383

Снова и снова возвращался я [Адсон] к спору с Убертином. Вильгельм явно кривил душой, когда убеждал его, что почти не существует различия между его собственной, хотя и мистической, но правой верой и преступной верою еретиков. Понятно, что Убертин оскорбился; на его месте оскорбился бы всякий, кому хорошо видна разница… А Вильгельм, очевидно, оставил обязанности инквизитора именно из-за того, что он эти различия видеть разучился… Но если так, говорил я сам с собою, значит Вильгельм обойден милостью и провидением Господним, ибо сказанное провидение не только научает понимать различия доброго и злого, но и, можно сказать, дарует своим избранникам умение судить. Убертин и Монтефалькская Клара (хотя она и обращалась в гуще грешников) сохранили свою святость именно потому, что сохранили способность судить. В этой способности, и именно в ней, состоит святость.

Но почему же Вильгельма Господь лишил этой способности? Ведь у него была острейшая проницательность, и во всем, что касалось природных явлений, он умел подмечать легчайшие несходства и самое неуловимое сродство вещей…