Часть 2
Вечерело. Сумерки были такими же странными, как и все прошлые события. Солнце уходило за горизонт не в том месте, где обычно. Отец Анатолий любил встречать закат, лежа на своей шикарной кровати в своей спальне. Отблески солнца в окнах настраивали его душу на поэтический лад. В такие минуты он или читал, или сочинял стихи самостоятельно. Например:
К одной измученной вдове
Нашел лазейку черт паскудный
Прикинувшись крутым перцом
Напел ей песнь под небом лунным…
А ей того и надо было
Чтоб кто к груди ее прижал
И сердце деньги и свободу
Всё обменяла на… кинжал.
По его собственному мнению, стихи отличались простотой, но несли в себе большой душевный заряд и нравоучение. Они были сродни дворовым песням про надрыв души под грузом несправедливых обстоятельств. Стихи батюшка еще стеснялся показывать публике, но втайне ждал сигнала, когда можно будет издать сборник под псевдонимом. Он долго придумывал себе другое имя, но потом оно само сложилось, и звучало очень поэтично, Ноталь Каштанский.
Батюшка убрался в доме. Электричество так и не подали. Становилось темно. Перед тем, как отойти ко сну, отец Анатолий решил подышать свежим воздухом. Для травмированной психики нужны были полезные процедуры.
Втайне, ему хотелось, выйдя на улицу, снова увидеть родной поселок. Соседей, которые вечно мешали ему. Коров, бредущих домой из стада, и оставляющих на асфальте лепешки. Детей, пинающих мяч и гоняющих по улице котов. Отец Анатолий соскучился по ним и желал их видеть так сильно, как никогда раньше.
Поселка не было. Сильный запах леса снова ударил в нос. Лягушачий хор в тишине наступивших сумерек стал еще сильнее.
— Да что же такое со мной!? — Батюшка исторг из себя крик, в котором был и вопрос и готовность к покаянию. — Верни все назад!
Лягушачий хор как будто услышал его и замер. Стало совсем тихо. Отец Анатолий воспринял тишину, как знак свыше. Господь услышал его. Приободрившись, он пошел в сторону ворот, собираясь покаяться за ними во весь голос. Его бодрую походку остановил треск переломившегося дерева. Он увидел, как верхушка ольхи пошла вниз. Порыв поутих и вспомнились слова непрошенных гостей предупреждающих об опасности. Батюшка решил повременить с покаянием и спешно вернулся в дом. Перед тем, как закрыть дверь ему показалось, что он услышал еще какие-то странные звуки.
С лестницы, на третьем этаже открывался хороший вид на территорию перед домом. Отец Анатолий замер перед ним, высматривая в сгущающихся сумерках источник шума. Что-то мелькнуло перед забором. Крупное как корова, но более стремительное. Святой отец перекрестился на всякий случай. У страха глаза велики. Он ведь еще не уверен, то что он видит есть на самом деле, или же это плод разыгравшегося воображения, как при белой горячке. Алкоголики тоже видят странные вещи, то хомячков живущих в руке, то инопланетян, натянувших на себя человеческую шкуру. Отец Анатолий считал свои галлюцинации схожим помешательством. Что-то в последнее время он серьезно налегал на спиртное.
За десять минут сидения у окна больше никакого движения не случилось. Батюшка решил пройтись по дому и зажечь свечи. Тьма нервировала и пугала. Вначале он разжег лампадку под образами, потом три свечи в кухне, на каждом пролете лестницы и в своей спальне. Ночь почти наступила. Отец Анатолий открыл окно в спальне, чтобы проветрить ее перед сном. На дворе было тихо-тихо. Батюшка оперся о подоконник и высунул голову наружу.
— Ничего… — успокоил он себя, — завтра все будет, как раньше.
Словно в ответ на его слова, с улицы раздался мощный рык. Отец Анатолий посмотрел вниз и на своей клумбе, где росли розы, увидел нечто. Он не мог сравнить это ни с чем. Существо было невероятно страшным. Прежде всего пугала морда. Она была похожа на сатанинскую маску, и вполне бы сгодилась на церковную фреску с муками ада. Огромные клыки вместо всех передних зубов, были такой длины, что губы не могли их прикрыть. Тварь кровожадно щелкала ими и не сводила с батюшки взгляда маленьких глаз, угольками светившихся из углубленных глазниц. Немаленькие мышцы бугрились под темной кожей и перекатывались под ней. Тварь делала вид, будто собирается сигануть с клумбы прямо в окно спальни.
И она прыгнула. Мощная когтистая лапа ударила по подоконнику. Прыжка не хватило, чтобы запрыгнуть в окно. Тварь сорвалась вниз. Подоконник был разорван бороздами, оставленными когтями. Отец Анатолий закричал и заметался по спальне. Страх породил в нем смятение. Он открыл и закрыл шкаф-купе, примерился спрятаться под кровать, но понял, что живот не позволит ему этого сделать. Внизу раздался грохот и звон разбитого стекла и спустя мгновение, знакомый рык. Святой отец в полубезумном состоянии мог действовать только инстинктивно.
Это и спасло ему жизнь. Инстинкт самосохранения упрятал его в тайную комнату, которую он специально спроектировал для хранения своих богатств. Отец Анатолий спустя несколько минут смог отчетливо понять, где он находится. Задницей нащупал пачки денег и угловатые коробки с драгоценностями. Обшарил руками стены. Нащупал выключатель. Включил свет, испугался его и сразу выключил. Ему показалось, что неведомая тварь обязательно увидит его в щели.
Топот тяжелых ног раздавался то совсем близко, то удалялся. Время от времени тварь крушила обстановку в доме. Раздавался звон и грохот.
— Только не телевизор. — Желал батюшка.
За огромную изогнутую панель он отдал полмиллиона.
Святой отец молился, нашептывая молитвы. Когда тварь приближалась, его собственный шепот казался ему громким криком. Он замолкал, закрывал уши руками и старался не шевелиться. Тогда становилось слышно стук сердца. Оно било в набат, сотрясая стены дома. Когда страх владел душой отца Анатолия, он терял ощущение времени. После череды состояний он совсем перестал понимать сколько прошло времени с того момента, как он спрятался в своем убежище.
Снова начало резать живот и тошнить. Ко всем невзгодам добавилось острое желание сходить в туалет «по-большому». Батюшка оттягивал этот процесс, как мог, но в какой-то момент понял, что больше оттягивать не может. Сходить в штаны психологически не мог. Тварь где-то затихла. Святой отец собрал из пачек денег круглый колодец высотой в пять пачек. Скрипя сердце, нарвал на его дно из самых мелких купюр подстилку.
— Не думал я, что таким образом буду использовать свои деньги. — Сокрушался батюшка.
Ему еще невдомек было, что цена его бумажкам была нулевой.
Наполненный туалет изрядно пованивал. Пришлось нарвать еще купюр и забросать ими «ароматное» содержимое. Когда шаги твари раздались рядом, отцу Анатолию показалось, что он слышит, как часто монстр гоняет носом воздух, словно принюхиваясь. Он испугался, что его дерьмо сможет выдать надежную «прятушку». Монстр поскреб когтями рядом, но дверь не обнаружил.
Самочувствие ухудшалось. В животе горели свечи, поджаривая сердце. Мозг в полной темноте создавал причудливые галлюцинации. То сова выпрыгивала из тьмы и проваливалась в глаза, то распускались огненные цветы и стояли перед глазами, то усопшие, которых когда-то отпевал отец Анатолий, громко смеялись над ним. В какой-то миг батюшка приходил в себя, осознавал, где он есть и ему становилось страшно, что в беспамятстве он шумел. Потом он снова проваливался в яркое и шумное беспамятство, основным ощущением в котором была боль.
Сквозь тяжкое состояние он услышал стрельбу и крики, а потом голоса.
— Нет его здесь! Не продержался!
— А кого тогда пас этот рубер?
— Может, и не пас. Видел, домяка какой? Я бы и сам пожил в таком.
— Что ты хотел, слово божье дорогого стоит.
Отец Анатолий захотел крикнуть, но не смог. Из горла вырвался змеиный шип. Одной рукой он нащупал выключатель. Яркий свет вызвал резь в глазах. Батюшка подполз к двери, нажал кнопку замка и из последних сил толкнул дверь.
— Фуууууу, вонища!
— Знатная заначка!
— Не иначе, хотел на тот свет забрать.
— Ага, на остановке ждал, когда подойдет транспорт до бога.
Батюшка почувствовал, как ему снова заливают в рот знакомую вонючую жидкость. С каждым глотком по телу расходилось приятное ощущение силы.
— Он три дня без живца протянул. Бутылка не тронута была.
— Никто не проверял, может быть, вдыхая собственное дерьмо, мы становимся намного выносливее?
Отец Анатолий почувствовал себя настолько лучше, что решил открыть глаза. Перед ним были все те же охотники.
— Во! Оживаешь, святой отец? Напугала тебя тварь?
— Кто это был?
— Рубер или мутант четвертого порядка, смотря чьей классификации придерживаться.
— Чего живец не пил? Еще полдня и сдох бы.
— Я вам не поверил, про живец. Подумал, что шутка злая. Тухлятиной воняет.
— Все так, поначалу, загибаются, готовы сдохнуть, чем пить эту дрянь, а потом, как поймут, что она на ноги ставит, готовы друг у друга из глотки рвать. Ты хоть, понял, что она тебе помогла?
— Кажется, да.
— Ты крестник наш. Доказал, что жизнеспособен, можешь вступить в наш отряд. Отряд рейдеров.
— Возьми себе новое имя.
— А что, старое не подойдет?
— Со старым нельзя. Из человеческих имен выбирать нельзя. Выбери черту характера, которая больше всего характеризует тебя, из нее можно сделать тебя имя. Вот я, Мотор, был автослесарем, не черта характера, но дает понять всем, что я понимаю в моторах. Это, Глобус. — Мотор показал на молодого парня. — Учитель географии. Все понятно. Это, Сапер. Это его второе имя, перекрестили, когда у него проявилась способность чувствовать ловушки. Очень важный человек в команде. Наконец, Бугай, хотя он просит звать его Астериксом.
На Бугая последний представленный совсем не походил. Роста он был невысокого, в годах, а вот седыми усами больше походил на сказочного героя.
— Почему, Бугай?
Выдавил из себя вопрос еще не оклемавшийся батюшка.
— Умеет собраться и в нужный момент стать таким мощным, как бугай. Да я бы даже бугаю фору дал. Наш Бугай ударом кулака мнет броню танка.
— Да не ври уже, а то поверит. — Возмутился Бугай-Астерикс.
— Да чего уж там, руберу ты засветил нормально.
— А ты богоугодный человек, чем кроме отвратного запаха, можешь похвастаться? Как нам окрестить тебя?
— Он и сам кого хошь окрестит.
Мужики заржали.
— Есть у тебя что-то, о чем можно будет судить о тебе? — Переспросил Мотор.
— Я стихи пишу. Псевдоним у меня есть — Ноталь Каштанский.
Мужики замерли, а потом прыснули смехом.
— Нет, не пойдет.
— Может, Каштан? — Предложил Глобус.
— А как понять, что из себя представляет Каштан. Таскать каштаны из костра? Чем еще они знамениты?
— Тогда, Поэт.
— С таким именем долго не протянешь. Поэты у нас не в цене.
Отец Анатолий, все еще страдая от плохого самочувствия, никак не мог взять в толк серьезность разговора. Ему было плевать на то, как к нему будут обращаться неизвестные люди. Его больше всего беспокоило то, что он непонятно где оказался. Кто эти люди, придумывающие ему кличку, что за тварь преследовала его и когда все это закончится.
С каждой минутой становилось легче. Отец Анатолий нашел в себе силы сесть.
— Идти можешь? — Спросил Мотор.
— Я попробую. — Святой отец приподнялся на трясущихся ногах. — Кажется, могу.
— Идем на кухню, за полчаса ставим тебя на ноги и уходим. Скоро перезагрузка.
Обстановка в доме была в плачевном состоянии. Все разбито, раскидано. На стенах борозды от когтей. Отец Анатолий заглянул в гостиную, где стояла дорогая панель. Она лежала на полу, выпрямившаяся под тяжелым весом монстра. Сам монстр лежал в кухне. Батюшка испуганно замер, боясь переступить. Даже мертвая, тварь вызывала страх. Мужики прошли мимо нее, словно не заметили.
— Не бойся, теперь она безопасна. Неплохой улов принесла она нам.
Отец Анатолий не понял о чем речь.
Глобус и Сапер обчистили все шкафы и нашли несколько банок консервов. В основном это были экзотические фрукты, к которым батюшка питал слабость. Из серьезной еды, была только банка с говяжьими языками, одна банка датской ветчины и мидии в красном вине.
— В холодильнике есть алкоголь? — Спросил Глобус.
— Да.
— Зажмите носы, я быстро.
Он открыл дверцу, ловко ухватил две бутылки коньяка и тут же закрыл. Этого хватило, чтобы по кухне понесло тошнотворный запах разложения.
— Тебе алкоголь нужен и хороший перекус, иначе так и будешь, как овощ вялиться. Наяривай! — Сапер открыл все банки с мясной едой и придвинул к святому отцу.
Мотор нашел три больших стопки и разлил бутылку коньяка по ним.
— Ну, для обеззараживания. — Первым вылил в себя теплый коньяк.
Отец Анатолий через силу выпил теплый напиток. Страшная мертвая тварь на его кухне не способствовала хорошему аппетиту. Через полминуты он почувствовал, как тот разжег в нем нечеловеческий голод. Содержимое банок быстро исчезало в его немаленьком животе.
— Я придумал кличку для батюшки. — Глобус шутливо посмотрел на друзей. — Рахит?
Отец Анатолий чуть не подавился. Ему показалось, что это был намек, на то, что он хомячит в одиночестве.
— Угощайтесь. — Произнес он миролюбивым тоном.
— Мы сыты. — Ответил Мотор. — Да и натощак легче идти. В стабе поедим от пуза. А тебе надо. Организму нужны ресурсы чтобы перестроиться.
— В смысле? — Не понял отец Анатолий.
— В том смысле, что ты теперь не такой, как прежде. Ты попал в Улей, или Стикс, как принято здесь называть, и к счастью, оказался устойчивым к заразе, превращающей людей вот в это. — Мотор показал на дохлую тварь. — За это он наградил нас хорошей регенерацией и некоторыми сверхчеловеческими способностями. За это мы должны иметь при себе живец, чтобы не склеиться. Это ты уже понял. Видел, как недостаток живца чуть было не убил тебя, а потом быстро вернул тебя к жизни.
— Зачем этот Улей? Откуда он взялся? — Отец Анатолий мало что понял.
— Сие есть тайна. Теорий много, но какая из них правдоподобна, никто не знает. Улей, лоскутное одеяло из кусков разных мест — кластеров. Они регулярно обновляются и приносят с собой людей, которые быстро делятся на мутантов и имунных. Первых, намного больше.
— Я ничего не понимаю. Зачем это нужно?
— Пожив тут, этот вопрос ты станешь задавать гораздо реже. На первое место придет вопрос, как не сдохнуть, и где достать споранов для живца.
По выражению лица святого отца можно было понять, что рассказанное не слишком ему понятно.
— Ладно, для человека, всю жизнь рассказывающего одну небылицу труднее всего поверить в другую. Как говорится, поживешь — увидишь. А имя тебе придумать надо. Не стоит брать в отряд человека без имени.
— На первый раз можно назвать кем угодно, а потом, когда проявится характер, можно и перекрестить. — Предложил Сапер. — Я ведь был Трусливым, поначалу.
— Ты хочешь сказать, что батюшку можно назвать Вонючим?
Отец Анатолий покраснел. Он принюхался к своему запаху, пока сидел в тайнике.
— Я знаю, как его назвать — РЭБ. — Предложил Глобус.
— Почему Рэб?
— Радио-электронная борьба. Если его не отдушить, он будет прикрывать нас ароматным облаком. Все мертвяки первое время говном пахнут, пока штаны не потеряют.
— Как ты отец смотришь на новое имя? — Мотор посмотрел на смущенного батюшку.
— Зовите, как хотите.
— Вот и отлично, Будешь у нас Рэбом, почти Рэмбо. Добро пожаловать в отряд.
— А можно мне ванну принять и переодеться.
— Ванну нет, а переодеться, да.
В разоренной спальне, новоиспеченный Рэб нашел свой любимый немецкий пиджак и настоящие американские джинсы, державшиеся на его животе при помощи офицерской портупеи. Рясу скомкал и выбросил в окно. От нее действительно смердело. Прежде, чем одеться, он обтерся влажными салфетками. После этого он почувствовал себя намного лучше. Оделся в чистое и спустился вниз.
— Ни дать ни взять, мануфактурщик Савва Морозов.
— Ладно, в первом же стабе справим тебе нормальный камуфляж. Оружие есть?
— Нет. — Взгляд бывшего священника упал на распятье, вырезанное им в бессознательном состоянии в церкви. — Только это.
Он поднял крест с прикрученным к нему ножом.
— Серьезная штука. — Иронично произнес Мотор. — Возьми ее только в том случае, если она греет тебе душу. Понимаешь?
— Это как?
— Подумай про крест, представь, что ты его выбрасываешь. Почувствую, какие движения в душе происходят от этих мыслей.
Рэб был уверен, что людям просто нечем было заняться, поэтому они придумывают глупости. Тем не менее, он представил, что уходит из дома, а крест остается. Неожиданно, душу защемило, как от расставания с чем-то важным. Представил, что вернулся, чтобы забрать крест и по душе растеклось тепло.
— Греет. — Удивленно произнес Рэб.
— Тогда, бери. Это твой талисман.
Бугай посмотрел в окно и озабоченно произнес.
— Туман появляется. Пора сваливать.
Рэб встрепенулся. Острая ледяная игла кольнула сердце. Ему стало не по себе от мысли, что сейчас ему придется покинуть свой родной дом, свою гордость и один из смыслов жизни. Уйти неизвестно куда, с незнакомыми людьми. Чувство было похожим на то, когда он попал на пункт сбора перед отправлением в армию. Сотня неизвестных людей, другой мир и тревожные ожидания будущего. Если бы не тварь в кухне, Рэб остался. Ее, хоть и дохлая туша, вызывала ужас и отвращение. В живыми людьми рядом было спокойнее.
— Уходим. — Мотор поднялся, закинул на спину тяжелый рюкзак, взял в руки «Калаш» с самодельным глушителем.
Отряд собрался следом. У каждого в руках было оружие. У Глобуса винтовка, у Сапера автомат, у Бугая кирка на длинной металлической ручке. Первым из дома вышел Сапер. Огляделся, принюхался.
— Кислятиной уже пахнет.
— Живее. — Приказал Мотор.
Рэба поставили предпоследним. Замыкал цепочку Бугай. Шли тихо, без разговоров. Рэб рассматривал мир, который неведомым образом возник вокруг его дома. Они миновали область начинающегося тумана, который действительно пах кислым, как молодая бражка во фляге у доброй женщины.
Несмотря на кажущееся миролюбие пейзажа, пение птиц, кваканье лягушек в близком водоеме, Сапер шел с предельной осторожностью. То и дело замирал, прикладывался к биноклю. Отряд останавливался и ждал, когда он начнет движение.
Шли они уже два часа. Пейзаж оставался тем же. В их краях леса вообще были редкостью, только редкие круглые пятна осинников, либо березовые рощицы по оврагам. Дышалось легко и приятно. Рэб почувствовал, как дорога израсходовала калории. Живот начал урчать громче, чем звуки леса.
— Привал. — Тихо прошептал Мотор. — Бугай на фишку. Новичка покормим и снова в путь.
— Ты урчишь, как голодный мертвяк. — Заметил Глобус. — Я подумал, что за нами пристроилась погоня.
— Он не виноват. Со всеми нами такое было вначале. — Поддержал Рэба Сапер. — Акклиматизация.
Мотор скинул рюкзак и достал из него шоколадный батончик и кусок сала, завернутого в бумагу. Приложил обертку к носу и с удовольствием вдохнул.
— Аааа! Чистая энергия и серотонин. Мы называем комбинацию сала и шоколада «Салом в шоколаде». Это как пинок под зад. Не было сил и тут бац, хоть землю поднимай, была бы точка опоры. Рубай по быстрому.
— Мне неудобно есть ваше. — Рэб только сейчас сообразил, что мог бы забрать из дома продукты.
— У нас и твоего достаточно. Не терзай совесть, ешь. У нас каждая секунда на счету. Твой кластер через час перезагрузится, и сюда снова, волчьими тропами повалит нечисть.
Рэб откусил кусок сала и не долго жуя проглотил его. Организм довольно отреагировал на еду. Завывания в желудке стали еще громче.
— Человек-оркестр. — Пошутил Сапер.
— Мы… куда идем? — Спросил с полным ртом Рэб.
— В стаб, стабильный кластер. Там можно сбагрить барахлишко, разжиться патронами, узнать что почем. Улей такой быстро меняющийся мир, что надо держать ухо востро. Слушать, о чем шушукаются за соседним столом и если придется, платить за информацию.
— А здесь есть города, страны?
Все мужики из отряда разом усмехнулись.
— Здесь есть все что хочешь, и в таком невообразимом смешении, что лучше не задаваться вопросами, как это происходит, как это работает, лучше сразу принять этот мир таким, какой он есть. Ответа никто не даст. Есть места, где высоколобые парни пытаются найти ответ. Как найдут, мы все отправимся домой. Это отличная Вера, и она придает нам сил.
— Но должен же быть у этого какой-то смысл? Здесь есть старожилы?
— Я здесь чуть больше года, и считаюсь старожилом. — Ответил Мотор. — Бугай, чуть больше. Сапер и Глобус, по полгода, и уже считаются матерыми. Неделя в Улье для новичка, крайний срок. За нее отсеиваются девяносто процентов имунных.
— Это ужасно. Для оправдания таких жертв должна быть достойная цель. — Рэб еще мерил мир старыми категориями.
— Ну да, как войны за Веру. — Напомнил ему Глобус.
— Ты сам-то священник по вере, или из-за заработка? — Мотор спросил неожиданно жестко.
Вопрос его поверг Рэба в ступор. В миру не принято было задавать такие вопросы в лоб. Окружающие видели, что их батюшка не бедствует, промеж собой судачили о его богатствах, но напрямую никогда не высказывали претензий. Совсем наоборот, жертвовали деньги при всяком удобном случае.
— Можешь не отвечать. Сейчас это не имеет значения. Улей сделает из тебя того, кем ты есть на самом деле. Все мерзкое вскроет, как нарыв. И хорошее так же даст проявить. — Высказался Глобус.
Рэб доел сало и закусил батончиком. Голод ушел бесследно. Он на самом деле почувствовал, как сил прибавилось. Захотелось идти быстро, пружинисто. В голове отряда Сапера сменил Глобус. Прошли еще час, перед тем, как лес начал редеть. На опушке Глобус присел и долго рассматривал в бинокль.
Впереди была дорога. С виду, обычное шоссе. Глобус поднял руку в предостерегающем жесте. Мотор дал команду лечь на землю. Рэб сразу ее понял. Приближался звук моторов. На дороге показались три легковых автомобиля. Ехали они группой. Остановились почти напротив «лежки». Из машин высыпали мужчины, женщины и дети. Они разделились на девочек и мальчиков, для справления естественных нужд.
— Попались в перезагрузку. — Шепнул Бугай.
Мужчина из кортежа забрался на капот и поднял руку вверх. Наверное, искал волну.
— Покойники. — Уверенно прошептал Бугай. — На такую дичь здесь все охотятся. Лакомый кусок, что для монстров, что на органы.
— В смысле, на органы? — Не понял Рэб. Про монстров он уже понял кое-что.
— Нас пасут внешники. Военные, хрен пойми, каких армий. На людей охотятся исключительно ради органов. Могут и просто убить. У них приказ походу такой, зачистить Улей. Хотя, смысла не вижу.
Пассажиры автомобилей загрузились в машины и продолжили движение. Когда они скрылись из поля зрения, Глобус привстал и тут же упал. Отряд поступил так же. Над головами пронеслось что-то жужжащее. Рэб поднял голову и увидел сквозь листву крестообразный силуэт летательного аппарата. Бугай показал ему не шевелиться. Через пару минут раздались взрывы.
— Вперед! — Приказал Мотор.
Отряд поднялся и с непостижимой скоростью бросился к дороге. «Пустой» Рэб задохнулся уже на полпути. Бугай ухватил его за руку и потянул за собой. Глобус прыжком залетел на полотно дороге, резко посмотрел в обе стороны, потом вперед, и дал отмашку следовать за ним. На той стороне дороги был совершенно другой пейзаж, как будто дорога разделяла собой две природные зоны. Впереди было редколесье, свойственное заболоченным местностям. Даже запах здесь был иной. В воздухе ощутимо присутствовал сероводород.
— Иди в след. — Посоветовал Бугай. — Это болото. Стремное место, в плане прогулок.
Глобус нашарил в кустах слегу и пробуя ей дорогу перед собой, осторожно ступил в болотную тину. Рэбу стало жалко дорогих ботинок. Тина и ряска дошли до края и перелились внутрь. В обуви зачавкало. Метров через двести от дороги появились первые клочки тумана. Он густел на глазах, поглощая звуки и свет. Скоро весь отряд оказался, как в молоке. Тяжелые болотные испарения раздражали нос. Иногда слышались булькающие звуки выходящего на поверхность газа. Когда выходил большой пузырь они не булькали, а напоминали отрыжку гиганта. Рэб рефлекторно замирал, когда они раздавались рядом.
Через час стало понемногу проясняться. Только болотные кочки закончились, и перед отрядом раскинулась ровная водная гладь. Туман над водой был реже, но другого берега все равно не было видно. Глобус нагнулся и набрал в руку темной воды, обтер руки и умыл ею лицо.
— Что он делает? — Шепотом спросил у Бугая Рэб.
— Здесь сотня метров до острова по чистой воде. Как правило, в воде живет монстр. Если кластер медленный, то монстр остается один и он очень голоден. У нас же все по приметам. Умылся водой, задобрил духа и можешь надеяться, что он позволит тебе перейти.
— А люди что, в водяных могут превратиться?
— Ну, ты даешь? Не только люди, кто угодно. Здесь неподалеку есть тропический кластер, мы считаем, что местный монстр оттуда. Не то питон, не то анаконда. Не силен в гадах. Пригрелся тут на харчах местных, подрос.
— А этот кластер медленный? — Поинтересовался Рэб.
— Очень. Кроме нас здесь никто не ходит. Пытались, но никто не вернулся.
Рэб побледнел. Сапер и Мотор заметили это.
— Бугай, хватит человека пугать. Ты же знаешь, всякая тварь страх чует.
Глобус, тем временем, зашел в воду по пояс и проверяя дно слегой, направился вперед. Все замерли. Водная поверхность была спокойной. Рэб хотел ее назвать мертвой, но испугался такого сравнения. Где-то сзади снова сыто рыгнул газовый пузырь. Рэб, единственный кто дернулся, из всего отряда. Фигура Глобуса таяла в тумане. Он двигался бесшумно и был похож на безтелесого призрака больше, чем на человека.
Глобус пропал в тумане. Мотор выждал несколько минут и отправил следом Сапера. Тот поднял руки вверх, как будто собирался зайти в воду по шейку. Его передернуло, то ли от страха, то ли от холодной воды. Двигался Сапер так же бесшумно, как и его предшественник.
— Мы с тобой идем вместе. — Предупредил Мотор Рэба.
Новичку полегчало. Он боялся в тумане потерять ориентир. Но не только по этому. Рэбу до коликов было страшно идти одному. Он знал, что его испуганное воображение сможет преподнести ему всякие сюрпризы.
— Спасибо. — Поблагодарил командира Рэб.
Тот посмотрел на него немного странно.
— За это не благодарят. — Ответил Мотор.
Сапер скрылся. Мотор сделал несколько шагов, и жестами приказал Рэбу следовать за ним. Вода была очень холодной. Где-то били родники. Дно, в отличии от остального болота, было плотным. Рэб почти не смотрел по сторонам. Он пялился в спину Мотору. Так было не страшно. Стоило повернуть взгляд в сторону черной водной поверхности, как начинало казаться, что она волнуется под движениями мощного тела монстра. Мысли непроизвольно зацикливались на одной — «Почему я?».
Из тумана показался берег. Сапер ждал их и махнул рукой. Мотор ответил таким же жестом. Рэб непроизвольно прибавил шаг. Захотелось быстрее ступить на берег, где безопасно. Мотор обернулся и вначале показал ему кулак, а потом указал где замереть. Рэб встал, как вкопанный, излучая взглядом молчаливое смирение. Через несколько шагов Мотор разрешил ему продолжить движение. Когда Рэб смог ступить на берег, тогда он смог понять какую психологическую нагрузку ему пришлось вытерпеть. Сердце колотилось в висках, ладони мелко дрожали.
Глобус уже устраивал привал. Сапер помогал ему, а Рэб бесполезно суетился рядом. Мотор остался на берегу, ждать следующего члена отряда. Никто из отряда не разговаривал. Да и место не располагало к разговорам. На острове было тихо. Туман создал шапку непроницаемости вокруг острова, для звуков и света. На дворе был день, но казалось, что сумерки. Солнце совсем не просвечивало сквозь плотный туман над островом. С определенной долей воображения легко было представить, что остров, посреди болота, единственное, что существует на самом деле.
Пришли Мотор и Бугай. Значит, переправа прошла удачно. Командир скинул рюкзак и достал из него небольшую спиртовку. Разжег ее и поставил на нее солдатский котелок с водой. Вода закипела. Мотор бросил в нее заварку. К болотному запаху примешался аромат черного чая. Все происходило молча, как в немом кино. Люди не производили шума, движения их были выверенными и необходимыми. Рэбу поднесли кружку с чаем и шоколадный батончик. Он молча принял и поблагодарил одними глазами.
После холодной воды и нервного перенапряжения Рэба бил легкий озноб. Горячая жидкость приятно согрела внутренности. Тут Глобус стукнул себя по лбу и вытащил из своего рюкзака бутылку, ту самую, что оказалась в доме Рэба после потери сознания. Жестом Глобус показал сделать глоток. Новичок успел свыкнуться с мыслью, что вонючая жидкость есть необходимое зло, и оно, в конце концов, несет избавление. Коричневое пойло быстро успокоило трясучку. Стало намного легче и дурные мысли выветрились из головы. Чай приобрел насыщенный вкус.
Рэб огляделся и увидел, что на острове есть следы пребывания людей. Консервные банки, пакеты, угли. Мотор перехватил его взгляд, постучал по голове, потом сложил руки на груди и посмотрел в небо. Рэб все понял. Неосторожные отдыхающие отправились на небо. С командой Мотора он чувствовал себя в безопасности. Командир отряда вызывал в нем уверенность опытного знающего человека, которому можно довериться.
Рэб почувствовал, что его мочевой пузырь набрался всклянь. Отряд еще перекусывал, и чтобы не портить им аппетит, он встал, чтобы отойти. Мотор показал ему отойти на три шага. Рэб отошел немного подальше. На острове торчали кочки, образованные многолетними корнями осоки. Рэб пристроился к одной из таких, чтобы снизить шум от падающей струи. Пока горячая влага покидала организм, он рассматривал пейзаж. Метрах в четырех от него лежал ствол грязного дерева. Его как будто специально таскали по грязи, чтобы она налипла на нем, а потом бросили. С какой целью притащили бревно сюда? На острове не было своих деревьев, значит его надо было тащить по воде, потом долго катать в грязи. Рэб предположил, что бревно могло стать отвлекающей приманкой для болотного монстра. Хотя, как осуществить это практически он не знал. На то он и новичок.
Рэб по привычке резко дернул молнию на ширинке. Ее звук показался очень громким. Новичок обернулся к отряду с извиняющимися глазами. Ухо уловило какой-то шум справа. Рэб обернулся и увидел, что бревно двинулось. Отряд вскочил на ноги и замер. Хватило секунды понять, что бревно здесь новичок, не уяснивший правил осторожности необходимых для выживания в смертельном мире. В воздухе разнесся звук похожий на рык и шипение одновременно. «Бревно» активно задвигалось.
Рэб на цыпочках пошел к отряду. Его товарищи во все глаза смотрели по сторонам. Мотор вскинул рюкзак на плечи, остальные последовали его примеру. До Рэба им не было дела. Жизням угрожала смертельная опасность. Бугай перехватил кирку. На границе тумана слышались неясные звуки и шорок двигающегося массивного тела. Идти в воду было бесполезно. Тварь поняла, что на острове появилась добыча. Вопрос был в том, кто кого перехитрит.
Мотор решил отвести группу в противоположную, от того места, где шумела тварь, часть острова. Замыкающим поставили Рэба. Он понял, что заслужил честь быть съеденным первым. Страх и жалость к себе сковали разум. Рэб двигался за маячившей впереди спиной рефлекторно. Спина и затылок холодели в ожидании нападения. Рэб обернулся и увидел ее. Тварь, адское создание, созданное человеческим страхами зизгзагообразно догоняло их. Голова ее с обильными костными наростами, усугубляющими восприятие, была размером с автомобиль. Из пасти вниз торчали два клыка, выступающие далеко за пределы нижней челюсти. Пара глаз, цепких и холодных смотрели прямо на Рэба. Позади головы ритмично двигалось тело в роговых наростах. Ритмичные движения завораживали и гипнотизировали.
Рэб понял, что ему надо предупредить отряд. Он поднял самодельный крест перед собой и закричал, что было сил. Крик исторгнулся из него, освобождая тело от страха.
— В разбег! — Крикнул Мотор.
Отряд тут же рассыпался. Каждый его член бросился в свою сторону. Так у них была возможность выжить поодиночке, если тварь решит погнаться за кем-то одним. Рэб кричал на каком-то ультразвуке. Монстр решил начать с него. За жертвой не надо было гнаться, и своим криком она прекрасно определяла свое место положение, что для монстра, родившегося из змеи, было очень удобно.
Страх разрывал Рэба изнутри. Хотелось жить, и жить по-настоящему. За секунду до смерти он понял, что не к тому стремился. Радость жизни была в другом. Вдруг он почувствовал, как сознание начало покидать его тело. Рэб увидел себя со стороны. Увидел и монстра. Его тело кричало перекошенным от страха ртом, но было беспомощно предотвратить очевидное. Бестелесный наблюдатель двинулся навстречу монстру, чтобы встать на пути. Глаза двойника Рэба поймали взгляд монстра. Рэб почувствовал, что его глаза это ворота в мозг твари. Двойник провалился в глаза монстра и почувствовал себя способным управлять телом чужого существа. Он ощутил дикий голод и вожделение, от понимания того, что скоро пища захрустит у тебя на зубах и теплым мешком провалится в желудок.
Сознание Рэба остановило тварь прямо перед своей кричащей физиономией. Велико было искушение проглотить лакомый кусок, но Рэб нашел в себе силы развернуть ползучее тело прочь. Окунулся в воду и погнал его подальше от острова. Он увидел бегущего Бугая, и рефлекторно последовал за ним. Мужчина обернулся, и понял, что выхода у него, кроме как мужественно принять смерть, больше нет. Он вынул кирку и замер с ней, в ожидании схватки. Рэб отвернул в сторону и прополз мимо изумленного члена своего отряда. Он гнал чудовище прочь от острова, где билось в истерике тело новоиспеченного гражданина Улья Рэба.
Туман редел. Органы осязания почувствовали тепло от нагретых солнцем предметов, раньше, чем их увидели глаза. Тело отреагировало на тепло. Монстр любил греться на солнце. Мощное тело тараном вломилось в кустарник, проползло по нему с десяток метров и выбралось на ровную местность. Впереди в отвалах красной глины виднелись два мощных бульдозера. Рэб направил тело монстра к ним. Местность была отличной от болота, и это навело на мысль, что это другой кластер.
Рэб сделал несколько движений телом монстра и мгновенно, без всяких ощущений, снова оказался в своем теле. В руках были пучки травы и грязи, сам он был сильно испачкан. Горло саднило. Последствия истеричного крика. Что произошло с ним только что, Рэб не мог понять и осознать. Он стоял посреди туманного острова, один и ему было страшно до жути.
