Глава 40
Деловая женщина
Серафима Голубец относилась к женщинам, чья внешность нравится не только им самим, но и окружающим мужчинам. Ладная фигура, длинные ноги, не то чтобы безупречно красивое, но с правильными чертами лицо. Что еще мужчинам нужно? Вот только характер. Она была энергична, напориста – свойства, столь необходимые современной деловой особе, без чьей-либо поддержки устраивающей свою жизнь. И все бы ничего, если бы не тяжелый характер, сильно затруднявший общение с ней.
Все у нее как будто складывалось нормально. После окончания экономического факультета поступила в аспирантуру, теперь заканчивает диссертацию, и ни у кого не возникало сомнений, что она останется преподавать на кафедре. Недавно два месяца была по обмену в Англии. С деньгами тоже вроде бы неплохо – давала консультации нескольким фирмам, помогая сбивать налоги.
Глядя на нее, никому бы в голову не пришло, что эта эмансипированная, острая на язык девица в глубине души удручена сознанием своей неустроенности, одиночества. Что она довольно ранима, и больше всего ей нужны человеческое тепло и участие. Вместе с тем она отталкивала каждого, кто смог бы предложить ей это. Она имела шансы со временем превратиться в старую деву, сущую ведьму, стать доцентом или профессором и прослыть среди студентов «кровопийцей», которой на экзамене лучше не попадаться.
На Востоке за умных и образованных женщин калым дают в несколько раз меньший. И не зря. Серафима еще раз подтверждала эту восточную мудрость – ум для женщины зло. Порой она и сама подумывала об этом, глядя, как роскошно устраиваются длинноногие смазливые курицы, выскакивающие замуж за новых русских или поступающие к ним на содержание, беззаботно порхающие по жизни и не заботящиеся ни о чем, кроме выбора духов и парикмахера.
В Бакире Серафиму привлекало то, что их отношения носили поверхностный характер, без каких-либо претензий – этого бы она не потерпела. Бакир для нее был красивым мужчиной, внимательным, не из осточертевших интеллигентов, у которых и разговоров только про Дали да про Ницше. Голова его была совершенно не замутнена подобными премудростями. По-русски он говорил с акцентом, вряд ли окончил и десятилетку. Его невежество тоже притягивало Серафиму – эдакая животина, ближе к пещере, чем к компьютеру…
История их отношений не отличалась продолжительностью, романтичностью и силой привязанности. Обычный городской, плотский по своей сути роман. Приезжал Бакир всего раза четыре по каким-то своим делам на несколько дней, а однажды специально ради нее выбрался на целую неделю. Чем он занимается – ее не интересовало, равно как и то, откуда у него пачки денег, машина. Не все ли равно? Все сейчас делают деньги из воздуха. И откуда что берется – никто не знает.
Несколько дней назад Бакир появился вновь и, когда Серафима отворила дверь, улыбаясь, спросил:
– Ты одна?
– Пока одна, так что тебе повезло.
Хоть она и обрадовалась его приезду, но, осознав это чувство и устыдившись его, поспешила уколоть кавалера. Но Бакир и не заметил этого укола.
Он втащил в комнату потертый чемодан. Что в нем – одному богу известно. Не успев появиться, Бакир исчез, как сквозь землю провалился. Хоть бы позвонил. Может, укатил восвояси, а что ей с этим чемоданом делать?..
Серафима по привычке проснулась в семь. На завтрак, как обычно – яйцо всмятку, бутерброд с импортной, отдающей химией колбасой, бутерброд с джемом, душистый черный кофе.
Так, что у нее запланировано на сегодня? Она раскрыла толстый ежедневник, куда записывала по часам, что ей предстоит сделать. Следовала она этому правилу скрупулезно. К девяти – в библиотеку иностранной литературы. Научный руководитель сказал, что там появилась книга на английском – как раз по ее тематике. К двум часам на кафедру – там будут обсуждать статью старичка Суворовского, который затравил всех своими бесчисленными «точками зрения» на ясные проблемы. Потом…
Прервал ее размышления телефонный звонок. Она вышла в коридор, где на тумбочке стоял кнопочный японский аппарат.
Поднимая трубку, она думала, кто бы это мог быть в такую рань. Может, Бакир, голубчик, объявился?
– Извините, можно Бакира Керимова, – послышался в трубке незнакомый мужской голос.
– Его нет.
– А где он?
– Не знаю. Ушел.
– А вещи какие-нибудь оставил?
– Оставил, – тут Серафима взорвалась. – Слушайте, вы, звоните спозаранку, будите, задаете какие-то вопросы. Не знаю я, где он!
Серафима с размаху хлопнула трубкой о телефонный аппарат. Она разозлилась не на шутку. Мало того что Бакир заехал на полчаса, оставил свой саквояж и исчез. Так он еще и всем телефон ее раздает!
Она допила кофе, вымыла посуду, надела легкое платье, причесалась, накрасила губы, подвела голубыми тенями веки. Противный цвет, покойницкий оттенок лицу придает, но ничего не поделаешь – так модно. Она уже собралась уходить, сунула в сумку папку с материалами, тут в дверь постучали.
Звонок сломался, так что гостям приходилось барабанить по двери.
За дверью стоял высокий с литыми плечами мужчина, одетый в джинсы и ветровку. За ним топтались еще двое – один тучный, как Гаргантюа, второй – молодой, худой, как тростиночка, в элегантном костюме, при галстуке.
– Вам кого? – привычно холодно осведомилась Серафима, хотя сердце ее екнуло. Никого из этих мужчин она раньше в глаза не видела. Неужто грабить? Судя по газетам, теперь такое не редкость. Но эту мысль она тут же отогнала от себя как абсурдную. На грабителей визитеры не очень походили. Ну а хотя бы и грабители – все равно в ее квартире нечем разжиться. Разве что видеомагнитофоном, который она из Англии привезла.
– Нам нужны вы, Серафима Валентиновна, – сказал мужчина в ветровке. – Хотим переговорить.
– Я вас не приглашала. Так что в другой раз. Опаздываю.
Серафиме хотелось на ком-то сорвать накопившееся раздражение, поэтому с визитерами она не церемонилась. Она сделала шаг на лестничную площадку, собираясь захлопнуть дверь. Если уж очень им нужна, пусть здесь объясняются.
– Нам очень нужно поговорить, – мужчина в ветровке мягко отстранил ее и прошел в прихожую.
– Что вы себе позволяете?.. Я… Я ведь закричать могу. Милицию позвать.
– Считайте, что дозвались, – мужчина вынул из кармана красную книжечку. – Косарев, уголовный розыск.
Этого еще не хватало. Серафима набрала воздуху, намереваясь сказать многое. Например, что мышиная милицейская форма – еще не основание, чтобы отрывать ее от дел. Что она опаздывает в библиотеку, так как пишет диссертацию, в которой ни один милиционер ничего не поймет.
Но секундный порыв прошел. Надо же узнать, зачем они пришли. Может, что-то важное. Кроме того, к ней милиция обращается первый раз в жизни, и сразу указывать на дверь – неразумно, хотя бы с познавательной точки зрения.
– Что вы хотите от меня?
– Далеко собрались? – Косарев кивнул на чемодан, стоявший в коридоре у стенного шкафа.
– В деревню к деду.
– А, понятно. Бакир вам оставлял что-нибудь?
– Не оставлял. Слушайте, я же вас спросила: что вам от меня надо?
– А ведь это его чемодан, – задумчиво произнес Косарев.
– Ну его. И что с того?
– Посмотреть бы содержимое.
– И не мечтайте. Ничего я вам не дам смотреть без разрешения Бакира.
– Считайте, что он нам это разрешение дал, – Косарев вынул из нагрудного кармана ветровки фотографию с места происшествия и протянул Серафиме.
– Ох, – воскликнула она от неожиданности, узнав в обезображенном трупе Бакира. На секунду ей захотелось броситься на диван и завыть по-бабьи, во весь голос, но сработала привычка во всех ситуациях владеть своими эмоциями. Бакир погиб. Жаль, конечно, но в конце концов это не самый близкий для нее человек. Нужно вести себя спокойнее, не ныть, не заламывать руки и не рвать на себе волосы. Просто выкинуть все это из головы, постараться забыть.
– Искренне выражаю вам сочувствие, – церемонно и с долей иронии произнес Косарев, отметив про себя, что аспирантка не слишком убивается по своему приятелю. – Коля, найди понятых, – обернулся он к парню в галстуке и костюме.
Коля появился через минуту с двумя парнями – знакомыми Мартынова, которых он использовал в качестве понятых в особенно деликатных делах.
Косарев вытащил перочинный нож и занялся чемоданом.
Замки щелкнули. Внутри лежало несколько пакетов с белым порошком. Косарев взвесил один в руке и обернулся к Мартынову:
– Героин, кажется.
– Да иди ты, – Мартынов склонился над чемоданом. – Тут килограмма четыре, если не больше. Столько наше УВД за всю свою историю не изымало.
– Ну вот только этого мне для полного счастья не хватало, – всплеснула руками Серафима.
Выемка была оформлена. Коля – стажер из прокуратуры, включенный в следственную группу, закончил писать протокол, опечатал чемодан, дал расписаться и в документе, и на бирке хозяйке квартиры и понятым.
Косарев подвинул кресло к дивану, на котором сидела, закинув ногу на ногу и поджав губы, Серафима.
– Серафима Валентиновна, вы должны нам помочь. Мне хотелось бы, чтобы вы подержали это зелье после экспертизы у себя денька два.
– Что? Только об этом всю жизнь и мечтала, – Серафима вышла из себя, а в этом случае вести с ней конструктивную беседу было довольно затруднительно. – Я в ваши гангстерские истории не полезу!
– Серафима Валентиновна, мы очень нуждаемся в вашей помощи. Вы должны помочь изобличить опасных преступников. Убийц. Подумайте, сколько зла они могут еще причинить. А сколько уже причинили.
Серафима иронично хмыкнула.
– Серафима Валентиновна, это же ваш гражданский долг, – уныло, без малейшей надежды на успех подобных увещеваний, больше для галочки, произнес Косарев.
– Вы еще моральный кодекс строителя коммунизма вспомните. Что я, дурочка, в такие дела лезть!
– Ну зачем же грубить, Серафима Валентиновна? – скучающе произнес Косарев, лениво потянувшись. – Ваша беда, что вы, как и многие одинокие женщины, злы на весь мир и скрываете это за внешней холодностью и грубостью. Все кому-то что-то доказываете, а зачем? Все ваши амбиции гроша ломаного не стоят.
Серафима задохнулась от возмущения. Больше всего ее задело то, что этот милиционер сказал истинную правду. С ходу разгадал ее, не обманулся маской Снежной королевы. В пять минут раскусил, телепат чертов!
– Все, разговор окончен!
– Вы так считаете? – голос у Косарева стал мягким и вкрадчивым. – Вы ошибаетесь. На вашем месте я не стал бы ссориться с уголовным розыском. Хотя бы потому, что вам нужно будет доказать, что к наркотикам вы не имеете никакого отношения. Нашли-то их в вашей квартире. Кстати, вы часом «порошком» с Бакиром не приторговывали, а?
– Что? – Серафима, ошарашенная, уставилась на Косарева.
Тот говорил малопонятные, дикие вещи. Такой поворот никогда бы ей и в голову не пришел. Господи, торговала каким-то «порошком» с Бакиром на пару! Дичь какая.
– А что вас удивляет? Ну хорошо, не посадят вас, так еще долго придется отмываться, убеждать всех, что сами герой, ну, героином, не злоупотребляли. Представляете, какой шум поднимется на работе, когда там случайно узнают обо всем. Позор-то какой, Серафима Валентиновна.
Косарев видел, что нарочитый цинизм его слов и угроза в них начинают пронимать Серафиму, чего он и добивался всем этим разговором.
– Шутите?
– Конечно, шучу. У меня таких шуток богатый набор. Например, статья в городской газете с описанием этой истории.
– Хватит! – крикнула Серафима и закусила губу.
– Почему? Только начали.
– Вы… – она не нашлась, как похлестче ответить. Она почувствовала, что не в состоянии противиться этому человеку…
