Анатолий привез Берту домой через десять дней. Положил на видное место рекомендации врачей, купленные заранее лекарства. Среди них – болеутоляющие и успокоительные таблетки.

– Вот, – деловито сказал он. – Будем все это принимать, делать, соблюдать режим, как в твоем детском саду.

Берта очень внимательно все прочитала. Посмотрела на лекарства.

– Убери это, пожалуйста. Я не буду это принимать. Спрячь на всякий случай в аптечку. А сейчас… Как-то так. Слишком много чести подонкам, чтобы я сидела и глушила себя таблетками по их воле. Я хочу все понимать и чувствовать. Я хочу ненавидеть.

Он посмотрел на нее с тоской и болью. Майка, в которой она ходила до больницы, висела на Берте как чужая, размера на два больше. Лицо, похудевшее, с темными тенями вокруг глаз, с запекшимися, как от долгой жажды, губами, показалось ему таким невыразимо прекрасным, каким он ее лицо не видел никогда. Анатолий поднял ее майку, чтобы помочь раздеться, и увидел, что и джинсы, которые раньше сидели плотно, теперь завязаны на талии цветным ситцевым поясом от халата.

– Вот так, – улыбнулась Берта. – Решился вопрос с излишним весом. С необходимым, кажется, тоже. Как тебе такой дистрофик? Медсестра мне сказала: «Эх, девка, вся твоя красота упала».

– Дура она, твоя медсестра. Что она понимает в женской красоте! У меня слов таких нет, чтобы тебе все о тебе рассказать. Только не словами. Может, согласишься все же принимать лекарства, чтобы быстрее выздороветь?

– Чтобы от этого выздороветь, мне нужны не лекарства. Мне нужна причина. А она со мной. Мне немного больно, но я хочу тебя. Я соскучилась.

– Такую проблему мы решим без врачей, – серьезно сказал он.

Больше они не касались никаких тем, все темы были больными и неразрешимыми. Надо было спасаться. Они отключили телефоны. Спасение пришло почти мгновенно. Но передышка закончилась в тот момент, когда Анатолий включил телефон.

– Привез Берту? – спросил Вадим. – Хорошо. Молодцы. А я звоню вам уже часа два. Такая новость. Не бери только в голову, ничего страшного. Просто я ухожу по собственному желанию. По такому собственному, которое без вариантов. Вообще из органов. Вернулся утром из главка, собираю свои документы.

– Как объяснили?

– Да, собственно, никак. Ничего конкретного. Даже на жалобы Кидринских не ссылались. Просто «есть мнение». Недостаточно профессионализма, недостаточно объективности, недостаточно… Дальше я не вникал. А потом так, по-отечески, сказали: «Надо бы и о своей семье подумать. У вас двое детей». И это чистая правда. У меня их действительно двое.

– Что дальше?

– Ничего особенного. У меня высшее образование. Юридическая академия. Пришел на «землю» опыта набраться. Не приняла меня такая «земля». Пойду преподавать. Меня хотели сразу оставить в аспирантуре. Но труба звала – помогать людям. Это остается в силе. В общем, я с вами, ребята. Будем на связи. Может, на свободе даже больше толку получится.

– Слушай, так ведь больше толку! Есть же агентство «Скорая юридическая помощь». Они как раз приезжали в больницу к Берте. Там работали Борис Георгиевский и Виолетта Панова. Нет, тебе теперь, конечно, не стоит. Раз предупредили насчет детей.

– Стоит. Сбрось мне их контакты. После того как убили Виолетту и Бориса, окончательно понятно, что Кидринские ни при чем. Не бывает таких совпадений, чтобы снаряды падали настолько близко. А в том, что есть на самом деле, участковому одного округа не разобраться.

Потом позвонил Сергей Кольцов.

– Ну, слава те! Вы есть в наличии. А я уже узнавал насчет ДТП. Нервы ни к черту с такими архитекторами-проектировщиками моей маленькой ментовской хатки. Кто, думаю, мне ее достроит в случае чего… Прошу прощения за исключительно черный юмор.

– Да ладно, не извиняйся. Оставайся самим собой. Что-то должно быть постоянным на этом свете. Вот сейчас нашего участкового, который мне помогал, уволили по «собственному» из органов.

– Интересное кино, конечно. Я так понимаю, намек на то, что продолжение следует. Но уже работает отдел по расследованию убийств полковника Земцова. Легко не будет никому. А у меня облом, к сожалению, с поисками бандитов, напавших на Берту. Они не обращались за медицинской помощью. Они поступили проще – пристрелили товарища, которому Берта поцарапала глазки. Его труп обнаружен в лесу Одинцовского района. Без документов, без телефона. Тот, которого приложили бутылкой по голове, полагаю, был в состоянии смываться. Теперь у нас другая работа – опознание трупа. В том, что это тот человек, эксперт не сомневается. Подтвердит экспертизой время травмы и то, что это дело рук Берты. Они обменялись своими ДНК. В общем, пока. Я так понимаю, что Берта в надежных руках. Которые и отключили телефоны на несколько часов. Не буду мешать. Даже дам совет. Выключайте его опять. Целее будете.

Так они и сделали, как посоветовал циник Кольцов. Берта восстанавливалась, заживала, оживала в его руках. Потом они даже заказали ей по женскому каталогу какую-то одежду другого размера. Она выбирала белье, брюки и майки для прогулок с собаками и обычных дел. Анатолий попросил ее заказать одно платье – из полупрозрачного шифона, как юбка, в которой она пришла на их первое свидание. Это платье было нежным, женственным, летящим, манящим. На светлом фоне – яркий цветочный узор. Берта никогда не носила таких ярких вещей.

– Ты наденешь его, когда почувствуешь себя совсем свободной от того, что произошло. Когда почувствуешь себя совсем счастливой и уверенной.

Они даже немного погуляли вокруг дома с собаками. Вернулись, Анатолий стал готовить ужин. Берта уснула. И тут позвонила ее мама.

– Здравствуй, Анатолий, – сказала она хриплым, больным голосом. – Несчастье у нас. Владика больше нет. Он умер час назад. Его сбил на автомобиле какой-то сумасшедший. Мальчик ехал на велосипеде по обочине. Этот автомобиль мчался ему навстречу, просто на него. Я все видела, Толя…

У Анатолия пол качнулся под ногами. Он поднял глаза и увидел лицо Берты перед собой. На этом лице были только глаза. И молчаливый вопль. Он так и не понял: она услышала голос матери или та просто передала ей страшную весть прямо в сердце.

Только ночью Берта сумела разжать зубы, нестерпимая боль вытолкнула пронзительный крик:

– Меня убили!

Вечером Сергей Кольцов, Армен и Вадим были в кабинете заведующего отдела по расследованию убийств Вячеслава Земцова.

– Это Червонский, – сказал Армен. – Вместе со своей подельницей Инессой. Только они способны так демонстративно чинить расправу.

– Да уж, – заметил Вадим. – Это не сумасшедшие гниды Кидринские. Но они могут что-то знать.

– Они могут что-то знать, разумеется, – заметил Кольцов. – Только делиться этим вряд ли захотят. Думаю, ситуация такая, что для них безопаснее сесть по обвинению в заказе убийств, чем сдать того, кто на самом деле за этим стоит.

– Ну, что же, – заключил Земцов. – Будем работать по Червонскому. Слишком он хорошо обжил свой криминальный олимп. Народу там много. Кто-то захочет сотрудничать и с нами. Тем более один из руководителей его структуры – Киселев – будет задержан в рамках дела о доведении до самоубийства своей бывшей сотрудницы Аллы Николаевой. Первоначальное решение было – возбудить по факту превышения, но после гибели журналистки и юриста, которые занимались этим делом, вопрос будет пересмотрен, такая у меня информация. Посадить его вряд ли посадят. Полагаю, выпустят под залог, потом домашний арест продлится до какой-то амнистии или другого повода. Ревматизм у тещи, к примеру. Но это не рядовой служащий. Такие часто обижены на авторитарного и не очень щедрого, на их взгляд, босса. И знают, как ненавязчиво указать следствию путь.