Эпилог
Наталья

Сумерки затопили комнату. А я и не заметила, что наступил вечер. Надо бы включить свет – Максик не любит темноты, сейчас расплачется. Да и Димка ее не любит. Я пересадила малыша на диван, поднялась, подошла к выключателю. Приступ внезапной тоски вдруг накатил и затопил душу, как сумерки комнату.

– Наташка, ты чего? – Димка чутко реагировал на перемены моего настроения. – Ну что такое, сестренка?

Он подошел, обнял меня, прижал к себе крепко- крепко, как, наверное, когда-то прижимал свою Динку. Я погладила его по щеке – не знаю, гладила ли его так Динка?

– Все хорошо?

Димка смотрел с беспокойством и надеждой. Ну можно ли ему сказать, что плохо?

– Хорошо. – Я ему улыбнулась и в самом деле почувствовала себя лучше. – Конечно, хорошо.

Максик сполз с дивана и поковылял ко мне. Споткнулся, упал, но заплакать не успел – я его подхватила на руки. Димка вернулся к столу, разлил вино по бокалам.

Сегодня у нас праздник – у Димки закончился условный срок. Адвокат, которого наняла Динка, оказался отличным профессионалом – Димке дали всего лишь год условно, что в его случае почти ничего.

– За эпилог?

Я удивленно посмотрела на Димку.

– За что?

– За то, что все кончилось, – Димка протянул мне бокал.

– С освобождением! – поздравила я своего брата, не смея поверить, что все действительно кончилось – кончился наконец наш страшный год, который мы прожили, прижавшись друг к другу, как двое сирот. По одиночке мы просто не смогли бы выжить. А еще нам очень помогли наши родители – мама и папа. И маленький Максимка. Я взяла его из роддома через две недели после Марининой смерти. – За эпилог! – Я осторожно повторила Димкин тост и вдруг почувствовала, что тоска окончательно отступила.