ГЛАВА 7
О ПРЕСЕЧЕНИИ ПРАВОНАРУШЕНИЙ, ЗЛОСТНОМ ХУЛИГАНСТВЕ И РАЗНЫХ СПОСОБАХ ПОКУШЕНИЯ НА УБИЙСТВО
В Альвию пришла весна. Под непривычно ярким солнцем город сверкал и переливался, аромат распускающихся почек дурманил голову, в парках ворковали парочки, а прохожие улыбались. А я… я бродила по улицам одна. Не хотелось ни читать, ни готовить уроки, ни даже чего-нибудь вкусненького. Почему-то весной ужасно обидно быть одинокой.
Отчаянно хотелось домой. Не в съемную комнатку, а вправду домой. С новой силой нахлынула ностальгия. Мамина стряпня, папина улыбка, веселый щебет лучшей подруги… Все это стало для меня недоступнее, чем собственный локоть, который никак не укусить.
Я скользила взглядом по обнимающимся влюбленным. За прошедшие месяцы я как-то незаметно привыкла не удивляться бытовым чудесам (на строгой научной основе и с непременной лицензией!), одинаково спокойно относиться к эльфам, людям, гномам и еще бесчисленному множеству представителей разумных рас и волшебных животных. Так что меня уже нисколько не шокировал, к примеру, невысокий кряжистый гном, который обхватил за… хм, мягкое место, человеческую девчонку — и ничего такого, он просто выше не достанет.
Вот изящный эльф прогуливался под ручку с соплеменницей, поглядывая на всех свысока.
Чуть дальше полумужчина-полуптица (тэнгу, вот как они называются!) то и дело хихикал, устраивая прохожим сюрпризы вроде невидимых ям. К счастью, тэнгу вполне безобидны, максимум, что они могут сделать, — это обрызгать грязью.
А вон высокий брюнет нежно обнимал за талию совсем юную хрупкую рыженькую девушку, даже скорее девочку, нашептывал ей что-то на ушко, отчего та заливалась краской — при рыжих волосах это особенно заметно. А хорошенькая девушка, кстати! Мужчина непринужденным жестом погладил ее по щеке, она улыбнулась и… я наконец разглядела его лицо.
Нет, не может быть! Астарт…
Я почувствовала оглушающую ярость. Да как он смеет?!
Попользовался, сбежал, а теперь нагло вернулся в город и клеит другую?!
Только в тот момент я окончательно поняла, что он никогда меня не любил. Иначе, вернувшись в столицу, нашел бы способ со мной увидеться. Да и не так уж это сложно, раз он сумел пересечь городскую границу (там какая-то магия, которая не пускает разыскиваемых преступников и прочих асоциальных элементов, только, похоже, она не особенно надежная). А он…
Я смотрела, как он улыбался — другой! — и мне хотелось, отчаянно хотелось подойти, высказать ему… Что именно? Я и сама не знала. Просто хоть как-нибудь вылить переполняющие чувства. Горечь предательства, боль, ревность и… да, воспоминания о той ночи. Той самой, которая казалась высшим воплощением любви, а вышло — всего лишь утоление голода.
Почему мне так не везет?! Вечно меня считают то батарейкой на ножках, как этот инкуб, то куском мяса, как дракон, а то и вовсе бокалом с кровью — как вампир.
Может, со мной что-то не так? Наверное, я просто не умею выбирать правильных мужчин.
Тут Астарт рассмеялся каким-то словам девушки (я передернулась, настолько злорадным и торжествующим был этот смех), развернулся, увлекая ее за собой, и пошел мне навстречу. Я замерла, как кролик перед удавом. Из головы вылетели все мысли, я могла только стоять на месте и смотреть, как они подходят. Вот уже совсем близко… Астарт посмотрел прямо на меня, и я перепугалась — ведь он наверняка заметил мое ошалевшее состояние! — но демон лишь рассеянно улыбнулся и скользнул взглядом дальше, мимо… Шаг, еще один… И инкуб с жертвой уже за моей спиной.
Еще с минуту я не двигалась с места, а в голове звенело оглушающее: «Он меня не узнал!» Астарт меня даже не узнал… Кто я для него? Одна из безликой череды дурочек, всего лишь пища!
И нужно что-то делать, как-то помочь той девушке! Она же еще школьница, на вид лет четырнадцать-пятнадцать от силы. Он же выпьет ее, как меня. И она так же будет потом много дней искать в толпе любимого и мучиться, что стала просто закуской.
Но… Если я подойду и попытаюсь объясниться, он просто пошлет меня подальше. Никогда не умела скандалить.
Да и противно было. Вот этому смазливому типу я вешалась на шею?! Теперь, когда никакой магии не было и в помине, я легко разглядела его слащавость и манерность. Так и вспоминалась моя школьная подруга, которая обожала всякие мультики о «нетрадиционных» мужчинах… Не понимаю, что там может быть интересного? Пошлость одна!
Я должна ей помочь! Вот только как? Сейчас она не станет меня слушать, это совершенно ясно…
И тут я вдруг поняла, что должна сделать. Я легко отыскала на перекрестке дежурного милиционера и рванула к нему.
Они ведь скоро уже будут далеко!
— Что случилось, госпожа? — вежливо спросил гоблин-постовой, немного шепелявивший из-за выпирающих клыков.
— Там! — запыхавшись, выдавила я, ткнув пальцем себе за спину. — Преступник! Инкуб Астарт! Он в розыске!
— Вы уверены, госпожа? — уточнил страж порядка недоверчиво.
Я только кивнула, и он, мгновение поколебавшись, решил все же проверить. Вынул из кармана кристалл на цепочке (я спрятала смешок за кашлем, потому что он был веселенькой расцветки — розовый в голубую полоску), связался с райотделом…
Спустя всего минуту информацию подтвердили, и дежурный затребовал помощь.
— Спасибо, госпожа! — серьезно сказал он. — Вы очень нам помогли.
— Да не за что, — покраснела я.
Правильно ли я поступила? Я размышляла об этом всю дорогу домой и весь вечер.
Хотя разве можно было позволить ему и дальше обманывать доверчивых девчонок? Да еще таких молоденьких! Педофил!
Я проворочалась полночи без сна, вспоминая Астарта и нашу «любовь». Какая там любовь?! Удовлетворение простейших потребностей, вот! Еще и сдобренное магией и принуждением… Противно. Только почему же мне все равно вспоминаются те короткие часы, когда я была так счастлива с ним, верила в совместное будущее?
И бывает ли вообще эта самая любовь?! Что, если все мужчины такие же?
Темнота вокруг странным образом соответствовала тьме в душе. Беспросветно…
А утром снова на работу.
Я проглотила на бегу свою овсянку (дешево и полезно!), кое-как расчесала волосы, натянула первое попавшееся платье и отправилась в офис.
— Доброе утро, Алевтина, — как обычно, чуточку чопорно поприветствовал меня Стэн.
— Привет, — буркнула я.
Настроение было отвратительное.
— Хм. С тобой все в порядке? — спросил он осторожно.
— Да, — односложно ответила я, стаскивая плащ. — Извини, голова болит.
— Конечно, — кивнул он и растворился где-то в дебрях дома.
А мне вдруг ужасно захотелось расплакаться.
«Так, — сказала я себе, — прекращай немедленно! Было бы, из-за чего рыдать!»
Я вытерла ладонью слезы… И прикусила губу, заметив, что Стэн вернулся и внимательно за мной наблюдает.
Вздернула подбородок… Но сказать какую-нибудь глупость он мне не дал: взял за руку и молча повел за собой.
Отбуксировав меня таким образом на кухню, усадил на табурет и вручил большую чашку чая.
— Вот, держи! Это успокаивающий сбор. Отдыхай.
С этими словами он вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
Его заботливость и внимание будто прорвали плотину. Я сжимала в руках полную чашку и ревела — взахлеб, до истерики. Не знаю, каким чудом я не разлила напиток, когда сотрясалась от рыданий и прикусывала запястье, чтобы не закричать. Боль, о которой я даже не догадывалась, пробилась наружу, вылилась слезами и… утихла.
Спустя минут пятнадцать я почти успокоилась и даже выпила остывший чай. Видимо, Стэн туда подмешал что-то сильнодействующее, потому что после него на меня навалилась приятная апатия.
Осторожно заглянувшего в комнату отдыха мужчину ждала уже совсем другая девушка — спокойная, безразличная. Конечно, я подозревала, что выгляжу отвратительно: бледное лицо, опухшие глаза, покрасневший нос… Но в тот момент мне было все равно.
— Я уже в порядке, — ответила я на незаданный вопрос и попыталась улыбнуться.
Он не стал ничего говорить, просто присел рядом и обнял за плечи. Я прижалась к нему, закрыла глаза и просто наслаждалась чувством защищенности.
Все же бывают и правильные мужчины! Если один оказался… козлом, это еще не говорит о том, что остальные такие же! Нет, он никогда меня не предаст, не обидит!..
Идиллию прервала госпожа Громова. Смерив взглядом милую картинку «секретарь и практикантка в обнимку», она удивленно приподняла смоляную бровь и очень холодно поинтересовалась:
— Надеюсь, ваш… хм, отдых не продлится слишком долго? У нас множество дел!
— Извините! — Стэн смутился, моментально убрал руки, вскочил и чуть ли не вытянулся по струнке…
Честно говоря, в тот момент госпожа Громова не вызывала у меня ни малейших добрых чувств!
Но куда деваться? У бедной попаданки выбора нет. Нужно работать…
Вообще непонятно, зачем меня сюда забросили! Ведь никто меня здесь не ждал, что бы я себе ни воображала первое время. Я никому здесь не нужна, напротив, только мешаю местным жителям!
Притом самое обидное, что представителей всяких магических рас встречают с распростертыми объятьями, этот мир вообще представляет собой нечто вроде заповедника для всевозможных волшебных существ, потому что его облюбовали драконы, а значит, магии здесь всегда предостаточно.
Зато окрестные миры все больше теряют чародейство, вот и приезжают сюда всякие эльфы, дриады и прочие — на курорт или вообще на ПМЖ! Если еще добавить, что этот мир самовольно «прихватывает» куски окружающих, то живет в нем настоящая сборная солянка рас и народов.
В Альвии не рады только таким, как я, — существам без малейшей искры магии.
Толком подумать о своей тяжкой судьбе мне не дала госпожа Громова, которая загрузила меня работой.
Дел действительно было множество: для начала многодетная семья явилась продавать квартиру. Отец, его трое взрослых сыновей, женщина и четверо несовершеннолетних детей.
Гвалт в приемной стоял неимоверный.
— Хм, — задумчиво проговорила госпожа Громова, изучив свидетельство о праве собственности. — Ваша квартира приватизирована на всех.
— Ага, девять нас, — степенно ответил отец.
— Однако в свидетельствах о рождении детей указана одна фамилия, но разные отчества, — заметила она.
Женщина залилась краской и, отвернувшись, выпростала грудь из платья и сунула в рот младшему ребенку.
— Ну-у-у, — смущенно протянул отец. — Тут такое дело…
Выяснилось, что эта женщина вышла замуж за отца, родила от него ребенка; затем развелась, вышла замуж за его среднего сына (своего бывшего пасынка), родила от него ребенка; развелась, вышла замуж за старшего сына, родила от него ребенка; а потом то же проделала с младшим сыном. Поэтому фамилии у детей одинаковые, а отчества все разные.
Самое смешное, что все это время они проживали в одной квартире, а все разводы и женитьбы были оформлены официально.
Ну ладно, с этим разобрались, хотя даже немало повидавшая госпожа Громова удивилась перипетиям этой любовной истории.
Потом явилась дама, желающая оформить доверенность. Процедура, в общем-то, рутинная, но… На просьбу поставить внизу фамилию, имя и отчество клиентка недрогнувшей рукой написала полностью слова: фамилия, имя, отчество…
В общем, в юриспруденции, как говаривала госпожа Громова, бывает всякое. Но количество этого самого «всякого» в тот день превысило все мыслимые пределы!
Так что когда после обеда начальница велела мне собираться в суд, я была совершенно счастлива сбежать наконец из дурдома, в который превратился офис…
В коридоре суда собралась целая толпа. Две пожилые кикиморы (это не оскорбление, а констатация факта!), тихий красноносый мужичок, что-то бормочущий, молодая пара с младенцем. На руках у бабули-кикиморы сидел здоровенный рыжий котяра, бессовестно раскормленный до состояния колбасы с ножками.
В стороне мялась с ноги на ногу одинокая девушка в белом. При виде госпожи Громовой она просияла, и улыбка удивительно красила ее лицо.
— Здравствуйте, Влади, — негромко произнесла куратор. — Полагаю, никаких новостей?
— Никаких, — покачала головой девушка. Красивые у нее волосы: густые, светлые, жаль, что обрезаны до подбородка. — Здравствуйте, госпожа Громова.
— Значит, наша позиция неизменна, — заключила куратор.
— Ага, — кивнула Блади и дернула уголком губ. — Не могу же я рассказать то, о чем не знаю!
— А… — Сгорая от любопытства, я только открыла рот, чтобы спросить, о чем вообще речь.
— Стороны, проходим в зал! — раздался зычный голос секретаря. — Прохо-о-одим в зал!
Дюжая гоблинша смотрела так, словно собиралась транспортировать самых неповоротливых за шкирку.
Госпожа Громова только улыбнулась и кивнула ей, как старой знакомой, но подчинилась.
Судьей оказалась пожилая гномка, которая особенно комично смотрелась рядом со своей могучей секретаршей.
— Рассматривается гражданское дело по иску болотных кикимор Кики и Бяки к баньши Блади Дану, — зачитала она. — О понуждении раскрыть тайну и об устранении препятствий в пользовании жилым помещением. Истицы, кто вам писал эту чушь?!
Стоп, какая еще баньши?! Кажется, так в Ирландии называли вестниц, которые плачем и стонами предупреждают о чьей-то смерти… Неприятная, должно быть, работка!
— Сами, — буркнула старая карга с котом.
— А ну, встаньте! — неожиданно загремела судья, лупя мозолистой рукой по столу. — Вы как себя ведете в суде?!
— А я тут первый раз, — неохотно поднимаясь, нагло ответила бабка. Кот приоткрыл один глаз и снова задрых. — Этикетам не обучена. Ну встала я, и что?
— Проявляйте уважение к суду! — сурово потребовала гномка.
— А вы на меня не давите, уважаемая! — взвилась вдруг кикимора, вздернув нос с целой россыпью бородавок на нем. — А то я же и на вас пожаловаться могу!
Я даже затаила дыхание. Как можно так вести себя в суде?!
— Ну-ну, — усмехнулась гномка. — Нажаловаться? Вперед! Так кто вам написал эту малограмотную чушь?
И потрясла в воздухе исковым заявлением.
— Почему это чушь?! — завелась бабка. — Ей, значит, рыдать можно?! Каким это законом разрешено, спрашивается?
— Это вы у меня спрашиваете?! — осведомилась судья сухо. — Истец, вы не вправе задавать вопросы суду. Идите к адвокату.
— Вот еще! — фыркнула кикимора. — Мы и сами с усами! Правда, Басечка?
И погладила кота. Тот дрых, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Судья явно с трудом проглотила внушение.
— Ладно. Истица Кика, о чем вы просите суд?
— Чтоб эта баньши прекратила рыдать по ночам! — отрезала кикимора. — Спать не дает! И Басечка из-за нее совсем перестал мышей ловить!
— Нет, пусть вообще убирается! — вскочила вторая бабка. — Пусть выселяется из нашего дома, и неча тут!
— Только сначала пусть скажет, по кому плачет! — ввернула первая.
«По кому плачет баньши» — прямо название для детектива.
— Истицы, соблюдайте порядок! — потребовала судья, снова хлопнув рукой по столу. — А ну, сесть!
Бабки хлопнулись на зады послушно, как наглые тявкающие шавки при виде ротвейлера.
— Ответчица, встаньте!
Блади поднялась и вопросительно взглянула на гномку глубокими темными глазами.
— Ваше полное имя, род занятий, место жительства?
— Блади Дану. Я недавно переехала в Альвию и пока ищу работу, — уверенно отозвалась Блади. Держалась она с достоинством. — Месяц назад получила вид на жительство. Живу в доме номер семь по улице Сиреневой.
— Вы признаете исковые требования?
— Нет, — она покачала головой, — ваша честь, я ведь сама не знаю, почему плачу. Это… ну, как будто я хочу в туалет, понимаете?
Судья крякнула, но, кажется, ей импонировала такая непосредственность. Подозреваю, что госпожа Громова об этом знала и заранее объяснила баньши, как себя вести. А что, это тоже часть работы юриста.
— Значит, контролировать эти… позывы вы не можете? — уточнила судья, что-то помечая в бумагах.
— Нет, ваша честь, — снова покачала головой Блади. — Я бы и рада не плакать, но… — Она развела руками. — У вас странный мир, здесь так много магии! Может, мои способности здесь работают неправильно? Может, мне только кажется, что я предчувствую смерть?
— Врешь ты все! — вскочила кикимора с котом наперевес. — Будет труп, будет! Мне карты рассказали!
— Истица, — голос судьи вдруг обрел змеиную вкрадчивость, — значит, вы гадаете на картах? У вас есть лицензия?
— Зачем мне лицензия? — быстро возразила кикимора, нервно гладя кота. А глазки-то как забегали! — Я ж только себе самой гадаю, а это законом не воспрещается!
— Смотрите у меня! — погрозила ей пальцем гномка. — Знаю я вас, отпетых гадалок. Так и норовите незаконной гадальной деятельностью заняться! Так, истцы, у вас ходатайства есть?
— Есть! — дружно подтвердили кикиморы.
Переглянулись — и слово взяла младшая (которая без кота):
— Как же не быть? Мы, того, просим допросить свидетелей, вот!
— Кого именно? — Судья взяла карандаш на изготовку. — Фамилия, имя, отчество, место жительства.
— Значится, так, — кикимора начала загибать пальцы: — Фунтика, сынка моего. И Вятика, внука. И женку его, Лерву. А живем мы все вместе!
— Так! — произнесла судья угрожающим тоном. — И о чем могут рассказать эти свидетели?
— Ну, Фунтик, значит, из-за рыданий этой мерзавки страдать начал… ну, по ночам, понимаете? — и сделала странный жест.
— Проблемы с потенцией? — уточнила гномка.
— Чего?! — вытаращилась на нее кикимора. — Нет, у него этот… ой, забыла слово… Ну, недержание, в общем.
По виду мужичок был запойным алкоголиком. Мало ли, какой конфуз мог с ним случиться в подпитии?
Тут в причинно-следственных связях сам черт ногу сломит!
Но как доказать, что энурез у него не из-за баньши? Или мы не должны это доказывать?
— Разрешите, ваша честь? — вставая, осведомилась госпожа Громова. И как ей удается всегда быть такой элегантной и аккуратной?! — Прошу отклонить ходатайство о вызове свидетеля, поскольку нет никаких сведений о том, что причиной проблем со здоровьем у свидетеля стали именно действия моей доверительницы.
— Принимается, — кивнула судья. — Истица, дальше. Что по остальным свидетелям?
— У Лервы молоко пропало, — насупившись, сказала истица. — Ей же мальца кормить нечем! А у Вятика — эта самая, которая мужская сила! Вот как послушал ейные завывания, — когтистый палец ткнул в баньши, — так и пропало все! Ну, то есть упало.
— Те же возражения, — откликнулась госпожа Громова. — Истцами не предоставлены ни медицинские документы, ни заключения о причине заболеваний. Кроме того, сами родственники истиц никаких требований со своей стороны не заявили. По сути спора перечисленные свидетели ничего пояснить не могут, кроме самого факта плача, который моя клиентка не отрицает. Поэтому прошу суд отклонить заявленное ходатайство.
— Да ты! — взвилась владелица кота. — Ты что такое говоришь?!
— Истица! — Голос судьи гремел. — А ну, прекратите немедленно! Сядьте!
Кикимора, насупившись, опустилась на место, а госпожа Громова чуть улыбнулась.
— Еще ходатайства будут? — поинтересовалась судья уже спокойно, хоть и обвела истиц взглядом коршуна.
Кикиморы хмуро молчали, только Кика так сильно проводила рукой по загривку кота, что тот проснулся и гнусаво заорал.
— У меня есть ходатайство. — Поморщившись, госпожа Громова повысила голос, чтобы перекрыть кошачьи вопли. — Прошу приобщить к материалам дела ответы РОВД касательно отказа в привлечении баньши к административной ответственности за мелкое хулиганство, поскольку в ее плаче не усматривается мотива цинизма и неуважения к обществу.
— Приобщаю, — оживилась судья.
Ой, кажется, со своими симпатиями она уже определилась.
— А также прошу приобщить к делу разъяснение медико-социальной комиссии, согласно которому подавление естественного желания поплакать влечет для здоровья баньши большой вред.
— Ха, как и для любой женщины, — усмехнулась гномка.
Вот уж кого сложно представить плачущей!
Госпожа Громова ответила улыбкой на улыбку.
— Так, стороны, еще доказательства есть?
— Нету, — мрачно откликнулась кикимора, которая безуспешно пыталась успокоить кота.
— Тогда суд переходит к оглашению материалов дела и прениям! — постановила судья…
В дебатах ничего нового не прозвучало, и гномка утопала в совещательную комнату. А спустя всего-то час (по гномьим меркам — очень быстро) судья огласила решение, которым полностью отказала кикиморам в иске.
— Пойдемте, Алевтина, — позвала госпожа Громова. Кажется, даже ей было несколько не по себе под теми взглядами, которыми награждали нас истицы. И добавила негромко: — Блади, вам лучше быстро добраться домой и запереться у себя.
— Да, я понимаю, — кивнула баньши. — Спасибо вам! Я побежала!
И вправду легко сорвалась с места.
Рабочее время уже почти закончилось, так что куратор отпустила меня домой…
А наутро, войдя в офис, я поразилась, насколько хмурым было лицо Стэна.
— Что случилось? — осторожно поинтересовалась я.
— Госпожа Громова, — кратко пояснил он, помогая мне раздеться. — Ее рано утром вызвали в райотдел. Задержали вашу вчерашнюю клиентку, баньши.
— Что?! — торопливо вывернувшись из плаща, я обернулась и уставилась на него. — Значит, кикиморы все же добились?! Но они же уже отвечали, что нет там никакого хулиганства!
— Речь не о хулиганстве, — пожал широкими плечами Стэн. — Насколько я понял, там покушение на убийство.
Больше он ничего не знал, так что мне оставалось только строить догадки.
Ну, ладно, кикиморы могли напасть на баньши со злости из-за проигранного дела. Но чтобы наоборот?!
Блади было ужасно жалко. Чем же ее так допекли?! Или это вообще неправда?
Я вскочила и принялась расхаживать взад-вперед.
Стэн некоторое время наблюдал за моими метаниями по комнате, затем куда-то ушел. Вернулся минут через десять с большой чашкой успокоительного чая и пачкой бумаг.
— Вот, держи! — Он вручил мне чашку, приятно пахнущую ромашкой, липой, валерьянкой и еще чем-то незнакомым. А потом положил на стол принесенные бумаги. — Надо рассортировать и ответить на письма.
— Хочешь загрузить меня работой? — подозрительно спросила я, прихлебывая чай. А вкусно! — Это же ты должен делать!
— Госпожа Громова не оставила заданий для тебя, — пожал плечами Стэн и добавил практично: — А тебя надо чем-то занять, чтобы поменьше думала. Вот и делай что-нибудь полезное. Это вчерашняя корреспонденция, а вчера мне было не до того.
— А что, думать вредно?
— Иногда — да, — ответил он и выразительно посмотрел на меня. — Пусть об этом думает начальство. А ты делай, что должна.
— Слушаюсь! — фыркнула я.
Он скупо, уголками губ, усмехнулся и вышел.
Я допила чай и прикрыла глаза. Какой же он замечательный! И красивый…
Госпожа Громова вернулась часа через два и привела с собой баньши.
Ой. И как спросить, что у них там случилось? Задавать вопросы в лоб мне совесть не позволила. Блади выглядела почти серой и была молчалива, а глаза покраснели то ли от бессонной ночи, то ли от слез.
Стэн быстро сообразил им крепкого чая с бутербродами.
— Благодарю, Стэнли, — со вздохом сказала госпожа Громова, принимая у него чашку. — Это именно то, о чем я мечтала все утро!
— Так что случилось? — не выдержала я. Смотреть на куратора и секретаря почему-то было… неприятно?
— Госпожа Кика попала в больницу, — ответила за начальницу Блади, хладнокровная, несмотря на бледность. — А она заявила, что это я виновата. И хотела ее убить.
— Но зачем?! — поразилась я. — Какой мотив?!
— Она слишком много знала, — усмехнулась госпожа Громова.
Только теперь, когда она немного расслабилась, стало понятно, в каком напряжении она была раньше.
— О чем?! — захлопала глазами я.
— Госпожа Кика заявила, что ей стало известно о любовной связи госпожи Блади с Вятиком, — иронично сообщила куратор и с видимым удовольствием откусила кусок бутерброда.
— Ой. Подождите, но Вятик — это же…
— Внук госпожи Бяки, — подтвердила госпожа Громова. — Именно так.
Я вспомнила мрачного детину, подпиравшего плечом стенку в коридоре суда, временами покрикивая на жену и ребенка, и удивленно воззрилась на баньши.
— Неправда! — отрезала она. — Этот… в общем, он как-то пытался прижать меня в уголке. Жена у него недавно родила, ей нельзя. Вот он ко мне и подкатывал.
— И?.. — Я затаила дыхание в ожидании ответа.
— Получил коленом по яйцам, — с грубоватой прямотой ответила Блади и отхлебнула чая. — Больше не лез.
— Тогда зачем тебе… — Я запнулась и смутилась: — Ой, простите, вам! Зачем вам из-за этого убивать эту кикимору?!
— А я знаю, что она там себе придумала? — мрачно спросила баньши.
— Полагаю, это она расскажет следователю. — Госпожа Громова взяла салфетку. — Однако сейчас у нас имеется более насущная проблема. Разумеется, госпоже Блади нельзя возвращаться домой во избежание эксцессов.
— Она может переночевать у меня! — предложила я быстро. — Разложу диван, поместимся.
— Отличная мысль, — одобрила госпожа Громова, не дав баньши открыть рот. — Разумеется, можно обойтись гостиницей, но лучше бы госпоже Дану постоянно быть на виду.
— Сделаем, — серьезно пообещала я.
Мы допили чай, разговаривая о каких-то пустяках, когда мелодично звякнул дверной звонок.
— Я открою, — встал Стэн. — Наверное, почта.
Вернулся он, на ходу просматривая конверты.
— Что-нибудь интересное, Стэнли? — поинтересовалась госпожа Громова.
— Нет, текучка, — откликнулся он. — Я сейчас займусь… Стоп, вот это уже интересно!
— Что там? — вытянула шею я.
Секретарь поднял взгляд, и меня поразило, насколько суровым и решительным он стал.
— Ваша история, госпожа Дану, попала в газеты, — сообщил он ровно.
— Называйте меня Блади, — попросила она механически и вцепилась в край стола. — Что там?
— Постойте. — Госпожа Громова отняла у Стэна газету и, вчитавшись, вдруг сжала губы почти до белизны. — Пасквиль!
Настолько эмоциональная реакция всегда сдержанной госпожи Громовой меня поразила. Не думала, что эту Железную Леди можно пронять!
Тем временем она быстро дочитывала статью.
— О чем там? — Баньши побледнела еще сильнее, хотя это казалось невозможным.
— В местной газетке появилась статейка, в которой весьма красочно описывается, как негодяйка баньши покусилась на честнейшую и достойнейшую кикимору, — иронично сообщила госпожа Громова, кажется, уже вполне успокоившись.
— И насколько это серьезно? — тихо спросила я.
— Полагаю, не слишком, — пожала плечами госпожа Громова и пояснила для Блади: — По мнению госпожи Кики, на ней вы лишь тренируетесь.
— Тренируется?! — совсем запуталась я. — В чем? В смысле, пробует новый яд? Или учится подсыпать его незаметно?
— С чего вы взяли, Алевтина, что речь идет о яде? — приподняла брови куратор. — Налицо магическое воздействие.
— А… — Я открыла рот, подумала и закрыла.
— Госпожа Кика полагает, что баньши воспользовалась своим голосом, — продолжила госпожа Громова, — дабы воздействовать на нее. Госпожа Блади якобы научилась вводить свой плач в резонанс с телом жертвы, тем самым причиняя вред ее здоровью. А уж затем, потренировавшись, она примется за других.
— Бред! — Я помотала головой. — Разве в такую чушь можно поверить?!
— Запомните, Алевтина, — вздохнула госпожа Громова, — сложнее всего опровергать явно нелепые доказательства. Разумеется, все понимают, что это бред. Однако сложно подобрать разумные аргументы, чтобы его опровергнуть.
— Сложно спорить с дураками, — ввернул Стэн.
— Ясно, — кивнула я. — Но делать же что-то надо?!
— Разумеется, — согласилась госпожа Громова. — Я заявлю ходатайство о проведении медицинской экспертизы, на рассмотрение которой поставлю вопрос о том, какому именно воздействию подвергся организм потерпевшей. Госпоже Блади тоже придется пройти обследование.
— Зачем? — не поняла я.
— Чтобы доказать, что мы, баньши, предчувствуем беду, но не вызываем ее, да? — спросила Блади.
— Именно, — подтвердила госпожа Громова и усмехнулась: — Заодно я подумываю попросить о проведении психиатрической экспертизы, поскольку такие утверждения потерпевшей могут указывать на ее неадекватность.
Блади вдруг расхохоталась.
— Надеюсь, ее привяжут к кровати! — кровожадно сказала она, все еще хихикая. — Или хоть смирительную рубашку наденут!
Стэн и госпожа Громова понимающе переглянулись.
— Хм, почему мы обсуждаем подобные вопросы на кухне? — поинтересовалась она, как будто только сейчас заметив, где находится. — Полагаю, это не совсем уместно.
— Конечно! — подхватил Стэн. — Прошу прощения, госпожа Громова, я забылся и принес сюда корреспонденцию.
— Вы прощены, — милостиво кивнула госпожа Громова. — Пойдемте.
Вот хитрюги! Но своего добились — перепалка отлично отвлекала баньши…
Госпожа Громова сначала хотела отпустить нас сразу, но потом передумала. По ее мнению, нам с баньши не стоило давать лишнего свободного времени. Поэтому я в поте лица печатала договора, а Блади устроилась в уголке с книжкой. Благо, у госпожи Громовой имелась обширная библиотека.
Правда, баньши вскоре стало скучно, и она начала расспрашивать меня о каких-то пустяках. Потом спросила о моем мире, потом заинтересовалась, каким мне видится мир этот и почему…
В общем, мы быстро нашли общий язык.
Госпожа Громова заглянула к нам после обеда, но мы далеко не сразу ее заметили, потому что увлеклись обсуждением нарядов и косметики.
Баньши тыкала пальцем в картинки, то и дело поправляя падавшие на глаза светлые пряди.
— Полагаю, дамы, вы можете быть свободны, — смилостивилась она.
— Ой! — От неожиданности я подпрыгнула и смутилась: — Простите, мы…
— Вы бессовестно отлыниваете от выполнения своих рабочих обязанностей, — подсказала она с иронией. — Так что можете продолжить это, несомненно, важное занятие дома.
— Спасибо! — Просияв, я вскочила.
Начальница только улыбнулась…
Мы с Блади проболтали до полуночи. И какое же счастье было просто трепаться о пустяках! Как же мне недоставало здесь подруг! Баньши в этом мире тоже пока была чужой, так что мы легко понимали друг друга…
Правда, госпожа Гадрка отреагировала на вторжение гостьи без восторга. Еще и, отозвав меня утром, потребовала, чтобы больше такого не повторялось!
А я стояла красная как рак от такой бесцеремонности (баньши ведь наверняка все слышит!) и думала: «Как же хорошо, что госпожа Гадрка не знает, кто такая Блади!»
В офисе царила тишина.
Мы с баньши решили заглянуть к госпоже Громовой и спросить, нет ли новостей по нашему делу.
В приемной, на столе Стэна, стоял горшок с засохшим остовом какого-то растения. Сам горшок тоже видал лучшие времена — обколотый край, поблекший рисунок и разводы от жесткой воды.
— Что это?! — шепотом спросила я секретаря, но он ответить не соизволил, только дернул плечом и уткнулся в бумаги.
— Алевтина, госпожа Блади, добрый день, — поприветствовала нас госпожа Громова. — Как спалось?
— Спасибо, хорошо, — машинально откликнулась я. Что это с ней?! С каких пор госпожу Громову волнует мой сон?!
Она усмехнулась, словно прочитав мои мысли.
— Полагаю, госпожа Блади этой ночью не плакала?
— Нет, — ошеломленно призналась я. Так вот к чему был этот вопрос!
— Кто умер? — спросила баньши тихо и тускло. — Госпожа Кика?
— Увы, нет, — вздохнула госпожа Громова. — Полагаю, вы заметили останки растения в приемной?
Я кивнула. «Останки» — это самое подходящее слово.
— Вчера я отправила Стэнли за вашими вещами, госпожа Блади, — продолжила она. — Поскольку я сомневалась, что вам стоит там даже появляться.
— Это же мухоловка госпожи Кики! — осенило баньши. — И горшок тот же!
— Именно, — кивнула госпожа Громова. — Стэнли немного порасспросил жильцов, при желании он это умеет. Он интересовался любыми необычными событиями, которые произошли в доме за последние дни. Кто-то вспомнил о цветке, который засох буквально за одну ночь.
— А выглядит, как будто он уже месяц как пропал! — не выдержала я.
— Именно, — подтвердила куратор. — Стэнли счел это достаточно занимательным, чтобы прихватить растение с собой. Полагаю, в чем-то он прав — есть немалая вероятность, что цветок погиб из-за воздействия того же колдовства, жертвой которого стала и его хозяйка.
— А почему он тогда такой мрачный? — ляпнула я. — Ну, в смысле, Стэн!
— Алевтина, вы же юрист, — укорила госпожа Громова.
Я насупилась, не понимая, чем она недовольна.
— Алевтина, вам напомнить порядок изъятия вещественных доказательств? — мягко сказала она.
— Ой! — Я прикрыла рот рукой.
— Вот вам и «ой», — вздохнула куратор. В тоне ее читалось вечное: «Учишь вас, учишь…» — А теперь прошу меня извинить, мне следует подготовить речь для судебного процесса.
— Да, конечно. — Я попятилась и потянула за собой баньши. Не стоит спорить с госпожой Громовой, тем более после такого прокола…
В общем, мы с Блади спрятались в моей комнате и снова принялись болтать…
Звонок в дверь оборвал животрепещущую дискуссию о том, подходят ли мне синие тени. Я считала, что для голубых глаз лучше не придумаешь, а баньши настаивала на коричневато-рыжей гамме.
В общем, спохватилась я не сразу и выглянула, когда Стэн уже впустил посетительницу. Дама в летах, одета со вкусом и явно дорого.
Стэн проводил гостью в кабинет начальства, но почему-то не остался там. Вышел, осторожно притворил дверь, уселся на свое место, аккуратно поддернув брюки.
— Кто это? — спросила я шепотом. — По какому делу?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — отозвался он, беря в руки какую-то папку.
— Ну Стэ-э-эн, — заканючила я. — Мне же интересно!
— Ладно, Дракон с тобой, — вздохнул он. — Это свидетель по делу баньши. Говорит, увидела статью в газете и разыскала адвоката госпожи Блади.
— Ой! — Я обрадовалась. — Но ведь раз она искала именно госпожу Громову, значит, у нее важная информация, и явно в пользу Блади!
— Возможно, — пожал широкими плечами Стэн. — А теперь извини, я занят.
— Ага, спасибо! — И я помчалась делиться новостями с баньши…
Мы болтали, не закрывая дверь и вполуха прислушиваясь к происходящему в коридоре. Баньши активно искала работу, так что мы обсуждали, на какую должность она может претендовать.
Наконец послышался голос госпожи Громовой:
— Благодарю вас, госпожа Буйнова!
— Не за что, — с достоинством отозвался незнакомый женский голос. — Это мой долг!
Они распрощались, а потом начальница позвала:
— Алевтина! Собирайтесь!
— Куда? — спросила я, выглянув в прихожую.
— Полагаю, вы хотите увидеть завершение дела вашей новой подруги? — вопросом на вопрос ответила она.
— Конечно! — обрадовалась я. — Значит, важные сведения, да?!
— Разумеется. — Кажется, госпоже Громовой нравился мой энтузиазм. — И теперь мы с вами навестим госпожу Кику для разговора… хм, по душам.
— А Блади? — спохватилась я. — Она тоже поедет?
— Боюсь, это будет лишним. И разговора по душам не получится. — Она, обернувшись, уточнила: — Вы ведь не возражаете, госпожа Блади?
— Нет, — покачала головой она. — Главное, чтобы был результат!
— Сделаем все возможное, — пообещала госпожа Громова.
С улицы просигналил вызванный Стэном демобиль, и мы отправились в больницу…
Госпожа Громова легко добилась, чтобы нас проводили к потерпевшей. Улыбка, пара многозначительных фраз, ссылка на следователя, — и вот уже медсестра провожает нас в палату.
Кикимора лежала в палате одна. Сверкающая белым и зеленым (здешние «медицинские» цвета) комната была обставлена даже с некоторым уютом. Впечатление портила только сама госпожа Кика — иззелена-бледная, сморщенная и переполненная желчью.
— А, адвокатша! — фыркнула она, поправляя одеяло на впалой груди. — Чего приперлась? Небось будешь просить заявление забрать?
Медсестра поджала губы. Кажется, такое поведение больной ей не нравилось.
— Отнюдь, — спокойно откликнулась госпожа Громова, без разрешения усаживаясь на стул рядом с кроватью. Я осталась стоять у нее за спиной. — Хотя, разумеется, забрать заявление — в ваших интересах.
— Ну, начинается! — Кикимора скрестила руки. — Ну у вас и работка — выгораживать преступниц!
— Скорее, защищать невиновных, которых ложно обвинили в преступлении, — ровно возразила госпожа Громова и подняла тонкую руку. — Послушайте, госпожа Кика, я не намерена с вами спорить. Я скажу вам, ради чего пришла, а остальное решать вам. Согласны?
— Ну, вываливай, — нехотя разрешила кикимора. — Только покороче, у меня процедуры скоро!
— Как хотите, — пожала плечами госпожа Громова. — Итак, ситуация такова. Во-первых, я намерена добиться ряда экспертиз, поставив на их рассмотрение вопрос о…
— А попроще можно? — нагло перебила бабка. — А то я ваших умных слов не понимаю!
— Разумеется. — Голос госпожи Громовой похолодел. — Проще говоря, я обращусь к врачам. Пусть выяснят, от какого именно воздействия вы пострадали. И не было ли это воздействие с вашей собственной стороны, допустим, при неудачном магическом опыте. А заодно и проверят, не страдаете ли вы манией преследования или чем-то подобным.
— Да ты!.. — Побагровевшая кикимора приподнялась на подушках.
— Тихо! — рявкнула госпожа Громова и, против ожидания, госпожа Кика замолкла. Впрочем, начальница всегда отлично умела «строить» окружающих. Интересно, она в армии не служила? — Итак, на чем мы остановились? Должна признаться, ход с газетой был очень ловким. Возможно, следователь в ином случае и прекратил бы дело за недоказанностью, но резонансное дело так легко не закроешь. Разумеется, неприятности никому не нужны. Кроме того, при таких обстоятельствах неугодная вам баньши сама будет вынуждена съехать. Однако вы, госпожа Кика, забыли, что это обоюдоострое оружие и статью в газете может прочитать любой. Вам не повезло — заметка попалась на глаза госпоже Буйновой, вашей бывшей клиентке. Именно клиентке! — Она повысила голос. — Которая сообщила, что ранее вы оказывали ей гадательные услуги, а также занимались подпольным зельеварением.
— А… а! — Кикимора, вцепившись в одеяло, только разевала рот. В горле у нее что-то клокотало.
— Это само по себе уже является основанием для привлечения вас к уголовной ответственности, — продолжила госпожа Громова, как будто не замечая предобморочного состояния собеседницы. — Если не ошибаюсь, незаконная гадательная деятельность влечет наказание от шести месяцев до двух лет лишения свободы. Однако и это не самое любопытное. По словам госпожи Буйновой, для зельеварения вы использовали собственноручно умерщвленных животных, причем умерщвление носило все признаки жертвоприношения. А это уже совсем другая санкция!
— А сама-то она! — выкрикнула кикимора.
— Разумеется, вы правы, — кивнула госпожа Громова. — Госпожа Буйнова не сообщила о преступлении, за что понесет наказание. Однако судья наверняка учтет ее деятельное раскаяние. А вы, госпожа Кика, не только получите реальный срок, но и прославитесь среди соседей. Однако не думаю, что такая слава вас обрадует.
— Это давно было! — еще пыталась сопротивляться бабка.
Зря — перечить госпоже Громовой, когда она вошла в раж, — занятие бесперспективное.
— Срок давности по таким преступлениям составляет десять лет, — сообщила куратор любезно. — А в вашем случае едва миновало два года. И должна напомнить, что вам добавят еще и за ложный донос на госпожу Дану. В совокупности, полагаю, наказание будет минимум пять-семь лет.
Кикимора опустила глаза, до белизны сжала кулаки и проскрипела:
— Ладно, я подпишу, чтоб вам пусто было! Присылайте своего следователя!
— И подадите опровержение в газету, — напомнила госпожа Громова.
— Ладно! — скрипя зубами, согласилась она. — А теперь выметайтесь!
— До свидания, госпожа Кика, — вежливо сказала госпожа Громова, словно не заметив грубости, и встала. — Я попрошу следователя навестить вас сегодня.
Кикимора пробурчала что-то невнятное, и мы наконец вышли из палаты на свежий воздух. Ну, относительно свежий — больница всегда больница, но после палаты, пропитавшейся миазмами злости, даже запах чего-то дезинфицирующего был сладок и приятен.
— Полагаю, на этом все, — с легкой улыбкой сообщила госпожа Громова, останавливаясь у распахнутого окна, и на мгновение смежила веки.
— Но я не понимаю! — жалобно сказала я. — Если кикиморе действительно грозит такое наказание, то почему вы дали ей возможность его избежать?!
— Алевтина, — вздохнула куратор. — Вы еще молоды и наивны. И, увы, вы максималистка. Во-первых, экспертизы, допросы и прочее заняли бы несколько месяцев, и все это время госпоже Блади трепали бы нервы и обливали ее грязью в прессе. Во-вторых, все это нужно доказать. И, уж поверьте, доказать вину госпожи Кики не так-то просто. В данный момент против нее только показания госпожи Буйновой и растение, к слову, изъятое Стэном с нарушением процедуры. В-третьих, сама госпожа Буйнова в таком случае тоже пострадает. Речь не идет о серьезном наказании, но едва ли следует без нужды подвергать ее такому испытанию.
— Ясно, — уныло согласилась я. — Да, а что с тем цветком?! Он-то какое отношение имеет к делу?
— Полагаю, растение пострадало от магических опытов хозяйки, — предположила госпожа Громова. — А госпожа Блади из-за переезда в другой мир не совсем верно предчувствовала неладное, вот и оплакивала несчастное растение. Но в данном случае это уже не столь важно.
Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, мы победили, а с другой — справедливость же все равно не восторжествовала!
— Алевтина, — улыбнулась мне куратор. — Не унывайте! Боюсь, справедливость редко встречается на практике.
— Это неправильно! — отрезала я. — Я… я постараюсь это изменить!
— Дерзайте, — усмехнулась куратор, глядя на меня… с жалостью?
