шагов вперед, «герой» почувствовал усталость в ногах. Двигательные электроусилители работали неважно. Прикрепленные ступени для ног разболтались до такой степени, что намеревались вот-вот отвалиться окончательно.

Идею создания строительных ходулей люди позаимствовали в Акан-Люкар, одной из самых развитых деревень Намгуми. Местные аборигены учили своих детей с пятилетнего возраста ходить на деревянных ходулях, чтобы безопасно перемещаться вместе со взрослыми в случае затопления наземных пешеходных мостов во время сильного паводка.

Освин надвинул на нос легкие, прозрачные, многофункциональные очки дополненной реальности Advanced Holographic Navigation. Среди мешанины из деревьев и кустарников сразу обозначились голографические метки, значки-пиктограммы сторожевого оборудования, которое команда разместила три дня назад, сразу по прибытию на объект. Замаскированные сейсмические и подводные радиосигнализаторы, смонтированные на деревьях инфракрасные камеры, радиолучевые ловушки, капканы на аллигаторов и заградительные сетки.

Час назад сработала ловушка на дальнем участке повалившегося забора.

Нужно было разобраться, в чем дело. Едва ли это был громадный аллигатор Матара-Торон, в противном случае его засекли бы соседние сейсмические датчики. Вероятнее всего, сигнализатор потревожила Гупуга, красная болотная птица с белой головой.

Гупуги строили себе плавучие гнезда из отмершей растительности, питались водорослями и гниющими растениями. Их здесь было пруд пруди.

Грин-младший сымитировал в воздухе прикосновение к метке сработавшего сигнализатора, и тотчас рядом с ней развернулась интерактивная таблица вспомогательных параметров, включая дальность в метрах, сведения об остатке заряда батареи и график последней активности.

Учитывая немалый радиус периметра узла связи, вдоль которого много лет назад было построено заграждение, запомнить нужную точку и тем более найти ее по памяти было проблематично, особенно во время ночного шторма.

Обойдя несколько крупных деревьев и высокий ягодный кустарник, сын Эзры Грина достиг края покосившегося ржавого забора.

Облако длинноусых москитов врезалось в лицо.

Эх!

Портативный отпугиватель с нагревающимися репеллентными пластинами остался в кладовой камере хранения.

– Ну конечно! Только тебя мы и ждали. На ужин.

Заваленный заградительный столб и фрагменты плетеного каркаса плотным хватом сжал Куску-Нуокк – массивный темно-зеленый водяной удав, с двумя рядами больших продолговатых бурых пятен.

Освин логично заключил, что тот и стал виновником аварийного срабатывания системы. Приготовленное на огне, богатое минеральными веществами и белками мясо болотного удава было в разы питательнее и вкуснее сублимированного супа и галет из сухого пайка, выданного каптером на время несения вахты.

В воде неподалеку забегали пузыри.

Активировав резак, парень приблизился к удаву. Мощности лазера было достаточно, чтобы разрезать Куску-Нуокка вместе со столбом.

Наметив вектор удара, Грин-младший замахнулся.

– А-а-а! – со стороны базы донесся сжатый скомканный крик и последовавший за ним выстрел.

Освин обернулся.

Жуть!

Кричал отец. Такое ни с чем не перепутаешь.

Парень замер, прислушиваясь к звукам недружелюбного леса.

Руки вмиг ощетинились выпрямившимися волосками словно иглами ежа.

Внутренности сжались в тугой болезненный узел:

– П-п-пап? Как меня слышно?

Одного единственного слова в ответ было бы достаточно, чтобы спокойствие мягко обволокло все тело. Но динамик переговорного устройства предательски молчал.

В один миг Освин ощутил всю нестерпимую необратимость момента, а также свою подростковую незрелость и беспомощность, перемешанную с отчаянием.

Со стороны комплекса донесся новый выстрел, вслед за которым из-за деревьев вывалилась целая стая Ара-Папигов и огалдело пронеслась над головой будто спасаясь от разъяренного хищника.

Дрожа от страха, парень сжал секатор покрепче и осторожно зашагал вперед.