27
Делани разбудил свист пара из закопченного чайника, и одну-две секунды она не могла понять, где находится. Затем все стало на свои места, она завела руку назад и пощупала простыню рядом с собой. Пусто. Спенсер уже давно был на ногах и готовил кофе на двоих. Сквозь опущенные ресницы она понаблюдала за тем, как он, совершенно голый, приплясывал на холодных половицах, нагнувшись над печкой и подкидывая в нее поленья.
— Кипяток готов!
— Симпатичный задик! — прокомментировала Делани. — Только весь в гусиной коже. Да и мне холодно. Неси кофе сюда и залезай в кроватку.
Позднее, уже одевшись и позавтракав, они принялись разрабатывать план. Для начала Делани отправится в Вашингтон и сообщит Кевину Майклсу, адвокату при «Бойде, Стакхаусе и Брауне», что Спенсер не в состоянии выложить шестьдесят миллионов долларов. Здесь же она объяснит, что на деле жуликом является Август Ван-ден-Вендер Шестой. И хотя у Спенсера нет прямых доказательств, он готов оказать посильную помощь фирме, чтобы прищучить своего тестя. Как ни крути, а шансы добыть шестьдесят миллионов куда выше, если шарить в глубоких карманах Августа, нежели в пустых штанах Спенсера. Далее, Делани вернется в Шарлоттсвиль и в управлении шерифа узнает, вменяются ли Спенсеру обвинения в краже акций. Если да, то она договорится, как и где он сдаст себя полиции в понедельник. Кроме того, она заранее поставит в известность окружного поручителя, чтобы на условиях залога Спенсеру не пришлось ночевать за решеткой.
— Есть, кажется, один способ доказать мою невиновность, — задумчиво произнес Спенсер, — однако шансов… Вот смотри: когда «Цирк-Цирк» объявил об акционном сплите, дополнительные акции скорее всего были доставлены либо заказным письмом с обратным уведомлением, либо ценной бандеролью. Единственным человеком, имевшим право расписываться за такую почту, была личная секретарша Ван-ден-Вендера, Белль Паттерсон.
— Хорошо, я ее найду!
— Увы, уже не найдешь. Она умерла лет шесть назад. Рак. Белль отличалась удивительной педантичностью, вплоть до самых ничтожных мелочей. Вполне вероятно, что ее рабочий архив до сих пор хранится где-то в подвалах фирмы. Есть шанс, что мой тесть не догадался подчистить все ее бумаги или подчистил не во всех местах. Допустим, расписавшись за пакет, она пометила у себя в тетрадке, кому передала акции. Отсюда вопрос: как нам попасть в подвал, чтобы половить рыбку в ее архиве?
— А на фирме никого нет, к кому бы ты мог обратиться?
Спенсер задумался.
— Возможно, моя бывшая ассистентка, Трейси Шугарман, знает, где искать. Кстати, хотя сегодня и суббота, она будет сидеть в офисе до полудня.
— Можно позвонить по моему сотовому, — предложила Делани. — Я же попрошу ее к телефону, чтобы никто из посторонних не узнал твой голос.
Когда подошла Шугарман, Делани передала трубку Спенсеру.
— Трейси, здравствуйте, вам сейчас неудобно говорить?
— Да!
Спенсер продиктовал ей номер мобильника Делани.
— Я вас очень прошу, перезвоните мне, пожалуйста! Очень важное, срочное дело!
Минут через десять раздался звонок. Шугарман спряталась в дамской комнате, подальше от чужих ушей, и говорила вполголоса:
— К нам тут полиции понаехало, ужас! Все вас ищут! А этот рыжий урод, Солеано, вообще из офиса не выходит. Вынюхивает что-то… Говорят, вы украли деньги у клиента!
— Трейси, пропало акций на пятьдесят миллионов, а вину свалили на меня!
— Ай! Кто-то идет!
Через пару минут вновь раздался ее голос:
— Все спокойно! Одна девочка из соседнего отдела возилась с принтером и заходила помыть руки.
— Мне нужно, чтобы вы спустились в подвал и нашли рабочий архив Белль Паттерсон. Понимаете, наследственное дело Вортингтонов два года разбиралось в суде, и за это время компания «Цирк-Цирк» сделала акционный сплит. В общем, посмотрите там, а вдруг Белль где-то у себя пометила, что по почте приходило полмиллиона акций «Цирк-Цирка».
— Судья, — ответила Трейси дрожащим голосом, — у меня двое детей! Мне без этой работы никуда! Хоть в петлю! А если меня поймают? Я очень хочу вам помочь, но мне страшно!
— Трейси, послушайте меня, у вас все полу…
Короткие гудки. По спине Спенсера побежал холодок. К счастью, через несколько секунд телефон зазвонил вновь.
— Извините! Я его уронила!
— Патти Делани — знаете ее? — теперь она мой адвокат. Если найдете что-то интересное в бумагах Белль, передайте это владельцам итальянского ресторана «Ритчи». А они уже сообщат Делани. И никто ничего не узнает про вашу помощь! Очень прошу!
События следующих сорока восьми часов промелькнули одним сплошным вихрем. Как и предсказывал Спенсер, Август Ван-ден-Вендер Шестой принялся дергать за свои политические нити по всему штату и даже за его пределами. После обеда в субботу генеральный прокурор Тейлор Колдуэлл созвал пресс-конференцию, на которой объявил, что в адрес судьи Спенсера выдвинуты обвинения в связи с кражей акций у одного из клиентов. Генпрокурор специально подгадал время, чтобы гарантировать размещение сенсации в утренних воскресных выпусках теленовостей и газет.
— Мы с судьей Спенсером были близкими друзьями с университетской скамьи, — сообщил Колдуэлл репортерам, — и эти обвинения меня глубоко огорчили. Но никто не смеет поставить себя выше закона, тем более это относится к судьям, предавшим доверие народа. Именно поэтому я принял решение назначить специального независимого обвинителя, Уилларда Дилкса, чтобы не допустить в деле какого-либо фаворитизма.
Все финансовые счета Спенсера были тут же заморожены, и, естественно, его на неопределенный срок отстранили от должности старшего окружного судьи графства Альбемарль. В понедельник на него обрушился шестидесятимиллионный гражданский иск от имени «Бойда, Стакхауса и Брауна». Заодно в числе ответчиков проходил Август Шестой.
Спенсер вышел из своего убежища в тот же понедельник и около полудня сдался полиции. Несмотря на то что Делани договорилась с окружным поручителем и он был готов принять залог с подпиской о невыезде, ряд загадочных «осложняющих обстоятельств» не позволил оформить передачу на поруки, и Спенсеру пришлось-таки одну ночь провести в изоляторе. Этот шаг дал Колдуэллу возможность связаться с прессой, и когда Делани во вторник утром приехала забирать Спенсера, у входа поджидала толпа репортеров и тележурналистов.
— Колдуэлл решил устроить рекламное шоу под свою предвыборную кампанию, — предупредила она Спенсера. — Не упускает ни малейшей возможности напомнить людям, что он баллотируется в губернаторы. Кандидат кристальной честности, готовый преследовать ближайших друзей, едва их заподозрят в коррупции!
Из-за галдящей толпы у главного входа они решили выбраться через боковую дверь.
— Ты где оставила мой «эскорт»?
— Нет у тебя никакого «эскорта». Его описали по приказу шерифа вчера вечером. Поедешь со мной в «саабе».
— А что с моими вещами? У меня в багажнике лежали два ценнейших предмета. Их тоже описали?
— Нет, не описали. Я что, полная дура? Камень Апокалипсиса и твой чемодан с деньгами лежат у меня в целости и сохранности.
На полдороге к «саабу» их наконец заметили репортеры. Пришлось припуститься бегом. Делани едва не сбила телеоператора с камерой, выруливая с парковки.
— Это еще ничего. У меня есть новости похуже, — сказала Делани, вдавливая педаль газа. — Мелисса подала на развод! Ты опять на первой полосе газет!
Одной рукой она передала ему утренний выпуск «Шарлоттсвильских курантов». Неутомимый Уолтер Корн взял у Мелиссы эксклюзивное интервью прямо в особняке Ван-ден-Вендеров. Под заголовком «СЕРДЦЕ РАЗБИТО ВОРОВСТВОМ СУПРУГА, ЖЕНА ОПАСАЕТСЯ НОВЫХ ОТКРОВЕНИЙ» поместили снимок мучительно страдающей женщины.
— Мне есть смысл это читать? — спросил он.
— Я тебе перескажу, чем поделилась Мелисса Ван-ден-Вендер.
Делани пару секунд помолчала, нагнетая побольше драматизма.
— В общем, она заявила, что таких мужей, как ты, надо еще поискать. Днем с огнем в выгребной яме!
— Просто блеск.
— Брось, Эван! Не бери в голову. К тому же есть и хорошие новости. Я нашла тебе съемную квартирку возле университета, а так как студенты принципиально не читают местных сплетен, тебя никто не заметит.
— Золотые слова! — саркастически усмехнулся Спенсер. — Действительно, с чего это я вздумал хандрить? Жаль только, на душе погано.
— Да знаю я, знаю, — отмахнулась она, думая, что он вот-вот ляпнет ей очевидное. — Из-за развода?
— Пф-ф! При чем тут развод?! Мне «форд-эскорт» жалко!
Делани закатила глаза.
В бытность судьей Спенсер всегда считал, что трех месяцев более чем достаточно для подготовки к любому процессу, однако сейчас, оказавшись в роли ответчика, он нашел этот срок слишком уж урезанным. Временами, особенно по утрам, ему до боли хотелось поскорее со всем покончить, хотя в другие дни накатывал страх перед тем, через что предстояло пройти. К тому же арендованная силами Делани мансарда возле университета напоминала ту первую квартирку, которую они снимали с Мелиссой в свой первый год. Разве от таких воспоминаний настроение поднимется?
Месяца через два после ареста в колонке светских новостей «Шарлоттсвильских курантов» опубликовали очередную фотографию Мелиссы; она с сияющим лицом танцевала с Тейлором Колдуэллом на вечеринке по случаю сбора средств на его политическую кампанию в окружении всей местной аристократии. И неудивительно: предвыборная гонка уже вовсю набирала обороты, причем пресса усиленно намекала на романтическую связь этой парочки. Кроме того, Делани стало известно, что Ван-ден-Вендеры наняли себе пиар-консультанта из Вашингтона, дабы тот убедил общественность, что Мелисса оказалась жертвой беспринципного, ничем не гнушавшегося мужа. Согласно законам штата, ей требовалось подождать шесть месяцев, прежде чем развод будет оформлен окончательно. В газетах активно муссировался вопрос, через сколько дней после окончания обязательного периода Мелисса выйдет замуж за Колдуэлла. Что касается Спенсера, то он не разговаривал с почти уже бывшей супругой с момента словесной перепалки на веранде. Его самого удивляло, сколь мало он скучал по ней, несмотря на два с лишним десятилетия совместной жизни.
Отметим также, что Спенсер отказался от своего права на суд присяжных. Он сильно сомневался, что жители графства могут питать симпатию к человеку, за которым числятся следующие грехи: (а) профессиональный юрист, (б) бывший судья, (в) ответчик по делу о краже пятидесяти миллионов, (г) супруг на редкость богатой женщины и, наконец, (д) скользкий тип, которого даже собственная жена считает виновным. Вместо этого он вручил свою судьбу в руки коллеги из другого округа. Чтобы избежать конфликта интересов, решили, что председательствовать будет судья из Данвилля, небольшого городка на границе между Виргинией и Северной Каролиной, хотя собственно процесс пройдет в судебном комплексе графства Альбемарль. С формальной точки зрения Тейлор Колдуэлл не имел никакого касательства к работе гособвинения, однако на первое же утреннее заседание он заявился с целой когортой ассистентов и заместителей, да еще нашел время устроить импровизированную пресс-конференцию на ступеньках парадного входа.
— Мы верим и хотим дальше верить в честность всех публичных должностных лиц и прежде всего работников нашей судебной системы, — заявил он. — Но что сделал бывший судья Эван Спенсер? Его поступки сродни изнасилованию! Да-да! Он надругался над доверием народа!
Тот факт, что акции «Цирк-Цирка» пропали за много лет до того, как Спенсер стал судьей, нисколько не волновал Колдуэлла, да и, похоже, никого из репортеров. Они чуяли запах крови.
Джером Пибоди из Данвилля являлся одним из крайне немногочисленных судей-негров во всей Виргинии и имел вполне заслуженную репутацию человека прямого, порой даже резкого. Процесс над Спенсером он начал с нравоучений.
— Поскольку у нас нет и не будет присяжных, которых советники обеих сторон должны впечатлять своим красноречием, — сухо сказал он, — в моем судебном зале я ожидаю видеть как можно меньше сценического мастерства. Заниматься будем только допросом свидетелей, представлять доказательства и выдвигать аргументы. Обвинение дало мне понять, что процесс — с его точки зрения — займет три-четыре дня, так что предлагаю приступить к делу.
Первым свидетелем обвинения шел Кевин Майклс, адвокат из «Бойда, Стакхауса и Брауна», который рассказал, как его компания выявила пропажу дополнительных акций «Цирк-Цирка».
— Кто из сотрудников «Ван-ден-Вендера и Уайта» отвечал за регистрацию этого полумиллионного акционного пакета? — спросил прокурор Уиллард Дилкс.
— Ответчик Эван Спенсер, — ответил Майклс. — Все имеющиеся у нас документы и материалы однозначно указывают на то, что он лично надзирал за оформлением наследства в суде.
Когда наступило время для перекрестного допроса, Делани заявила, что к Майклсу вопросов не имеет. Стоило ей присесть, как распахнулась дверь и в зал ввалилась ватага студентов, человек двадцать пять. Все места, впрочем, были уже заняты, и молодые люди расположились вдоль стеночки в задней части зала.
— Так, что здесь происходит? — раздраженно отреагировал судья Пибоди.
— Приношу извинения, ваша честь, — раздался голос преподобного Грассо, который вошел последним. — Это мои студенты, первокурсники Католического университета, на практическом занятии по этике. Я их куратор, и мы организовали автобусную поездку в суд, однако возле города спустило колесо, так что мы немного опоздали. Еще раз прошу нас простить за непредвиденную помеху. Мы приехали издалека специально для ознакомления с судебным процессом.
Пибоди с головы до ног смерил пожилого священника взглядом и сразу понял, что действовать надо аккуратно, не то разразится скандал. В глазах общественности судья окажется жестоким и бесчувственным человеком, если прикажет выдворить всю эту гоп-компанию из зала.
— Я категорический противник любых нарушений, — вздохнул он, — но коль скоро ваши подопечные горят таким желанием познакомиться с судебной системой Виргинии, я дозволяю вам остаться.
— Благодарю, ваша честь, — торжественно произнес Грассо. — Я совершенно уверен, что эти молодые люди высоко оценят ваши этические принципы в своих курсовых работах!
Среди зрителей раздались смешки. Грассо осмотрелся вокруг, куда бы ему сесть, и кто-то из мужчин неохотно уступил место. Когда священник наконец устроился в кресле, он жизнерадостно помахал здоровой рукой Делани и Спенсеру.
— Если вам сейчас вполне удобно, — саркастически заметил Пибоди, — я мог бы продолжить с того места, где мы остановились.
Разумеется, он не ждал от Грассо никакого ответа, однако старый профессор то ли недопонял, то ли решил проигнорировать колкость.
— Благодарю вас, вы очень любезны. Да, полагаю, что мне и моим студентам вполне удобно. Прошу вас.
Пибоди скрипнул зубами и приказал Дилксу вызвать следующего свидетеля. Август Ван-ден-Вендер Шестой сел в кресло и немедленно принялся бичевать Спенсера.
В частности, он заявил:
— Если бы не постоянные просьбы дочери, я бы его и на пушечный выстрел не подпустил к нашей фирме!
— Почему же вы в таком случае решили поручить ему столь ответственную задачу? — спросил Дилкс.
— Спенсер буквально не давал мне вздохнуть своими требованиями выделить ему дело о том наследстве! Прошло лишь несколько часов после смерти Амброза Вортингтона, а он уже тут как тут! И хотя я с самого начала смотрел на это крайне неодобрительно, в конечном итоге, получается, я свалял дурака, когда все-таки решил уступить его поползновениям. Я-то надеялся, что такой опыт работы пойдет ему на пользу, к тому же рассчитывал в случае необходимости присматривать за ним… Увы, вскоре пришлось заняться рядом других неотложных дел, а Спенсер, как выяснилось, обладал настоящим талантом заметать следы!
— Откуда вы знаете, что именно он похитил акции? — спросил Дилкс.
— Он не только единолично вел все наследственное дело, но и собственноручно расписался за присланный пакет акций, когда их доставили в наш офис.
Дилкс двумя пальцами поднял голубой бумажный листок.
— Вы об этой расписке говорите?
— Да, у нас так заведено; мы подшиваем такие расписки всякий раз, когда фирма обретает контроль над теми или иными финансовыми активами от имени клиента.
— И чье имя указано на данной расписке?
— Имя Эвана Спенсера.
Здесь Грассо вдруг закашлялся, да так громко и сильно, что минуты три не мог остановиться. Естественно, разбирательство пришлось приостановить.
— Из… вините, ваша честь, — еле выдавил он сквозь рвущиеся из глотки хрипы. — Кхе-е… Кха-а…
Прокурор Дилкс оказался слабо подготовлен к звуковым помехам.
— Эм-м… что ж… давайте обсудим этот… гм… эту расписку.
Отметим, что кашель ничуть не сбил с толку свидетеля. Ван-ден-Вендер без понуканий доложил:
— Хотя нам повезло разыскать этот документ, никаких свидетельств о том, что же подсудимый сделал с акциями, найти не удалось. Наши аудиторы не сумели выявить тот механизм, при помощи которого он их реализовал.
Спенсер прошептал Делани на ухо:
— Это фальшивка! В тот же вечер, как только ушел Майклс, я просмотрел все материалы по делу Вортингтонов. Не было там никакой голубой расписки!
Прокурор добился, чтобы бумажка была приобщена в качестве вещественного доказательства, задал еще пару-тройку вопросов и затем присел. Как и в прошлый раз, Делани заявила, что к данному свидетелю вопросов не имеет.
Дилкс же рассчитывал на то, что Делани весь остаток заседания потратит на перекрестный допрос Ван-ден-Вендера, и даже сказал своему следующему свидетелю, Мелиссе, что ее услуги не понадобятся до завтрашнего дня. В связи с этим он попросил небольшой перерыв, чтобы переговорить с Тейлором Колдуэллом.
— Мы планировали, что старик Август станет героем сегодняшних вечерних новостей, — пожаловался он Колдуэллу. — Завтрашние репортажи предполагалось заполнить показаниями миссис Ван-ден-Вендер. А как быть теперь?
— Попробуйте уговорить судью закрыть слушания до утра, — предложил Колдуэлл. — Скажите ему, что требуется больше времени на подготовку.
Дилкс последовал совету, однако Пибоди прекрасно разобрался в его мотивах.
— Мы не сделали даже обеденного перерыва, а вы уже хотите закончить. К тому же на подготовку вам дали три месяца. Хватит тянуть время, вызывайте следующего свидетеля.
Спенсеру начинал нравиться этот судья.
Мелисса далеко не с восторгом приняла известие, что ее так рано вызывают давать показания. Гнев и раздражение объяснялись очень просто: ее сегодняшним нарядом. Процесс транслировался «вживую» по местному телеканалу и через кабельную сеть в программе «Прошу всех встать!», а посему ее личный пресс-консультант заказала для Мелиссы особый костюм для появления на голубых экранах, куда более консервативный и менее броский, чем нынешняя короткая юбка с весьма откровенной блузкой в полосочку. Вместо того чтобы в свидетельском кресле смотреться кроткой, печальной и чистосердечной, сейчас Мелисса пленяла взор обольстительными формами и голыми коленками.
— Главная причина, по которой Спенсер на мне женился, состоит в том, что он хотел получить работу на фирме моего отца, — заявила она суду. — Я, конечно, об этом и не подозревала. Любовь ослепила меня. Впрочем, скоро стало ясно, что все его желания связаны лишь с деньгами и социальным статусом нашей семьи. Он манипулировал мной.
— Ваш супруг когда-либо упоминал о конкретных делах, с которыми работал? — спросил Дилкс.
— Нет, никогда, но однажды вечером он вдруг заговорил о наследстве Вортингтонов. Сейчас я уже не помню, как именно он выразился. Что-то насчет его великого шанса.
— Стал ли он как-то по-другому вести себя, когда закончилось дело Вортингтонов?
— Да, действительно. Когда мы только собирались пожениться, Спенсер был совершенно нищим, поэтому наша семья настояла на заключении брачного контракта, согласно которому свои финансовые счета мы вели раздельно. Помню, это сильно разозлило Спенсера, он постоянно требовал денег, так что мне пришлось назначить ему своего рода еженедельное пособие. Однако после работы с наследством Вортингтонов он заявил, что более не нуждается в жалких подачках. Я понятия не имела, откуда он вдруг взял деньги, тем не менее возникало впечатление, что он разбогател. Порой у меня самой было меньше, чем у него в бумажнике!
Грассо вновь зашелся хрипами.
— Святой отец, вы как себя чувствуете? — сузил глаза Пибоди. — Если такое продолжится, боюсь, вам придется покинуть зал заседаний.
— Умоляю простить меня, — выдавил Грассо. Его лицо побагровело, он едва успевал вдыхать воздух.
Как и в прошлый раз, помеха сбила Дилкса. Что же касается Мелиссы, она оказалась достойной своего отца и не нуждалась в помощи прокурора, чтобы изобразить все в красках.
— Позвольте привести только один пример, — сказала она. — Спенсер купил себе спортивную машину «ягуар» за восемьдесят тысяч долларов, причем за наличные. А когда я сказала ему, что такое приобретение выглядит более чем экстравагантно, он отшутился: «Что ты мне пеняешь, я и так поскромничал. Взял черный вместо красного!»
Спенсер сидел как истукан. Он пытался сохранить каменное выражение лица, чтобы ни телезрители, ни репортеры в зале не прочитали что-либо из его мыслей или эмоций. Впрочем, про себя он чуть ли не восхищался мастерством Мелиссы упаковывать вранье в правдивую обертку. Она, судя по всему, отлично понимала, что ложь звучит всего убедительнее, когда перемешана с реальными фактами. Он действительно купил «ягуар». И заплатил наличными. И на самом деле пошел на компромисс, заказав цвет черный, а не красный. Но ведь эти деньги он сам заработал. Своим трудом, а не воровством. Добиться правды от Мелиссы — все равно что чистить репчатый лук: сперва надо содрать шелуху.
Когда подошло время для перекрестного допроса, Делани была уже готова вцепиться в Мелиссу всеми клыками и когтями. Однако они договорились со Спенсером, что применят довольно своеобычную тактику, и Делани твердо решила придерживаться плана. Она вновь заявила судье, что у защиты нет ни единого вопроса, который хотелось бы задать Мелиссе.
Пибоди настолько удивился, что даже переспросил, уверена ли она в своих намерениях.
— Ваша честь, — ответила Делани, — я прекрасно помню вашу рекомендацию не тратить время понапрасну.
И, остро взглянув на Мелиссу, добавила:
— Вот почему я не буду утруждать уважаемый суд и себя лично, когда речь идет о данном свидетеле.
Судья поиграл бровями и посмотрел на часы. Двенадцать десять.
— Кто следующий свидетель? — обратился он к Дилксу.
— Знаете, ваша честь, — ответил тот, — обвинение закончило!
После обеденного перерыва наступила очередь Делани. Она начала прямо со Спенсера.
— Я работал едва ли с месяц, когда тесть однажды вечером вызвал меня к себе в кабинет, — поделился он воспоминаниями. Затем в нескольких фразах изложил, как подписывал контракт по наследственному делу Вортингтонов, даже не удосужившись его просмотреть. — Мой тесть, опытный специалист, сам подготовил весь пакет. Я верил ему. Кроме того, он в тот вечер опаздывал на очередную игру в гольф-клубе и поторапливал меня. А я в ту пору искренне считал, что коль скоро хоть один из нас прочитал тот или иной документ, его можно подписывать.
— А позднее читали? После того как поставили подпись?
— Да, в тот же вечер… Если честно, у меня не возникло никаких опасений. Тот фидуциарный договор, в частности, давал нашей фирме право реализовывать акции и иные активы наследницы, однако это общепринятая практика, здесь ничего особенного нет.
Делани сказала:
— Вы уже слышали показания своего тестя, согласно которым вы подписали некий документ на бумаге голубого цвета. Конкретно я имею в виду расписку за получение акций компании «Цирк-Цирк». Вы это подтверждаете?
— Категорически нет! Никаких голубых расписок я не давал! Причем ни разу за весь период пребывания на фирме! Прокуратура продемонстрировала фальшивку!
— Вы признаете, что незаконно присвоили акции «Цирк-Цирка»?
— Нет!
— Вы знаете, кто мог это сделать?
— Да! Это сделал мой тесть, Август Ван-ден-Вендер Шестой!
На этом роль Делани завершилась.
Прокурор Дилкс до такой степени жаждал взяться за Спенсера, что, взбегая на подиум, споткнулся и чуть не упал.
— Вы в самом деле подтверждаете, что у вас высшее юридическое образование?
— Да, у меня диплом Университета Виргинии.
— И на протяжении всех тех лет, что вы потратили на получение юридических знаний и навыков, вам никто ни разу не сообщил первую заповедь юриста? Что нельзя подписывать какой бы то ни было документ, не прочитав его?
— Разумеется, я знал… но ведь я верил…
Дилкс тут же наказал Спенсера:
— Соблаговолите все-таки ответить «да» или «нет»!
— Да, мне известно это правило, однако я был молод, неопытен и не хотел обижать тестя.
— Другими словами, ваша защита сводится лишь к утверждению, что вы не читали документы якобы потому, что с ними уже ознакомился ваш тесть, который входит в число наиболее уважаемых адвокатов не только в Шарлоттсвиле, но и во всем нашем штате?
— Да…
— До меня дошли сведения, что семейство Ван-ден-Вендер весьма богато.
Смешки и оживление в зале.
— Да.
— Обладает большим влиянием?
— Да, у них крепкие связи. Политические.
— Успешно ведет свои дела?
— Да.
— И вместе с тем вы хотите, чтобы мы поверили, будто Август Ван-ден-Вендер Шестой, который и без того чрезвычайно богат и влиятелен, и есть тот самый человек, кто придумал и реализовал план кражи акций? Тех самых акций, которые, смею заметить, входили в наследство одного из его наиболее близких друзей, Амброза Вортингтона. И не будем забывать, что — как следует из показаний свидетелей — Амброз Вортингтон никогда не доверял адвокатам, хотя во всем полагался только на вашего тестя.
Слушая подобные сентенции, Спенсер вдруг почувствовал страх, даже ужас. Работая судьей, он председательствовал на сотнях процессов, практически не испытывая эмоций, чуть ли не с полным безразличием. Сейчас, сам став ответчиком, он до мозга костей прочувствовал, какой жутью веет от чужих людей, взявших на себя право решать его судьбу. Наружу так и рвался вопль до рвоты, до поноса перепуганного человека: Я невиновен! Я ничего не сделал! Умоляю, верьте мне! Вместо этого приходилось крепиться и играть выпавшую ему роль.
— Я не крал акции!
— Вот как? — Дилкс состроил саркастическую мину. — Что ж, тогда обратимся к фактам. Давайте вспомним. Вы только что окончили вуз, денег практически не имели, зато были женаты на дочери начальника, которая на утреннем заседании подтвердила, что вас обуревала жажда денег, власти и высокого социального положения.
— Ложь!
— О-о! Получается, и она лгунья?
— Да!
— Все лгут, кроме вас. Вы это хотите сказать? Один из самых уважаемых людей штата — лжец. Его дочь тоже. Единственный человек, говорящий правду, — это вы. Так получается?
Спенсер промолчал.
— А не могли бы вы сообщить нам, — продолжил Дилкс, — сколько времени общим счетом вы были связаны с фирмой «Ван-ден-Вендер и Уайт»?
— Я работал там вплоть до назначения судьей.
— И за весь этот период были ли вы свидетелем того, чтобы фирма наняла себе сотрудника, только что окончившего колледж?
— Нет.
— Что вы можете рассказать нам о своей академической успеваемости в УВА?
— До встречи с Мелиссой мой средний балл был три целых четыре десятых по четырехбалльной шкале. После нашего знакомства оказалось очень сложно совмещать учебу, работу и личную жизнь. Оценки упали ниже трех.
— Слышали ли вы, чтобы на «Ван-ден-Вендер и Уайт» брали людей с такими низкими баллами?
— Никогда. Фирма гордилась тем, что нанимает только самые лучшие, светлые головы.
— И все же вас взяли, — усмехнулся Дилкс. — Почему? Думаю, ответ очевиден.
И вновь Спенсер ничего не сказал.
— Вы нашли легкий способ выдвинуться. Женились на дочери босса. И затем нашли легкий способ обогатиться. Украли акции!
— Протестую, — вмешалась Делани. — Обвинитель читает нам проповедь, а не ведет допрос!
Но было поздно возражать. Дилкс закончил.
Судья Пибоди отметил про себя, что уже около четырех часов пополудни. Он сказал:
— Мисс Делани, сколько свидетелей вы планируете вызвать?
— Только одного, ваша честь, — объявила она. — Это займет всего лишь несколько минут. После этого вы сможете вынести вердикт, и мы все отправимся по домам.
Такая ремарка явно удивила и даже оскорбила судью:
— Мисс Делани, я восторгаюсь вашей убежденностью, но все же должен напомнить, что ваш подопечный находится в далеко не выигрышном положении. Судя по тому, что мы до сих пор слышали, я убедительно прошу вас пересмотреть стратегию и не подгонять события. На данный момент скорость не в ваших интересах. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да, ваша честь, — ответила Делани. — Однако мой клиент знает, что я делаю, и поддерживает такой метод защиты. Так что я готова приступить, если не возражаете.
Пибоди раздраженно дернул плечом.
— Прошу!
Дилкс оживился. Мелисса, Колдуэлл и Ван-ден-Вендер увлеченно вытянули шеи вперед. Спенсеру вот-вот конец.
— Защита, — объявила Делани, — вызывает Джорджа Андерсона, губернатора штата Виргиния!
— Губернатора?! — Судья Пибоди чуть не подскочил в кресле.
— Да, ваша честь!
Двое полицейских распахнули дверь, и по центральному проходу неторопливо зашагал губернатор Андерсон. Взволнованная мисс Алиса привела его к присяге. Возвращая Библию, губернатор наклонился к ней поближе и прошептал, подмигивая: «Я слышал, вы отлично стреляете!» Женщина чуть не упала в обморок от счастья.
— Господин губернатор, — начала Делани, — благодарю вас, что сумели выкроить время!
— У меня всегда найдется время, если речь идет о восстановлении справедливости, — ответил Андерсон. Он взглянул в лицо Колдуэллу, который сидел сразу за государственным обвинителем, приветственно кивнул головой и улыбнулся. Колдуэлл и глазом не моргнул.
— Ваша честь, — встал Дилкс. — Я не знаю, что за фокус придумала мисс Делани, но губернатор Андерсон, по моему глубокому убеждению, не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу. Более того, данный свидетель и генеральный прокурор Колдуэлл являются соперниками на нынешних выборах, и, как мне кажется, мисс Делани замыслила всего лишь дешевый политический трюк, чтобы каким-то образом поддеть генпрокурора!
— Не думаю, чтобы губернатор решил зря потратить время, если у него не имеется неких важных сведений, — возразил судья Пибоди. — Мисс Делани, можете приступить к допросу свидетеля.
Делани спросила:
— Господин губернатор, вы помните то ходатайство, что несколько недель тому назад я направила к вам в канцелярию?
— Да, вы просили о встрече с председателем следственной комиссии штата. Вы утверждали, что имеете доказательство подлога, совершенного одним из наиболее влиятельных лиц в нашем штате. Признаюсь, я весьма скептически отнесся к вашему заявлению, пока не увидел представленные документы.
Делани открыла коричневый конверт и извлекла из него голубой листок, внешне идентичный той расписке, которую гособвинитель представил на обозрение суду чуть раньше.
— Вам знакома эта голубая квитанция? — спросила она.
— Да, вы показали ее на нашей встрече. Из нее следует, что полмиллиона акций «Цирк-Цирка» были доставлены в офис «Ван-ден-Вендера и Уайта».
— Известно ли вам, где был найден этот документ?
— Да, он хранился в подвале упомянутой фирмы, среди материалов рабочего архива Белль Паттерсон, которая в свое время служила личным секретарем Августа Ван-ден-Вендера Шестого.
— Если ли на нем какие-либо подписи?
— Да, по сути дела, он представляет собой расписку, которую Белль Паттерсон выдала за собственноручной подписью. Здесь подтверждается, что миссис Паттерсон под свою ответственность приняла доставленные в фирму акции «Цирк-Цирка».
— Имеется ли на документе подпись моего клиента?
— Нет, — ответил губернатор Андерсон. — На обороте Паттерсон указала номер брокерского счета, на который эти акции были позднее переведены.
— Что вы сделали после того, как я представила вашему вниманию данную расписку?
— Я вызвал начальника управления полиции штата и поручил ему проверку фактов и обстоятельств этого дела. По моему настоянию была сформирована следственная группа из лучших специалистов. Кроме того, я хотел, чтобы работа была выполнена безукоризненно, и потому решил устранить какое-либо воздействие на следователей как с моей стороны, так и со стороны генеральной прокуратуры. В связи с этим я запретил начальнику управления ставить в известность генпрокурора штата о проводимой проверке и ее результатах.
— Что произошло потом?
— Два старших следователя и аудиторы налоговой комиссии штата приступили к поиску пропавших акций «Цирк-Цирка». Выяснилось, что через четыре часа после доставки акций в офис «Ван-ден-Вендера и Уайта» они были реализованы через брокерский банк-посредник, зарегистрированный на Каймановых островах. Вырученные средства прошли затем «отмывку» через целую цепочку банков — сначала в Женеве, потом в Москве, затем в Риме и, наконец, в Боготе. В конечном итоге деньги «приземлились» прямо здесь, в Шарлоттсвиле, в объеме чуть меньше пятидесяти миллионов долларов.
— Господин губернатор, — сказала Делани, — могли бы вы сообщить суду имя владельца того банковского счета, на который попала «отмытая» сумма?
— Разумеется, — кивнул Андерсон, явно предвкушая следующую минуту. — Деньги были помещены на депозитный счет, принадлежавший одной из виргинских компаний под названием «АВД корпорейшн».
— И кто владел этой компанией?
— «АВД» — это инициалы Августа Ван-ден-Вендера Шестого. Кроме того, он — единственный, кто обладал правом доступа к счетам компании.
В ответ на гул в зале судья Пибоди застучал молотком. Ван-ден-Вендер сидел неподвижно, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на соседей.
— Удалось ли вам установить, как именно Август Ван-ден-Вендер израсходовал украденные средства?
— О, приличная часть денег по-прежнему находится под его контролем, — сказал Андерсон. — Наши аудиторы выяснили, что он вложил их крайне удачно. Кое-что потратил на новые автомашины, зарубежные поездки, на покупку земельных участков и домов для себя и членов семьи. В частности, я хорошо помню, что он купил своей дочери Мелиссе несколько рысаков. С другой стороны, значительные суммы использованы в качестве политических вливаний.
— И сколько всего он передал политическим кандидатам?
— Свыше тридцати миллионов долларов за прошедшие два десятилетия. Мы еще не закончили разбор всех документов, но уже сейчас становится ясно, что средства пропускались через фиктивные компании и подставные лица.
— Встретились ли вам знакомые имена в списке тех, кто получал эти деньги?
Дилкс вскочил из-за стола.
— Господин губернатор не проводил расследование лично! Любые упоминания о деньгах должны быть вычеркнуты из протокола заседания, так как подобные сведения основаны только на слухах!
— Ценю ваши усилия, советник, но протест отклонен, — сказал Пибоди. — Дело принимает интересный оборот.
Генпрокурор Колдуэлл встал со своего места, хотя сам формально считался просто зрителем.
— Господин судья, Дилкс прав! — заявил он. — Это только слухи!
Пибоди дал себе волю и не пожалел молотка.
— Вам слова не давали! И если не хотите очутиться за решеткой, немедленно садитесь и помалкивайте! — Повернувшись к Андерсону, он добавил: — Итак, губернатор, чьи имена стоят в том списке?
— К примеру, мистера Колдуэлла, моего оппонента!
— Теперь давайте проверим, правильно ли я понял, — сказал Пибоди. — Вы утверждаете, что генеральный прокурор Виргинии под свои политические кампании принимал те средства, которые можно напрямую связать с пропавшими — точнее, украденными — акциями из наследства Вортингтонов?
— Да, ваша честь. Именно об этом я и говорю. Колдуэлл и еще несколько политиков нашего штата подкармливались из краденых денег.
Колдуэлл уже не мог выносить происходящее. Несмотря на предупреждение судьи, он вновь вскочил на ноги.
— Кто может запретить взносы от сочувствующих сторонников?!
Пибоди указал на Колдуэлла молотком.
— Я уже велел вам помалкивать. Если желаете выразить протест, можете сделать это перед репортерами после окончания слушаний. А сейчас сядьте! В последний раз говорю!
Колдуэлл осмотрелся кругом и задержал взгляд на Ван-ден-Вендере и Мелиссе. Оба тут же отвернулись. Генпрокурор медленно сел на место.
Пибоди вновь напрямую обратился к свидетелю:
— Господин губернатор, есть ли у вас доказательства, могущие подтвердить сделанные вами обвинения?
— Да, ваша честь! — Андерсон кивнул одному из сотрудников, стоявшему у задней стенки зала, тот прошел вперед и вручил мисс Алисе папку толщиной пальца в четыре. Секретарша, в свою очередь, передала ее судье. Пибоди принялся листать документы. — Господин судья, — от себя добавил губернатор, — у вас в руках закрытый отчет, составленный управлением полиции и налоговой комиссией штата. В нем находится подтверждение моих слов.
— Ваша честь! — поднялась Делани. — Позвольте несколько коротких вопросов свидетелю.
— Прошу, — отозвался Пибоди, не отрывая глаз от документов.
— Было ли обнаружено в ходе следствия, что хотя бы часть украденных денег попала к моему подзащитному?
— Судья Эван Спенсер не получил ни цента из похищенных средств, — твердо заявил Андерсон. — Более того, он не получил от них ни малейшей выгоды, ни прямым, ни косвенным путем.
— С какого дня семейство Ван-ден-Вендеров начало выделять деньги на кампании Тейлора Колдуэлла?
— Протестую!
— Протест отклонен! — рявкнул Пибоди.
— Свой первый значительный взнос генпрокурор Колдуэлл получил в тот же самый день, когда подписал обвинительное заключение в адрес вашего подзащитного! — ответил губернатор.
Этого оказалось достаточно. Пибоди объявил, что снимает со Спенсера все уголовные обвинения.
Эван потянулся к Делани и крепко ее обнял.
— Получилось! — воскликнул он. — Молодец! Ты опять спасла меня!
— Не забудь про Трейси Шугарман, — посоветовала та. — Без расписки нас бы утопили!
Заметив, что за ними наблюдает Мелисса, она еще раз обняла Спенсера и нежно расцеловала. Оглянувшись через минуту, Делани увидела, что Ван-ден-Вендеры пытаются улизнуть из судебного зала, но их не пускают репортеры.
Спенсер глазами поискал Грассо. Священник по-прежнему сидел на своем месте, не в состоянии даже подняться из-за бурлившей кругом толпы. Спенсер решил пробиться к нему сам.
— Спасибо, что пришли! — сказал он. — И спасибо за кашель! Всякий раз очень кстати!
— Аллергия, наверное, — пожал плечами Грассо. — Да, похоже, у меня появилась аллергия на ложь.
Он помолчал секунду и спросил:
— А камень? Он по-прежнему у вас?
— Конечно, хотя уже ненадолго. Я наконец-то понял, кто в нем нуждается.
Две недели спустя Эван Спенсер сидел на бордюрном камне и, поджидая Делани, читал «Шарлоттсвилльские куранты». Первую полосу газета отвела под новости о Тейлоре Колдуэлле, который выпал из предвыборной гонки. Кое-кто из аналитиков предсказывал скорый конец всей его политической карьере. На одной из внутренних страниц Спенсер нашел заметку про Августа Шестого. Как выяснилось, его попросили из совета директоров «Ван-ден-Вендера и Уайта», причем специально созванное Большое жюри сейчас разбиралось с его прошлым. В последних строчках статьи отмечалось, что «Бойд и К°» заключили с Эваном Спенсером мировое соглашение по поводу шестидесятимиллионного иска. Хотя со Спенсера и сняли все обвинения в непосредственном хищении, он все равно когда-то являлся ответственным исполнителем по делу о наследстве Вортингтонов, а потому должен был принимать все меры для защиты активов. На заглаживание этой ошибки у него ушли почти все накопленные деньги.
Он закрыл газету. Все, слава Богу, кончилось. Тут в голову пришла мысль, насколько круто изменилась его жизнь. Едва ли с год назад он был женат, богат, числился одним из наиболее видных и преуспевающих жителей Шарлоттсвиля. Предвкушал кресло в Коллегии Верховного суда штата. А сейчас сидит на бордюрном камне возле дома, где снимал крошечную квартирку, и все его пожитки умещаются в одном-единственном чемодане, стоящем между ног. Он уже не работает судьей, почти не имеет денег, и все его клубные друзья отвернули нос. И тем не менее его это совсем не беспокоит. Если на то пошло, он чувствует себя свободным.
Любит ли он Патти Делани? Трудно сказать. К примеру, в свое время он горячо любил Мелиссу, или как минимум ему так казалось. Брак же обернулся подлинным кошмаром. Как теперь он может быть уверен, что личные чувства к Делани не приведут к очередной эмоциональной катастрофе? Да, она возбуждала его как женщина, отличалась изрядным умом и живым характером. С ней было интересно, весело. С другой стороны, когда-то похожие чувства он испытывал и в отношении Мелиссы… А может, нет? Он быстро составил сравнительные характеристики обеих женщин и обнаружил между ними целую пропасть. Делани не была поглощена лишь собственной персоной и не отличалась эгоистичностью. Да-да, она и есть та женщина, которая способна любить в ответ так же крепко. А самое главное, любить Спенсера сильнее самой себя.
С другой стороны, какие у него есть гарантии, что через месяц, год, два года или даже более долгий срок они по-прежнему будут счастливы вместе? Нет таких гарантий! И это совершенно понятно. В любви гарантий нет. Как и религия, она требует веры…
Тут наконец-то раздался скрип старенького «сааба», выехавшего из-за угла дома. К машине Делани прицепила крошечный арендованный трейлер, к крыше которого бечевкой привязала дамский велосипед и какие-то картонки. Спенсер открыл пассажирскую дверь и попытался просунуть свой чемоданчик на заднее сиденье. Увы, все свободное место занимали пожитки Делани.
— Извини, — сказала она. — Наверное, лампы можно бы и выбросить…
Он взял с заднего сиденья пару настольных ламп. Основания были отлиты, видимо, из гипса и раскрашены под океанскую волну. Штанги под абажуры выполнены в форме игриво выпрыгивающих дельфинов, в чьи пасти ввинчены лампочки. Спенсер даже растерялся перед уродливостью этих вещиц. Он выставил их прямо на тротуар, однако чемодан по-прежнему отказывался влезать. Пришлось извлечь раскрашенную фотографию белого пуделя в дешевой пластиковой рамке коричневого цвета. Пудель очутился рядом с лампами, чемодан получил пинок ногой и изъявил готовность наконец влезть на место. Спенсер устроился на пассажирском сиденье, потянулся поцеловать Делани и тут-то разглядел ее целиком. Сегодня на ней была надета… майка не майка, а какая-то оранжевая тряпочка, выставляющая напоказ бьющий по глазам неоново-оранжевый лифчик. В той же цветовой гамме были выполнены ее пляжные сандалии и штаны-«капри». В рыжих волосах — оранжевая ленточка, а вместо банта — пластиковый апельсин. В жизни Спенсер не видел столько оранжево-апельсиновых мотивов на одном человеке.
— Что такое? — подозрительно прищурилась она, заметив пристальный взгляд спутника.
— Да нет, ничего, — ответил он, помаргивая. — Идеально!
И это была чистая правда.
— Как тебе Санта-Фе? — спросила Делани. — Я слышала, у них неплохой оперный театр.
— Оперный? А я и не знал, что ты любишь оперу!
— Ненавижу всей душой, но если нам вдруг приспичит туда отправиться, неплохо бы заручиться качеством получше.
Спенсер рассмеялся, и машина тронулась вперед.
— Знаешь, надо по дороге сделать одну остановку, — сказал он, барабаня пальцами по пакету с логотипом «Федерал экспресс». — Возле университетской книжной лавки.
Звук двигателя «сааба» можно было слышать и внутри магазина. Спенсер положил пакет в бело-голубой почтовый ящик.
— Ну, все, — сказал он. — Лети, делай свое дело. А с меня хватит.
Через несколько минут «сааб» пересек границу города, и Спенсер про себя отметил, что никто из них не оглянулся назад.
На Тортоле, крупнейшем острове британской части Виргинских островов, вообще нет офиса «Федерал экспресс», поэтому раз в неделю один предприимчивый житель по имени Феликс Арчибальд на лодке добирался до соседнего Сент-Томаса и забирал срочную почту, доставленную в тамошний аэропорт. Вернувшись к себе, он звонил богатым европейцам и американцам, любившим отдыхать зимой на роскошных арендованных виллах, выходящих на великолепный Кейн-Гарден, «Залив тростникового сада». Арчибальд договаривался о комиссионных за услугу, огрызком пенькового троса привязывал посылки и пакеты к багажнику древнего итальянского мотороллера и развозил почту по узеньким тропинкам гористого острова.
Первая доставка нынешним вечером привела его к вилле «Ла Белла», спрятанной за глухим четырехметровым забором. Домработница, открывшая тяжелую кованую дверь, предложила забрать посылку на месте, однако Арчибальд давно уже усвоил, что шансы на щедрые чаевые возрастают многократно, если почту вручать лично адресату. Поэтому он пристроился сзади и вслед за ней вступил во внутренний садик, где цвели орхидеи, «рождественские звезды» и филодендроны. Откуда-то из глубины сада доносился деликатный аромат ядовитого, но изумительно красивого олеандра и несколько более резкий и пряный запах жасмина. Пройдя по саду до противоположного крыла дома, домработница показала пальцем в сторону бассейна, где стоял один-единственный шезлонг. Лежавшая в нем женщина, завидев Арчибальда, даже не протянула руки за своим белоснежным халатом, перекинутым через спинку. Из всей одежды на ней был только крошечный лоскуток, низ черного бикини. Она взглянула на юношу поверх солнечных очков и грациозно поднялась, чтобы расписаться на квитанции. Арчибальд шестым чувством понимал, что ей вовсе не стыдно за свою наготу, и он даже знал почему. Нет, она не эксгибиционистка. Дело гораздо проще: ей просто все равно. В конце концов, он лишь какой-то местный житель, нищий негр на побегушках. По сути дела, она и не воспринимала его как мужчину.
— Скажите прислуге, чтобы она дала вам десять долларов, — процедила женщина и безразлично отвернулась, даже не взяв пакет из рук Арчибальда. Он положил почту на стеклометаллический столик, заставленный бутылочками с лосьонами, окружавшими запотевший графин с аква-де-коко, «кокосовой водой».
Примерно через час женщина немного поплескалась в мелкой части бассейна, освежая прохладной водой загорелую, лоснящуюся от масла кожу, затем вернулась в шезлонг и взяла в руки доставленный пакет. Еще раз перечитала имя и адрес отправителя: Эван Спенсер, Шарлоттсвиль, штат Виргиния. Какими далекими от местного карибского рая были эти слова… С другого конца света, из другой жизни.
Она дернула за пластиковую полоску, вклеенную вдоль края, и, с хрустом разорвав бумагу, вскрыла пакет. Заглянула внутрь. Ни письма, ни открытки, лишь один только круглый предмет, завернутый в красный шелк и стянутый изящно завязанной ленточкой. Подарок. Женщина вытряхнула его на шезлонг, сорвала ленточку и нетерпеливо развернула шелковое полотнище.
Камень. Белый. Дурацкий, круглый, белый камень. И больше ничего. С какой стати он вздумал его прислать? Женщина решила взять кругляш в руки, чтобы получше рассмотреть. Поднося камень к глазам, Офелия Элизабет Виктория Ван-ден-Вендер, более известная под именем Мелисса, почувствовала электрический разряд, куснувший мякоть ее левой ладони.
— Ах ты, дрянь! — задохнулась она от боли. — Еще колоться вздумал?!
