Глава 7
Начало игры
Угольная яма была устроена в довольно глубоком бассейне. Полуразрушенный дом даже сейчас выглядел внушительно и солидно, его хозяин оборудовал себе купальню под крышей, но не успел закончить. Алексей не видел, как Морозов со Станиславом набивали бетонное корыто пилеными чурбаками и ветками, а теперь на виду оставался только слой раскаленной земли с дрожавшим поверх воздухом. Часть оглушающего жара выходила сквозь небольшие окна полуподвала, но приходилось периодически вылетать на улицу проветриться. Уж какого возгорания тут боялись охотники? Что могло загореться в чисто выметенном, освобожденном от мебели и мусора пустом каркасе здания? Но пришлось вместе со всеми следить за горящими где-то глубоко внутри почти без доступа воздуха бревнами, лишь небольшая трубка курилась дымком, неощутимым сквозь фильтры респиратора. Зато температура, умноженная душным комбезом, почти сравнялась с доменной печью. Алексей устал сидеть на одном месте целый день, проклиная на все корки первобытное хозяйство и примитивные условия существования общины.
– Лёха, заткнись! Для кузницы годится только уголь, а торф для отопления хорош… Да и поди еще доберись до него в Шатуру, тащить далековато. Здесь почвы в основном песчаные, нет никаких торфяников. Сам местный, знаешь не хуже.
Он знал, просто надоело смотреть на недовольного Калину, сидящего напротив на скамейке, и сожалеть об отсутствии Руслана. Павел, еще один охотник лет сорока пяти, был молчалив, а Станислав подавал голос только чтобы пресечь очередной спор от безделья. Алексей не мог себе представить более простого занятия, чем это производство угля, но как же оно выматывало! Вспомнил торфяные озера под Шатурой, с черной водой, отражающие лес, как обсидиановое зеркало. Тогда, набрав воды в ладони, он убедился, что она желтая от примесей, наверное, темное дно и грязь придавали озерцам столь жуткий и загадочный вид. И пока единственный наследник вконец не утопился, исследуя явление, отец позвал его назад в машину. Устроиться на берегу с мангалом не рискнули – торф действительно плохо соседствует с огнем. Но здесь, на краю бассейна, Алексей, прислонившийся к какой-то претенциозной колонне, символизирующей для хозяина дома обстановку восточной бани, умирал от жары в непроницаемом ОЗК, вспоминая тот день. Дул ветерок с реки, и солнце было вовсе не горячее, как теперь выяснилось. Есть с чем сравнить. В кузнице и то прохладнее.
– Стас, этот твой «местный» всех достал уже! Если бы не его чертово везение, когда он успел шастнуть в арсенал со своей бабой… То не вешал бы он тут всем лапшу на уши.
– Так… Отныне и впредь я запрещаю эту тему вообще поднимать. Понял, Семен? – Тяжелая рука Станислава лишь слегка коснулась его плеча, усаживая на место, но придавила, будто бетонной плитой. Калина замолчал. С вождем приходилось считаться. Именно потому что Юрия-Талибана, осмеливающегося огрызаться по поводу и без, больше не было. – Лёха, и тебя тоже касается. Не подначивай и даже не думай.
Алексей неопределенно пожал плечами. Он не думал и забыл. А чего вспоминать-то? Мало ли трупов на его счету, всех уже не упомнишь.
– Мы все там были, Паш, кроме тебя только… И все видели, как погиб Талибан. Если начнем мстить и устраивать разборки за смерть в честном бою, то у нас одни дети и Бабка в живых останутся. Поняли? В последний раз спрашиваю, Калина: ты углядел там какую-нибудь подлость?
Алексей отвернулся. Подлость-то он прекрасно углядел и даже успел легкими намеками обсудить ее с «вождем». Но прямой, как линейка, Семен помнил только, что пули, убившие друга, были выпущены из «калаша» Привратника бункера. И промолчал, согласился больше никогда не говорить об этом. По крайней мере, в присутствии Станислава. Остальных это вполне устраивало.
Уголь продолжал распространять волну удушающего жара, на этот раз прогуляться отправились Калина и Павел, мстительно оставив Алексея мокнуть и потихоньку плавиться внутри резинового комбеза. Привыкший ко всему невозмутимый Станислав удобно устроился полулежа в офисном кресле без колесиков, неведомо как тут оказавшемся.
– Вот любите вы с Бабкой указания раздавать! А ты ведь можешь говорить, когда захочешь, сразу видно: проснулся в тебе менеджер-нефтяник. Как говорится: каждый нефтяник мог бы стать олигархом, но не каждый способен стать вождем!
– А ты любишь трепаться, как у тебя сил только сейчас на это еще хватает?! Удивительно просто. У меня лично уже язык приклеился – так пить хочется.
Пить хотел не только Станислав, но конструкция респиратора Алексея этой роскоши вообще не позволяла. От недостатка терпения, жажды и жары тянуло хоть поговорить.
– Стас, я не нарушу твой указ, если опять спрошу, зачем я здесь оказался?
– Я же говорил: искал наемника. Когда услышал взрыв, как раз был неподалеку. Разглядел воронку на месте сарая и решил, что кто-то тут изрядно пошутил. Или хотел напугать, и это был предупредительный удар. Но потом заметил снайперов на позициях – вот тогда стало понятнее. Они ждали кого-то, я сложил в уме подрывника и то, что его решили чистенько убрать. Почему? Как вариант – чтобы концы в воду спрятать. Как вторая версия – чтобы не платить. И я отправился искать тебя… Потому что снайперы-то полежали в снегу, встали и пошли к электростанции. Не дождались.
– Я же вдоль берега ушел.
– Слишком тихо было, ясное дело, виноватого не нашли, а то бы или стреляли, или шумели вовсю. Вот и понял, что потеряли тебя. Но я-то нашел, от меня уйти не так просто. И сначала ты казался просто носителем информации: что происходит, кому нужно, кто приказ отдал… И вдруг поворачивается ко мне знакомая такая морда! – Станислав улыбнулся, даже по голосу слышно. – Привратник может рассказать много полезного.
– А не рассказал бы?
– Сам как думаешь?
– Думаю, что весной нашелся бы мой труп в снегу. И действительно без претензий: я сам должен был лучше следить за окрестностями и заметить тебя на подходах. Не заметил.
Станислав давно понял: к собственной жизни и смерти бывший Привратник относится легко, потому что жизни этой оставалось так мало, что она уже перестала быть ценной ставкой. Только Грицких еще думает, будто Алексею есть что терять, поэтому ошибается, строя свои планы. Не себя защищал Алексей… И не людей общины, опытный «вождь», полностью лишенный иллюзий, и это понимал. Он просто готовил удар посильнее, не размениваясь на мелочи. Сил и времени оставалось маловато, и вместо изматывающих легких пинков Главного Привратника в итоге ожидал полный нокаут. Как? Лёха это обязательно сделает. Ведь не первый Главный на его счету… Да и тогда удар был нанесен также внезапно и также чужими руками.
– Лёха, поскольку мы тут одни, расскажи, как ты с Нестеровым разобрался. И зачем? Все равно ты не пролетел бы мимо Совета, не миновала бы чаша сия – он ведь замену себе готовил…
– А без него я спокойно отсиделся бы несколько лет заместителем Грицких, научился бы всему не спеша. И не вышло.
– Вышло: всё или ничего. А ведь ты вполне способен идти на компромиссы, когда тебе это удобно.
– Моему «ничего» позавидовали бы многие! Просто я не просился обратно, когда дверь захлопнулась, а ушел в другую сторону. Лучше править в аду, чем быть рабом на небесах, знаешь ведь, кто это сказал?
– Знаю. Еще один придурок с завышенной самооценкой и амбициями. И надо сказать, что у вас обоих есть на то основания… Теперь земля под ногами горит уже у Главного Привратника.
– Потому что бункеру не нужен такой управляющий, люди не примут его так безоговорочно, как принимали Бориса Владленовича. Харизмы маловато.
– А Нестеров…
– Старик очень любил изображать из себя Ноя на ковчеге… А ведь и был им, мать его, был! Это позже все поняли, что спаслись среди бушующего моря только потому, что остальных обрекли на смерть. Запасов хватило год наружу не выходить, ни в чем не нуждались, все системы работали. Первое, за что Борис Владленович взялся после организации Совета, это за здравоохранение – больной вопрос, – обучали оказывать первую помощь, распознавать болезни по симптомам, правильно питаться, чтобы это самое здоровье сохранить. И не жрать одну тушенку, потому что вкусно и сытно. А бригада «труповозов», которая через пару лет второй бункер от тысячи тел зачищала, уже молиться была готова на Нестерова – от чего он всех избавил… Жили бы друг у друга на голове, тоже хватанули бы какую-нибудь эпидемию. Когда народу мало, всем просторно, грязи нет никакой… И дел хватало. Стены подправили, материалы как раз завезли перед войной, видно, знали уже что-то… Детей собрали в группу для игр и чтения, чтобы по бункеру не болтались.
– Ты там и обучался?
– Ни фига. Я был на домашнем обучении, читал, что хотел, к пацанам не лез, да и они ко мне. Были и постарше и помладше, только у меня же Ленка на руках, пока она своими ножками пошла – еле дождался. А когда нянькой работал, уже и влез во взрослую компанию, завис посреди: вроде не маленький, раз такая ответственность за племянницу Главного, а вроде и не взрослый, ведь четырнадцатый год только. К тому времени я к главному инженеру хвостом приклеился, как Ванька – ко мне. Петр Борисович старый был уже, одинокий, со мной занимался, модели всякие собирать помогал и учил по ходу дела. В физике и математике почва оказалась благодатной. Должность руководителя технических служб я влегкую взял, когда мне еще тридцати лет не было! И уже приблизился к Совету.
– Сам.
– Сам. Так что я всего лишь хотел ускорить события… И Ленку никому не отдавать. Если нет ее друзей Мухина и Степанцева – я один у нее оставался. И дядю чистенько убрал. Хотел, как раньше, как было… Да и в постель положить приятно, красивая ведь девчонка! Но не только… Знаешь, она единственная, от которой получишь всё – и еще чего-то хочется. От других не так.
– Лёха, это называется любовь, если ты в своих учебниках такого слова не вычитал.
– Не уверен, Стас. И пойду-ка я тоже проветрюсь, а то угорел совсем, видно, раз такие разговоры пошли.
– От себя не убежишь. И от нее.
Алексей, уже прихвативший топор, остановился у выхода.
– Стас, мне ведь возвращаться некуда уже. В бункере разорвут на части только за одних Валерку и Ксюшу, в метро – Лубянка не прощает, когда убивают особистов, будет искать, пока не найдет и не уничтожит. Я там и среди криминальной среды тоже светанулся слегка, лучше не лезть снова в эту клоаку. И соседи до кучи на взорванный сарай страшно обижены, а хуже того – на проникновение на территорию в обход всех их мер и ухищрений с вышками и прожекторами. В общем, жди, Стас… Скоро и ты захочешь меня убрать с дороги.
– Пока не хочу, не за что. А Калина помолчит и потерпит, это я тебе обещаю. Слово вождя.
– Тогда погуляю полчасика и вернусь. Слово сталкера.
***
Главный Привратник был почти доволен ситуацией. Люди даже рады его возвращению. Остатки Совета смогли если не удержать власть железной рукой, но хотя бы внушить людям доверие. И оставить за собой главное – авторитет. Им пришлось немало поработать, но за столько лет дела уже шли своим чередом, отлаженно, как надежный часовой механизм. Благодарить за это следовало вовсе не Хлопова и Лапина… А чувство защищенности, которое в отсутствие «силовика» могло бы серьезно поколебаться, сохранил командир Серяков. Но все же Главный Привратник стал чаще отсиживаться в кабинете. Чувство этой самой распроклятой защищенности и уверенности пропало у него самого. Нет, он ничуть не боялся ходить по коридорам бункера, возможно, просто привык уже к молчанию и уединенности того закутка, в котором его держали в капонирах.
Подобное не должно повториться. Он сумел сохранить достоинство. Жизнь тоже, и считал это только своей собственной заслугой. Хладнокровие, никогда его не покидавшее, не дало разгореться пламени конфликта, никто не посмел причинить вред тому, кто настолько уверен в себе и собственной невиновности. Слово «закон» еще имело в этих краях немалую силу. Но законы пишут власть предержащие, такие как он и Председатель, а по их слову можно ведь и перевернуть страницу, начать с чистого листа… С соседями заключен мир, сейчас даже более прочный, чем раньше. Можно его еще укрепить, когда «виновные» в диверсии будут наказаны. Осталось их только найти. Но поиском должны будут заниматься сталкеры Серякова, а привлекать командира к делу пока не хотелось. Созданные Главным еще зимой «внутренние войска» охраны тоже сумели как-то не развалиться без присмотра. Грицких уже порасспросил людей и выяснил, кто именно смог удержать и заставить работать эту разношерстную группу. И был удивлен, что это сделал Фомин, не замечал за ним раньше особых качеств… Похоже, и сейчас их тоже не появилось, но стремление к порядку у Ильи превосходило всех остальных.
И он уже получил предложение от Главного о должности личного телохранителя. На будущее, конечно, в стенах родного бункера Юрий Борисович пока еще не чувствовал себя под прицелом. Лишь бы оставались под надежной охраной входы! Уже почти профессиональный диверсант Колмогоров способен на многое, но теперь проникнуть в бункер не так-то просто.
А расследование произошедшего потянет за собой на свет слишком много лишней информации. Кто знает, насколько еще верны ему люди, давно не получавшие корма с хозяйской руки? И даже излишняя самостоятельность Фомина заставляла насторожиться. Не для него же Илья хранил ранее заведенный порядок? Никто ничего не делает просто так, всегда есть причины и цели, о многих он еще просто не догадывается. Людей держит в узде страх, он же держит их вместе, заставляет сбиваться в кучу, объединяться против общего врага. Пока этот враг безликий, но скоро предстоит встретиться с ним лицом к лицу. Грицких ждал только прибытия каравана с оружием. И ожидание можно скрасить усилением охраны бункера.
Старик мрачно смотрел на дверь. Он все-таки абсолютно прав… Если даже его самого страх разоблачения и смерти так подталкивает к действию, что же говорить о молодых? О тех, кому есть что терять! Так и нужно действовать.
***
Алексей вернулся только через час, в прилипших листьях, перемазанный соком травы, обтер лезвие топора. Остальные были уже в сборе и дожидались окончания процесса подальше от раскаленной укрытой ямы.
– Как тренировка прошла? – поинтересовался Станислав. И сам же ответил: – Раз все конечности на месте, значит, нормально…
Павел взял топор и попробовал взмахнуть.
– Я не профессионал, но мне кажется, что кроме тебя и Морозова с этим страшенным гибридом никто не управится.
– И хорошо. Не лапай, поставь на место. Мне не жалко, но балансировка действительно не та.
– Ты, Лёха, без году неделя как с огнестрелом расстался, так уже учить нас будешь… – Калинин продолжал ворчать. – Из лука мажешь на полметра.
– Семен, он попадает в оперение предыдущей стрелы… причем его безбожно портит, – примирительно заметил Станислав. – Но только когда прицеливается спокойно по мишени. А навскидку стрелять у него не получится, и учить уже поздно. Тем более, «ТТ» имеется, патронов еще изрядно.
Калина бросил ехидный взгляд на ногу Алексея, где сейчас отсутствовала привычная кобура пистолета. Тот остался равнодушен к замечаниям, снова присел у стены, устало закрыв глаза. Жар от угля, снова окутавший со всех сторон, как одеялом, способствовал сонливости.
– Лёха, подумай и не дури: отправляйся в метрополитен с нами. Сам же говорил: окраин много, тебе там будут только рады. Мужик, да с руками…
– Не, на фиг, опять женить надумают, а я не хочу.
– Хочешь, по глазам вижу – хочешь! – Станислав не называл имен, но было и так понятно, о ком он говорит.
– Стас, давай раз и навсегда решим: я в метро не вернусь. Обещал не возвращаться. Обещал ей это, глядя прямо в глаза, сидел ближе, чем сейчас от тебя! И больше никогда не пойду на такое испытание. Думаешь, не мог сделать шаг и взять, что хочу? Мог. Она бы и не пискнула. Или пискнула бы от удовольствия. Но через пару дней пошла бы и повесилась в тихом уголке, потому что… Я не хочу так рисковать. И не буду.
Алексей понизил голос, но все равно казалось, что теперь слышит его не только Станислав. Да и с ним на эту тему рассуждать не хотелось, просто надо как-то объяснить свое отвращение к туннелям и обжитым станциям. Ведь он звал туда людей, а сам бросал их на полпути… Не годится. Ивушка этого не заслуживает.
– Так что хватит. Закрыли тему. Стас, у меня и поближе есть к кому клинья подбивать – Настя тебе не жена, так что я свободен в своих притязаниях и равен с тобой в правах. Скажи, Калина?
Семен вздрогнул от неожиданного обращения к нему за консультацией и, немного подумав, виновато развел руками под взглядом «вождя». Закон общины ничуть не нарушался.
– А возвращайся-ка ты в бункер… – неожиданно глухо произнес Станислав. – Там тебя небось куча девиц ждут не дождутся.
– Ну вот, теперь и ты готов меня убить – о чем я только что и предупреждал! Девицы ждут, только надо сначала устранить одну маленькую проблему с Советом. И я сам к ним не хочу.
– Быть не может… – Калина как-то пытался влезть в разговор, все время натыкаясь на запретную тему конфликта. – Чтобы ты девочкой побрезговал.
– Да я был проинформирован во всех подробностях, что со мной произойдет в этом случае! – Алексей был рад переключиться на другой объект, только бы не возвращаться снова и снова в своей памяти в ту палатку-гостиницу на Семеновской.
– У вас там такие строгости с нравственностью?
– Нет, просто у Нестерова пунктик был, сестра его умерла при родах, никто проблем не ожидал, а так уж получилось. С тех пор он занялся проблемой лично.
– Лично – это как? – пошлый смешок не сдержал даже Стас.
– Это значит, что строжайшим образом запретил всю пропаганду секса, посрывал все картинки со стен, правда, потом мужики в общаге опять налепили, туда девочки и Привратники не особо наведываются. За связь с несовершеннолетними пообещал отрезать что-нибудь ненужное в организме. Но когда все-таки разок залетела шестнадцатилетняя девица, он сам вокруг нее семь месяцев до родов крыльями махал, боялся за здоровье будущей матери.
– И что?
– Да ничего, обошлось. Девица по годам-то мелкая, а по кондициям – телка здоровая. И парня ее никто не тронул, потому что ему и самому только шестнадцать… Но страху и паники нагнали до такой степени, что никто больше не решился повторить подвиг.
– А ты?
– А я еще в день семнадцатилетия смотрел на своего наставника мутными от полнейшего счастья глазами и ни в какую не признавался, кто это меня так напоил и совращал! Сказал – не помню. Врал. Но воспоминание действительно не лучшее, хоть тогда мне так совсем не казалось…
Павел постучал колотушкой на длинной ручке по насыпанному поверх угля слою земли, уплотняя перегоревшие бревна.
– Закрываем кислород, готово, похоже. Третий день горит.
Алексей с надеждой взглянул на Станислава, тот махнул рукой.
– Иди уже… Мы с Калиной останемся, а вы с Пашкой нам Морозова опять пришлите, он как раз отдохнул, наверное. Остывать готовый продукт еще долго будет.
Давно рассвело, в тени леса было довольно прохладно, а топать придется не меньше часа. Угольная яма не дымила, и все равно ее постарались спрятать подальше от сталкерских троп, чтобы ни один обитатель бункера даже случайно не наткнулся. Алексей лишь изредка переговаривался с Павлом, весь путь прошел в тишине и мыслях о тесноватой, но удобной бане общинного дома. Настроение безнадежно портилось, и даже Анастасии не удалось его улучшить. Разбередивший рану разговор не давал покоя, причем вспоминалась вовсе не потерянная Леночка, а утраченные надежды на верховную власть в Совете. Отмывшись начисто, Алексей вылил на голову ковш ледяной воды. Стало легче. Смыть грязь… И вернуть всё к началу. Ковчег снова поплывет привычным курсом, если за штурвал встанет достойный. Только его самого не примут больше туда – не берут непарных на ковчеги.
***
В ожидании хоть небольшого дождика и с тайным опасением, что сталкеры бункера случайно обнаружат провод, Алексей бездействовал, убивая время за настольной игрой, нарисованной на паре листов ватмана. Аккуратно вырезанные Калининым игровые фишки передвигали по клеточкам Морозов, Амалия и Ванька. Кинув кубик на стол, Алексей переставил фигурку вперед на пять позиций, вспоминая, что бы такое мог означать нарисованный под ней птер на фоне городских развалин.
– Прятаться за герму, – подсказал Руслан. – Перейди вперед еще на три клетки. Ишь шустрый какой…
И бросил кубик сам. Выпала бело-коричневая Боровицкая, нарисованная по памяти Бабкой, вполне нейтральная клеточка, хуже, если бы он попал на Великую Библиотеку, где пришлось бы отступить назад от страшных неведомых монстров внутри.
– У меня свинарник, – грустно вздохнул Ваня.
– Сиди там, пропускаешь два хода! – Алексей сам изобразил на клеточке этот темный угол, низкий заборчик и свиной пятачок. – Прошу вас, Амалия Владимировна…
Бабка поправила платок на голове, сегодня пестрый, как шкура леопарда, и кубик прокатился по столу, продемонстрировав грань с пятеркой.
– Блин!
Волшебная клеточка с караваном давала право перемещать фишку по резервным путям, их было два на выбор, и, просчитав все возможности на дозволенные пять позиций вперед, она поставила вырезанного из дерева сталкера с рюкзаком в схрон, откуда можно было при желании продолжить двигаться или отсидеться при неблагоприятном следующем ходе.
– Жульничаете, не иначе, Амалия Владимировна… – Сам Алексей попал на Кремль и вылетел из игры, съеденный обитающей там, по слухам, непобедимой аномалией.
– Не везет, Лёха? – Руслану теперь тоже досталась клеточка с гермоворотами, откуда пришлось выйти на поверхность. Ее символизировали черные квадраты домов и прорисованный на переднем плане кузов автомобиля.
– Если не везет в игре… то дальше сам знаешь. – Алексей не стал продолжать эту мысль, потому что рядом сидели Ванька и Ивушка, которая ждала конца партии, чтобы присоединиться. Морозов тоже явно настроился на следующий круг по нарисованному полю, фишек сделали восемь штук, и к вечеру за столом было не протолкнуться от участников и зрителей. Не имеющая названия игра, объединившая картинками-клеточками и лес, и убежища, и метрополитен, оказалась интересной. Руслан, в детстве не увлекавшийся подобным, теперь погрузился в новый для себя мир, не пропуская почти ни одного кона. А «разработчики» Алексей, Бабка и Станислав собаку съели на «Монополии», поэтому с изобретением правил и реалий проблем не возникло.
Крупная редиска на тарелке выглядела соблазнительно, но вызывала сильные подозрения. Укоренившийся инстинкт не давал сразу попробовать что-то, выросшее не под надежной крышей убежища. Все-таки Алексей протянул руку и утащил одну, разглядывая со всех сторон и не решаясь надкусить.
– Лопай давай, думаешь, я позволю детям есть что-то опасное? Землю очистили, пыль через болото не долетает, а от осадков радиоактивных пленкой укрыто. Редиска созревает быстрее всего, одну ее и сажаем, да морковь еще, так что огород не балует разнообразием.
Свежие овощи действительно пока предназначались только детям, но с разрешения «вождя» и выбывший из игры скучающий Алексей сидел хрустел пресноватой и водянистой редиской размером почти с кулак.
– А Руслан с Пашкой яблоки трескают… Запрещал им сколько раз!
– Да когда это было-то? – Десантник все же смутился, похоже, Станислав не зря подозревал.
– Да каждую осень. Очистят кожуру в «предбаннике» и едят, пока никто не видит. А потом делают вид, что не понимают, откуда огрызки взялись.
Вернувшийся из кузницы Геннадий чем-то долго гремел на кухне в поисках ужина, потом появился в столовой с полной тарелкой остывшего супа.
– Ну-ка, подвиньте ваше казино. Человек с работы пришел, жрать хочет. Комаров там до фига, дождь пошел.
– Дождь? – Десантник и Алексей переглянулись.
– Завтра получите вы свою войну, мальчики… – Старейшина отложила фишки и кубики. – Позовите и Настю, нам есть что обсудить.
– Только пожрать спокойно дайте!
– Генка, да тебе тарелка слушать и не помешает… – Алексей ощутил внутри приятное чувство предвкушения. Наступила его очередь действовать, уже не выжидать, не просчитывать, а решительно двинуть фишку вперед. Он взял фигурку сталкера в сферическом армейском шлеме, раскрашенную в зеленый цвет, и аккуратно поставил его на клеточку с нарисованным бункером. В игре бункер обозначал просто убежище. Подошедший незамеченным Стас фыркнул за спиной.
– Ты еще колдовство вуду призови, чтобы успех в делах сопутствовал…
– А чего, если кто умеет – я не против.
– Хватит врать, тебе ж самому всегда интересно сделать. Вот завтра и начнешь.
