Глава 2

Всадник, казалось, летел над полем. Утром прошел дождь, и сейчас трава подсыхала, из-за чего над равниной висел туман. Капли сливались между собой, образуя крупные водяные блестки, сверкающие будто брильянты, высыпанные с самого неба чьей-то заботливой и нежной рукой.

Гримли остановил коня и, спешившись, сорвал несколько цветов, которые так трудно было найти вблизи города. Красота пышных алых бутонов делала их добычей мелких торговцев. С дороги за ним наблюдала Аделаида. Бывшая фрейлина принцессы сидела на рыжей кобыле и была одета в простенькое льняное платье и серый плащ. Девушка заплетала в косы собранные прежде полевые цветы, отбирая самые красивые из пестрого вороха, лежащего на коленях. Гримли набрал букет и, подстегнув своего белого в яблоках коня, направился к ней. Конь пошел быстрой рысью, поднимая тучи брызг, искрящихся на солнце всеми цветами радуги.

– Это те, что ты искала?

– Да, любимый! – улыбнувшись, соврала Адель. Она искала другие. Однако им предстояло вернуться в Карстольд до семи вечера. Девушка знала, скажи она «не те», и Гримли объездит здесь все окрестности, но найдет нужные. А тогда они могут опоздать. Аделаида не хотела обманывать и знала, что он не будет читать ее мысли. Он и так все понимает.

– Ах ты, врунишка, – погрозил ей пальцем Гримли, – я же вижу, что не те! – он указал на уже заплетенные ею цветы.

– Нет, правда, сейчас они мне нравятся больше прежних, поехали в город!

– Я помню, когда закрывают ворота!

– Тебя еще просил зайти комендант, – укоризненно посмотрела она.

– Знаю. Ты езжай к берегу реки через поле, туда, – он указал рукой. – Я еще тут поищу и буду через пять минут.

– Но это же огромный крюк. До моста миль десять, мы можем не успеть, – она чуть сдвинула брови, при этом премило улыбнувшись. – Ты хочешь, чтобы мы ночевали на сеновале в деревне, а генерал Венк устроил тебе очередной выговор?

– Да возьмут его нойоны, твоего Венка. Я вкалываю на него по двенадцать часов шесть дней в неделю. Охраняю, стерегу, езжу в разъездах, по месяцу дома не бываю, а он мне еще будет выговаривать за то, что в городе не ночевал! Вот разозлит меня – превращу его в овцу. Будешь знать!

– Не надо в овцу, – она залилась смехом и, подъехав, поцеловала Гримли, – давай лучше в толстого барашка, а я буду его стричь, шерсть будем продавать на рынке и станем очень богатыми.

– Ну, это и без колдовства можно сделать. Да и насчет ночевки это мысль, давай скачи уже к берегу, вон к той иве. Я сейчас только поищу здесь и буду!

Возражать было бессмысленно и, скорчив гримаску, которая так нравилось Гримли, Аделаида направила лошадь к месту, указанному ее рыцарем. Гримли поскакал назад, и на какое-то время туман вновь поглотил его. Аделаида уже начала бояться чего-то, как из-за поворота дороги показался Гримли с венком ее любимых крупных красных цветов. Он быстро подъехал, надел его ей на голову и, склонившись, поцеловал руку, как тогда, год назад, на турнире в честь Дня Солнца в Клекстоне.

– Поехали к реке! Подгоняй посильнее, – ласково сказал Гримли, погладив гриву ее лошади.

– Ты хочешь искупаться? – улыбнулась Адель. – Тогда мы точно не успеем! – ее губки чуть надулись. – Теперь вечер на сеновале неизбежен?

– Посмотрим, – Гримли прищурился и погнал лошадей к берегу. Они двигались все быстрее и быстрее. Аделаида даже испугалась, как бы не выпасть из седла, она сидела традиционной женской посадкой, свесив ноги на правую сторону… Кони одновременно оттолкнулись от берега, и тут произошло нечто неописуемое. У девушки перехватило дыхание. Некая сила подхватила их снизу, кони не проваливались в воду, а летели вперед. Их копыта лишь слегка касались водной глади, вздымая фонтанчики искрящихся брызг.

В один миг кони преодолели те сорок ярдов, которые разделяли берега в этом месте, и загарцевали по зеленом лугу, радостно чувствуя под ногами твердую почву, громко храпели и ржали, тряся гривами. Аделаида не знала, что сказать.

– Ты… как ты это сделал? – в ее глазах был восторг вместе с благоговейным страхом перед колдовством. Страхом, пронизывающим каждого, кто не имел понятия о магии и потоках астрала. Эти чувства делали ее такой уязвимой, что Гримли теперь даже не нравилось то, что он сделал. Ведь он читал о колдунах, что зачаровывали самых красивых женщин мира, и те сожительствовали с ними, даже если за миг до того девушкам были отвратительны их обольстители. «Магия – страшная сила», – подумал Гримли и чуть помрачнел. Аделаида же, наоборот, смеялась как ребенок, спрыгнула с коня и стащила его с седла.

– Какая ты неугомонная хохотушка!

– Ну, уж нет, ты попался, и я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь, как ты это сделал!

Она обвила его пояском своего платья, при этом чуть распахнувшегося – Гримли дернулся и, боясь что-то порвать, отшатнулся. Хотя он знал, что тут же может починить любую вещь, но испугался, смешно взмахнул руками, запнулся и упал на траву. Аделаида оседлала его и приставила к горлу стилет, не вынимая его из ножен.

– Все, ты проиграл, непобедимый. Признавайся, рассказывай, как ты это сделал? Или я использую эту штуку по назначению!

– К чему такие угрозы? – рассмеялся юноша.

Ее мысли были перед ним как на ладони. Она была зачарована. Она хотела овладеть им как мужчиной. Он сделал легкое мановение в астрале, и в тот же миг в реальности стилет сам собой вырвался из рук Аделаиды и завис в воздухе.

– Разве ты забыла, что твой будущий муж волшебник? Правда, я пока только учусь!

– Ну и чему ты научился? Давай я взлечу? Я хочу летать, летать без лошади!

– Ну причем тут лошадь? – Гримли рассмеялся над невинной простотой ее просьбы. Юноша сделал пасс, и Аделаида чуть приподнялась над ним. Выпрямилась, шагнула и оперлась на воздух.

– Это сказка, сказка! – засмеялась она и, задыхаясь от слез переполнявшего ее счастья, бросилась на шею Гримли, стала, как безумная, целовать его лицо, шею, губы, глаза…

Он бережно, как бесценную ношу, опустил ее на траву.

– Сколько времени мы выиграли, сократив дорогу? – спросила она.

– Наверное, полчаса, – Гримли не хотел себя сдерживать, ему хотелось плакать от восторга. Весь мир, весь мир сейчас для него сжался в этом крошечном существе, и не было ни опасностей, ни Круга Белых, ни владык тьмы.

– Нам хватит, – зашептала Адель, и их губы встретились вновь. Высоко над головой Гримли луч солнца прорвал белесое облако ярким золотистым потоком ослепительной вспышки. Будто сама природа говорила: «Здесь и сейчас, не медлите!» Они погрузились в поток тепла и света, начав восхождение к этим ласковым лучам. Их души поднимались к самому небу.

В Карстольд они успели за пять минут до закрытия ворот. Город был чем-то взбудоражен. Люди кучками стояли на новой кабацкой площади, разбегались по всему городу, передавая какие-то слухи.

– Что-то случилось, опять, наверно, с повстанцами? – встревожилась Аделаида.

– Ладно, поезжай домой, а я в замок к Венку зайду, надеюсь, он меня больше часа не продержит…

Гримли поцеловал ее в щеку, и Адель шепнула в ответ, что надо будет зачаровать Венка и выпросить себе еще один выходной.

– Да зачаровать-то не сложно. Но тогда я буду отличаться от остальных. От тех, кто так же, как и я, отбывает здесь наказание, от тех, что несут вассальную повинность вместо своих милордов. Меня не поймут те, кого я уважаю. А потерять доверие людей, с которыми мне повезло оказаться здесь, страшнее, чем весь орден Фавела и гнев короля.

– И давно ты это понял? – она улыбнулась милой белозубой улыбкой.

– Недавно, – отчего-то помрачнев, ответил Гримли и посмотрел на багровеющую в лучах заката вершину башни.

Аделаида знала: когда Гримли что-то решил, он не оглядывается, но сейчас так хотелось дождаться этого взгляда…

Напрасно, Гримли ехал только вперед, и у Адель появилось странное ощущение, что прямо сейчас в мире вокруг что-то неисправимо меняется. Что этот непримечательный миг очень дорого будет стоить всем. И тут Гримли все-таки обернулся. Адель показалось, в его глазах полыхнул яркий белый свет – смесь всех цветов, что так нравилась правителям Арагона.

«Иди, я вернусь, я всегда буду к тебе возвращаться!» – услышала она в своих мыслях.

Ворота лязгнули старым ржавым металлом – скобы не меняли со дня основания города. Аделаида взяла себя в руки, направилась в сторону дома, что был предоставлен им королевским указом. По пути девушка расслышала главную новость, что всполошила весь город. Крупнейший за год караван азахарейских купцов не прошел вовремя через восточную дорожную заставу. Говорили, что он подвергся нападению. Все жители в один голос винили повстанцев, которые уже в течение ста лет с переменным успехом вели борьбу за независимость восточной Эрафии от энрофского престола.

Гримли поднялся в сводчатые залы третьего уровня башни. Здесь располагалось военное правление восточной границы – ставка генерала Венка.

Венк Орханси еще два года назад и не подозревал, что станет генералом, и уж тем более не думал, что окажется в Карстольде. Никогда ранее он и не слышал названия этого городка. Когда он и его брат Йонсон чуть не побили вице-канцлера Рууда, в подпитии приняв его за простолюдина, они сильно испугались собственной дерзости. Герцог мог запросто велеть их повесить или сослать на каторгу, но тогда братьям несказанно повезло. Венк хорошо помнил проникновенную речь вице-канцлера о заговоре против короля, и спустя всего несколько дней братья оказались втянуты в круговорот событий в Александрете. В итоге это привело к почти полной смене двора Эдрика Грифонхата и возвышению Рууда до ранга второго человека в государстве. Их новый патрон не забыл своих помощников и, как и обещал, выдал каждому из казны по пять тысяч циллингов – целое состояние, и назначил на крупные посты. Они несколько раз повышались в званиях и спустя два года с подавления мятежа Рейнхарда стали крупнейшими королевскими чиновниками восточной Эрафии.

Старший брат, Йонсон, стал губернатором Кастелатуса, столицы провинции, а сам Венк – генералом и руководителем всех войск восточной границы. В его подчинении было до семи тысяч солдат и гвардейцев. Тщеславный тридцатидвухлетний дворянин раньше не мог и мечтать о таком посте, а сейчас начинал чувствовать скуку и думал о месте в руководстве эрафийской армии. Но к братьям Орханси даже при новом дворе относились как к выскочкам и честолюбцам. Их старались сдерживать, как могли. Самые ярые «доброжелатели» из числа окружения прежнего канцлера Инхама Ростерда доводили до братьев слухи о том, что Рууд перестал им доверять и их назначения не более чем почетная ссылка.

Чем больше проходило времени, тем более Венк убеждался в верности этого утверждения. Вот и сейчас перед ним лежало письмо из канцелярии принца Кристиана, теперь отвечавшего за всю королевскую армию. Слог письма был сух и формален. Венку казалось, что его высочество вообще не держал в руках этого свитка.

В письме молодого Грифонхата значилось, что сообщения о централизованной сети мятежников в провинции приняты к сведению, но в высылке подкреплений решено отказать. Сейчас все силы прикладываются к укреплению южных рубежей страны. А лишних средств и людей в армии нет. К тому же принц ссылался на доклад разведки, где говорилось о том, что регион надежно защищен союзническими действиями Лордарона. «Вы легко можете снять войска с границы и бросить их на подавления мятежа, не опасаясь осложнений», – писал принц. Венк смял свиток и бросил его в дальний угол, на лице играли желваки. В дверь постучали, и гвардеец доложил, что маг Фолкин прибыл по его распоряжению.

Опомнившись, генерал резко поднял бумагу из королевской канцелярии, на ходу расправил ее и убрал в стол. Он не доверял этому сосланному магу, хотя, с другой стороны, в чем-то благоговел перед ним. Слухи о нечеловеческой силе и великих колдовских способностях этого парня дошли сюда много раньше, чем сам Гримли прибыл в крепость под надзором ордена Святого Фавела. Условия короля были жесткими. Гримли должен был провести на поселении три года, а затем лично поступить в распоряжение монарха, при любых обстоятельствах. В случае очередного побега Гримли объявлялся преступником и полностью предавался в руки ордена уже не в качестве странствующего колдуна, а как еретик и опасный клятвопреступник, враг Святой Церкви Велеса. Это был прямой путь на костер. Гримли прекрасно помнил, с какой радостью простые жители столь разных городов подбрасывали хворост и старую мебель в огонь, на котором служители ордена сжигали своих врагов. Церковь повелевала людьми, а король повелевал церковью.

Дверь отворилась, и вошел молодой ссыльный. Он никогда и не думал читать мысли Венка. Во-первых, не имел этого навыка, во-вторых, боялся, что его заметят и сочтут это нарушением условий поселения. Но сейчас Гримли просто-таки почувствовал плохо скрытое недовольство командующего.

Венк был крепким мужчиной относительно невысокого роста, с появившимся в последнее время небольшим жирком. В Карстольде он начал отращивать бороду, но это у генерала не особенно получалось. Небольшая поросль лишь делала его смешным. В карих глазах застыли усталость и раздражение. Венк оперся на край стола и осматривал свой видавший виды доспех. Тот был ремонтирован много раз, но генерал все равно не хотел его менять. В нем он спасал Рууда, в нем он нанес последний удар мятежнику фон Ридле – один арбалетный выстрел, вознесший его на вершину славы.

Венк оперся задом на стол, осмотрел свои латы и кивком предложил Гримли сесть.

– Ну что, уже слышал о караване, Фолкин?

– Да, сэр. Но только отдельные слухи. Никто из встреченных мною офицеров не смог сказать ничего вразумительного.

– Они не в курсе, но самое худшее, что я сам не в курсе…

– Все настолько страшно?

– Да, никто не ушел живым. Известно, что караван пересек границу с Лордароном и исчез. У них было человек пятьдесят охраны – мощных наемников из Кревланда и Хорда. Если их всех убили, то дело стоит того, чтобы поднимать все пограничные войска. Речь идет об организованной повстанческой группе более чем в три сотни человек. Иначе им бы не удалось провернуть такое дело быстро и незаметно.

– Но снять войска из пограничных крепостей – это значит ослабить оборону от внешней угрозы, нам лучше просить помощи у губернатора или из Энрофа.

«Что-то этот парень стал слишком много себе позволять, думает вместо меня», – Венк слез со стола и сел в свое кресло. Гримли понял, что перешел на слишком приятельский тон и пересел на стул напротив генерала, твердо решив впредь блюсти субординацию.

– Так вот, – после паузы продолжил Венк, – я и без тебя знаю, где какие угрозы. Я запросил помощь. Но нас заверяют в том, – взгляд Орханси скользнул по куче свитков, сдвинутых на угол стола, – в том, что Лордарона бояться нечего. Верный человек… – генерал с гримасой указал на портрет Эдрика в полный рост, висевший на стене напротив него, – верный человек, видите ли, говорит, что опасности на границе нет и можно начинать массовую облаву.

– Это странно. Конечно, из столицы виднее, но все, с кем я говорил в городе в течение последнего месяца, говорят, что на границе с Лордароном, наоборот, не спокойно. Отряды многих баронов пересекают наши границы в целях разбоя, а может, и разведки. Говорят, стали часто встречаться большие орочьи отряды. Я бы не сказал, что все настолько спокойно, что можно снимать гарнизон для поиска местных бунтовщиков.

– Я решил так же. Ты мне нравишься, парень. Не прошел и трети курса военной академии, а уже судишь, как бывалый воин.

– Я много читал, генерал.

– Ну, вот и отлично, что ты много читал. О том, что тебе предстоит сделать, в книгах не пишут. Тебе надо будет самому выехать к восточному тракту и все разведать, до самой границы, одному.

Гримли любил, когда ему давали необычные задания и, в принципе, почти ничего не боялся. В свои почти двадцать два года он видел столько, что хватило бы на двадцать других жизней, но все-таки счел это предложение странным.

– Но ведь там целая банда, двести – триста человек. И что я буду с ними делать?

– Говорят, ты испепелил вампира силой взгляда, – Венк усмехнулся, – а по моей просьбе и ложку со стола не подымешь!

Гримли вновь почувствовал желание взять сейчас и сделать ему чудо, да такое, чтобы дня два отходил. Но он сдержался и унял вскипающий гнев. В городе действовал епископ, верный адепт ордена. Он узнает, донесет, и тогда все кончено. В принципе, вместе с Аделаидой он мог бы бежать, но навсегда стать при этом изгнанником. Никогда более не пересекать границы Эрафии. К тому же Гримли не забывал о словах эльфа Ивора, сказанных ему перед расставанием в Клекстоне год назад:

– Они будут искать тебя. Я постараюсь умерить гнев короля, но, скорее всего, только Круг Света сможет решить твою судьбу.

Они… Они – это, конечно, нойоны. Гримли ничего не знал по поводу того, почему нежити нужен именно он, а не любой другой маг. Ведь есть многие сумеречные и бывшие служители ордена, которые наверняка сильнее него. О Белом Круге он вообще слышал только изредка. На картах мира севернее залива Лоссом и до самого Великого Хребта протянулось большое белое пятно. В центре пятна была изображена башня среди холмов и подпись Валтара. Город Света. Город Богов. Пробежавшись взглядом по висевшей на стене карте, Гримли поковырял стол пальцем и наконец поднял глаза и исподлобья посмотрел на генерала Венка.

– Ну, ты же сам говорил, что твои силы нам всем еще пригодятся. Тебя ведь для этого сюда и прислали, так что не отбрыкивайся. Завтра едешь, и все!

– Ладно, – Гримли перевел дух, спорить с генералом было себе дороже. И разве не сможет он выпутаться из какой-то заварушки с обычными бандитами-разбойниками, если справился со страшными вампирами?

– Что я должен делать конкретно?

– Конкретно: отправляйся сейчас в оружейную, выбери, что тебе нужно, и завтра с рассветом отправляйся на восток. Тут всего три селения до границы. Опроси людей, только без запугивания, там и так все всего боятся. Попробуй встретиться с повстанцами, может, они сами захотят с тобой говорить!

– Это вряд ли!

– А ты не упорствуй. Скажи им, что если сдадут ту банду, что вырезала караван, то мы многих простим.

– А мы их простим?

– Какая разница, – усмехнулся Венк, – орден ведь будет судить. Пусть сдадут оружие и главарей, а там кого-нибудь да отпустим. Мы же не варвары…

Орханси развалился в кресле и, дотянувшись до серебристого блюда с холодной телячьей шейкой, принялся ее есть, отламывая куски жирными руками.

– Сроку тебе на всю разведку – два дня. Потом я сниму людей с крепостей и устрою такую зачистку, что мало никому не покажется. Ты же умеешь убеждать. Вот иди и убеди их, что лучше сдаться добровольно сейчас. Ты же колдун, очень жалеешь этих мерзавцев, – глаза Венка сузились, – да не красней. Я знаю, что ты отпускаешь пленных. Не забывай, орден следит за тобой.

– Я не считаю, что государство имеет право вести войну на собственной территории со своим народом.

– Ишь, как заговорил. Книги явно не идут тебе впрок! Это все не твоего ума дело! – Венк помрачнел. – Ты знаешь, что они безжалостно убивают дворян?! Женщин насилуют, детей и стариков как скот продают в Кревланд. Это мятежники, бандиты, и мы уничтожим их всех до одного! Просто у короля руки пока не дошли. Он раньше эльфов боялся, теперь опять о мертвецах древних талдычат там, в Энрофе. Все это далеко и пока не кусается. А эти вши, эти подонки весь наш восток в страхе держат. Но вот увидишь, мы сами покончим с ними безо всякой регулярной армии!

– Я могу заехать домой перед отъездом со столь важным заданием? – спросил Гримли, когда Венк, устало сплевывая хрящи, вытирал руки.

– Нет, не можешь! – жуя, ответил генерал. – Лучше принеси мне воды и полотенце.

«Наглая свинья, – подумал Гримли и пошел за водой и полотенцем. – Сейчас еще доспех попросит надеть».

– Да, и помоги мне надеть доспех, там еще что-то не застегивается, а слуги запропастились. Вон, с утра не выхожу отсюда, – он указал на тарелку, где валялись обглоданные телячьи ребра.

Когда наконец генерал закончил одеваться, он посмотрел на песочные часы.

– Уже ужинать пора, а! Вот проклятые лакеи, их на границу надо сослать рядовыми. В ночной дозор на полгода, чтобы их там всех орки сожрали, а? – Венк громко засмеялся.

Гримли было не до смеха. Он понял, что не увидит Аделаиду целых три дня. Это для него было хуже, чем сразиться с целой сотней бандитов.

– Да, и еще, – прощаясь в коридоре башни, заметил Венк, – когда вернешься, у меня для тебя будет сюрприз. Большой и веселый. Ты же любишь праздники? – он изобразил туповатое веселье. – Вернешься – увидишь. Будем пить целый день. Но только если хорошие вести принесешь! – он погрозил Гримли пальцем.

– Принесу те, что будут. Не торопитесь созывать войска, генерал, – сухо ответил Гримли. Венк его не слышал, он шел по своим делам, сразу забыв о юноше.

Орки шли через перевал. Из-за резких перепадов по высоте маршевый шаг сбивался, и они двигались колоннами по три – четыре человека. Эти ручейки текли меж сосен и валунов, обходили крупные скалы и узкие горловины, сбиваясь в большие реки. Впрочем, здесь были не только орки. Огромное количество варваров-людей примкнуло к походу орочьего короля, в погоне за добычей или спасаясь от набиравшего силу в Кревланде голода. Между рядами выделялись тела огромных огров и троллей, иногда мелкой стайкой пробегали низкорослые гоблины. В узких местах, как острова посреди моря кишащих тел, возвышались туши гроссов. Монстры выворачивали и ломали крупные деревья, сталкивали с дороги камни, расширяли путь, нередко насмерть затаптывая своих.

Как и все представители орочьей знати, лорд Брудерлинген не шел пешком, а ехал на кадое – огромной носорогоподобной твари, управляемой погонщиком. Размерами кадои уступали гроссам, у многих на боках были закреплены крупные барабаны, бой которых вызывал у орков в бою особую ярость. Их брали в самые суровые походы. Брудерлинген ехал через становище своего отряда к шатру короля Крага Хака, находившемуся на холме на приличном расстоянии от основного лагеря. Отряд Брудерлингена был одним из самых многочисленных. На предстоящем военном совете он хотел требовать от Крага Хака права руководить одной из двух армий, собиравшихся здесь, на границе Лордарона и Эрафии.

Один из девяти его тысячников подъехал к эскорту на огромном волколаке – жутковатой твари, одновременно похожей на волка и на гиену. Волколак издавал неприятный запах. Огромная гиенья голова была закована в грубый стальной шлем и ошейник с длинными лезвиями, чтобы сбивать и резать всадников противника.

Брудерлинген велел погонщику встать и по сброшенной со спины кадоя лесенке спустился на землю. Тысячник также покинул своего отвратительного скакуна.

– Хозяин, мы идем быстрее, чем собирались, мои воины хотят есть, а повозки с продовольствием отстают из-за людей Лордарона. Вели им отдать нам еду, они ее разворовывают!

Брудерлинген усмехнулся, глядя на огромного урука, трясшего косматой гривой в ожидании разрешения на собственную еду. Раньше тот никого бы не стал ждать, а взял все сам с мечом в руках, но теперь дисциплина и строевая выучка армий Эрафии, Авлии и Таталии, могучих соседей Кревланда, сказались на поведении даже таких бывалых вояк. По совету знакомого некроманта Кип-де-Зула, обретавшего прежде в его землях, в своем отряде Брудерлинген разделил войска на тысячи, сотни и десятки. А их командирам вместо длинных имен дал числовые обозначения. Сейчас перед ним стоял девятый тысячник, как можно было понять по белой руне, коряво выведенной на грубом доспехе.

– А это что? – Брудерлинген ткнул рукой в золотую цепь, висевшую на шее орка.

– Это трофей. Я его выменял у людей барона Футора! Они недавно разграбили какой-то караван, это ценная и красивая вещь, она приносит удачу, – усмехнулся грунт.

– В такой тебя будет видно за милю, ни один эрафийский лучник не промахнется, дай сюда! – вождь выставил руку. Орк не понял.

– Дай! – Брудерлинген так посмотрел на него, что грунт понял: если он не снимет цепь, вождь зарубит его на месте и ничто его не спасет. Огромный, полтора ярда меч за спиной Брудерлингена, в смазанных жиром ножнах, с рукоятью, отделанной костью дракона, был знаком многим. В отряде все знали суровый характер вождя. Девятый фыркнул, стащил с шеи цепь и отдал хозяину, глядя на его телохранителей, в руках которых виднелись арбалеты с отравленными дротами, а за плечами столь же грозные, как у патрона, двуручники.

Брудерлинген взял цепь толщиной в три пальца и, к удивлению столпившихся вокруг людей и орков, разогнул несколько звеньев и ссыпал их в огромную зеленую ладонь. Потом он стащил золотое кольцо с другой руки и взвесил. При этом он зажмурился, подставляя зеленое лицо с резкими чертами приятному закатному солнцу. Здесь, в долине, оно грело, казалось, больше, чем в высоких горах.

– Это не золото, – сказал вождь и, бросив звенья цепи в грязь, отдал змееподобный обрубок тысячнику.

– Но… – орк весь налился кровью.

– Тебя обманули, люди оставили самое ценное у себя, а тебе дали погремушку для щенков, это позолота!

Орк взревел:

– Я вырву их подлые руки из плеч!

– Нет, сперва ты доведешь отряд до становища, а потом делай, что хочешь! На что ты променял на эту безделицу?

– Двух кадоев с маренным деревом, что было для переправы! – глаза вождя сузились, как у змеи перед броском. Если бы это было возможно, орк бы побелел от страха.

– Решай сам, что делать, если к вечеру ты не вернешь их, я тебя убью! – сухо бросил Брудерлинген.

– Но, вождь, это было наше дерево, из моего становища, я думал, этот амулет волшебный и он того стоит, он такой красивый, вождь!

– Я сказал, – ответил ему уже сидя на кадое Брудерлинген. – Это было мое дерево, и если ты его не вернешь, сам будешь здесь искать новое или сдохнешь вечером – в зависимости от моего настроения! Давай! – крикнул вождь погонщику. – Еду подвезут вечером, вели всему отряду терпеть и смотри, чтобы без грызни!

Грунт что-то пробубнил в ответ, прижимая к груди остаток позолоченной цепи.

«Эти людишки совсем обнаглели, – думал Брудерлинген. – Дурят моих уруков. Интересно, что сам барон Футор думает по этому поводу?»

Еще в начале похода вождя удивила та легкость, с какой к их армии стали присоединяться отряды лордаронских баронов. Но потом понял, что прячась за спиной могущественного орочьего короля, бароны занимались откровенным грабежом земель своих соседей, а в случае каких-либо жалоб все валили на варварство и дикость орков. Сами-то действуют как мелкие воришки. Они плохие союзники, от них больше вреда, чем пользы, думал Брудерлинген.

Над их отрядом пронеслись несколько птиц грома и виверн – орки птероптархи, укротители птиц, также спешили на совет к королю. «У нас самая мощная армия варваров за последние сто лет. Если не врут некроманты, а Кип-де-Зул говорил, что Краг Хак рассчитывает на поддержку бессмертных владык юга, то у Эрафии нет шансов защититься от их набега. Мы возьмем самую богатую добычу за всю историю орд», – думал орочий вождь.

Вскоре он прибыл к большому золотому походному шатру Крага Хака. Два кольца охраны из огров и орков тотема короля, его родственников и самой близкой, преданной стражи. На их фоне четверо телохранителей Брудерлингена несколько терялись. К тому же после второго кольца охраны они остались позади, и хозяину Дрегонспира пришлось шествовать в одиночку. Вокруг было полно важных лиц. Поход обещал стать удобной кормушкой, и желающие поживиться со всей округи терлись здесь, в королевском лагере. Собирались делить шкуру неубитого грифона, как говорили в Эрафии.

Вот видные орочьи командиры: Корбак, Креллион, Орис – вождь птероптархов. Бароны Лордарона, представители Фолии. На полу королевского шатра из глины была слеплена модель этой местности. На ней расставлены оловянные фигурки, изображающие отряды орков и варваров Кревланда, заставы, мосты и крепости Эрафии, замки Лордарона. Все гости почтительно расступились перед Крагом Хаком, только Тазар, старый варвар из рода людей, недобро глянул на предводителя похода. Тазар считал себя главным военным умом Кревланда, и быстрое необоснованное возвышение новым вождем своих друзей, в частности Брудерлингена, злило его.

Краг Хак был крупным и грузным орком. Его черные смоляные волосы уже покрылись сединой, он пережил пятьдесят девять зим. На голове короля была кожаная накидка, на углах которой крепились клыки огромного дракона с выбитыми на них золотом защитными рунами. Его глаза были голубого цвета, очень редкого для орка. Широкий нос, широкие плечи, толстые руки и ноги. Доспех вождя казался очень легким, больше похожим на роскошную шубу горного медведя с легкими стальными и посеребренными вставками, исписанными светящимися руническими знаками. Король подошел к Брудерлингену, что был на голову выше, и сжал гостя в могучих объятиях.

– Мой старый друг Брудер! – королю орков не нравилось длинное имя своего вассала. – Наконец-то и ты пожаловал к нашему столу! Будем сегодня пить и гулять, прежде чем принести большую жертву. Боги войны даруют нам победу в грядущей схватке.

Он вновь прижал к себе орка-воина и, развернувшись к остальным гостям, провозгласил:

– Обсудим наши планы, и потом начнется пир!

Брудерлинген осмотрел всех, кто замер у макета в центре шатра. Корбак и Орис смотрели на него с уважением и скрытой завистью. Креллион и Тазар, напротив, были резковаты. И лишь один человек у костяного походного трона был беспристрастно холоден. Его белое бескровное лицо не выдавало эмоций. Тонкий красивый нос, высокий лоб, умный взгляд из-под длинных ресниц, седеющие волосы – он производил приятное впечатление, мог располагать к себе не только благодаря своим уникальным способностям чародея, но и огромному мастерству в дипломатии. Его холодный взгляд не нравился Брудерлингену даже больше, чем открытая неприязнь Креллиона и Тазара. Этот человек был телохранителем и советником короля, магом сумрака. Его звали Синкат.

Брудерлинген знал, что этот чародей связан с нойонами, но он не был единственным их посланцем. В Кревланде действовали с десяток магов-некромантов, самым известным и сильным из которых был Кип-де-Зул. Жаль, что после взрыва и извержения курящейся горы год назад он переехал в Лордарон. Однако некромант и там поддерживал тесную связь со своим патроном в Кревланде, вождем Дрегонспира, то есть с самим Брудерлингеном. Кип-де-Зул никогда не хвалил Синката, о тайнах их отношений орочий вождь мог только догадываться. Он понимал, что в свары среди нойонов ввязываться пока опасно.

Итак, Синкат взял в руки большие щипцы и начал перемещать фигурки. Король присел на небольшой топчан и посмотрел на макет предполагаемого театра военных действий.

– На большое дело идем. Такими силами не располагал ни один предводитель орды! Пускай все старшие вожди расскажут о своих войсках, что прибыли в лагерь и принесли мне присягу.

Креллион, орк-всадник из центрального Кревланда, поправил за поясом огромный ятаган, отделанный серебром, и, приосанившись, заявил:

– Пять тысяч волколаков и три тысячи пеших воинов ждут твоих приказов, король! Кроме того, у нас есть припасы и сотни телег, чтобы перевозить добро и пополнять наши ресурсы. Города Баттлменш, Тутгрен обязуются дать все необходимое.

– Орис! – удовлетворенно хмыкнув, прервал его речь король, он рассчитывал на десять тысяч всадников, но пять – это тоже не мало.

Вождь птероптархов в изящном плаще и украшении из орлиных перьев встал:

– Сто птиц грома и пятьсот виверн в вашем распоряжении, король! Наши лучшие отряды летучего десанта насчитывают три тысячи воинов. В Таталии закуплена разрывная жидкость, а в Азахарее – порошок огня. Прежде грифоновы всадники Эрафии имели перед нами преимущество, теперь его нет. Мы жаждем мести за былые поражения!

Орис был человеком, чей род владел землями, заселенными орками. Говорили, что в Авлии он научился магией приручать птиц, и потому птероптархи выбрали его вождем.

– Спасибо, Орис, ты держишь слово!

Потом выступили бароны Лордарона. Они выставили несколько сотен рыцарей, четыре тысячи пехотинцев и осадные орудия.

– Кроме того, – заявил барон Футор, – мы обеспечиваем неприкосновенность дорог. Ни эльфы, ни люди Эрафии не отрежут ваши армии от снабжения из Кревланда, ваши гонцы будут самыми быстрыми, ваши воздушные силы могут без страха переправляться через наши земли.

– Благодарю, барон, мы ценим верность Лордарона. А почему герцог Карл Тамил-Азотский не смог прибыть? Мы ждали его. Голос главы союзников важен мне сейчас, перед последней частью похода.

– Он занят делами крайней государственной важности, – ответил Футор, ему было страшно от любого намека на недоверие орков. Барон вложил в поход все, что имел, и даже заложил свой замок.

– Видите ли, герцог и так много сделал. Чего стоит одно только удержание посольства Эрафии, благодаря чему Эдрик до сих пор не получил сведения о наших приготовлениях!

– Это и правда важно. Боги хранят нас! – заметил Краг Хак, его взгляд блуждал по модели региона. Все может быть так ненадежно, нужен козырь в рукаве. Он посмотрел на Синката.

В это время Тазар взял слово:

– Пятнадцать тысяч солдат людей восточного и центрального Кревланда ждут твоих приказов, король, мы изготовили детали десятка осадных башен. У нас войска с опытнейшими воинами, закаленными в борьбе за твой трон и схватками с всадниками Хорда!

– А ты, Брудерлинген?

– Десять тысяч орков, сотни огров и диких троллей ждут ваших приказов! Дрегонспир верен королю. Сорок гроссов готовы разрушить укрепления и стены городов Эрафии. Их выращивали полвека, и мы ждем приказа выступать!

Орк выпрямился во весь свой саженный рост. Он был рыцарем и во всем хотел быть первым, из-за чего Краг Хак и приблизил его к себе. Король отлично знал поговорку людей: «Держи друзей рядом, а врагов еще ближе».

– Ну что же, – приподнялся сам Краг Хак, – еще пятнадцать тысяч воинов под моим личным началом будут ядром этой силы. Почти шестьдесят тысяч солдат. Это не больше, чем во всей армии Эрафии, если верить хвастливым заявлениям Эдрика, но их силы распылены по множеству городов и крепостей. А наш кулак собран здесь, и одним ударом по двум направлениям мы разом отнимем у Эрафии всю восточную ее часть.

Синкат подошел к макету и поставил шесть фигурок варварских отрядов к западу от города Уру-Итиль.

– Нам противостоят пять тысяч солдат, разбитых на гарнизоны аванпостов и крепостей, которые разбросаны от склонов гор до самой Таталии. Местность вокруг – болотистые равнины и дремучие леса, так что дороги имеют огромное значение. Здесь всего два крупных тракта, вдоль которых можно продвигаться, и потому удобно будет разделить войска на две части, – заявил король. – Это поможет нам избежать окружения и быстрее реагировать на контратаки людей!

После столь долгой тирады Краг Хак осмотрел присутствующих. Только вождь варваров был настроен высказать недовольство.

– Ты чем-то недоволен, Тазар? – в голосе короля слышался лед. Старый варвар был самым опытным и единственным из присутствующих, кто имел высокое положение при прежней власти короля Гирда Смелого, свергнутого два года назад. Как и большинство варваров, Тазар не любил засилья эльфов при дворе Гирда, но все-таки уважал прежнего короля, хотя бы за то, что тот был человеком.

За Тазаром стояли многочисленные и отлично организованные отряды. Краг Хак не хотел с ним ссориться. Кроме того, Тазар был известным тактиком войн. Он не проиграл ни одной битвы, сражаясь как в Кревланде, так и в других странах. Его хотелось использовать, а не убивать. Так думал Краг Хак, а генерал меж тем решил высказаться:

– Король, разделив войска, мы не увеличим маневренность и подвижность! Наши обозы и осадные машины все равно замедлят продвижение войск. А сопротивление людей будет только расти. В результате будут две малочисленные, обремененные армии, когда нам нужна одна, крепкая и сильная.

– Я уже слышал подобное, что ты предлагаешь?

– Не разделять армию, идти к целям последовательно. Сперва захватить и сжечь Кастелатус, и потом двинуться к Энтибрассу, который, не будучи обнесен стенами, является более легкой добычей. Его можно оставить на потом. Люди будут защищаться там, где удобно. Уверен, они уже знают о нашем появлении, и загадкой для них является лишь численность наших войск!

– Это невозможно, – пытался возразить барон Футор, но король резко всех оборвал:

– Я так не думаю, а ты? – взгляд орка был устремлен на сумеречного мага.

– У нас нет уверенности, что люди знают, но мы захватили несколько человек возле самого лагеря.

– Их шпионы? – уверенность Крага Хака таяла на глазах.

– Нет, под пыткой и на дознании мыслей они показали, что являются членами местного повстанческого движения.

– Какого еще движения?

– Они называют себя сопротивленцами и борются за создание отдельного от Эрафии княжества наподобие Лордарона.

Орочий король скорчил брезгливую гримасу:

– Какой от них толк? Все люди Эрафии – наши враги, убейте их!

– Но, господин, они настроены против Эдрика и его знати. Против их церкви. Они могут оказаться полезными проводниками и разведчиками! С ними будет проще осуществить план, о котором говорил мудрый Тазар!

– Ты многое преувеличиваешь, – король уже пожалел, что дал советнику развить свою мысль. Краг Хак отлично помнил, что причиной краха Гирда Смелого стала его зависимость от фаворита советника эльфа Тойранада. Повторять эту ошибку он не собирался.

– У нас достаточно сил, чтобы самим справиться со всеми королевскими войсками, нам не нужна помощь этого сброда!

– А эти приграничные земли уже отписаны нам! – поддакивал барон Футор.

Все присутствующие вожди были смущены тем, как резко говорил со своим советником Краг Хак. Орк показал независимый и крутой нрав горца, никому не доверяющего до конца.

«Глупец, из-за своей спеси может погубить армию», – подумал Синкат и напомнил:

– Нельзя забывать о силах Авлии, они могут нанести удар нам во фланг!

– Они побоятся!

– Как раз нет, – поддержал Синката Тазар, – у них мобильная кавалерия пегасов. Эльфы двигаются намного быстрее, чем мы. Сам лес дает им новые силы, за день они преодолевают путь, на каторый люди тратят неделю. Именно поэтому, разделившись, мы станем слабее. К тому же авлийцы могут использовать магию слежения. В отличие от людей, они могут быть уже в пути, чтобы оказать помощь своим союзникам!

– Еще недавно они воевали между собой! Их отрядам и командирам нелегко будет встать друг за друга!

– Общий враг объединяет лучше всего! – заметил Синкат.

– Авлийцы могут оказаться у стен Кастелатуса уже через три недели после нашего вторжения! Успеем ли мы двумя разрозненными частями за это время взять все пограничные крепости и дойти до Энтибрасса, как ты хочешь, король? Даже боги не помогут нам! – Тазар указал на макет местности.

– Они точно придут. Договор между Эрафией и Авлией подписан членом Совета Правды. Эльфы всегда держат такие обещания! – склонился к самому уху короля Синкат.

– И нам предстоит сражаться с лучшими в мире стрелками! Сделать это лучше вместе: если мы не потеряем численного превосходства, у нас будет шанс! – уверенно окончил речь Тазар.

– Мы должны выдержать мощный удар до тех пор, пока не произойдут серьезные события, что отвлекут все силы людей и эльфов! – продолжил сумеречный маг, обращаясь к варварским вождям вместо притихшего и задумавшегося Крага Хака.

– И что же должно случиться? – спросил с издевкой Креллион.

– Я не знаю. Но после этого люди будут вынуждены просить мира!

– Насколько быстро это произойдет? Ведь ты точно знаешь! Не шути сейчас с нами, маг! – Тазар говорил резко и решительно.

– Полтора – два месяца!

– Так долго мы не устоим! – начал было Корбак.

– Придется, или вам нечего будет грабить!

– Порази вас огненное ложе, тихо! – вмешался в спор Краг Хак. – Вы оба не правы! Мы и не собираемся грабить! Мы хотим прийти туда, прийти надолго, выгнать или сделать людей рабами. Переселить туда многие роды Кревланда, потому что наша горная страна не может прокормить так много жителей. Нам нужно жизненное пространство!

Все замерли, пораженные мудреной речью орка, лишь выглядевшего неразумным головорезом.

– И раз Лордарон милостиво пропустил нас, то эти два города, Кастелатус и Энтибрасс, должны остаться за нами, что бы ни случилось!

– А нам многого и не надо, – подтвердил Футор.

Кто-то неободрительно зашумел. Синкат же утвердительно покачал головой.

– Все обещанное сбудется, владыка! – заверил колдун.

– Лордарон честно блюдет свои условия, – похвалил Футора орочий король.

– Нет, они и сейчас ничего не соблюдают! – язвительно усмехнулся огромный Брудерлинген.

– Что ты имеешь в виду? – рыцари Лордарона за спиной Футора озлобленно покосились на огромного орка. Тот в ответ выложил им историю о том, как люди барона обобрали его девятый отряд, подложив фальшивую золотую цепь.

– Лордаронцы подлы. Их солдаты на своей земле грабят и жгут деревни, а рассказывают, будто это дело рук орков! Хотя у моих уруков руки чешутся, но никто ничего не тронул. А твой отряд, Футор, перебил и разграбил азахарейский караван, что шел в Кастелатус через Карстольд. Теперь люди наверняка его хватятся и обнаружат наши приготовления!

– Это правда?! – растерянно спросил Краг Хак. Он что-то слышал о разграблении каравана, но пока не принесли его долю, не был уверен, что все это не хвастливая выдумка.

– Да, владыка, люди Футора там всех перебили, никто не ушел живым! – шепнул Синкат.

– Караван… да они шли прямо на мой лагерь! Купцы бы обо всем догадались! У меня много людей, я не мог всех убрать, их надо было остановить, так или иначе! – защищался барон.

– Но не так, теперь люди насторожатся и будут готовиться! – осадил наглеца Брудерлинген.

– Пускай, им осталось только вырыть собственные могилы!

– Хватит! – Краг Хак со злости ударил ладонью по топчану так, что тот чуть не треснул. – Вы оба стоите друг друга! Я уже все решил. Мы выступаем через три дня. Люди ничего не успеют сделать, но ты, барон, пойдешь в первых рядах наступающих! Вам не терпится добраться до добычи, а каково моим воинам смотреть, как вы делите золото, когда я строго запретил грабеж! И если что-то пойдет не так, запомни, что долины Лордарона могут надолго стать безлюдными местами!.. Я соглашусь с Тазаром, – чуть успокоившись, продолжал король. – Двинемся всеми силами на Кастелатус, после его падения будет новый совет. Тогда мы будем знать, как будет сопротивляться Эрафия, как поведут себя эльфы, когда нанесут удар союзники Синката. Все прояснится, и мы будем в выигрыше! Сейчас можете идти. Я жду вас перед жертвенным шатром, и да пребудем в Чертоге Воинов!

– Да пребудем в Чертоге Воинов! – вскричали в ответ.

Командиры орков, варвары и бароны Лордарона потянулись к выходу.

– Останься, Синкат… – Краг Хак встал с топчана, прошелся по шатру и устало опустился на дорожный трон. Глубоко вздохнул. – Они точно ударят?

– Без сомнения, но мне нельзя многого говорить при свидетелях.

– А как колдуны, что ты подготовил?

– Две сотни шаманов ждут. Завтра их начнут распределять по войскам!

– Знаешь, – продолжал король, – твоя идея с мятежниками хороша была, но надо было прежде сказать о ней, не в присутствии моих сорвиголов. Теперь с этим кончено!

– Но, повелитель!

– Не спорь, Синкат, скажи мне лучше, где этот таталийский торговец Руперт Амброз? Куда он исчез? Он должен был выехать сюда из Босса и пропал. Не выступит ли Таталия против нас, когда мы ослабнем в сражениях с людьми?

– Нет, сир, насколько мне известно, у консулов в Асанне нет таких планов. У них новый расцвет, после того как обнаружили невиданную прежде золотую жилу. Растет торговля. Им война ни к чему.

– Надеюсь, – задумался о чем-то своем король орков. Он долго смотрел на глиняную модель, откинутый полог шатра и костер там, снаружи. Ветер раздувал пламя, заносил сюда тепло и запах сырой древесины.

– Они раздувают большой пожар, а мы лишь сырое дерево, плохо горим! – шепотом пробормотал Краг Хак.

– Что? – не расслышал Синкат.

– Ничего, – спохватился орк. – О чем это я? А, о повстанцах, так вот…

Они проговорили еще почти час.

Брудерлинген прибыл в расположение своего отряда. Поговорил с командирами, объяснил, чего ждет король. Рассказал, что завтра к ним пришлют тридцать шаманов магической поддержки, их нужно распределить верным образом, что было затруднительно, так как об их способностях было мало что известно. За здоровьем самого Брудерлингена следил шаман, натренированный Кип-де-Зулом. Орочий вождь мог доверять некроманту, потому что знал некоторые из его тайн.

Наконец покончив с рутиной, вождь вызвал к себе командира девятого отряда, того самого здорового урука, что провинился покупкой поддельной цепи и потерей принадлежавшего вождю леса.

– Нападение Футора дает нам свободу, – потирая руки, заявил Брудерлинген. – Сегодня сам Краг Хак сказал об этом. Ты хочешь отомстить людям Лордарона?

– Да! – грозно зарычал урук.

– У самой границы есть поселения людей. Сегодня ночью, пока мы будем пировать, возьмите их. Все они ваши до утра. Делайте с людьми, что хотите, но десятую часть выручки за рабов отдашь мне!

Грунт усмехнулся и заухал, тряся черной гривой:

– Мы тоже имеем право на добычу!

– Но люди Эрафии совсем близко, если они догадаются о нас?

«Даже мой идиот это понимает, а Футор нет», – поразился орочий вождь.

– Людей уже ничто не спасет. С нами боги войны, а Эрафию ждут огонь и смерть!

– Слава богам войны! – заревел грунт, и сотни голосов, поддержавших его, слились в единый протяжный вой.