Глава 20
Промокли мы все насквозь, но сушиться не было возможности, так как вымокло вообще всё вокруг и развести огонь, пусть и наполненном магией искровысекателем, не представлялось возможным. Пока ехали заняться было нечем, и я решил хоть немного прояснить для себя составляющие магии, а то, это для меня на уровне необъяснимых фокусов.
— Огарик, ты случайно не знаешь, как… вернее, почему из магического огнива идёт такой сноп искр?
— Потому что оно магическое, — удивлённо ответил парень.
— Да я не об этом. В нём содержится какая-то сила?
— А-а-а. Нет. Алтыри меняют суть камней, и они делаются… ну… другими.
— А ты тоже можешь?
— Дед показывал, но это долго и я сам не пробовал.
— То есть — долго? — вообще магическое огниво было довольно распространенным, то есть априори не могло быть очень дорогим или трудно изготавливаемым.
— Надо найти хорошие камни, которые искрят, если по ним бить, потом в одном горшке сделать так, чтобы эти камни растворились, а во втором растворить железо — чем больше, тем лучше. Потом надо наготовить камни. Быстрее всего наколоть голышей из моря, как у Чустама, и одну половину сложить в один горшок, а вторую в другой. Ну и вымачивать, иногда наполняя силой. Они тогда впитают сущность камней и железа, и станут огнивом.
— Долго, это сколько?
— Можно руки, но самые хорошие получаются, если три луны.
— А у Чустама какой? Хороший?
— Не знаю.
— А как….
Тут Огарик ткнул пальцем в Чустама. Корм, согнав минут десять назад Толикама с лошади, поехал чуть вперёд, а теперь стоял, подняв руку.
— Т-с-с, — шикнул я на Швана и голубопечатного, которые шёпотом о чём-то разговаривали.
Чустам махнул мне рукой, но я уже и так слышал далёкие удары топора. Я, подав Звезданутого подъехал к нему.
— Двое рубят, — прошептал он, как будто они были рядом. — Переждём? Или в сторону?
— А может, узнаем кто?
Корм помолчал пару секунд:
— Можно и проверить, — он хотел, было, спешиваться.
— Сиди, — прошептал я. — Проверим твою теорию.
Я повернулся, и ткнул пальцем в Липкого, потом в сторону стука. Тот несколько замешкался, но подошёл к нам:
— Посмотреть?
Я кивнул, глядя на него. Тот без возражений и препираний пошёл вперёд.
— Думает, его проверяем, — прошептал Чустам, когда вор отошёл достаточно далеко.
— Ну и пусть, — ответил я ему. — Собственно так и есть.
— Может лучше я? — спросил Огарик.
— Сиди, разведчик нашёлся
— Вы меня бы не нашли если бы Чустам не наткнулся, — обиделся парень.
— Отпусти его, — вступился Чустам. — Мы когда тебя готовились освобождать — проверяли его. Я отворачивался, а он прятался в двадцати шагах сзади. Из пяти раз, я один нашёл и то, по следам — глаза отводить умеет.
— Конечно. Только взгляд прятать не может. Посмотрит, а лесорубы занервничают.
— Ну, тут да, — подмигнул корм насупившемуся Огарику.
Мне собственно на обиды мальчишки было всё равно.
Липкий вернулся через полчаса с горящими глазами:
— Там дорога, на ней карета и всего трое стражей, — явно подразумевая добычу, скороговоркой вывалил вор.
— Стучат чего? — спросил Чустам.
— Дерево бурей свалило — проехать не могут.
— В карете кто?
— Не знаю, двери закрыты.
Корм посмотрел на меня, я оглянулся, по сути действенных воинов всего пятеро — Чустам, Большой, Клоп, Липкий и возможно Толикам. Большой идёт за полтора, Толикам за половину. Остальных, в том числе и себя, я за великих держателей меча не держал, но с учётом пары копий… я и Ларк могли послужить устрашением. Разбой, это вам не воровство. Поскольку данных было всё равно мало — не сам ведь смотрел, может там трое таких, как Большой, я торопиться не стал:
— Огарик, остаёшься со Шваном. Слушайся его, — я привстал на стременах, чтобы слезть.
— Тебе лучше на лошади, они уже дорубают, — опередил меня Липкий.
— Слазь, — я попытался согнать мелкого.
— Я тебе помог в прошлый раз.
— Тогда было спасение, а сейчас…. Слазь!
Огарик нехотя спустился.
— Ларк, берёшь копьё, Чустам — лук, Толикам, мне тоже дашь копьё, ты вроде хвастался, что и мечом в танце муху рубишь.
— Очень остроумно, — огрызнулся Толикам, так как наши расплылись в улыбке. — Ты тогда на арене светлого вообще чуть на куски не разрубил.
Надо не забыть прояснить как-то этот момент — что я там всё-таки такого сделал, что всё ещё помнят? Толикам протянул мне копьё.
Я не особо видел кареты, ни в этом, ни в каком другом мире, ну за исключением бутафорских в Питере, хотя может они так и выглядят. Если честно, вот так встретив на дороге, я бы посомневался назвать эту коробку на колёсах — каретой. Этакий крытый тарантас. Но, местные сказали карета — значит карета, тем более возможны вольности перевода. Может, я от кого-то понял, что это слово по-русски звучит как карета, а в действительности — тарантас. Единственное, что указывало на высший класс транспортного средства, это двигатель в два раза сильнее обычного. Ну, то есть две запряжённых лошади, вместо одной.
— Это что арбалет? — прошептал я корму, указав на колесо телеги у которого стоял взведённый механизм.
Мы прятались в кустах буквально в двадцати метрах от дороги. Звезданутого привязали к дереву, как только стали видны просветы. Охрана действительно уже добивала повисший поперёк ствол исполина, поверженного бурей. Один край был уже перерублен, а второй дорубался. Причём ребята рубили прямо в кольчугах, не соизволив облегчить свои страдания путём облегчения — в карете явно персона.
— Не знаю что такое, арпулетт, — ответил Чустам, (я, забывшись, произнёс по-русски), — но это самострел.
— Хочу, — прошептал я.
Корм улыбнулся.
Дровосеки рубили дерево двумя топорами. Шикарными топорами. Напоминали колуны, но со слегка удлиненным лезвием и гравировкой по нему. Третий стоял у кареты, наблюдая за работой других, наверно самый умный. Этот третий, был без кольчуги, что несколько облегчало нам задачу.
— Когда оттаскивать будут. Ты отсекаешь того, кто кинется к самострелу.
— Хорошо.
Подошли мы вовремя. Минут через десять было перерублено и троица начала оттаскивать, позабыв про топоры и арбалет.
— Чувствуешь? — Спросил Чустам.
— Смылся от дедка.
Я оглянулся и махнул рукой. Огарик не появился.
— Закончим — высеку. По возможности без крови. Я о жертвах, — поняв двоякость сказанного — поправился я.
Махнув рукой, я шагнул вперёд. Воины, увлекшись работой, не заметили нас даже тогда, когда мы вышли на дорогу. Я указал Ларку на топоры. Тот, опять бросив копьё, подбежал и, схватив оба, оттащил в сторону. Этот момент был замечен ратниками. Один из них отпустился от бревна. Двое других, поняв, что что-то не так, последовали его примеру. Наверно устав службы не позволял парням отстёгивать ножны, поскольку у двоих из них появились мечи в руках.
— Бросьте воёвые, жизнь одна, — Липкий оглянулся на меня.
— Если сможем, живыми.
Он кивнул в ответ. Воины не спешили нападать, но и мечи не бросали.
— Клоп, Большой, проверьте карету.
Наш единственный вольный, грамотно дёрнул дверцу, пытаясь сразу отойти в сторону — она была заперта. Зато с другой стороны скрипнули петли. Конечно, можно и отпустить дворян, купцов, ну или кто там, но ведь они уносят самое ценное. Я бы унёс. Но и разбивать наш отряд….
— Парень с девкой, — прокомментировал убегающую пару Клоп.
— Вижу, далеко не уйдут, Чуст — одного!
Стрела просвистела из-за моей спины. Один из стражников попытался увернуться и палочка со сталью на конце, лишь шаркнула по кольчуге.
— Бьём, как выйдет! — Крикнул я, понимая, что эти ребята не зря едят хлеб.
Плевать на психику Огарика — жизни дороже, а тут не мальчики для битья.
— Большой разгони их немного как скажу, Чустам — как отвлекутся, Мы с Липким оттесним двух правых — остальные бейте крайнего. Пошли! — и я, выставив копьё, шагнул первым.
Из двоих правых один, то есть, предполагаемый возничий был без оружия. Почему-то я решил, что мы с Липким удержим эту пару пока ребята сократят численность врага. Как бы ни так. Меченосец был виртуоз — Липкий, за несколько секунд боя, чуть не лишился пальцев на правой. Меч воина немного не достал. Предполагаю, что тот, который с мечом, даже если добавить ещё одного, такого как я, и ещё одного как вор, запросто бы нас раскидал, ну или расчленил. Расчленил бы…. Если бы не Чустам. Болт просвистел мимо моего уха и вонзился сквозь кольчугу в грудь — корм бил из трофейного оружия. Я даже думать не стал и ударил копьём в грудь, не пробив броню, но зато сбив воина с ног. Липкий клинком, словно топором, ударил по руке с мечом. Вот как в кино не было — хрясь, и нет кисти. Кровь была. Рана была. Рука осталась на месте. Тут же Липкий чуть не лишился головы — безоружный тоже был не лыком шит и реально попытался свернуть вору черепушку. Я словно ломом вбил этому ненавистнику ночной гильдии копьё в плечо, тем самым, дав Липкому шанс остаться с разумом.
Большой и Клоп, за это время, хотя так понимаю больше гигант, решили вопрос со своим подопечным. Нумон просто огрел его своим бревном, то есть будущим черенком кистеня, чем ввёл в лёгкое, ну или не лёгкое, беспамятство.
Ларк. Ларк стоял там, где был изначально, при этом копьё его тряслось, воспроизводя эффект визуального изгиба.
— Клоп, Чустам, Большой за сбежавшими. Ларк догонит вас с лошадьми.
— Справишься? — спросил Клоп.
— Да, орк его знает.
— Я помогу, — Огарик вышел из-за дерева.
— Ну ладно, — Клоп мечом перерубил гужи, удерживающие хомуты лошадей на оглоблях и кивнул Большому, жеребец под которым разве что не крякнул.
Оглобель, кстати было три. На двух лошадей вроде как пропорционально. Со мной получалось, остался Липкий. Чустам убежал ещё вперёд всадников.
— Лошадей то надо? — раздался голос Швана.
После всего проведу разбор полётов. Клянусь. Даже этот здесь.
— Липкий, Толикам, вяжем быстро.
— Может….
— Вяжем!
Если честно, то всё складывалось не самым худшим образом. Единственное, разум, памятуя о прошлом приключении, вопил о том, что надо бы обнулить потерпевших, но… Огарик, палок бы ему, да и не готов я на убийство. Липкого разве что попросить…. Нет. Пусть живут.
Вязать пленных, это тоже как оказалось задача, требующая как минимум верёвок. Ну, или в нашем случае вожжей. Благо дед вовремя привёл наших лошадей, а необходимый инвентарь был в сумках. Вожжи с каретных, уехали вместе с лошадьми. Я, помня урок лафотов хоть и не мастерски, но при помощи Толикама справился с задачей. Липкий тоже умел связывать, подозреваю, изучил на собственном опыте. После того как обездвижили пленных, я отправил вора на Серебрушке, прихватив одну из наших безымянных, вслед за нашими.
Огарик рвался попрактиковаться в лекарстве, но я его остановил:
— Не к чему им знать, что ты маг, — прошептал в стороне.
— Так я…. А вдруг умрут?
Положение парней действительно было не ахти. По рубахе возницы расплывалось кровавое пятно — моё копьё вошло довольно далеко. Один из воинов так и сидел с арбалетным болтом в груди, хотя выглядел сносно. Легче всех, возможно, отделался оглушённый, он всё ещё не пришёл в сознание. Я бы плевал на это, но рядом пацан….
— Я сейчас повязку наложу.
Огарик смотрел на меня, не моргая. Как ему отказать я не знал, но и брякаться с этими воинами очень не хотелось.
— Нельзя, понимаешь нельзя.
— А я как будто перевязываю, они даже не почувствуют.
— Почувствуют, — подключился к разговору Шван. — Меня лечили алтыри — чувствуется. Надо мазью какой-нибудь мазать. Будет казаться, что от неё эффект.
— Поищи в карете, — попросил я деда.
— А почему ты тогда ожёг Клопу, мазью предложил? — пока мы ждали Ларка, и Швана, изучавших содержимое кареты, спросил я Огарика.
— Если просто магией, то неправильно кровь потом идёт по телу, и шрамы остаются, лучше мазью.
Ларка я зарёкся брать даже в качестве устрашения — эффект у врагов обратный.
— Либалзон Борокугонский! — крикнул из дверей повозки дед.
— Шван, я ведь не его родословную послал изучать!
— Тут костюмов много женских и мужских, а больше ничего. На облучке немного продуктов, но… наверно на самый крайний случай, слишком уж незамысловатые…. О-о-о! Пирожные будешь?
— Спрашиваешь?
— Тут два, можно одно?
Я сглотнул слюну. Вообще, надо было наказать Ларка. Хотя почему вообще?
— С Огариком своей поделишься! — крикнул я. — Нашёл?
— Не совсем, но подойдёт.
Через пару минут дед вылез, держа в руках горшочек.
— Что это? — тихо спросил я.
— Крем женский, — так же тихо ответил дед.
Я глянул на него удивлённо.
— Больше ничего нет.
— Ладно, пойдёт. Пошли, лекарь. Я буду перевязывать, а ты мазать, — повернулся я к магу.
Дед потянулся за нами.
— Куда?! Ищите в карете всё самое нужное! Мы ведь не на пляже. Сейчас кто появится, и считай без голов остались.
С тем воином, которого ранил я, разобрались быстро. Мы распластали кинжалом его кафтан и рубаху, последнюю использовали в качестве перевязочного материала, заодно завязав ему повязку через рот — не кляп конечно, но особо громко не закричит. Толикам в это время страховал. А вот со вторым….
Болт вошёл хорошо, и только я за него взялся, воин, стиснув зубы, застонал. Благо, что стрелка вообще вошла в правую сторону груди, в левую — уже было бы некому помогать. Хотя не благо, лучше бы уж…. Осмотреть рану мешала кольчуга.
— Намотай тряпку на руку и рви, — посоветовал воин.
Сходив за обрывками кафтана, я прихватил по дороге ветку.
— Держи, — сунул я палку в рот мужику, тот покорно сжал зубы.
Первый рывок сорвался — рука соскользнула по крови. В глазах воина я прочитал очень нелестные слова о моих способностях. Обтерев болт и сжав как можно сильнее, я дёрнул…. болт остался в руке.
— Кольчугу бы снять…, — предложил Толикам.
— Дёрнешься, убью, — глядя в глаза мужику, произнёс я. — Толикам, развяжи его.
Во время процедуры перевязки, я не выпускал из рук копьё. Надо было зарядить арбалет — на мой взгляд, выстрел несколько отдаляет от психологии убийства, ну, то есть, мне проще всадить болт, чем, если что копьём….
Развязав и сняв кольчугу, мы снова связали его, не смотря на порывы Огарика перевязывать прямо сейчас. Мужик себя вел примерно. Единственное спросил, перед тем как мы наложили повязку-узду на его рот, кто мы такие.
— Загнанные звери, — ответил я ему.
Только закончили перевязку, появились Чустам и Липкий:
— Вам что заняться нечем?! — Сразу возмутился Чустам, глядя на наш лазарет.
Я хмуро глянул на него:
— Сам знаю. Догнали?
— Да, Клоп и Большой ведут. Там такая ягодка… М-м-м…. Я чуть там…, — корм покосился на Огарика.
— Не упустят?
— Большой? Не-е-ет. С третьего кольчугу надо снять, — по-хозяйски глянул он на воинов.
— Займись. Хотя нет, я сам. Перебери что надо, а что нет, кивнул я на кучу вываленных Ларком и Шваном вещей, потом уходим. Толикам поможешь?
Пока мы освобождали второго воина от кольчуги и вновь связывали, ко мне сзади подошёл Огарик и прикоснулся к спине:
— Подходит! — крикнул он.
— Тише вы, — шикнул я на них, повернувшись.
Все, включая Огарика и Швана лыбились. Огарик прижимал к моей спине довольно вычурный по покрою кафтан зелёного цвета, вернее тёмно зелёного со светлыми вставками, обладающего кучей кружавчиков такого же оттенка.
— Очень смешно, — завязывая узел, отреагировал я.
Огарик улыбаясь, пошёл обратно.
— А брюки такие же? — спросил я его.
Тот кивнул.
— Возьмите с собой.
— Ты что, это оденешь? — спросил Липкий.
— В этом, вы меня в лесу замаетесь искать, — парировал я. — Да и в любом случае лучше, чем мой.
Парни по-другому посмотрели на наряд.
— А голубенький тоже брать? — ехидно спросил Чустам.
— Толикаму предложи, — ответил я, — ему больше пойдёт.
Беглецы оказались парнем лет тридцати и девушкой с голубой печатью на виске. У обоих были связаны за спиной руки. Парень был крепкого телосложения, но эффект произвёл не он.
Если не богиня, то уж точно чудо. Русые волосы, спадавшие чуть ниже плеч, вились небольшими локонами, тёмно карие глазки, окаймлённые довольно длинными и пушистыми ресничками, испуганно смотрели на нас. Нежно розовые губки не были полными или тонкими. Сквозь бледноватую кожу просвечивали капилляры, но это только придавало очарования. Фигурка…. Это отдельная песня. Грудь, талия, бёдра, по которым спадало серенькое платье. Её хотелось любить. Любить во всех смыслах. Любить и ночью и днём….
— Хромой, тут бы мальца увести, — несколько замялся Липкий.
Я был против насилия. Насилия, в смысле к женскому полу, то есть полового насилия, но… я бы хотел такую, поэтому понимал Липкого.
Я подошёл к ней поближе. Запах…. Нет, это не ландыши, но он будоражил. Хотелось впиться в эти губки, ну или хотя бы нежно прикоснуться к ним. Разум не исчезал и не терялся, только она была действительно невероятно красива.
— Хромой! — окликнул Шван. — Можно тебя, поговорить надо.
— Может потом, дел и так куча.
— Я об этом как раз.
Нехотя я подошёл к деду.
— Она кукла, — дед непонятно удивил меня.
— Не понял.
— Рабыня для балов, ну или утех.
— Ну и?
— Их магически делают. Раз попробуешь, потом не отпустишь. Не захочешь.
— Да я не собирался….
— Я просто предупредил. Большинство дуэлей в империи из-за них. Даже поговорка есть: хочешь с другом разругаться — подари ему свою балессу.
— Магически это как? — Особо слова деда меня не убедили.
— Потом расскажу. Не надо с ней….
— Ладно, — я повернулся обратно.
Мужская часть, то есть в нашем случае все, фигурально выражаясь, да и не фигурально, пускали слюни. Мне тоже очень хотелось посмотреть, что у неё под юбками — наверняка точёные ножки.
Я заглянул в карету — всё самое ценное из неё было вытащено.
— Большой, давай её сюда.
— Хромой, ты прямо мудрец, — ухмыльнулся вор.
Я промолчал.
— Стой, — рабыня уже занесла ножку на ступеньку, когда я образумился. — Можно твою ручку.
— Да, — плавным и несколько театральным движением протянула она ладонь.
Вот именно это движение полностью вернуло мне разум. Она играла! Она знала о силе воздействия своей внешности и играла, пытаясь свести нас с ума. Такой нежный-нежный голосок…. Меня охватила беспричинная злоба.
Я попытался снять кольцо — не проходит через фалангу.
— Сними кольца.
— Но, они не снимаются, — реснички хлопнули несколько раз.
Клади руку на ступеньку, — я вынул кинжал.
— Я…, я попытаюсь, — лоск слетел с неё в секунду.
И куда делись манеры. Она обмуслявила пальцы и потянула жемчужными зубками украшения, при этом, нервно поглядывая на меня, чем вконец превратилась из принцессы в Золушку. Прекрасную Золушку. Вскоре пять колец с обеих рук были у меня.
— Повернись, — попросил я её.
Застёжка на тоненькой цепочке не была особо замысловатой. Пока снимал, погладил её по белоснежной шейке. Её попка как бы невзначай оттопырилась, прижавшись ко мне. А-а-а! Да ну этого Швана с советами…. Огарик взял меня за предплечье. По руке пошло лёгкое покалывание. Разум вроде стал возвращаться. Каюсь, я не удержался и помог даме залезть в карету, только слегка по варварски, то есть, поддерживая сзади, чем вызвал гневный взгляд её спутника и ласково недоумённый взгляд с полуулыбкой самого объекта помощи.
Теперь надо как-то остановить парней. И это полагаю, будет не легко.
— Я за Хромым, — занял очередь вор.
— Никто её не будет, — я решил действовать без объяснений, грубо и нагло. — Не за тем здесь. Нашли что у них? — Я попытался увести тему разговора.
— Да, — Клоп показал мешочек кошелька. — Пара империалов наверно, не пересчитывал.
— Хромой! Ты чего! — возмутился Липкий. — У меня такой крали никогда не было! Не хочешь сам, дай другим!
Помог Большой, вставший напротив дверей кареты и не пустивший вора.
— Если ты, то и остальные, — ответил я Липкому. — А нас девять, — я глянул на Огарика. — Восемь. Давай тут на дороге осьмушку подождём стражу?
— С собой возьмём!
— Ты за юбку наши жизни готов отдать? — Как жизни связаны с рабыней, я ещё не придумал, но уверен смог бы. — Чустам перебрали? — Я попытался ещё раз увести тему разговора, так как не был уверен, что смогу остановить вора.
— Не полностью.
— Грузи и уходим.
— Я сапоги сниму? — спросил Клоп.
— Молодец, — похвалил я его. — Со всех.
Мы, после того как меня вызволили из рабства, очень сожалели, что не сняли обувь со стражи — ходили практически босиком.
— Хромой! — Вскликнул вор, всё ещё не теряя надежду.
— Ты можешь остаться, — ответил я ему. — Ты ведь не был по настоящему в рабстве? Ты не знаешь, что такое вкалывать с утра до вечера за плошку каши? Тебе можно. Нас можешь не догонять. Уходим! Ряженый, упал на зад! — сменил я объект внимания.
Дворянин зло смотрел на меня. Я толкнул его рукой, уронив на землю.
— Ларк! Сними сапоги!
Собственно я хотел сам…. Но, во-первых, был зол на Ларка, а во-вторых…, да какая разница? Пусть снимает. Ларк, принявшись за дело, чуть не получил по лицу второй ногой.
— Ещё раз и я вместо сапог заберу твои ноги… и твою девочку, — прошипел я на знатного.
Это возымело эффект. Пока Ларк брякался, я снял перевязь с ножнами клинка с богатея:
— А где меч?! — крикнул я.
— Вон у кареты, — ответил Клоп.
И клинок, и ножны выглядели роскошно. Если честно, меч мне не нужен был, но такой шикарный…. Витиеватая гарда закрывала руку, обоюдоострое лезвие было утончено до почти шпаги, а может, это и была именно она. Я не смог устоять от соблазна и нагло забрал клинок себе. Должна же быть хоть какая-то выгода, раз свалили на меня руководство.
— Не удивлюсь, если магически укреплен, — завистливо произнёс Чустам, но претендовать не стал.
Через пару часов, мы были уже далеко. Всё это время ехали рысью на лошадях, соответственно вымотав животин. Всё-таки девять всадников на шесть лошадей — лишка, а с учётом кучи оружия и вещей….
— Остановимся? — Скорее предложил, чем спросил Чустам.
— Да.
Пока рассаживались на полянке, Шванк достал две пирожных.
Дабы Ларк знал, чего лишился, я отломил ему от булочки с кремом (ну, на местном — пирожное) кусочек, оставшееся отдал Огарику.
— В следующий раз останутся штаны сухими, получишь всю, — резюмировал я.
— Я не….
— А я о смысле. Чего дрожал? Они чуть со смеху не умерли.
— Я боялся.
— Ну и что?
— Я не знаю.
Сейчас он был рабом. Тем самым клубком, который хотелось пнуть когда он жил в торбе. Я хотел что-то сказать, чтобы пристыдить его, но не нашёл слов. Хотелось просто пнуть.
— От тебя могла зависеть наша жизнь, — наконец нашёл я слова.
— Да от него как раз ничего не зависело, — недовольно пробурчал Липкий, ломая весь педагогический эффект.
— Чего злишься? И так лошади еле бредут, а если бы ещё и её взяли?
— Да она тут не причём. Тут ты прав, дело — это дело, а бабы — это бабы. Только как-то, глупо, словно дети неразумные: ограбили, по лесу побегали, потом полечили — надо же оставить тех, кто покажет, куда мы пошли и опознает потом, — вор ёрничал.
— А ты что предложил бы? Убить?
— Можно и так. А можно было сгрузить их и в лес вместе с каретой, а там уже не спеша и теребить. Оставили бы потом привязанными.
— И куклу потискали, — дополнил Шван.
Липкий зло зыркнул в его сторону.
— Давай я тебе расскажу про них. Растят таких девиц сызмальства, отбирая из рабынь наиболее смазливых девочек. По всей империи всего три дома занимаются этим и что толком они там с ними делают, никто не знает, так как они свои секреты берегут. Только вот выходят оттуда вот такие красавицы без изъяна. Да и ладно бы если так. Только после одной ночи с этакой красавицей, многие знатные, кто послабже, в тряпок превращаются. Только разве что на цыпочках перед ними не ходят. Точно не знаю, но слышал, что им их орхидею, ту, что снизу, магией делают, — дед поглядел на Огарика, — чтобы мужики млели от запаха и ещё хотели.
Клоп внимательно слушая, вдруг изрёк:
— А нюхать то зачем?
Все кроме Огарика и самого Колопота заулыбались.
— Клоп, это образно, — просветил я раба. — Смажешь корень, и ещё хотеться будет.
Тот заулыбался.
— Чего ты? — спросил Толикам.
— Да представил, как мы за ней по лесу все ходим, ну если б там её…, и нюхаем.
Тут уже удержаться от смеха не смог никто.
— Тфу, на вас. Ладно, поехали дальше, — стал поднимать я народ, после того как мужики обыграли эту тему на языках. Дошло до откровенной пошлости. И это при ребёнке.
— Молчал бы, — ответил, вставая, Клоп. — Видели мы, как ты её подсаживал.
— Липкий, — окликнул я вора. — А у тебя, если в следующий раз мысли дельные появятся, то ты делись, только вовремя.
— Есть одна. На дорогу нам надо в ночь выйти.
— Зачем?
— След сбить. Да и по дороге дальше уйдём.
— Верно говоришь. Ищем дорогу.
Пошли в этот раз частично пешком. Вернее частично перебежками — чтобы поберечь лошадей. Бежали все, кроме меня, Огарика и Швана. Бег был по очереди. То есть двое постоянно на своих двоих, но при усталости менялись с кем-либо на лошади.
