Тактика и стратегия
После ухода Снотры в Большом Кошачьем подвале какое-то время было очень тихо. Большинство дворовых до сих пор не очень понимали, кто такие кэльфы, как им удается быть одновременно и котами и людьми, откуда они столько всего знают и умеют, как наловчились всех вокруг подчинять своей воле. Впрочем, поскольку эти вопросы в свое время задавал себе всякий дворовый и никто по сей день не получил ни одного внятного ответа, вопросы сами по себе исчезли. Осталась данность: кэльфы просто волшебники. В этом и разгадка.
Потому особенно тревожным выглядело сообщение Снотры о пропаже котенка и пробуждении Сохмет. Честно сказать, информацию о Сохмет пропустили мимо ушей: ее никто из дворовых не боялся – каменная дура, чем она может угрожать такому вольному и самодостаточному животному, как кот? Атланты куда круче – и выше, и сильней, но хоть раз кто из них кота тронул? А вот пропажа Мимира, которого, как все дворовые знали, кэльфы обожали и оберегали пуще зеницы ока, и все же, получается, уберечь не смогли, взволновала очень.
Мимира знали все. Обычный шалун. Хулиган. Как и все котята. Однако поскольку в последнее время он был единственным малышом во дворце, даже дворовые относились к нему по-особенному: пытались приласкать при встрече, подсовывали вкусняшки, играли, забавлялись. Каждый из дворовых признавал в нем своего малютку, и Мимир, надо сказать, этому не противился.
То, что его держат в клетке, запертой в какой-то непонятной, как объявила Снотра, железной кандейке, расстроило сообщество до слез: маленький, несчастный, голодный!
К тому же практически все могли сообразить, ЗАЧЕМ котов сажают в клетки: почти каждый прошел через это унижение и боль. Известие о том, что вместе с Мимиром заперты еще и свои, дворовые, тоже печалило.
– А кого поймали? – нарушила тишину чернявая Гюльчатай. – Давайте сосчитаемся.
После долгой и мучительной переписи населения кое-как выяснили, что: 1) недостает двух молодых кошек – Марфы и Лилит, подброшенных к Старому Эрмитажу на исходе лета в одном туго завязанном мешке; 2) вторые сутки не видно нелюдимого юного кошака Проньку, отбитого котофанкой Галей у мальчишек на Дворцовой, где он, перепуганный до смерти, носился вокруг Александровской колонны, гремя аж тремя консервными банками, проволокой прикрученными к хвосту; и 3) – самое невероятное – отсутствовал Техас.
Когда это выяснилось, подвал заштормило. Никто не мог поверить, что Техас, самый сильный, ловкий и смелый, Техас, по которому вздыхали все без исключения дворовые красавицы, Техас, вот-вот готовящийся стать отцом…
Чтобы Техас – и попался? Невозможно, невероятно. Один Вермонт, доподлинно знающий, что произошло, сохранял полное спокойствие.
Для уточнения обстоятельств решили послать гонца к Мурке – вдруг Техас родов ждет – и условленным образом связаться с кэльфами. Хоть Снотра и предупредила, что эта связь на самый крайний случай, пленение Техаса ровно таким случаем и представлялось.
Гонец от Мурки явился первым: не был, не забегал, не объявлялся. Зато при Мурке обнаружился Пронька, исполняющий обязанности брата милосердия: пододвинуть миску с водой, согреть заледеневшие от неподвижности лапы.
С примчавшегося на зов кэльфа-охранника потребовали поименный список заточенных в темницу соплеменников. Тот немедленно испарился, а явившись вновь, сообщил: Мимир, Марфа, Лилит, Филя, Техас.
– Кто такой Филя? – удивились кошки. – Молодой? Почему не знаем?
– Не эрмик, – пояснил кэльф. – Из домашних. Тоже операции дожидается.
– Надо спасать! – прошамкал Тихон. – Своих не бросаем.
– Кого спасать? – ворчливо взвизгнула Синеглазка. – Марфу с Лилит? Дурех этих домашних? Да так им и надо! А то ишь, повадились глазками стрелять да хвостами крутить!
– Правильно, – согласилась Гюльчатай. – Пусть как все.
– И этого Филю – тоже не надо. Чужой.
– Я бы и Техаса спасать не стал, – высказался Вермонт. – Рано или поздно все равно шею сломает. Характер – дрянь.
Бихар и Гоа дружно закивали: полностью согласны.
– Как не стыдно! – завопили кошки. – Это вы из зависти! Один настоящий мужик на все сообщество был, так и того хотите извести? Не дадим! И Филя, если спасем, у нас останется. Наверняка достойный мужчина!
Короче, Техаса хотели спасать все кошки. До единой. Незнакомого Филю – тоже.
Коты, пораженные таким дружным проявлением женской агрессии, растерялись и смолкли. Каждый про себя знал: и ловкость, и сила, и ум одного взятого, даже самого бойцового кота – ничто перед стаей разъяренных кошек.
– Ладно, ладно, не шумите, – попытался погасить скандал Пуша. – Тихон же сказал: своих не бросаем. А Техас, как ни крути, свой. Хоть и гад. Ну и девчонок тоже тогда спасти надо. Всех так всех.
– Договорились же уже, – снова нахохлилась Гюльчатай. – Марфу и Лилит не трогаем.
– Это почему это? – ехидно поинтересовался Вермонт. – С кем это вы договорились? Хорошие кошки, красивые. Молодые.
– Поэтому и не будем, – пробормотала себе под нос элитная Ника.
– Девочки, да что вы такие злые? – подала голос Пуська. – Я бы, наоборот, их первыми спасла. Если Техас в силе будет, Лилит с Марфой нам котяток нарожают, Лилит – беленьких, как ты, Синеглазка, а Марфа – черненьких, как ты, Гюльчатай. Будут у нас общие детки. Маленькие, хорошие. Неужели не хотите? Что за жизнь без котят? Тоска…
Кошки притихли. Мадонна откровенно всхлипнула:
– Котята – это счастье, у меня были…
Вслед за ней захлюпали и Гюльчатай с Синеглазкой – вспомнили молодость, недолгое материнское счастье.
– Короче, – подвел итог Тихон, – решено: спасаем всех.
И загомонили разом, заволновались, переводя обсуждение в совершенно новое русло: выработку плана спасения.
Увы, из присутствующих никто опытом массовых наступательных боевых действий и тем более диверсионных операций не обладал. Варианты, предлагаемые на голосование, отвергались один за другим.
Последовательно были забракованы: штурм кандейки, блокада дворового пространства, массовая голодовка, нападение на охрану, перекрытие вентиляционных шахт, депутация к котофанке Гале.
– Неужели мы такие бездарные? – уныло пригорюнился Бихар.
– Был бы Техас, он бы точно придумал, – пискнула Пуська.
– Здорово, земляки! – вдруг раздался громкий голос со стороны лаза, и в отверстие ввалился Бен Ладен. – Что за траур?
Бен Ладена не ждали. С тех пор, как он переселился к элите, отвоевав свое нынешнее место буквально кровью, среди дворовых он практически не появлялся – гнушался. Поэтому все без исключения насторожились.
– Чего струхнули? – осведомился гость. – Я к вам по делу. Шона поручила Мимира найти, мы с Фигаро весь дворец обшарили – нету. Вы не видали? А чего это вы тут все вместе? Собрание? По поводу? Я уж думал, по всем подвалам шариться придется, глянь, повезло. Так, как, спрашиваю, Мимира не видали?
– Ну а если видали, – насупился Бихар, – тогда что?
– Тогда говори, где, и я тебя не трону, – самодовольно облизнулся Бен Ладен.
– Пошел ты! – отвернулся Бихар.
– Так-так-так, – Бен Ладен хотел было разозлиться, но вдруг понял, что дворовые настолько удручены чем-то, ему неизвестным, что даже не боятся. Даже кошки не прячутся по углам, как обычно, даже Гоа смотрит прямо в глаза и не мигает. – Ребята, да что у вас тут такое? – сказал он вдруг совершенно нормальным тоном. – Что случилось-то? Может, помощь нужна? Ну что мы, в самом деле, как неродные?
– А то ты нам родной, – фыркнул Вермонт. – Прямо роднее некуда! Проваливай в свои хоромы, ничего мы тебе не скажем.
Бен Ладен растерялся. Кажется, первый раз в своей многотрудной жизни. И от того, что сам это понял, растерялся еще больше. Сел, обернулся хвостом, задумался.
Когда он, изрядно оттрепав блудливого Фигаро за уши, ринулся в подвалы выполнять поручение Шоны, вроде все было ясно: дворовых следовало привести в боевое состояние, обучить простеньким навыкам ближнего боя и обороны, как сказала Шона, для минимизации числа жертв. С другой стороны, Шона отдельно предупредила, что ни одна кошка не должна переступать порог дворца, тем более входить в Египетский зал.
Слова кэльфини Бен Ладен запомнил крепко, но анализировать их стал только сейчас. Что значит «привести дворовых в боевое состояние»? Они из него и не выходят, жизнь такая. А каким навыкам ближнего боя он их научит? Навыки у всех котов одни – зубы да когти. Ну еще хладнокровие и хитрость. Так хладнокровию не научишь, хитрости – тем более. К чему готовить, к бою или обороне? Как ни крутись, вещи взаимоисключающие. И последний вопрос: с кем предстоит драться? Если с этой, Сохмет, так вход в зал запрещен строго-настрого. Тогда – с кем? Шона что-то не договорила? Может, ожидается нашествие крыс? С кем еще котам драться, не между собой же?
Ничего не состыковывалось! Видно, он прослушал что-то самое важное. Позор.
– Долго сидеть будешь? – осведомился Василий. – Не боишься, блохи заедят?
– Как бы тебя не заели, – огрызнулся Бен Ладен, продолжая усиленно думать.
– Меня не заедят, они у нас дрессированные, только на чужаков прыгают, – Василий осклабился, все остальные противно захихикали.
– Да ладно вам, мальчики, – вылезла из Пуськиной корзинки Мадонна. – Потом будете письками мериться. Беня, говори, зачем пришел. Ты нам сильно мешаешь, нам до утра надо план выработать, как Техаса и девочек спасти. Мимир, кстати, тоже там.
– Где – там? – вскинулся Бен Ладен. – Надо срочно Шоне сказать.
– Кэльфы уже все знают. В клетках они все, в кандейке. К врачу их собрались везти. Сам знаешь зачем. А мы помешать хотим. Только пока не придумывается как.
Бен Ладен мгновенно вспомнил минуты своего бесчестья, ту же клетку, врача, укол, сонное забытье, в котором его ворочали, кромсали, зашивали, самое печальное в жизни пробуждение, острое нежелание жить.
– Говорите, что надо делать, – серьезно и виновато произнес он. – Я с вами, и я готов.
– Знали бы, без тебя бы управились, – буркнул Бихар.
– Да ладно тебе! – зашикали на него другие. – Давайте думать вместе.
Все-таки не зря Шона поручила именно Бен Ладену организовать дворовых. Талант полководца у него был очевидный! План, который он предложил, правда, после изрядных и горячих споров с теми же Бихаром, Гоа, Василием и остальными котами (кошки в обсуждении не участвовали, война – не женское дело), устроил всех. И до самого рассвета все дворовое сообщество оттачивало детали, распределяло роли, пытаясь предусмотреть любые нештатные ситуации и даже провокации со стороны Сохмет.
Когда все было согласовано, Бихар, назначенный руководителем патрульной службы, отправился расставлять посты, сам Бен Ладен поспешил к Шоне – на доклад, остальные разошлись по своим домам. Им предстояло ввести в курс дела тех, кто отсутствовал на собрании. В предстоящей операции не должно случиться ни единой накладки, слишком высока цена победы. Цену поражению предпочли не обсуждать, и так всем было ясно: поражение – это конец.
