Четырехполосная дорога от Светкиного загородного дома была полностью загружена. Расстояние, как и ряды серых, апрельских, еще не зазеленевших деревьев вдоль дороги предполагали монотонность, радио «Серебряный дождь» звучало фоном.

Марина ехала и с грустной улыбкой вспоминала диалог с Ленкой в присутствии хозяйки дачи:

– А ты чего это без мужа приехала?

– Лен, ты сама с кем-нибудь проживи восемнадцать лет, я посмотрю, будешь ли ты всегда ездить с мужем, – поморщилась Марина.

– Ой, нет! У меня с каждым мужем по пять лет получалось, но вот с Игорюшкой – тьфу-тьфу! – Ленка застучала по всем деревянным поверхностям. – С Игорюшкой хочу уже прожить всю жизнь.

– Ты знакома с Полиной – его дочерью?

– Конечно, она уже приезжала к нам два раза. Так похожа на Игоря! Только почему-то не такая красивая, как Игоречек.

Марина посмотрела в сторону мангала, возле которого колдовал Светкин муж Павел. Рядом с ним медленно и величаво расхаживал Игорек – свитер обтягивал выпиравший над ремнем животик, уши оттопырены лопухами. Он что-то говорил Павлу, но издалека было не разобрать.

Марина со Светой переглянулись и прыснули обе, попадав «под стол» от такой красоты.

Очень поверхностно, едва цепляя мозг, пронеслись в голове Марины вопросы: «А чем мой-то в выходные занимался? Почему не позвонил ни разу?». Она, впрочем, сама тоже не звонила.

Брак Марины и Саши переживал период спокойного отчуждения друг от друга. Период неспокойного, очень неспокойного отчуждения Саша с Мариной уже пережили, остались вместе… Или не вместе, но в браке. Официальный брак – это очень удобный формат для существования в обществе, особенно при взаимном понимании. В ячейке общества, где это понимание утеряно, отношения держатся на гвоздях, которые вколочены до утери того самого понимания. Марина ехала и прокручивала в голове все положительные стороны своего нынешнего нестабильно-стабильного состояния, состояния устойчивого равновесия. Или неустойчивого?

Взрослеющий сын уже не требовал много родительского внимания. Он никогда не приносил каких-то лишних беспокойств, сейчас был занят тренировками, учебой в школе и на подготовительных курсах в вуз. Домработница, приходящая три раза в неделю, и оставляла чистую квартиру и кое-что. Марина была свободной. Работа на кафедре особо ее не напрягала, все согласно расписанию. Дополнительные уроки она не давала, чтобы не быть обязанной за двадцать долларов, которые стоил урок, ставить зачеты и помогать на экзаменах всяким бездельникам. С мужем она могла себе позволить жить без дополнительных заработков, а бездельников с удовольствием разбирали себе коллеги. Все хорошо, Марина. Все хорошо.

Саша был дома, лежа на диване, листал телевизор. Пока Марина раскладывала вещи из сумки, он даже не поинтересовался у Марины, как прошли выходные. Приняв душ, Марина прилегла рядом с мужем. Он тут же встал и со словами: «Я хотел отдохнуть» ушел в спальню.

Интересный ход. Вот так встать и уйти. То есть он даже не хочет, чтобы их объединял диван. Просто разложенный, широкий диван. Ни сплетенные руки, ни общность душ, ни объединяющие разговоры, ни секс. Что там, что еще может соединять мужчину и женщину?

В Марине закипал гнев. Он был направлен не столько на мужа, сколько на нее саму. «Да что ж такое? – думала Марина. – Неужели эта привязанность к бытовому благополучию, возможность жить небогато, нет, а просто в спокойствии за завтрашний день, лишают ее базовой возможности быть желанной женщиной? Да я что – без рук, или ног? Или с головой у меня проблемы? Отдохнуть он хотел! Отдохнешь, мало не покажется!» От злости Марина вспомнила про приглашение, которым совсем не собиралась пользоваться. Поймала она себя на том, что уже нервно красит лицо. Накрасив, с удовлетворением подмигнула своему отражению: «Ну что! Пошли еще и приоденемся, пусть папа отдыхает!»

Войдя в гардеробную, Марина вспомнила недавно появившееся в России выражение – «некуда повесить и нечего надеть». Взгляд ее упал на классический, черный прямой сарафан хорошего бренда и, соответственно, хорошего кроя. Дорогущий, но и повод его приобрести был достойный – защита диссертации. Марина вспомнила про купленную на распродаже водолазку цвета топленого молока с расширенным к низу рукавом, примерила, зачесала волосы в пучок. Ну что – преподаватель высшего учебного заведения, но такой, улучшенный вариант, как в иностранных фильмах. Это не сама себе она придумала такой комплимент, ей его сделал бывший молодой коллега, неравнодушный к Марине.

Ловить такси не хотелось. Да и пить в таком неровном состоянии Марине нельзя. Агрессия могла проявиться совершенно неожиданным образом, а Марина ехала в незнакомую компанию. На кафедре появилась новенькая – Вероника Андреевна, девушка моложе Марины, но всячески набивающаяся к ней в подруги. Вероника пригласила Марину на свой день рожденья, совмещенный с новосельем – мужу-военному дали служебную квартиру.

На работе Вероника постоянно рассказывала что-то о «небедных» друзьях своего мужа. Марина слушала, но информация о незнакомых людях надолго в ее голове не задерживалась. Сейчас она, перебрав в голове какие-то отрывки разговоров, четко поняла, что едет на праздник исключительно из-за выходки мужа. Она не представляла, что будет делать там одна, среди незнакомых людей.

Марина заехала за цветами и конвертом, в который положила деньги в качестве подарка, затем позвонила Веронике и уточнила адрес.

Дверь открыла Вероника.

– Ой, Мариночка, заходи, дорогая, – затараторила она. – Познакомьтесь, это моя коллега – Марина Вячеславовна! А это мой муж Сергей, это Андрей, но он нас покидает, срочное дело какое-то, – указывала Вероника Андреевна на гостей. – Заходи, заходи в комнату.

– Знакомьтесь, это Марина, – представила Вероника присутствующим. – Давайте уже без отчеств! Это мои подружки из Луганска – Яна и Яна маленькая. Это тоже, как ты, Марина, и ее муж Антон. Это – супруги Галина и Евгений. Это Геннадий, а это Аркадий, он у нас из Петербурга.

У Вероники, оказывается, была целая схема укладки, то есть усадки гостей. Семейные пары, понятно, рядом. Геннадий садился с Яной маленькой, Аркадий с Яной большой, а ушедший Андрей должен был осчастливить Марину.

– Понимаешь, – шептала Вероника: – Андрей совсем не простой – совладелец банка. Его истеричная жена, пронюхав о вечеринке, напридумывала какую-то проблему, закатила истерику по телефону, и он уже с испорченным настроением не захотел оставаться.

«Слава Богу!» – пронеслось у Марины. Как-то она не готова была к такой конкретике.

Застолье было довольно шумным. Говорили больше о Сергее. Все мужчины были его друзьями, по-настоящему радовались полученной квартире. Для них Вероника была человеком новым, оказывается, Сергей с Вероникой поженились недавно. Застольем заправлял Геннадий, он был болезненно толст, но и как многие толстые люди, добродушен, весел, остроумен и шумен.

Аркадий через разделявшую их Яну ухаживал за Мариной, подливал водички, настаивал на водочке, рекомендовал блюда. Марина начала побаиваться Яну, все-таки крупная женщина – бывшая пловчиха. Аркадия же, видимо, размеры соседки не пугали. Только Марина встала из-за стола, встал и Аркадий:

– Яночка, пропусти, пожалуйста!

Марина спиной почувствовала медленный, полный скрытого недовольства подъем Яны и быстрый суетливый – Аркадия.

– Марина, вы куда? – тронул он ее где-то в районе локтя.

– А я, Аркадий, в туалет, извините, конечно.

– Ничего! Я как-то так и подумал… Вы же первый раз в квартире. Я провожу вас, если вы не против.

– Да я не против, но, по-моему, я до места назначения уже добралась. Тут все достаточно компактно и очевидно. Да и руки я перед тем, как сесть за стол, мыла.

– Я вас подожду.

– Если можно, Аркадий, не в такой непосредственной близости, а то вы и через дверь будете меня смущать.

– Хорошо, я на кухне.

– Вы очень любезны.

На кухне Аркадий заряжал кофе-машину.

– Марина, вам сделать кофе?

– Спасибо, сделайте. Только скажите, прежде, меня не побьют, вы не с Яной?

– Нет, я пришел один, – отвечал Аркадий: – А вы почему одна, вы же замужем?

– Да я замужем, это видно?

– Очень видно, – он поставил чашку кофе перед Мариной и пристально посмотрел ей в глаза.

– У вас, Марина, нет цели в этой компании. Вам здесь скучно и неинтересно. Зачем вы сюда пришли? Поздравить Веронику с днем рождения? Навряд ли. Вы могли бы это сделать на работе. Ну а если уж пришли, то почему без мужа? Вероника же не могла пригласить вас без мужа. Я думаю, Марина, вам и дома скучно. Правильно?

– Слушайте, Аркадий, а вам-то как? Не скучно? Так много вопросов вас интересует сразу. Я в первый раз в такой ситуации, меня еще ни разу не допрашивали. Вы, наверное, следователь по каким-нибудь не особо важным делам?

– Нет, я не следователь, – спокойно отвечал Аркадий, не обращая внимания на Маринины выпады. – Но все анализировать – это да. Это, наверно, издержки профессии.

Он смущенно улыбнулся, и Марине это понравилось. Аркадий был человеком крупным, слегка рыхловатым, но с приятным лицом и питерскими полугалантными, полуленивыми манерами.

– Извините, я просто волнуюсь. Давно не встречал таких женщин. Может, даже никогда не встречал.

– Каких «таких» женщин? Что вы обо мне знаете, кроме того, что мне скучно? И то это ваше предположение, а, может быть, вовсе и не мое состояние!?

– Ваше платье. Ваша прическа. Наглухо закрытая шея и руки, – глухо говорил Аркадий. – Как ни странно, вам все это очень идет и есть во всем этом парадоксальная, совершенно не скрытая сексуальность. И все же вам скучно, – вздохнул он.

– Что вы? Мне уже весело, – отвечала Марина: – Вот вы вроде редкий зануда, а соскучиться не даете. Про сексуальность только лишнего не фантазируйте. Давайте допьем кофе и вернемся в компанию, – предложила она. – Неудобно.

– Перестаньте думать о том, о чем не нужно думать! Если двум людям интересно друг с другом, зачем соблюдать никому не нужные условности?

– Я не про условности! Я про то же бегство от скуки. Вот с вами неожиданно оказалось нескучно. А вдруг там все такие сплошь неординарные и интересные люди, а я не успела это понять? Не ограничивайте меня, пожалуйста, – поднялась Марина из-за стола. – И спасибо за кофе.

В компании, за столом, Марине было неуютно: от понимающих подмигиваний Вероники, недружелюбных взглядов Яны и ее подруги Яны маленькой, а также каких-то уже совсем мягких, пошатывающихся мужчин. Марина, сославшись на завтрашний рабочий день и семейные дела, попрощалась с хозяевами.

Аркадий вызвался ее проводить.

Дошли до машины. Аркадий помог Марине, произнес: «Одну минуточку», уселся на пассажирское сиденье и пристегнул ремень безопасности.

– Спасибо, Аркадий, что проводили, – сдержанно сказала Марина. – Но я в машине, здесь мне уже не страшно. А возле дома меня встретят.

– Не могу отпустить вас так поздно одну. И очень не хочу вас потерять насовсем. Доеду с вами до дома. Очень надеюсь узнать ваш телефон или, если вы будете любезны, запишите мой.

– А от своего дома, по законам гостеприимства, я должна буду отвезти вас куда-нибудь? – уточнила Марина. – Вы же – гость столицы.

– От вашего дома – я сам, на такси и до гостиницы! – уверенно ответил Аркадий.

– Ну хорошо, – сменила тактику Марина и тронувшись, потихоньку выехала из двора. – А потерять меня вы почему боитесь-то? Почему? С чего вы решили, что нашли меня?

– Потому что я встретил женщину в строгом платье, со строгой прической, которая очень меня заинтересовала. Очень. И очень хочу хоть как-то заинтересовать ее! – пошел в атаку Аркадий.

– Да? Ну не знаю. Рубашку я вашу никак не отметила. Прическа у вас не строгая. Бушлатик, возможно, дорогой. Но мне, честно говоря, все равно, – закончив унижающее перечисление, улыбнулась Марина.

– Значит, хорошего впечатления с первого раза я на вас не произвел, – почти натурально расстроился Аркадий. – Плохо. Я в Москве бываю не так часто, буквально дня по три. На настойчивость у меня, к сожалению, нет времени.

– Да все неплохо и не к сожалению, – успокаивала навязчивого ухажера Марина. – Может, наоборот, все хорошо и к счастью! Встретили женщину, заинтересовались, поговорили, проводили. Если вы рассчитывали на большее, то зря потратили время на замужнюю. С вашей-то разборчивостью. Если вам достаточно просто пообщаться, то все нормально – нормальный стройный эпизод. Мне вот все нравится!

– Так есть надежда, что я вам понравился? – и опять хорошо так улыбнулся. – Минуту назад вы сказали обратное.

– Я вам о вас ничего не говорила. Я говорила о вашей прическе, рубашке и позднее, о разговоре. Вы, кстати, тоже ничего еще не сказали обо мне – только о платье и прическе.

– Платье у вас действительно потрясающее, – согласился Аркадий: – Не кажется ли вам, что нам с вами достаточно интересно общаться?

Марина подрулила к автобусной остановке, где остановила машину.

– Почему вы остановились?

– Потому что я рассказала бы вам еще что-нибудь о своем платье. Но здесь вы сможете легко взять такси, а мне пора звонить домой и просить, чтобы меня встретили.

– А мы поцелуемся?

– Нет.

– Почему?

– Совсем не в формате этой встречи.

– Почему? – повторил Аркадий. – По-моему, нормально.

– Вам ведь понравилось мое платье? – спросила Марина.

– Да, очень.

– Ну, тогда доверьтесь и в этом моему вкусу…

– А телефон? – протянул Аркадий жалобно и отстегнул ремень.

– Зачем? – строго спросила Марина.

– Вы сказали, что можете еще рассказать о вашем платье.

– A-а! Ну если вы еще когда-нибудь захотите поговорить о моем платье, то в следующий раз. И вы знаете, у кого спросить мой телефон.

Аркадий вылез из машины.

– До свидания, Марина, – порывы ветра трепали полы его пальто. – С вами было очень душевно.

– Взаимно, Аркадий, – Марина подняла стекло и вырулила на дорогу.

Саша встретил Марину у подъезда и забрал машину, чтобы загнать в гараж. Марина поднялась домой и сразу отправилась в ванную. Когда она вышла из душа, муж все-таки спросил:

– И где же ты была?

– Когда именно? Меня не было два дня.

– Что ты была у Славкиных на даче, я знаю. А куда пошла потом?

– А почему я куда-то пошла, ты не догадываешься? – с нажимом спросила Марина.

– Догадываюсь, прости. Что-то я устал за эти дни, работал.

– Работал ты, милый? Вот так… Может, жену не надо отшвыривать? Она же может и расслабить после работы…

Флирт на стороне, что ни говори, – очень полезная штука. Weekend Марина закончила игриво и нежно. Все, что случилось, – было очень сильно, особенно в их стадии отношений с мужем, с которым Марина прожила восемнадцать непростых лет.

– Ну и как тебе наш Аркадий? – подсела к Марине Вероника перед началом заседания кафедры.

– Нормальный вполне Аркадий. Ты мне лучше скажи, я там твою подругу не очень огорчила? Если да, то извините, я не хотела.

– Как тебе сказать? Аркадий по всему миру катается по работе, и с Яной в Москве он уже встречался два раза. Наверно, два раза это много. Для него такое постоянство несвойственно. Уж очень он избалован женщинами.

– Да? Это за какие заслуги они его так балуют?

– Ну как? Ты ведь тоже с ним разговорилась!

– Получается – да, – рассуждая, слегка кивнула Марина. – И что? Это я его уже тоже побаловала? – Марина перешла на шепот: завкафедрой уже эпохально вещал.

– Не знаю, – прищурилась Вероника.

Чего-чего, а оправдываться Марине точно не хотелось.

Она кивнула Веронике в сторону выступающего и сама принялась изображать внимательного слушателя. После заседания кафедры Марина заехала в фитнес-клуб, который посещала раза два-три в неделю обязательно, но без четкого графика.

Свои свободные часы во второй половине дня Марина тратила на уход за собой – это много времени. И на общение с подругами. Ну и на магазины иногда. Время было наполнить легко, но совсем нелегко было заполнить образовавшуюся внутри себя пустоту. Глухая полая бездна, которая, если дать ей волю, красивую, оптимистичную, всегда улыбающуюся, внешне благополучную женщину сразу ставила перед безжалостными выводами относительно себя и своей жизни.

Сменить фитнес-клуб Марина подумывала давно.

Этот слишком раскрутили. Если приходить в утреннее или обеденное время – все нормально, но под вечер уровень комфорта заметно падал, зал набивался полностью. Слишком многим хотелось после интеллектуальных трудов занять и тело свое делом. Сегодня Марина попала в клуб в час, когда заканчивали работу многочисленные близлежащие офисы. Она уже хотела уйти, подозревая скорый наплыв посетителей, но вспомнила, что именно в этот день и в это время начинается Кундалини-йога. Марина перепробовала в формате фитнес-клуба и хатху-йогу и аюнгару, но просто замирать в асанах ей было скучно. Кундалини же с пением мантр, необычными движениями и медитациями Марина посещала с удовольствием, когда получалось.

На этот раз, после серьезной физической нагрузки, дыхательных упражнений и небольшой словесной настройки инструктор предложил новую технику: разделил присутствующих на две группы, усадил в две линии друг напротив друга. Дальше надо было синхронизироваться с партнером при помощи дыхания и любить друг друга глазами. «Очень любить» – настаивал инструктор.

«А как иначе? Любить так любить!» – с этим Марина была полностью согласна. В партнеры ей досталась женщина, старше лет на десять точно. Марина видела эту женщину в клубе почти всегда, когда приходила. На всех групповых занятиях, и на расслабляющих, и на таких, где и у тридцатисемилетней Марины сердце выпрыгивало от нагрузок. А барышня двигалась очень легко. Она была невысокого роста, худая, с плоским животом, подтянутая. Возраст выдавали только лицо и кожа. Неподержанная жирком кожа выглядела немолодо.

Взялись за руки.

– Познакомимся сейчас или после того, как полюбим друг друга? – на Марину не вовремя начал нападать смех, с которым, впрочем, она быстро справилась.

– Меня зовут Людмила, – женщина приятно улыбнулась Марине.

При ближайшем рассмотрении у Людмилы оказались необыкновенно красивые, широко расставленные раскосые глаза.

– Марина, – ответила Марина, улыбнулась и кивнула, а в голос уже добавила нотку сердечности.

Марина не поняла даже, сколько длилась медитация. Мантры были наложены на очень красивую музыку, инструктор что-то говорил, возможно, он замолчал в какой-то момент, а возможно, говорил всю медитацию.

В какой-то момент все внешнее исчезло, осталась только Людмила и ее необыкновенные глаза. Они смотрели на Марину сильно и глубоко, но просто и естественно в тоже время. Марине очень легко было смотреть в спокойный красивый взгляд, направленный на нее с любовью, пусть даже и не настоящей, а родившейся благодаря условиям задания. Марину всю, с головой, просто затопило волной света, тепла и всеприятия. Из этого состояния ей пришлось выныривать и приходить в нормальное чувство какое-то время.

В раздевалке с Людмилой они говорили на тему «как все просто – включи музыку, свои глаза и люби! Делись светом! Его много, он везде»… К большому сожалению, мы не всегда замечаем и чувствуем очевидное. Задавленные социумом, многое придумываем, а, напридумав с три короба, отрываемся на близких и далеких, но нечаянно оказавшихся рядом людях, бывает и так.

– В любом случае, спасибо вам, Людмила, за опыт, за переживание. Буду пытаться использовать его и в жизни.

– И вам спасибо, Марина! У Вас очень мягкие глаза и добрая улыбка.

– Вам кажется. Это упражнение такое, повлияло. В жизни я справедливая, а значит, строгая, – улыбалась Марина. – Работа обязывает.

– До свидания.

– Пока.

В машине, посмотрев на телефон, Марина обнаружила непринятые вызовы. Три с неизвестного номера и один от Лены. Ленка была уже дома, разогревала ужин своему красивому Игорюшке.

– Ну и где твой был, почему не приезжал к Славкиным?

– Работал.

– Все выходные?

– Говорит – да.

– Вы что, поссорились?

Марина ответила без паузы:

– Почему? Все хорошо.

– Да? Странно… У тебя что, настроение плохое?

– У меня отличное настроение! Люблю тебя, Ленок! Игорюше твоему привет! И до завтра, мне руль держать надо.

Марина улыбалась: «Молодоженам, в каком возрасте бы они ни были, кажется ненормальным, когда муж и жена не отслеживают каждый шаг друг друга и не звонят друг другу с любого поворота, встретившегося на их пути. Кстати, позвоню-ка я мужу!»

– Привет, ты где?

– На работе. Сегодня буду поздно, – отвечал муж коротко.

– Как жалко! Я так хотела тебя сегодня полюбить.

– А что сегодня случилось?

– Что случилось – не скажу, а полюбить хотела сильно.

– Я поздно, но приду, – ответил Саша слегка потеплевшим голосом.

– Если сама не проснусь, не буди.

– Вдруг мне повезет, и ты проснешься сама?

– Пока!

– Пока.

«Когда ж ты наработаешься или не наработаешься? Заезжать тебя проверять по двум твоим автосервисам, компрометировать владельца? – понесся у Марины в голове вихрь мыслей. – Эх, Саша, Саша, у меня так вечер хорошо начинался. С тобой хотела поделиться испытанным, тебе передать по беспроводной связи… Вернем ли мы то, чем были одарены? И помнишь ли ты, как… Как!!! Как все было чувствительно и, главное, без вранья! Ладно, лучше не знать. Знать – это мстить, а месть метит…»

Телефонный звонок перерезал удавку, которую Марина в очередной раз набрасывала себе на душу.

– Здравствуйте, Марина. Ва-ам удобно говорить? – произнес смутно знакомый голос, немного растягивая слова. – Это Аркадий.

– Здравствуйте, Аркадий! Быстро вы. Честно говоря, я думала о вас и думала, что вы как петербуржец должны выдержать паузу!

– Я-a вам говорил, что я редко бываю в Москве, поэтому паузы у нас будут. Я-a, Марина, должен был бы уехать завтра, но я отложил отъезд на два дня. Подумал, что нам нужно укрепить нашу дружбу.

Говорил Аркадий еще медленнее, чем накануне, а может, это просто быстрой Марине так казалось.

– Я слушаю вас, Аркадий.

– Вы-ы не могли бы сегодня-а…

– Сегодня я уже ничего не могу. Я уже домой приехала, меня там семья ждет. Завтра тоже совсем никак! – сразу уточнила Марина. – Так что если только ради укрепления дружбы со мной, то вы зря меняли свои планы! Мой вам совет – крепче дружите с мужчинами. С женщиной, а уж тем более с иногородней, дружба может быть связана воздушными петлями.

Марина, не прерываясь, продолжила:

– Мне было очень приятно с вами познакомиться! Счастливого Вам пути и до встречи после паузы. Звоните, когда будете в Москве, если будет настроение. С вами интересно.

– Жаль, – разочарованно протянул Аркадий. Марине представилось, что он сразу ссутулился. – Я позвоню, настроение у меня будет! Всего доброго.

«Молодец какой, за два дня он со мной дружбу решил укрепить», – фыркнула Марина, продолжая движение. До дома она еще не доехала, дома ее не ждали, но и долго разговаривать с Аркадием ей не хотелось. Хотелось нежиться в остатках испытанного на йоге ощущения, но запасы его иссякали очень быстро. «Внешний мир, – продолжали течь мысли, – вот он вроде что-то предлагает, хотя бы Аркадия. Но это совсем не то. А что это за «то», или кто этот «то»?» Марина не знала. Она вообще пока ничего не знала и не понимала. Марина уже давно выпала из зоны душевного комфорта, и как его вернуть, тоже не знала.

Но Марина терпеливо и настойчиво искала этого знания, искала спокойствия духа. В том числе и через такие занятия, как Кундалини-йога, и вот такие искусственные упражнения в любви.

Некоторое непродолжительное время Марина думала об Аркадии. Она объяснила себе, что думает о нем исключительно из-за правильно начатого им диалога у Вероники в квартире. Она думала даже не о диалоге, а только над словами Аркадия: «Вам и дома скучно, Марина». Человек так просто взял и попал «в десяточку». А правильно выставленный диагноз – это уже большая вероятность правильно назначенного лечения.

– Аркадий в Москве, не звонил тебе? – поинтересовалась в ординаторской Вероника.

– Нет, не звонил. А что, должен позвонить?

– Я просто спросила, муж с ним вчера встречался. А вот Яна не знает о его приезде.

– Я тоже не знаю.

– Привет передать, если его увижу?

– Интонацию если попроще сделаешь при передаче привета, то передавай.

– Просто после нашего новоселья он ей так больше и не звонил, хотя в Москве был… – взглядом и паузой Вероника демонстрировала подозрение.

Женский педагогический коллектив тоже был весомой частью Марининой судьбы. Которая, как любая судьба, содержит в себе много интересного и столь же много неинтересного, но это ж судьба!

За прошедшие несколько месяцев Марина уже дважды общалась с Аркадием. В разговорах он упоминал нежелательность обсуждения их отношений с Вероникой и ее мужем. Марине было все равно, да и что, собственно, обсуждать? Хотя можно было выяснить у Вероники, неужели «не звонки» таких мужчин, как Аркадий, могут кого-то огорчать?

Аркадий позвонил первый раз месяца через два после их первой встречи на новоселье у Вероники. Марина уже и думать о нем забыла. На предложение Аркадия встретиться ответила отказом, сославшись на занятость.

А вот второй раз, когда он позвонил, они все же увиделись и увиделись опять благодаря мужниным «заслугам».

Его слабо мотивированные неночевки дома просто подталкивали Марину «в пасть» к другим мужчинам. Другие мужчины придавали этому вектору движения Марины от мужа к ним не только противоположное направление, но и такой мощный импульс, что Марина была готова прилипнуть к мужу просто на основании, что он «свой, родной» и недостатки его все – «свои, родные». И пусть уже все идет, как идет.

– Очень интересный экземпляр этот Аркадий, – делилась Марина после встречи, сидя со Светой у нее на кухне.

Именно тут, на кухне у подруги, время от времени проходили веселые психо-восстановительные сеансы. Светка – ее институтская подруга, от которой никаких секретов нет, про жизнь которой Марина тоже все знала. Светка взяла и родила в 35 лет. Роды и нормальные женские обязанности, видимо, полностью поменяли гормональную и психоэмоциональную составляющую активного Светкиного организма, и сидела она теперь дома, среди кастрюлек и детских игрушек без малого три года. Имела она умиротворенный вид и с удовольствием выслушивала «несчастия» и приключения своих «ненормальных» подруг. Тех, кто старших детей вырастили, младшими себя не обременили, а впали вместо этого благого для себя и общества дела в разные формы модного нынче кризиса среднего возраста.

– Родом он из Питера, семья живет в Бельгии, взрослый сын. Служба обязывает основную часть времени мотаться по странам и континентам. Рассказывал, что в Аргентине на прошлой неделе встретил одноклассницу. И как-то еще проговорился про то, что мог ли он, ленинградский комсомолец, предположить что когда-нибудь будет спать со своей одноклассницей в Аргентине, – увлеченно рассказывала Марина.

– Ну ладно, собственно, его дела. Я еще за всем этим бредом мысленно оцениваю, за что же его можно баловать, как мне рассказывали. Не обнаружила для себя ни одной зацепки. Сижу с ним и думаю про себя, как бы побыстрее уже уйти, но поддерживаю ничего не значащую беседу…. Не помню, как разговор зашел…

– A-а, о друзьях его поговорили и о Вероникином муже. И еще об одном, которого я на тусовке видела, где с ним познакомилась. Болтаем, и тут он просит меня, чтобы я Веронике не говорила о том, что мы встречаемся. «А мы встречаемся?» – удивилась я. «Ну будем встречаться. Это же так естественно» – говорит. Света, я что-то жевала, и на полминуты, наверно от неожиданности, рот открыла. Понимаю, что надо рот закрыть, а двигательные функции заблокировались. Что-то от мужчины в Аркадии осталось, и рот он мне помог закрыть. Просто протянул руку и поставил нижнюю челюсть на место. Я его поблагодарила и сказала, что мне срочно нужно домой. А домой мне понадобилось очень-очень срочно. За эти полминуты вся моя жизнь пронеслась перед глазами, и я в ней четко увидела тех двоих, которые опустили меня вот до таких чудаков, как Аркадий. Сначала я захотела доехать до дома и первым попавшимся подручным средством убить мужа. Он же меня убил! Ну когда бы я живая поехала в ресторан гостиницы, в которой остановился какой-то командировочный?! Потом, если бы меня еще не забрали в милицию, я бы поехала и прикончила своего бывшего любовника. Ведь нафига ему жить без меня? Это же не жизнь! Он ведь так убедительно обещал мне умереть, если я не стану его! Сам теперь, конечно, хорошо живет и нянькается с сыном, которого родила не я, а его спокойная и умная жена. Он с ней… Да ты что! Спал только в разных комнатах! Но сейчас у него почему-то не возникает вопрос, чьего сына он воспитывает. Света!!! Ну почему меня все предают? А из меня, такой хорошей, предательницу зачем делают?

– Да родить тебе надо самой, Марин! – примирительно говорила Света. – Честно! Столько вопросов отпадет само собой. Не самый плохой у тебя муж и не денется он от тебя никуда. Ты сама уже об этом знаешь. Просто притираетесь заново друг к другу. А ребенок, как бы ужасно это ни звучало, он склеит там, где расклеилось. Просто посмотри на нас. Ты ж все знаешь.

– Да ты понимаешь, Свет, даже если и не склеит. Я уже некоторое время, глядя на тебя с твоей Настей, думаю: «Какое же правильное вложение своей любви!.. Это ж не чужой муж – это свой ребенок! Свой!»

– Сравнила!

– Я уже не предохраняюсь какое-то время. Доктора говорят, что все нормально. Но то ли в голове у меня какая-то спираль, то ли не «заслужили» пока мы детей. Дети – это же свыше.

– Ну и чем закончилась ваша встреча с Аркадием? – Света бодрила погрустневшую Марину.

– А… На самом деле мы еще долго болтали потом. На убийство я, естественно, не поехала. С мужем же надо сына доучить. А в другой семье вообще малое дитя осиротело бы. Мне от такой безнадеги захотелось выпить. На свидание я с работы приехала, за рулем была. Аркадий заверил, что это не проблема и начал себя реабилитировать, чем окончательно порушил мой и без него разрушенный мозг. Он многословный очень, я так не повторю, но смысл такой. Его перемещения по миру – они довольно хаотичны. Во многие места, и в Москву в том числе, он приезжает, может, раза четыре-пять за год, на два-три дня. Морочить женщинам голову цветами и подарками он считает невыносимой пошлостью и мерзостью. Что отношения «эти» одинаково нужны и женщинам и мужчинам, я так и не поняла, для чего, – то ли для разрядки, то ли для зарядки… И что мы с ним можем, конечно, долго и нудно играть, как животные, в добрачные игры, а можем просто получить сексуальное удовольствие.

– Но, Свет, – продолжала Марина, – я тебе рассказываю сжато и быстро, а наш диалог длился часа три. Видимо, он меня все-таки заговаривал, раз я с ним в этот диалог вступила. «Скажите, – спросила я его, – а что важнее – получать сексуальное удовольствие или получать удовольствие от жизни в целом?» – «Получая сексуальное удовольствие, нормальный человек его плюсует к удовольствиям жизни в целом», – просвещает меня Аркадий».

Причем, понимаешь, весь этот бред проговаривается на «вы». Хотя я ему предложила перейти на сближающие местоимения, раз уж мы заговорили об «этом». Но он все «вы» да «вы». Ну и я не грубила. Хотя, по моим понятиям, он очень выпрашивал этой грубости!

– Да, ну бросьте вы! – говорю я ему. – Очень примитивная формула. У женщин «это» точно не арифметика. Женщина, в большинстве своем, едва ли добавит себе радости. Она потом себе потом такой вынос мозга устроит за «эту» физкультуру, так попортит нервную систему, что – спасибо, не надо. Я допускаю, что у части мужчин, возможно, все так, как вы говорите. Но, я думаю, не с таким уровнем интеллекта, как у вас. Даже не говоря об очевидном и тысяче раз написанных каких-то нравственных вещах, например, что страсти и удовольствия разъедают душу… Просто смотрите на факт. Вот вы, весь из себя такой Аркадий, который колесит по миру, и везде у него есть женщины. Вы тоже хотите не только сексуальных, но и человеческих, послушайте меня, че-ло-ве-чес-ких, – я уже, наверно была пьяная и громкая, – человеческих отношений, а не только сношений. Именно поэтому вы уже несколько раз приезжая в Москву, звоните мне, а не тем, кто у вас в свободном доступе. Вы нормально хотите сопротивления, поэтому тогда, у Вероники, обратили внимание на грымзу в строгом платье и водолазке.

– Хорошая была грымза и хорошее платье, – отвечает Аркадий. – Платье, кстати, ваше я вспоминаю. Для меня вы в нем были вызывающе сексуальной. И звоню я вам потому, что вы мне, разговорчивая Марина, очень понравились. И хочу я вас, Марина, а не ваше непонятное сопротивление.

– Оценка пять, – говорю, Аркадий! – первый, пусть и сомнительный, комплимент за весь вечер. А можно я, осчастливленная этим обстоятельством, поеду домой?

Он вызвал трезвого водителя, с ним меня проводил, и попрощались мы до следующего его приезда в Москву. Еще он предупредил меня, что никогда не звонит женщинам из других городов, даже по случаю восьмого марта.

– Ой, уезжайте уже быстрее, – попросила я, – для меня и так сегодня слишком много нового. Даже по случаю вашего редкого приезда я больше уже не выдержу.

– Ты давно общалась с Овчинниковой Галкой? – Света сменила тему.

– Давно, – отвечала Марина: – года три о ней ничего не слышала.

– Приходила ко мне недавно, – рассказывала Света. – Потрясающе выглядит, кстати! Она так у своего Андреича и работает. Но выпросила у него сексуальную свободу. Он ей эту свободу дал, на вариант помоложе обменял. Но Галка им материально не обижена. Морально не знаю, а материально точно – нет. Вся, как с обложки, на «Ягуаре». Во мне даже комплекс какой-то зашевелился, мол, жизнь мимо меня. Так вот Галка тоже говорит, что очень многое поменялось за время, которое она убила на своего «паника». Семью он так и не оставил, как ее все и предупреждали. Она теперь сидит на сайтах знакомств и рассказывает про мужчин что-то такое несуразное, что пересказывать даже не хочется.

Света перевела дух.

– Хорошо, Марин, что у нас все было и красиво, и с ухаживанием, и с соблюдением «традиций»…

Через паузу Света задумчиво добавила:

– А по результату что? Очаровывают, заговаривают, задаривают… Потом, кто раньше, кто позже та-ак разочаровывают. Мне нравится твой Аркадий, так честнее, что ли… Главное, чтобы в семье все было без потерь…

Подруги уже давно разговаривали во дворе на детской площадке, сидя вдвоем, отдельно от стайки мамашек.

Марина не сводила глаз с копошащихся ребятишек.

– Без каких уже без потерь? В семье все, что можно, с орбит послетало, – вздохнула она.

– Ладно тебе, – успокаивала подругу Света. – Это, видимо, такое испытание нашему поколению. Попробуй пожалуйся. Предков войнами испытывали, голодом, трудом непосильным. А наша война – это легкие деньги, легкие бабы, легкие отношения. И надо нашим бедным мужьям эту легкость как-то выносить. А мы, если быть до конца честными, вместо того, чтобы им помочь и вступить в борьбу за своих мужчин, открыли для себя другой фронт. После всех этих «небоевых» действий с побитыми душами все вернулись по домам. Ничего, Марина, это не жизнь, не руку или ногу потерять. Душа, говорят, бессмертна. Душу можно себе вернуть и даже в более крепком варианте. Вопрос – ценой каких усилий…

– Ты у меня такая умная!

– Сижу вот так, пока Настя в песочнице ковыряется, и думаю. С мамашами про качество памперсов и детского питания рассуждать – вообще не мое… Перестань тратить свое время и эмоции на разных Аркадиев. У тебя есть муж, на которого тоже всегда найдутся желающие…

– Для смеха хочешь тебе расскажу? Ты сейчас у Тамары шьешь что-нибудь?

– Ну куда мне сейчас шить? Куда надевать? До детской поликлиники прогуляться?

– Так вот, – отмахнулась Марина. – С ней заговорили о том, как угасают эмоции в семье. А она ж вся креативная. Иголку так из поджатых губ вынимает и говорит многозначительно: «Девочку вам надо с мужем взять».

– Где взять, – спрашиваю, – в детдоме, что ли? У меня у самой еще родить получится.

Посмотрела Тамарка на меня, как на дуру, и продолжать не стала. А до меня дошло, и я тоже продолжать не стала.

– И что до тебя дошло? Я что-то не поняла…

– А это, Света, еще один тип продвинутых семейных отношений. Спать не вдвоем с мужем, а например, втроем. И некоторые считают, что так тоже, как ты говоришь, честнее. Вот такие теперь новые понятия чести и совести.

– Да-а?! И куда мир катится!? – непритворно ужаснулась Света.

– Куда бы он ни катился, от нас он никуда не укатится, пока живы. В нашем мире рулим мы, и какой-то выбор все равно остается за нами.

– Мамочка, и что это за новости? – сын Марины, взяв мать за руку, заводит в спальню и указывает рукой на прикроватную тумбочку.

На тумбочке стопочкой лежат глянцевые журналы, но модели на обложках либо беременные, либо недавно родившие.

– Это, Тема, информация, которая в данное время меня интересует.

– Мама, – сделал большие глаза сын, – ты не пугай меня…

– А ты не пугайся. Да, сыночек, я беременная.

– Беременная?! Ну вы даете!!! В сорок лет! Мама, а где ты раньше была? А это ничего, что у вас сын в институте учится?!

– Всего-то на первом курсе ты учишься. И мне еще две недели тридцать восемь, не старь свою и так взрослую мать. Раньше, Артем, я, правда, не понимала, что детей чем больше, тем лучше. Мне когда говорили об этом, я думала, что я так люблю Темку. Как же я свою любовь делить буду между двумя или тремя… Я не понимала, что это не деление, а это совсем противоположное действие… умножением называется.

– Папа тоже хочет этого умножения?

– Ну конечно, это не только мое решение.

– Странно… Мне казалось, что между вами в последнее время отношения не очень. Я просто не говорил ничего. Раньше хоть орали друг на друга, и вдруг такая тишина… Я думал – перед разводом, страдал, между прочим… Комплексами из-за вас оброс.

– Это какие комплексы на тебя наросли? – поинтересовалась Марина.

– Например, глядя на вас, решил, что никогда не женюсь.

– Ничего, сыночка, у тебя впереди целая жизнь, чтобы с твоими комплексами бороться. И женись обязательно, глядя или не глядя на нас. У нас, кстати, очень хорошая, любящая семья. И орем мы друг на друга или не орем – все это исключительно из-за любви.

– Если у нас семья хорошая, то мне ее хватило, и никакой больше не надо!

– Ну Артемочка, ну пожалуйста, не расстраивай мамочку. Мама у тебя беременная.

– Хорошо, мамочка, ты полежи. А сыночек твой пойдет напьется. В восемнадцать лет узнать, что твоя мать беременна… Это очень серьезный стресс для неокрепшей психики.

– Это большая радость, Артем! Пройдет полгода – и у тебя будет брат или сестра. Я тебя поздравляю!

И если будешь пить, то только хорошее шампанское.

– Я же не с золотой молодежью тусуюсь, откуда у студентов деньги на хорошее шампанское? Водку я буду пить паленую… Шучу, я на тренировку. Может, хоть в бассейне в себя приду.

– Я так тебя люблю, сын! Ты у меня такой замечательный.

– Любишь… А сама второго рожаешь. Я ревновать буду. Восемнадцать лет прожить единственным ребенком – и вдруг!

– И вдруг счастье! – подхватила Марина. – Счастье, счастье! Верь маме, пока на слово, потом почувствуешь!!!

Беременность Марины протекала на удивление хорошо. У нее не было ни одного дня токсикоза, не было маточного тонуса, который был в первой и своевременной беременности, не было никакой тяжести в ногах. Марина посещала врачей строго по графику, и каждый раз врачи говорили, что все ее анализы, все показатели и ее, и плода – исключительно книжная норма. Естественно, она плыла телом и лицом, но все это физическое увеличение Марину не тревожило. Наоборот, все более и более успокаивало: «Очень хорошо, что меня становится больше», – думала Марина, глядя на свое отражение. В зеркале пока еще не обнаруживалось живота, но обнаружились увеличенная грудь и окрепшие руки. «В меня же должны поместиться и ребеночек и все это счастье», – Марина наконец вспомнила себя, ощутила себя, вернулась в себя. Вернулась после какого-то долгого и дальнего похода от себя и от своего спокойствия. А еще к ней вернулось доверие. Она опять доверяла себе, доверяла Саше и доверяла своей судьбе. И именно это ощущение доверия позволяло чувствовать себя помолодевшей на много лет – вот такой доверчивой Марина была в молодости. Ее доверию долгое время не нужно было ни на что опираться, оно было – и все, и Марине этого было достаточно. Сейчас центр, основа, опора этого доверия поселился в Марине, где-то внизу живота и постепенно становился больше и больше. Марина с удовольствием отслеживала в себе волшебные чувства, которые появились в ней вместе с ребенком, и это было несравнимо ни с какими медитациями.

Сегодня, в необычно жаркий для начала июня, день Марина просто собрала у всех пришедших на отработку студентов зачетки и выставила всем «зачет». Независимо от их знаний или незнаний.

«Проставившись» на кафедре, как положено, Марина официально ушла в отпуск, и наконец-то в декрет. Ни о каких отработках речь идти просто не могла. Когда и без того добрая Марина начинала задавать студентам вопросы, на которые те ответить не могли, начинала бунтовать в животе Маринина дочь. «Мама, – как будто говорила она, – пойдем гулять! Оставь ты этих детей в покое! И себя побереги!»

Марина не успела отъехать далеко от института, когда позвонил Аркадий.

– Здравствуйте, Марина.

– Здравствуйте, Аркадий.

– Как вы поживаете, Марина? Я всегда вспоминаю о вас, когда я в Москве, но позвонить только сегодня решился.

– Спасибо, что вспоминаете меня, когда в Москве!

Наверно, это почетно… Вы и не решались позвонить?

Не очень на вас похоже.

– Не всегда понятно, язвите вы или кокетничаете. Я показался вам наглым типом?

– А какая разница, по большому счету, кто каким кому показался? Давайте о чем-нибудь другом.

– С удовольствием! Я сижу в ресторане на берегу Москвы-реки. Здесь очень красиво, уточки плавают, но с ними не поговорить. Пожалуйста, составьте мне компанию.

– Нет.

– Нет?

– Я что-то должна объяснять?

– Нет. Просто здесь очень спокойно и хорошо.

Я вспомнил вас, ваше строгое платье, в котором я вас первый раз увидел. И я вдруг подумал: интересно, а как бы вы выглядели в летнем платье. Мне кажется, вы должны быть прекрасны в чем-то легком и летнем…

– Платье… – задумчиво произнесла Марина. – Ну что ж… Хорошо, я вам покажу свое летнее платье. В каком ресторане вы сидите и грезите?

На Маринин беременный взгляд, платье на ней сегодня было просто великолепным. Она его и выбрала по торжественному случаю ухода в декрет. Платье было не совсем подходящим для преподавателя института, но и праздник, и жара Марину извиняли. Платье из шелка пастельных тонов с крупными цветами, на подкладе, без рукавов, оно очень выгодно подчеркивало увеличенную грудь, и от груди струилось по животу почти до щиколотки.

Когда Марина подходила с распорядителем зала к столику Аркадия, он даже не смотрел в их сторону. И только тогда, когда Марина с ним поздоровалась, Аркадий встал и через паузу сел, поскольку Марине сесть помогли без него.

– Неожиданно! Умеете вы… Я-a пока не знаю, что сказать…

– Как вам платье? – Марина с интересом смотрела на Аркадия и наслаждалась произведенным эффектом.

Аркадий тоже смотрел на Марину, и лицо его еще выдавало шок и некий восторг:

– Красивое очень платье, но мне кажется – не только в нем дело. По-моему, вам очень к лицу беременность.

– Спасибо, мне многие об этом говорят. Это от счастья, от умиротворения и много еще, наверно, можно перечислить слов, но я не буду. И я сразу извинюсь, что возможно просто отнимаю ваше время, но когда вы сказали про платье, мне стало так весело… И я решила поделиться с вами улыбкой… Ничего?

– Ну, это как в кино! Я-a уже очень давно… Давно меня так не удивлял никто. Извините… Я прихожу в себя.

– Вот, Аркадий! Приходите, приходите в себя.

Я очень рада и за себя, и за вас, за ваше, пусть и недолгое, удивление. Мужчины и женщины все-таки должны друг друга удивлять. Вы меня, конечно, тоже в прошлый раз удивляли целый вечер, этой ерундой про ваши вахтовые сексуальные отношения по всему земному шару. Можете считать мое сегодняшнее появление ответом.

– Что вы будете заказывать?

– Ничего не буду. Лимонад мне закажите. Я на кафедре сегодня стол накрывала, меня наконец-то в декрет отпустили. Группы доучивала, семестр закрывала.

– Вы, наверно, строгий преподаватель?

– Нет, что вы! Сегодня всем двоечникам зачеты нарисовала. Но предупредила, что раньше и на экзамене, как своим, помогла бы. А теперь, извините – ваши проблемы, – Марина перевела тему:

– Как вы поживаете?

– Обычно. Без изменений, в отличие от вас. В Африке сейчас приходится часто бывать.

– Вау! Африканки?

– Марина, ну что вы? Вы сидите передо мной такая красивая, беременная. Мне кажется, что и сознание ваше сейчас такое невинное.

– Мое – да! Давайте про невинное. Но коротко, я с вашего позволения, допью лимонад и уеду. Есть еще дела у меня сегодня.

– Марина, скажите, вы за полтора года, которые я вас не видел, вы… – запинался Аркадий, – вы мужа поменяли?

– Нет, не поменяла. Вы знаете, врач мне говорит, когда узнала, что я пошла на беременность в одной семье и с такой разницей между детьми: «А что ж вы нетерпеливая такая, мамаша? Что ж вы внуков ждать не стали?»

Приятельница одна по телефону: «Деформировать фигуру для этого же мужа?! Что ж он тебе такого уникального подарил?» Много разных вопросов я услышала за это время. Нет, муж тот же. Конечно, мы сильно изменились оба за это время. Если судить по тому, как мы изменились, то рожаю и не я, и не своему мужу. Все по-другому теперь. И что из этого выйдет – посмотрим… Уточки здесь и вправду замечательные. Я поеду, Аркадий, жарко. Хочется лечь и ноги выше себя вытянуть. Заброшу-ка я сегодня все свои дела и вас, Аркадий, заброшу, – Марина улыбалась. – Сейчас я очень внимательна к своим желаниям, до свидания, Аркадий!

– А можно я буду иногда вам звонить?

– Звоните, – пожала плечами Марина.

Марина не слышала, когда пришел Саша, она проснулась, только когда он подошел к детской кроватке:

– Моя, моя дочка, – шепотом зажурчал папа. – А ты почему не спишь? Сухая еще? – раскрыл он памперс на Дарье. Дарья что-то по-своему мурлыкала ему в ответ.

– А ну-ка, пойдем на горшок, – бережно взял Саша на руки дочь.

Марина сквозь полуприкрытые глаза наблюдала, как папаша терпеливо сидит на корточках перед Дашей, помогает дочке звуками запустить процесс. Потом снимает ее с горшка, целует в попку, протирает ребенка, надевает свежий памперс и начинает чуть-чуть качать кроватку, приговаривая:

– Глазки закрывай, а утром еще посидим на горшке, нам же надо приучаться к культуре поведения. Папа еще Дашу поцелует. Спиии.

Стараясь не задеть Марину, Саша укладывается на свой край их семейной кровати, продолжая ворковать нежности Даше.

«Вот и хорошо», – засыпает удовлетворенная Марина.

Марина только выкатила коляску с Дашей, чтобы прогуляться по осеннему бульвару рядом с домом, когда зазвонил телефон и высветилась надпись: «Аркадий».

– Здравствуйте, Аркадий!

– Здравствуйте, Марина! Я все боялся вас беспокоить. У молодой мамы, наверно, много хлопот.

– Ну да, вырастить хорошего человека – это хлопотно.

– Марина, мне обязательно нужно вас увидеть. Хоть на минутку, но обязательно. Скажите, куда мне подъехать?

– Куда подъехать? А что за срочность, Аркадий?

– Ну пожалуйста, Марина. Я и без ваших ухмылок чувствую себя неловко… Скажите адрес, я подъеду, вам надо будет спуститься ровно на минуту.

– Мы листочками вышли пошуршать, я ногами, а Даша коляской. Приезжайте!

Марина продиктовала адрес, по месту нахождения Аркадия поняла, что он будет через пятнадцать-двадцать минут, а потом подумала, что ужасно выглядит. Но тут же мысленно получила от себя язвительное «успокойтесь, мамочка, есть у вас теперь красота!» Да, Дашка? – заглянула Марина в коляску.

– Скажи: расцветать, мама, буду, не нарадуешься! – Дашины глаза соловели, Марина села на скамейку, и, качая ногой коляску, подставила лицо осеннему солнцу.

– Свет, короче, – Марина придавила плечом телефонную трубку к уху, руки распаковывали пакеты. – Дарить подарки чужим женщинам – это пошло. Спать с ними? Конечно, нормально, если женщина не против. Но он при этом так жмурился и мотал головой, говорил, что ко мне это вообще не относится и подарок не мне, а…

– О-о-о! – Увидев подарок, Марина онемела. – Светка-а! А тему он выдержал!!! Кра-са-а-вец!

На детских плечиках висел шерстяной сарафанчик, с пышной, разумеется, юбкой, под сарафаном была мягкая кофточка цвета топленого молока.