Глава 8
Слабо ориентируясь во времени, потому что солнца видно не было, лишь серая хмарь за стеклом, я поудобнее перехватила Снежку и отправилась вниз. По дороге заглянула в столовую, но накрытого стола не обнаружила и поняла, что для ужина еще не время.
В кабинет меня совершенно не тянуло, а так как запрета на перемещение по дому не было, я предпочла сунуть нос в библиотеку, чтобы в полной мере оценить ее масштаб. Вообще я не просто так пошла работать библиотекарем – с малых лет я изучала мир по книгам и ничуть об этом не жалела. Конечно, мы с родителями немало путешествовали, но вымышленный мир порой оказывался намного более реальным, чем реальный. Его герои были действительно Героями, с большой буквы. Умными, честными, порядочными и благородными. Его героини всегда отличались добротой и сообразительностью. И сам этот мир был таким красочным и волшебным. Наверное, я так и не выросла…
Опустив любопытную Снежку на пол, я неторопливо брела вдоль многочисленных стеллажей, внимательно изучая корешки. Удивительно… Невероятно древние книги! Некоторые так и вовсе раритетные!
Взгляд остановился на собрании сочинений Жюля Верна, и я аккуратно взяла первую книгу, которая оказалась датирована аж тысяча восемьсот девяностым годом. Очуметь…
Мои глаза округлились сами собой! Я даже представить не смогла, сколько может стоить подобная книга. Да ведь это ручная работа! Переплет из натуральной кожи, а на лицевой стороне – серебряный медальон с профилем автора! А внутри… Внутри – дарственная надпись от самого автора! Я держу в руках целое состояние! А всего тут… Задумчиво подняв голову, автоматически посчитала. Собрание сочинений? Недурно…
– Интересуешься фантастикой?
Вздрогнув от насмешливого тона моего персонального мучителя, я медленно повернула голову на звук. Он стоял в дверях, и в его взгляде было столько иронии… Еще бы, ведь он слышал все мои мысли. Каждую.
И ведь понял, что мой деньгометр сейчас зашкалило от осознания того, сколько стоит один этот стеллаж, на полках которого стояли книги не только Жюля Верна, но и многих других именитых писателей-фантастов прошлого.
«Зараза…»
– От злючки слышу. – К моему удивлению, он не обиделся, лишь скептично фыркнул и ровно поинтересовался: – Ужинать идем?
«Идем. Но потом я хочу сюда! Это настоящая сокровищница!»
– Странные у тебя представления о сокровищах. – Его приветливый тон совершенно не намекал на то, что недавно в оранжерее произошла очередная размолвка. – Неужели тебе книги дороже реальных драгоценностей?
«Драгоценности невозможно читать. В них невозможно погружаться так, как можно погрузиться в книгу, каждая из которых – полноценный мир, а порой и не один.
Так что мой ответ: книга лучше. И дороже. А уж такие, как тут… Кстати, откуда?»
– Наследие прадеда по материнской линии. Он был таким же ценителем печатного богатства, как и ты. К сожалению (или к счастью), кроме меня, никто из близких не оценил его увлечений, так что я забрал библиотеку себе. Остальные хотели ее банально распродать, мало представляя реальную цену подобных раритетных экземпляров. Кстати, не надейся, продать их невозможно, я постарался: каждый экземпляр именной и находится в том самом, «непродажном» списке. В случае кражи маршалы без труда вычислят вора.
«Я ж говорю, зараза…»
– Анна!
«А не подслушивай!»
К этому моменту мы уже успели сесть за стол, так что я решила чуть-чуть покапризничать и дать себе волю – на его раздраженный окрик иронично приподняла бровь, а затем и вовсе показала язык. Мои мысли – мое достояние, а не нравится их слушать – блокируй!
Вместо ответа он недовольно сузил глаза, в глубине которых промелькнуло нечто трудноопределимое, но я не стушевалась. Фыркнула и переключила все свое внимание на ужин. Может, я и преступница, может, я и отрабатываю свое наказание в качестве «добровольного» донора эмоций, но ни в одном законе и ни в одном Уголовном кодексе не прописано, что мысли обязаны оставаться нейтральными и корректными по отношению к тому, кто тебя раздражает. Так что…
Сквозь полуопущенные ресницы бросив внимательный взгляд на хозяина этого дома, по его раздраженному лицу поняла, что он очень внимательно слушает мои мысли. «И как они тебе, зайчонок?»
– Хамка.
«От извращенца слышу. Кстати, не расскажешь мне об интересующих меня объемах? Сколько я тебе должна?»
Краем глаза наблюдая за Снежкой, старательно обнюхивающей незнакомую комнату и многочисленные углы, я упустила момент, когда он решил заговорить, и вздрогнула от его крайне ласкового, моментально насторожившего меня тона.
– Все зависит от качества и вкуса эмоции. Каждая на вкус различна, это я уже упоминал. Кроме того, большое влияние на объем оказывает сила испытываемой эмоции. Чем чувство сильнее, насыщеннее, тем легче пьется и тем больше объем. Мы измеряем объемы выпитых эмоций в эмах. Один эм по своей энергетической насыщенности равен одному усредненному приему обычной пищи. В смертнике, который испытывает в основном панику, страх, дикий ужас и обреченность, реже – гнев или ярость, – от двадцати до сорока эмов. Их любой пожиратель может выпить за пять минут, при этом смертельно осушив жертву. Несмертельная доза для донора с подобными эмоциями составляет от пяти до десяти эмов. Если выпить больше, донор впадает в затяжную депрессию, апатию, теряет интерес к жизни, волю, а затем умирает. Если взять для примера тебя, то утром при прямом контакте я изъял едва ли пол-эма. За сутки из воздуха в общей сложности я поглощаю около одного эма, но это учитывая, что я общаюсь не только с тобой, но и с другими. А теперь непосредственно к стоимости твоих преступлений – в совокупности они оценены мною в двести девять эмов.
«Сколько? С ума сошел? – У меня чуть хлеб из пальцев не выпал. – Десять вышек?»
– Здесь идет иной подсчет – вышка тебе не светит, так что, с учетом растяжения во времени и несмертельного изъятия, я взял по максимуму. Опять же, заметь: если бы смертник испытывал не страх и ужас, а безбрежное счастье и любовь к ближнему, то изъятыми из него эмами можно было бы накормить сотню пожирателей. Любовь, истинная любовь, выпитая до дна, содержит в себе около пятисот полноценных эмов. Счастье – чуть меньше, но ненамного. Радость, благодарность, умиротворение, эйфория… Все они являются положительными и крайне насыщенными энергией эмоциями. Проблема смертников в том, что в них этих эмоций нет, поэтому приговор обычно смертельный.
Кирилл замолчал, а я начала крайне тщательно пережевывать не только хлеб, которым едва не подавилась, но и информацию. Значит, при самом плохом раскладе, я здесь вообще на полгода…
«Но как насчет тех эмов, которые не разлиты в воздухе, а взяты непосредственно с кожи?»
– От половины до целого за каждый раз.
Ага… Значит, мне предпочтительнее действительно позволять себя трогать и…
Поморщилась, потому что мысль уже успела сформироваться, а он на это тут же ехидно усмехнулся. Да, выводы не радовали. Если я хочу ускорить исполнение наказания, то мне выгоднее позволять ему делать все, что он хочет.
«А вот я не хочу!»
– Твое право, – неопределенно пожав плечами, Кирилл не отвлекался и от ужина, с аппетитом поглощая действительно вкусные котлетки и салаты.
Еще вопрос. Только честно. Я даже отложила вилку и посмотрела Кириллу в глаза.
– Ты сказал, что губами не больно. Как я узнаю, что ты не просто меня целуешь, а пьешь? Как я узнаю, сколько тобой уже выпито, а сколько еще осталось? И еще… – Голос сорвался, но я договорила вслух: – Сколько эмов содержит в себе страсть?
– Всего около сотни. Да, к сожалению, она не так ценна, как счастье и любовь… – почему-то качнув головой, Кирилл чуть прикрыл глаза, так что я не могла разобрать их выражение. – Хочешь отделаться поскорее? Не забывай – несмертельная доза не больше четверти.
Так… посчитаем. Страсть содержит сотню. Четверть – это двадцать пять. Я должна ему чуть больше двухсот эмов… То есть около десяти приемов «страсти» и контрольный выстрел «счастьем». Верно? Пребывая в некотором нервном возбуждении, я нетерпеливо ждала ответа, но он молчал.
«Отвечай, черт возьми!»
– Нет, ягодка, я не согласен на подобную подачку. – В голосе демона явно послышались угрожающие нотки, на что я лишь недовольно вскинулась. – Я буду брать так, как хочу сам. Тогда, когда хочу сам. И то, что хочу сам. О том, что переберу, – не переживай, я контролирую каждый взятый эм, и как только объем будет выбран, я тебе сообщу. А теперь будь лапой, допивай чай. Пора идти на кухню, лечиться.
«Козел!»
– Не обижай это благородное животное, Анечка, – заледенев как взглядом, так и тоном, демон четко и угрожающе добавил: – Я хуже.
Меня не проняло. Ну вот ни капельки. Ни на пол-эмика.
Скептично фыркнув, я допила чай и, поймав Снежку, которой очень понравилось под столом, отправилась по уже знакомому маршруту на кухню, не собираясь ждать того, кто хуже козла. Кстати, ничего благородного в козле нет. Лохматый, рогатый, бородатый. Копытный.
Интересно, а у Кирилла есть рогатая ипостась? У меня вот есть. Точнее, была. А может, и до сих пор сохранилась…
Кивком поприветствовав, а затем и поблагодарив Валентину, которая без лишних вопросов и уточнений выдала мне кружку с отваром и ингалятор в обмен на щенка, я в кратчайшие сроки выполнила все положенное, но вместо чая с коньяком получила аж три таблетки и пояснение:
– Это по рекомендации Ивана Михайловича.
«Точно, врач же обещал прислать результаты обследования моему рогато-копытному зайчонку. Интересно, мне дадут их почитать?»
– Когда хамить перестанешь. – Появившийся в дверях Кирилл был явно недоволен моими мыслями. – Закругляйся, у меня еще дела.
«А я тут при чем?»
– При том, что я хочу видеть тебя рядом.
«Хотеть не вредно».
И тут я поняла, что, кажется, перегнула палку… Он не сменил ипостась. Он не кричал. Не злился. Он просто смотрел. Но мне вдруг показалось, что на огромной кухне размером пять на шесть метров нам двоим стало очень тесно. Воздух резко загустел, так что стало не только трудно дышать, но и думать. Валентина глухо пискнула и, подхватив Снежку, поторопилась выскочить из помещения.
Я же… Я в это время сидела в кресле и не находила в себе сил встать, что уж тут говорить о побеге… Страшно, как ни странно, не было. Ну, может, самую капельку. В основном было почему-то стыдно и неловко. Я действительно забылась и начала вести себя непозволительно, причем прекрасно понимая, что он слышит мои мысли, и специально думала как можно обиднее и неприятнее.
Он двигался медленно, позволяя мне в полной мере ощутить всю свою ничтожность и бессилие перед одним из самых могущественных демонов мира. Дошел. Чуть склонился и положил руки на подлокотники, словно запирая этим движением меня в кресле.
Помедлил, внимательно рассматривая мое наверняка побледневшее, а местами и покрывшееся пятнами от стыда лицо… И тихо, проникновенно заговорил:
– Анна… Я принимаю во внимание твое нежелание осознать суровую действительность, но правда такова, что ты до сих пор жива и при памяти только потому, что мне тебя жаль. Только потому, что ты женщина. Только потому, что я хочу познать вкус полноценного счастья. Я не прошу многого – всего лишь быть вежливой и приветливой. Но если ты на это неспособна, то и я, в свою очередь, могу принять меры. В подвале, который находится под цокольным этажом, у меня в наличии несколько камер, предназначенных именно для таких, как ты, – несмертников. Хочешь туда? Обещаю, навещать и кормить я буду тебя каждый день. А еще сам кормиться буду. Тем, чем получится. Это как раз займет около полугода. Хочешь так? А когда наконец твоя вина будет почти испита, я выпущу тебя посмотреть на солнце… И тогда ты познаешь истинное счастье. Счастье свободы. Которое я тоже выпью. До дна. Ты этого хочешь, Анна?
«Нет…»
Вслух я сказать не могла, замерев от осознания, что он действительно поступает наперекор всем правилам и канонам, разрешая мне жить в доме. Больше того, он потакает мне и моим слабостям. По моей щеке скатилась слеза…
Раскаяние. Давно он не ощущал подобного. Яркое. Чистое. Настоящее. Очень питательное, потому что искреннее. Она смотрела на него так виновато, что он не удержался – приник к ее губам и за одну секунду выпил не только сладчайшую пенку с эмоции, но и обескураженный выдох, когда ее губы кольнуло.
Это была не боль. Это было стандартное подтверждение изъятия, чтобы донор понимал, что произошло это самое изъятие. Да, в прошлый раз он ее не пил – просто целовал. Глупец…
– Ты…
Он отстранился почти сразу, а она все не могла справиться с остальными эмоциями, поэтому продолжила мысленно: «Что это было?»
– Изъятие. Изъятие твоего искреннего раскаяния объемом в три эма. Минимальная разовая доза, равняющаяся одной сотой от полноценной эмоции. Самая насыщенная. Самая яркая. Пенка от варенья…
Кирилл отстранился окончательно, а затем сделал шаг назад. Я же… Я поняла, что лучше уж мне быть хорошей девочкой, потому что это не мой уровень. Потупившись, вытерла тыльной стороной ладони слезы и, мысленно снова попросив прощения, потому что вслух не могла, уточнила:
– У тебя дела, да? Куда идти?
– В кабинет. Всего на пару часов, не больше. Можешь сначала умыться и захватить книгу о воспитании шпицев. Буду ждать тебя там.
Он ушел, а я еще минут пять не могла собраться с силами, чтобы просто встать. И кого я собиралась перехитрить и переиграть? Пожирателя-эмпата?
Вот уж точно дура…
Прекрасно понимая, что нельзя тянуть, я кое-как собралась с силами и на деревянных ногах отправилась наверх. В дверях наткнулась на Валентину, но ни она, ни я общаться не торопились – женщина молча вручила мне Снежку, а я так же молча ее забрала и пошла дальше.
Меня одолевало столько мыслей, что было даже немного страшно. А ведь он прав… Очень сильно прав. Я подменила понятия и забыла о том, что он не мужчина, а пожиратель. А он именно пожиратель, а уж потом мужчина. И даже если ему хочется чего-то большего, то это случится лишь после того, как будут соблюдены условия наказания. Он может и совместить приятное с необходимым, но я уже не сумею отказать и вспылить. Не сумею поставить его на место, потому что он при исполнении. Как все сложно…
И почему я вообще решила, что он балует меня и потакает мне потому, что я ему нравлюсь, а не потому, что это – часть плана? Как же сложно заменить желание необходимостью.
С такими мыслями я дошла до гостиной и нашла книжку, с этими же мыслями отправилась вниз, лишь на пороге кабинета задумавшись о том, что не знаю, на каком расстоянии он слышит мои мысли. Только ли тогда, когда я рядом и в поле зрения, или вообще на территории всего дома? Мысль моментально вызвала нервный озноб и даже некоторый холодок в позвоночнике. А если это правда и он слышал все? То есть совсем все?
Замерев возле двери с поднятой рукой, я еще несколько секунд заставляла себя прикоснуться к ручке и повернуть ее, чтобы войти. Было не то чтобы страшно… было стыдно. И неприятно. И вообще неловко. Надумала себе непонятно чего, вообразила себя великой укротительницей отдельно взятого зайчонка… А по факту оказалось, что я никто, а для него – так и вовсе.
– Анна, прекращай изводить себя глупыми мыслями. – Когда из-за двери раздался громкий недовольный голос Кирилла, я лишь хмуро поджала губы. – Что за паранойя? Открывай дверь и заходи. От твоих самоуничижительных мыслей не помогает даже глушитель. Куда делась твоя гордость и чувство собственного достоинства?
Я наконец открыла дверь, но смотреть на Кирилла не торопилась. Опустила Снежку на пол, а сама отправилась все в то же кресло.
– Хорошо, давай объясню тебе еще кое-что… – Поднявшись из-за стола, демон отошел к окну и встал ко мне спиной, заложив руки за спину. – Так уж сложилось исторически, что наша эволюция пошла нестандартным путем, и теперь наш подвид может питаться эмоциями. Мало того, мы нуждаемся в этом, как все остальные нуждаются в еде, воде и воздухе. Ты права, у тебя произошла подмена понятий. То, что я тебя балую, не значит ровным счетом ничего. Я не люблю тебя, не уважаю тебя, я не собираюсь заботиться о тебе в дальнейшем, после того, как истечет время приговора. Я всего лишь питаюсь твоими положительными эмоциями, для вызова которых применяю доступные методы. Так что…
Кирилл обернулся, и в его взгляде не было ни тепла, ни поддержки, ни сомнения в произнесенных словах. Лишь твердая уверенность и решимость.
– Спасибо, что рассказал, – прошептав, я грустно улыбнулась. – Спасибо. Я правда немного забылась. Извини. Я постараюсь не допускать подобного непозволительного поведения и мыслей впредь. Скажи… – замявшись, потому что вопрос был не очень скромным, но необходимым, я продолжила: – Можно я буду спать в гостевой спальне? Я больше не буду тебе перечить и вредить себе. Просто…
– Нет.
– Нет?
Я пыталась понять почему, но его недовольный взгляд и резкий тон уничтожили все мое желание выяснять причины и пытаться поспорить. Сейчас я на это неспособна.
«Непонятные причины, но раз уж у меня нет выбора…»
– Да, Анна, выбора у тебя нет.
Невесело хмыкнув, я послушно кивнула и предпочла углубиться в изучение книги, потому что иначе могла снова сорваться. Нет, сейчас этого делать нельзя.
Обида. Боль. Разочарование. Почему разочарование, ягодка? На что ты надеялась? Неужели на искренние и взаимные чувства? Глупо. Пробегая взглядом по ровным строчкам текста, Кирилл не вникал в их смысл, потому что ее эмоции затмевали собой все. Невероятно яркие, чересчур насыщенные и заполнившие собой не только комнату, но и все его мысли. И даже урезонить ее нельзя, ведь эмоции – это то, что невозможно контролировать, и то, ради чего она здесь.
Эх, ягодка… Ну почему ты такая неправильная?! И черт его дернул поступить именно так? А ведь он не пойдет на попятную. Нельзя. Слово маршала необходимо исполнять. Черт!
На удивление, книга оказалась очень познавательной и написанной доступным для понимания языком, а не заумными и расплывчатыми фразами. Из нее я узнала, что на самом деле эта порода, несмотря на всю свою декоративность, проста в уходе, и основной упор необходимо сделать на воспитании собаки, занявшись этим как можно раньше и как можно качественнее. Купать по мере необходимости, но в среднем – раз в месяц, вычесывать – три-четыре раза в месяц, а не ежедневно, как я решила поначалу, по достоинству оценив густой мех Снежки. Выгуливать щенков необходимо часто, но можно просто приучить к лотку, как кошку. Правда, прогулки шпицам необходимы не только для оправления естественных потребностей, но и для того, чтобы сбросить огромное количество энергии, которую эти пупсики вырабатывали с бешеной скоростью.
Стрижка когтей, особенности кормления…
Как оказалось, лучше быть чуть строже и не баловать лишний раз шпица едой со стола, но зато в будущем не переживать из-за избыточного веса и болезней, которые могут возникнуть от неправильного питания.
Бегло просмотрев информацию по кормлению, я намного внимательнее остановилась на воспитании. Если кормить Снежку первое время будет Валентина, а покупать ей корм – Кирилл, то уж воспитание этой милахи – моя обязанность. Для меня не стало большой новостью то, что воспитывать необходимо ровно, без перекосов. То есть если я не хочу, чтобы взрослая собака попрошайничала со стола, то этого нельзя ей разрешать даже в щенячьем возрасте. Все, что должно быть запрещено, запрещается сразу. Все, что разрешается сейчас, останется разрешенным навсегда.
– Кир… – задержавшись на том пункте, что щенки, воспитанные в питомниках, обычно уже имеют базовые навыки, тут же поправилась, когда он недовольно отвлекся от документов. – Кирилл, а Снежка из питомника? Ее там уже чему-то обучали? Тут сказано, что иногда щенков приучают к лоткам…
– К лотку Снежка не приучена, но кое-что ей уже привили. В целом она умна и понятлива, и, я думаю, у тебя не возникнет проблем с дальнейшим воспитанием. Главное – никогда не кричи на нее и не бей, ну и конечно же не забывай кормить и выгуливать. В остальном она практически самообучаема. Ты верно заметила: необходимо сразу определиться, что ты будешь ей позволять, а что нет, причем категорически, – опустив взгляд на Снежку, которая сладко посапывала у меня на коленях, Кирилл чуть обозначил улыбку. – Но в целом это обычная комнатно-ручная собачка. Лишь бы не грызла мебель да не метила углы – остальное все можно.
Ясно.
Благодарно кивнув, я снова уткнулась в книгу, а он – в свои бумаги. Так мы и просидели ровно до того момента, когда Кирилл решил, что на сегодня работа закончена. Вот только, судя по часам, которые висели в его кабинете, еще и девяти не было. А я обычно ложилась спать ближе к двенадцати…
Даже не представляя, чем буду заниматься следующие три часа, потому что глаза устали читать, а о компьютере даже речи идти не могло, я настороженно глянула на демона. Кажется, он что-то говорил о том, что у него уже все распланировано…
– Верно, – закончив раскладывать бумаги по стопкам, Кирилл подошел ко мне и жестом предложил встать. – Сегодня по плану сауна. Идем.
