Глава 12

Рынок на площади Пайк-плейс был наполнен весенними продуктами, и в цветочном магазине толпились покупатели, желавшие купить сезонные цветы. В этот вторник после обеда мы с Ло должны были отправиться на примерку подружек невесты, которыми нам предстояло быть на свадьбе Кэти. Мне очень не хотелось рано закрывать магазин при такой успешной торговле, но я без колебаний согласилась на просьбу подруги.

Мы как раз собирались закрыть магазин, когда зазвонил мой мобильный телефон. Это была Мэри. Она плакала.

– Дорогая, что случилось? – спросила я.

– Я беременна, – сказала Мэри.

– Это замечательно, ты, должно быть…

– Илай не вернется домой, Джейн.

– Что ты имеешь в виду?

– У него другая женщина, – объяснила Мэри. – Ее зовут Лиззи. Она из отдела маркетинга той самой фирмы звукозаписи, с которой Илай сейчас работает.

– Ты сказала ему, что ждешь ребенка? Это же все меняет!

– С тем же успехом я могла взять собаку из приюта. Ему это безразлично. Домой он не вернется.

– О, дорогая! У меня нет слов.

– Слова не нужны, – продолжала Мэри. Она плакала и смеялась одновременно. – Я счастлива, но мне очень горько.

– Готова? – спросила Ло, когда я убрала телефон в сумочку.

Я рассказала ей о Мэри, и мы обе сошлись на том, что Илай самый эгоистичный из мужчин в истории человечества.

– Давай прогуляемся, – предложила я. – Магазин свадебных нарядов не очень близко, но сегодня такой хороший день.

– Давай, – ответила Ло.

Прилавки ломились от свежих продуктов, повсюду царила атмосфера приподнятого настроения. Люди повеселели после долгой зимы и дождливого апреля. Даже чайки казались счастливее. Но только не Ло. Уже с утра она выглядела так, как будто внутри нее погасили свет.

– Сама расскажешь, что тебя тревожит, или мне придется угадывать? – спросила я.

Ло уныло пожала плечами.

– О, нет! – воскликнула я. – У тебя проблемы с Грантом.

– В этом-то и парадокс, – сказала она. – У меня нет проблем с Грантом. Все замечательно. Никогда в жизни я настолько не растворялась в мужчине. Я впервые задумалась о совместном будущем. С Грантом. Но все остальное кажется таким… мрачным.

– Почему?

– Ну, для начала, есть его жена.

– Значит, Грант так и не ушел от нее?

– Все сложно, – торопливо принялась объяснять Ло. – У них две дочери, семья очень хорошо обеспечена, так что им придется делить много денег. Гранту все надо предусмотреть.

– А может, не стоит ждать, пока он решит все свои проблемы?

– Контакт, – загадочно ответила Ло.

– Ты о чем?

Ло улыбнулась.

– Это трудно выразить словами. Когда я думаю о нем, у меня в животе порхают бабочки. Я чувствую, что он видит меня такой, какая я есть, и ему все во мне нравится. Для меня это и есть контакт.

– Но что тогда тебя тревожит? – спросила я.

– Я чувствую, что Грант колеблется. – Ло собрала свои блестящие каштановые волосы в конский хвост и закрепила резинкой, которую сняла с запястья. – Иногда мне кажется, что его устраивает такое положение дел, ему нравится вся эта таинственность и возможность приходить и уходить.

– То есть и хочется и колется?

– Пожалуй, так и есть, – ответила Ло. – Получается, что ему нравится страсть в отношениях со мной и возможность вернуться домой к удобствам совместной жизни с женой.

– Ты говорила, что Грант спит в гостевой спальне.

Ло кивнула.

– Но как-то раз у него сорвалось с языка, что его жена великолепно готовит. Она покупает ему одежду, забирает ее из химчистки. В общем, все в таком роде.

– Получается, что он хочет иметь и любовницу, и домохозяйку.

Ло улыбнулась.

– Мужчины. Зачем только мы вообще имеем с ними дело?

– Грант подобрался к тебе ближе остальных, – сказала я. – Как это получилось?

– Я привыкла держать дистанцию, Джейн. На этот раз я ее нарушила, даже в подсознании. – Ло откашлялась. – Я все время вижу один и тот же сон.

– Звучит пугающе.

– Мне снится холодная ветреная ночь. Я стою одна на пустой дороге из гравия, идущей через лес. Я поддеваю носком гравий в ожидании Гранта, который подъедет ко мне, откроет дверцу машины и скажет: «Садись».

– Ты поддеваешь ногой гравий, – повторила я.

Ло кивнула.

– Это действие символизирует нетерпеливое ожидание на полпути. – Она нахмурилась. – Я ненавижу половину пути.

– Картинка слишком пассивная, – прокомментировала я. – Ты позволяешь кому-то другому сидеть за рулем и действовать.

– Но что еще я могу сделать, Джейн? Я люблю Гранта. Я хочу только одного: чтобы он взял меня за руку и прожил со мной целую жизнь.

– Мне очень жаль, Ло.

Этим утром она соединила в букете белые тюльпаны и белые гиацинты. Результат получился ошеломляющим. Ее цветочные композиции идеальны, пожалуй, они даже лучше моих.

– Знаешь, что моя бабушка говорила о тюльпанах? – спросила я.

– Она знала секрет каждого цветка, – грустно улыбнулась Ло.

– Тюльпаны – это единственные цветы, которые продолжают расти после того, как их срезали. Ты когда-нибудь смотрела на них внимательно? Они тянутся к солнцу, ищут его, открываются ему навстречу. Тюльпаны остаются сильными, даже если увядают. На их лепестках появляются морщинки, но от этого они не становятся некрасивыми. А потом эти лепестки падают, словно слезы. Ты тюльпан, Ло, – я взяла ее за руку и пожала. – Ты красива, несмотря на боль. И ты никогда не перестанешь тянуться к солнцу.

– Спасибо, Джейн, – сказала она. – Сегодня мне нужно было это услышать.

Через несколько минут мы подошли к магазину свадебных нарядов, и Кэти помахала нам рукой через стекло витрины, приглашая войти.

– Привет! – воскликнула она, обнимая одновременно меня и Ло. – Вы можете поверить, что я выхожу замуж в следующем месяце?

– Принести вам шампанского? – предложила хорошенькая продавщица чуть за тридцать. По ее глазам было видно, что она плакала, но пытается тщательно скрыть следы слез. На бейджике было написано ее имя: Селеста.

Я посмотрела на Ло, потом на Кэти и пожала плечами.

– Почему бы и нет?

Продавщица принесла поднос с бокалами. Я рассматривала искрящиеся пузырьки и думала о ней. Человек должен либо искренне верить в любовь, либо совершенно в ней разочароваться, чтобы работать в магазине свадебных платьев. Я бросила взгляд на безымянный палец Селесты. Она не была замужем. Когда Кэти и Ло отошли посмотреть платья от Веры Вонг, женщина вытащила бумажный носовой платок и промокнула глаза.

– Прошу прощения, – извинилась она. – Сегодня тяжелый день.

– Все уладится, – попыталась я ее утешить.

Глаза Селесты наполнились слезами, но она все-таки улыбнулась, словно пыталась побороть и обхитрить свою печаль.

– В моей жизни сейчас все наперекосяк, – призналась продавщица. – В мае прошлого года я была невестой. Я шла по центральному проходу в церкви, преисполненная самых благих намерений. Я надеялась на будущее с мужчиной, которого я любила или думала, что люблю.

– Что случилось?

– Оказалось, что все было ложью, иллюзией, – призналась Селеста. – Его работа, его прошлое, его обещания. Все ложь.

Она снова промокнула глаза бумажным носовым платком, и я подумала о моем даре и о том, что я могла бы избавить ее от такой душевной боли. Но как бы я ей об этом сказала?

Мы сели на скамью, и я принялась наблюдать за женщинами, которые, собравшись группами, ахали и охали вокруг будущих невест.

– Вам нравится здесь работать?

– Честно говоря, нет, – ответила Селеста. – Я работаю неполный день, только чтобы свести концы с концами. Эта работа позволяет мне оплачивать квартиру. Если я не в магазине, то занимаюсь творчеством.

– О! И что это за творчество?

– Гончарное дело, – ответила Селеста.

Я подумала о Флинне. Эта женщина ему бы понравилась. Разумеется, его привлекла бы ее красота, но ему бы понравились и трещинки в ее фарфоре. Она ничуть не похожа на тех пресных отлакированных женщин, с которыми встречался брат.

– У моего брата есть художественная галерея на Пайонир-сквер. Мне стоило бы вас познакомить.

– Спасибо большое! – воскликнула Селеста. – Но я стесняюсь показывать кому-либо свои работы, если не считать моего кота. Сезанн очень благожелательный критик.

Я улыбнулась.

– Должно быть, непросто быть окруженной таким количеством счастья, когда вам грустно.

Она покачала головой.

– Я не могу назвать этот магазин счастливым местом.

– Что вы имеете в виду?

– Магазины для невест наполнены искусственным счастьем, – объяснила Селеста. – Разумеется, время от времени здесь бывают и счастливые невесты. Им, как правило, все равно, каким будет ее платье или какие платья выбрать для подружек невесты. Они просто счастливы оттого, что выходят замуж за человека, которого любят. – Продавщица покачала головой. – Но большинство людей женятся не по любви. Они женятся ради идеи любви.

– Как и вы?

– Если оглянуться назад, то я скажу – да. В глубине души я сомневалась даже в день свадьбы. Как было бы хорошо, если бы кто-то отвел меня в сторону и сказал: «Не выходи за него замуж».

– И вы бы послушали этого человека?

– Возможно.

Кэти и Ло вернулись с охапками свадебных платьев.

– У тебя есть какие-то предпочтения? – спросила я у Кэти.

Она улыбнулась и пожала плечами.

– Девочки, выбирайте сами. Мне в общем-то все равно.

Мы с Селестой обменялись понимающими взглядами.

– Кэти выглядит такой счастливой, – сказала Ло, когда мы возвращались обратно на рынок.

– Да, – согласилась я. – Понимаешь, я вижу это, когда они вместе. Любовь. Ощущение невероятно сильное.

Я замолчала, вспоминая, как затуманилось мое зрение в присутствии Кэти и Джоша. Мне следовало радоваться за них, и я радовалась. Но меня убивала мысль о том, что я не увижу такой любви в моей собственной жизни, останусь слепа к ней.

– Ты сегодня встречаешься с Кэмом, так? – спросила Ло.

Я посмотрела на часы и улыбнулась.

– В шесть часов, в «Иль Бистро».

– Он поразил твое сердце, – сказала Ло.

Я нервно хохотнула.

– Не уверена, что я выбрала бы именно эти слова.

– Что ж, у меня нет твоего дара, но я могу коечто сказать о том, что я вижу. И я думаю, что ты влюблена в этого парня.

– Влюблена? – повторила я. – Не думаю. Заинтригована, да. Но присутствует и некоторая настороженность. Я многого не знаю о Кэме. На самом деле он для меня загадка.

– Прежде всего, ты переборщила с осторожностью. А во-вторых, загадочность – это идеальное качество для мужчины.

Я кивнула.

– Кэм не обо всем говорит со мной. К примеру, он редко рассказывает о своей карьере или своих статьях. Мне приходится читать его статьи в Интернете, чтобы понять, что его интересует, что его вдохновляет.

– И что же его интересует?

Я замялась.

– Люди… такие, как я.

– Какие именно?

– Кэм освещает проблемы неврологии. Просто набери его имя в поисковике, и сразу получишь массу статей обо всех аспектах этой отрасли медицины, – я покачала головой. – Как-то так.

– Получается, он пишет о мозге и встречается с девушкой – пациенткой невролога, – Ло усмехнулась. – Фотографы женятся на моделях, которые им позируют. Шеф-повара строят семью с администраторами ресторана. У тебя что-то в этом духе. Не вижу в этом большой проблемы.

Я хмыкнула.

– Значит, пациентка?

– Это лучше, чем псих, – ответила Ло с саркастической усмешкой.

Прежде чем переодеться в юбку и легкий топ, я вывела Сэма на короткую прогулку. Проходя через вестибюль, я послала воздушный поцелуй Бернарду, говорившему по телефону. За прилавком пекарни «Мерриуэзер» я не увидела Элейн, поэтому заходить не стала.

– Привет, красотка, – окликнул меня Мел. – Что-нибудь купишь? Может быть, свежий номер «Вог»? Или газету?

– Спасибо, нет, – ответила я. – Мне нужно отвести Сэма домой.

Я понизила голос до театрального шепота:

– Сегодня вечером я иду на свидание.

Мел просиял.

– С журналистом?

– Да.

Старик кивнул:

– Симпатичный парень.

– Вы что, встречались?

– Он подходил ко мне вчера. Сказал, что пишет для «Тайм». Спросил, знаю ли я владелицу «Цветочной леди». Разумеется, я сказал, что знаком с тобой. Ему было любопытно. Но он же журналист, так? Парень сказал, что вы с ним друзья.

Я улыбнулась, но во мне как будто что-то щелкнуло.

– Забавно, – протянула я. – Раз уж Кэм был на рынке, странно, что он не зашел поздороваться со мной.

– Он задавал много вопросов, но получил мало информации, – быстро проговорил Мел. – Насколько я понял, он очень торопился на какое-то интервью.

– И что вы о нем думаете? – спросила я.

– Он мне показался умным парнем, – в глазах Мела появилось выражение тревоги. Такое выражение должно было бы появиться в глазах моего отца, окажись он поблизости. – Не забывай думать головой, детка.

Я улыбнулась.

– Обещаю. Я всегда думаю головой. Пожалуй, я даже слишком рассудочна. Я пытаюсь чуть больше думать сердцем.

– Вот и хорошо, – сказал Мел. – Но пока ты думаешь сердцем, не забывай включать мозг. У тебя хорошая голова на плечах, Джейн.

В эту минуту мимо проходила англичанка Вивиан. Ее каблуки стучали по булыжникам, а шикарный шарф, завязанный на шее идеальным узлом, трепетал на весеннем ветерке.

Мел повернулся и посмотрел на нее.

– Здравствуйте! – поприветствовал он ее.

Вивиан посмотрела на него, явно не узнавая.

– Прошу прощения, – она опустила ниже солнечные очки, – вы что-то сказали?

Терьер англичанки повизгивал у ее ног, а перед моими глазами начало образовываться облако.

– Нет-нет, – быстро ответил Мел, – я всего лишь поздоровался.

– Что ж, – Вивиан издала странный звук, похожий на фырканье, – здравствуйте.

– Скажите, пожалуйста! – прошептал мне старик, как только женщина отошла на приличное расстояние.

Я потерла глаза, гадая, откуда взялось облако любви. Мел в самом деле смотрел на Вивиан щенячьими глазами, но она не испытывала к нему никакого интереса.

– Ну и ладно, – буркнул Мел, и я поняла, что отношение Вивиан задело его. – Пожалуй, тебе пора отправляться на это твое свидание.

Я улыбнулась ему.

– Не принимайте это слишком близко к сердцу. – Я замялась, не зная, стоит ли ему что-то говорить. – Думаю, вы… ей нравитесь.

У Мела округлились глаза.

– Не может такого быть. Я всего лишь скромный уличный торговец. А она, вероятно, выросла во дворце.

Я покачала головой.

– Это все пустяки, и вы об этом знаете. Я все равно уверена, что вы ей нравитесь.

– Ты просто добра ко мне, Джейн, – отмахнулся от моих слов Мел. – Все в порядке. Мужчина всегда знает, если он оказался не в своей лиге.

– Я с вами не согласна на этот счет. Вивиан пока еще и сама не знает, что она к вам чувствует. Вам придется запастись терпением.

Старик был явно заинтригован. Я надеялась, что не подала ему ложную надежду. Но мои глаза никогда не лгали. Во всяком случае, я так считала.

– Что ж, – я пожала Мелу руку, – я, пожалуй, пойду.

Я прошла несколько шагов, потом обернулась к старику.

– Кстати, мне нравится ваш галстук-бабочка!

Он потянул бабочку за концы, затягивая узел, и благодарно улыбнулся.

По дороге я заглянула в ленту новостей на «Фейсбуке» и увидела, что Мэри только что объявила о своей беременности. Под снимком УЗИ появилось с десяток комментариев от обрадованных членов семьи и друзей и примерно столько же радостных ответов Мэри. Но, несмотря на веселые фразы и смайлики, я чувствовала глубокую печаль моей подруги.

Я тут же позвонила ей.

– Я только что видела твой пост в «Фейсбуке», – сказала я. – Давай будем просить Господа, чтобы ребенок был похож на тебя.

– Спасибо, – ответила Мэри. Я поняла, что она плачет.

– Ты держишься?

– Стараюсь, – всхлипнула она.

Я услышала громкий стук на заднем плане.

– Что там у тебя?

– Это всего лишь Лука, – объяснила Мэри.

– Лука?

– Он мой подрядчик. Я же переделываю кухню, помнишь?

– Ах да, верно.

– Сейчас живу в состоянии ремонта. Всюду пыль. Посуду я мою в раковине в ванной. И английский язык Луки оставляет желать лучшего. Но знаешь, что странно, Джейн? Я действительно рада, что он здесь. Честно говоря, не представляю, что бы я делала, если бы Луки не было рядом, когда мне так отчаянно не хватает Илая.

– Я рада, что его присутствие хоть как-то тебя успокаивает.

Из трубки донесся плач Мэри.

– Джейн, – произнесла она слабым голосом, – как ты думаешь, сколько нужно времени, чтобы сердце перестало болеть?

– Дорогая моя, все пройдет. Но со временем.

– И сколько же времени на это понадобится, как по-твоему? Видишь ли, Джейн, я не уверена, что у меня хватит сил вечно ходить с этой раной в сердце. Господи, у меня такое чувство, будто я оставляю за собой кровавый след по всему Сиэтлу.

– Это не навсегда, поверь, – постаралась я утешить ее. Я вдруг вспомнила, как горевала моя мама после ухода отца. – Моя мама обычно говорила, что каждый год любви требует одного месяца выздоровления.

Мэри вздохнула.

– Девять лет. Это значит, что к тому моменту, как у меня родится малыш, я, возможно, снова стану собой.

– Не возможно, Мэри, а обязательно станешь. Ты этого сейчас не видишь, а я вижу. Каждый бегун, стартуя, не видит финишной черты. Но она есть. Просто верь в это.

– Спасибо, Джейн, – сказала Мэри. – Заходи ко мне в гости, когда сможешь, ладно? Я покажу тебе кухню, и мы поужинаем едой навынос на бумажных тарелках.

Я пришла в «Иль Бистро» на пять минут раньше. Тихий итальянский ресторан работал на рынке Пайк-плейс столько же времени, сколько и мой цветочный магазин. Есть особая мудрость в стенах заведений с историей. Я вошла, повесила плащ на вешалку возле двери и подумала обо всех тех предложениях руки и сердца, о ссорах и признаниях в любви, которые слышали стены этого заведения. Я увидела Кэма у барной стойки и помахала ему рукой.

– Привет, – поздоровался он, когда я подошла. Он захлопнул ноутбук и подвинул мне свой стаканчик с виски. Я сделала глоток.

– Теперь ты работаешь в баре?

– Да, завтра последний срок для сдачи статьи. Я как раз ее заканчиваю. Как прошел день?

– Интересно, – ответила я.

К нам подошел бармен.

– Могу я что-нибудь предложить вам, мисс?

– Коктейль «Манхэттен», пожалуйста.

– И что же такого интересного было в твоем дне? – поинтересовался Кэм.

– Ну, для начала я выпила шампанского в магазине свадебных платьев.

Он явно был заинтригован.

– Насколько я понимаю, с тобой не каждый день такое случается?

Я усмехнулась.

– Вот именно.

– Я много о тебе думал, – признался Кэм, не сводя с меня глаз.

– Я тоже думала о тебе.

Его глаза расширились.

– О чем именно?

– О всяком разном, – ответила я. Мои глаза блуждали по бару, пока я собиралась с мыслями. – У меня такое чувство, что я тебя едва знаю. А ты определенно знаешь обо мне больше, чем я о тебе.

Кэм сложил руки на груди.

– Что мне тебе рассказать?

– Ты мог бы рассказать о твоей карьере, – назвала я. – Ты об этом почти не упоминаешь. Я посмотрела твои статьи в Интернете, и выяснилось, что ты величина среди журналистов, пишущих о науке. Почему ты не сказал мне, что получил Пулицеровскую премию?

– Постеснялся, полагаю, – усмехнулся Кэм.

– Ты явно не относишься к числу застенчивых людей.

– А ты бы предпочла, чтобы я принялся разглагольствовать об этом при первой же нашей встрече?

– Хороший аргумент, – сказала я. – А как насчет твоих прошлых отношений? Ты когда-нибудь встречался с кем-нибудь достаточно долгое время? Любил ли ты кого-нибудь?

– Ну конечно, – протянул Кэм, – ускользающая тема любви.

– Верно. Ты в любовь не веришь. Давай не будем забывать об этом факте.

– Это неправда, – возразил он. – Я говорил тебе, что любовь – это вопрос выбора. Это потребность или желание выбрать и сделать, а не просто чувствовать.

– То есть ты признаешь, что есть чувство, которое ассоциируется с любовью?

– Полагаю, что это правда, – сказал Кэм и примирительно улыбнулся.

– И когда же ты испытывал это…

– Чувство, – произнесли мы в унисон, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

Я вспомнила, что рассказывал мне Флинн о смерти женщины, которую когда-то любил Кэм. И мне мгновенно стало стыдно за то, что его расспрашивала.

– Ее звали Джоанна. – Он кашлянул, и я догадалась, что одно только имя все еще глубоко волнует его.

Я положила руку на запястье Кэма.

– Не надо. Ты не обязан говорить об этом, если тебе не хочется. Я не хотела…

– Но я все-таки продолжу, – негромко сказал Кэм. – Надеюсь, ты узнаешь меня и с этой стороны.

Я кивнула и слушала, пока он рассказывал мне об аварии, о травме Джоанны и ее смерти.

– У меня такое чувство, что когда я пишу о проблемах мозга, я отдаю ей долг.

– Так и есть, – с нежностью произнесла я. Мгновенно все встало на свои места: нежелание Кэма открыться, его настороженное отношение к любви.

– Послушай, – Кэм нарушил молчание, – на следующей неделе мне нужно лететь в Нью-Йорк. У меня там встречи. Потом еще неделю я буду работать в Чикаго. Но вскоре после этого в Сиэтл прилетят мои родители. Я бы хотел вас познакомить, если ты, конечно, не возражаешь.

– Я буду рада встретиться с ними, – просияла я.

– Я сознаю, что еще слишком рано для «знакомства с родителями», – усмехнулся Кэм. – И у меня в городе еще не так много друзей. Поэтому, поверь, ты окажешь мне услугу. Если я тебя не приведу, то мне придется выслушать часовую лекцию мамы о том, что мне следовало бы встречаться с милой девушкой.

Я улыбнулась:

– Милая девушка, значит?

Кэм ответил на мою улыбку.

– Побудь один вечер моей «милой девушкой», ну пожалуйста!

– Я буду рада.

Кэм притянул меня к себе. Я почувствовала, как в животе запорхали бабочки.

– Хочешь уйти отсюда? – спросил он.

– Конечно, – ответила я. – А куда?

– Моя квартира всего в квартале отсюда, и у меня есть балкон, – сказал Кэм. – Можем заказать какую-нибудь еду и смотреть на паромы. Как тебе?

– Звучит заманчиво, – улыбнулась я.

Пока мы шли в квартиру Кэма, у меня зазвонил мобильный. Это был Флинн.

– Мой брат звонит, подожди секунду, – извинилась я.

– Без проблем. – Кэм отстал от меня на шаг.

– Привет, Флинн, – поздоровалась я.

– Как поживает моя любимая сестричка?

– Хорошо. Я с Кэмом.

– Передай ему трубку. Я хочу, чтобы он дал мне слово, что будет вести себя с тобой прилично.

Я скосила глаза на Кэма, но он пристально смотрел на экран своего телефона. Мускулы его предплечья напряглись, когда он начал быстро печатать эсэмэс или электронное письмо. Мне оставалось только гадать, кому адресовано его послание.

– Он сейчас не может с тобой поговорить, но дай мне знать, когда ты возьмешь с него это слово, – сказала я. – Ты-то сам как? Как зовут нынешнюю даму твоего сердца?

Флинн немного помолчал.

– Я ни с кем не встречаюсь.

– Мой брат перестал интересоваться женщинами? Это неправда. – Я рассмеялась. – Неужели ты все еще одержим девушкой из квартиры напротив?

Его молчание подтвердило мою правоту.

– Так и есть! Ты уже познакомился с ней? Скажи мне хотя бы, что ты перевел этот флирт в реальную жизнь.

– Я все еще не познакомился с ней, – сказал Флинн. – Это лишено всякого смысла, Джейн. К тому же я боюсь знакомиться с ней. То, что существует между нами сейчас, очень сильно. А что если при встрече мы не оправдаем ожидания друг друга?

– Неужели ты собираешься флиртовать с ней через улицу до конца времен?

– Нет… То есть я не знаю. Я беспокоюсь за нее, – признался брат. – Она всегда кажется такой печальной. Я отдал бы что угодно, только бы избавить ее от этой печали.

– Тогда позвони в ее дверь.

Кэм жил на углу Седар-стрит и Эллиотт-стрит в новом многоквартирном доме с полами из темного дерева и высокими окнами, выходившими на балкон, с которого открывался вид на бухту Эллиотт.

– Ты такой аккуратист, – оценила я, войдя в гостиную, обстановку которой составляли черный кожаный диван, кушетка и кофейный столик с тремя пультами дистанционного управления, лежавшими параллельно. Даже декоративные подушки на кушетке стояли ровнехонько.

– Это не совсем так, – ответил Кэм. – Просто у меня мало вещей, за порядком в моей квартире следит замечательная женщина, и я редко бываю дома. Это и есть тройной секрет порядка в квартире.

Я подошла к окну.

– Какой замечательный вид отсюда.

– Да, – согласился Кэм. – Вид красивый. Я даже не думал, что так полюблю Сиэтл.

– Город очаровал тебя, верно?

Кэм откупорил бутылку вина, налил два бокала, вышел на балкон, встал рядом со мной и протянул мне бокал. Наши глаза встретились.

– Ты тоже очаровала меня, – признался он и накрыл мою ладонь своей. Я не отняла ее. – Это правда.

Я сделала глоток вина и улыбнулась.

– Спасибо.

На кухонной стойке зазвонил мобильный телефон Кэма.

– Ответь, – предложила я.

Он состроил недовольную гримасу и посмотрел на свой телефон.

– Я не хочу отвечать, но мне придется это сделать. Я всю неделю пытался связаться с одним человеком, поэтому вполне вероятно, что это звонит он.

Я улыбнулась.

– Давай же, возьми трубку.

– Кэм Коллинз, слушаю вас, – произнес он напористым деловым тоном. Мне нравился его голос, такой уверенный и сексуальный. – Да, здравствуйте. Спасибо, что позвонили.

Он взглядом попросил у меня прощения и поднял два пальца, как будто говоря: «Всего пару минут».

Я кивнула, и Кэм направился в свою спальню, расположенную дальше по коридору. Его голос звучал приглушенно из-за полуоткрытой двери, но говорил он очень энергично.

Кэм вернулся через пять минут, выглядел он раздраженным и рассеянным.

– Прости, – извинился он.

– Я наслаждалась видом, – ответила я и коснулась его руки, пытаясь восстановить близость, нарушенную звонком. – Спасибо, что ты рассказал мне о Джоанне.

– Я хотел это сделать. – Кэм сел рядом со мной. – Очень важно, чтобы ты узнала о тех обстоятельствах, которые сформировали меня.

Он на мгновение задумался.

– Знаешь, ей должны были сделать операцию, которая, вполне вероятно, спасла бы ей жизнь и вернула здоровье. Но Джоанна умерла за три дня до этого.

– Боже, как жаль… – тихо произнесла я.

Кэм потер лоб.

– Ты упоминала о том, что твой невролог склоняется к необходимости операции. Я должен откровенно сказать, что беспокоюсь за тебя. Вдруг операция и в самом деле сможет предотвратить нарушения работы мозга, которые так тревожат твоих врачей?

Я вздохнула.

– В данный момент я не готова делать операцию. Разумеется. доктор Хеллер считает, что я веду себя глупо, и ты, вероятно, с ней согласен.

– Нет, – ответил Кэм. – Но ты знаешь, что я на стороне науки. И все-таки это только твое решение, Джейн, и ничье больше.

Я кивнула.

– Я понимаю, что это кажется безумием, но я верю своим глазам.

– Ты говоришь о своем даре, о своей способности видеть любовь?

– Да. Это ощущение идет изнутри. И хотя доктор Хеллер предупреждает меня об опасности этих эпизодов для моего мозга, я знаю, что должна дойти до конца.

Кэм вопросительно посмотрел на меня.

– То есть идентифицировать шесть типов любви?

– Да.

Он наклонился ко мне поближе.

– А тебе когда-нибудь хотелось, чтобы ты умела видеть любовь в своей жизни?

– Да, – ответила я. – Все было бы намного легче, согласен?

– Может быть, да, но может быть, и нет.

Кэм вдруг отвернулся и провел рукой по темным волосам.

– Почему ты так говоришь?

Он покачал головой.

– Это пустяки.

– Нет, – сказала я с чуть большим нажимом, чем собиралась. – Расскажи мне, что тебя беспокоит.

Кэм посмотрел на меня, он явно колебался. Потом его взгляд смягчился.

– Джоанна под конец не узнавала меня, – ответил он. – После всех этих лет, когда я любил ее, ухаживал за ней, она даже не узнавала меня.

– Но это была ее болезнь, а не ее сердце, – возразила я.

– То же самое я все еще говорю себе. – Кэм опустил голову. – Но я заглянул в ее глаза. В них не было любви.

– Конечно же, Джоанна любила тебя в глубине души, – заверила я его. – У нее не оставалось сил выразить ее. Джоанна была больна.

Кэм кивнул.

– И все-таки все эти годы мысль об этом мучает меня. Ну почему любовь можно включать и выключать с такой простотой, как будто щелкнув пальцами? Если она загорается и гаснет так быстро, без усилий, как можно ей доверять?

– О, Кэм, – прошептала я, снова касаясь его руки. Он взял меня за руку.

Я придвинулась к нему чуть ближе.

– Я хочу поцеловать тебя.

Он улыбнулся и наклонился ко мне. От его кожи пахло мылом, кондиционером для белья и мужчиной.

– Спасибо, что рассказал мне свою историю, – сказала я. – Думаю, что теперь я тебя понимаю.

– Я все равно не верю во все это колдовство, – с улыбкой ответил Кэм. – И я на стороне твоего невролога, который не сомневается, что всему этому можно найти научное объяснение…

Я положила палец на его губы.

– Пусть у нас будут разногласия. Но сейчас я просто хочу поцеловать тебя.

Он широко улыбнулся, поднес мою ладонь к губам и поцеловал. Потом притянул меня к себе. Сначала Кэм целовал меня нежно, но потом его поцелуи стали страстными, и я забыла, какое сейчас время года, какой месяц, какой день недели. Я обняла Кэма, а он обнял меня.