Очень люблю писать про любовь. Очень, но в данном случае пока о другом. А то что-то грустно. Пока упростим свою задачу и поговорим просто о человеческом теле.

Ох, уж это наше тело!!!

Сложнейшая организация, управляемая высшей нервной деятельностью. Управляемая???

Интересно, а что же в отдельные моменты становится неуправляемым? Тело или сама эта высшая нервная деятельность?

Вот живешь красиво, с достоинством, со своим воспитанием, со своими представлениями о мире, с жизненными установками, со своими стремлениями, ну и желаниями, конечно. Желания эти могут быть не всегда даже явными. Много мне рассказывали женских историй. Иногда они попадают в такие, в которые и не хотели вроде попадать. На осознанном уровне не хотели, а вот что-то случится – и раз! – она уже в какую то историю наступила. Вроде при всем при том, что все хорошо со стороны. Понимаете, я же не психолог и не у всех историй знаю подтекст. Именно поэтому в своих рассказах я избегаю чего-то большего, чем просто повествование.

Пришла пациентка, знаю я ее уже лет 12, наверно. Силюсь сейчас вспомнить, как они ко мне попали. Не помню. Но очень хорошо помню, что когда она с мужем начала у меня лечиться, их дочке было лет десять. Теперь ей соответственно больше двадцати и сыну три года(!). Давайте дадим им вымышленные имена. Пусть это будут, например, Алина, Виктор, дочка Сонечка и сыночек Сенечка.

Когда Алина и Виктор приходили ко мне вместе, я всегда удивлялась их внешней похожести – черты лица, все манеры, как говорят, как двигаются – просто двойняшки. О дочке всегда рассказывали взахлеб, дополняя друг друга, приносили фотографии обязательно.

Когда появился Сенечка, фотографии уже носить отпала необходимость, они же теперь все в телефоне.

– Вот, – рассказывали они, перебивая друг друга, – это Витя фотографировал Соню в Турции, это на Чистых прудах. А это Витя и Сонечка забирают нас с Сеней из роддома…

Будучи похожи внешне, они абсолютно разные по отношению к своим зубам. Алина их бережет, холит и лелеет. Вижу ее раз в полгода обязательно, хоть на чистку, но придет. Витя же в основном привозил Алину и просто разговаривал. В кресло садился, только разрушив очередной зуб до того, что его оставалось только удалить. Мои просветительские разговоры не помогали, к сожалению, есть такое понятие и явление – патологический страх стоматолога. Но, слава Богу, от природы у Вити зубы неплохие.

Стоматологов Витя боится, но в жизни всегда был идейным и финансовым локомотивом в их семье, имея частную юридическую практику. Алина женщина видная, брюнетка с очень красивым лицом, глаза такие с поволокой, волосы распущены по плечам. Не всегда накрашена, одевалась – свитера, рубашки, брюки. Видно было, что особенно не занимается собой и своей внешностью. Вся в хозяйстве и детях.

Разговоры, пока был один ребенок, исключительно про Сонечку: «Сонечка танцует, музыкальная школа, она уже ненавидит пианино, но я над ней стою, пока не сыграет как надо, шахматы, лошади и фотографии у Сонечки уже получаются». Потом какие-то школы при МГУ, Соня побеждает в олимпиадах. Потом ЕГЭ, поступление и учеба в институте. Короче, Алина исключительно жила жизнью Сони, которую мне при встречах пересказывала. Потом появился Сеня. И я уже слушала про грудное вскармливание, про какие-то методики обучения младенцев «читать раньше, чем ходить». Ну что сказать – хорошая, настоящая мама. Я вот своих детей так не душу, а может, и зря. Ну не об этом.

В этот раз заходит в кабинет Алина, во-первых, одна, без Вити, во-вторых, в сером обтягивающим трикотажном платье, треугольный вырез красиво показывает складку между грудей, на шее богато бижутерии, аккуратно подведенные стрелки на глазах, а уж в глазах – какой омут и с какими чертями, я вам буквами передать не смогу.

– Ну что, Алина, рассказывай.

– Посмотри, пожалуйста, на переднем центральном, я что-то языком чувствую, – открывает рот Алина.

– Чувствуешь? Да, это ладно, это я посмотрю, и это чувство тебе устраню, ты мне про жизнь расскажи, что-то ты там в ней новое чувствуешь, мне кажется. Влюбилась?

– Откуда знаешь?

– Не знаю даже. По информационному пространству как-то это воспринимается.

– Ты что, экстрасенс? Ой, Маш, влюбилась – это не то слово. У меня сейчас такой бардак в жизни, все летит в какие-то тартарары, а мне так хорошо. Задумываться о чем-то страшно. Кажется, пусть как идет, так и идет. Это же все равно к чему-то придет, ну хоть когда-нибудь.

– Прости, пожалуйста, – искренне удивляюсь я, – а ты когда успела? У тебя же ребенку три года!

– Сходила на день рождения к разведенной подруге. Маша, я не могу… Мы сейчас поссорились, он в свою командировку уехал. А он военный, в реальных боевых действиях участвует.

Губки у пациентки моей затряслись, глаза в долю секунды наполнились слезами. Вид сразу стал таким беспомощным.

И начала мне Алина показывать своего молодого, очень спортивного друга в телефоне. Не помню, почему мы пользовались моим телефоном и нашли его через мой аккаунт в социальной сети.

И вот она мне показывает своего пацана, ему двадцать девять лет, ну это ладно, Алине самой чуть за сорок. Так она начала меня убеждать, что они кармические двойники, что если Бог разделил людей на половинки, то конечно, он не мог дать других маркеров для нахождения друг друга, кроме телесных. Что почему-то же именно к этому человеку она чувствует то, что до этого не чувствовала. Она мне про мальчишку, а я все про Витю пытаюсь спросить, знает ли он.

– Не знаю, – говорит, – мне все равно.

– Подожди, что значит – тебе все равно? Я вижу на фотографиях семью – мальчика маленького, жена симпатичная. Молодой человек женат или гражданским браком живет? И уж если говорить о телесных маркерах, как ты это называешь, то вы с Витей просто, как из одной материнской утробы. Двойники они кармические… – ворчала я.

– Он женат, но он тоже без меня дышать не может, ты понимаешь? Нет, ты не понимаешь, – говорит мне Алина и продолжает: – Смотри, Соня выросла, вырастет и Сенечка.

– А с кем, кстати, Сенечка, пока ты дружишь?

– В детском садике.

– Понимаешь, это мой кармический двойник, – повторяет мне Алина, как заклинание. – Теперь, когда мы узнали, что так бывает, мы ж по-другому уже жить не сможем.

– Ну не факт, что ты уйдешь от мужа, и с новым будешь всегда испытывать и чувствовать все так, «как бывает». Я не советую, разбираться вам самим, но я тебе просто набрасываю информацию. Мне бы было страшно уйти от налаженной жизни. Только, ради Бога, не подумай, что я тебя отговариваю, нет. Может, и надо идти за любовью? А может, нельзя отрываться от своего мира, в который уже вросла? Больно не будет?

– Не знаю, с Витей последние годы уже все так кисло было. Ради ребенка что ли жить?

– Ну, жить ради ребенка – это тоже не самый последний смысл, это ж не ради котенка или ради собачонка…

Представляете, как это со стороны? Больше десяти лет от этой женщины я других разговоров не слышала.

Сначала она говорила о Сонечке, а потом о Сенечке.

И вдруг эта женщина обнаруживает себя!

А вы говорите: точка «G» – точка «я есмь» просто!

И вот попробуй теперь ее переместить обратно в голову.

Ой, все. С этого момента я заканчиваю говорить о грустном. Грустно мне не от того, что Алинка поссорилась с другом. Они в той стадии отношений, когда еще раз сто раз поссорятся и сто раз помирятся. Грустно мне за их семьи, но переживать за такое количество народа – у меня сердце не выдержит. Именно поэтому я просто расскажу прикол и поговорю уже, наконец, о мужском теле.

Видимо, увидев меня в разделе «Гости», Алинин друг зашел ко мне и оставил комментарий к одной из фотографий. Сам же он изменил фотографию профиля, и стоит теперь уже у меня в гостях молодой мальчишка в купальных шортах. Ну что сказать – скульптура просто, ходячий атлас по анатомии или живой муляж для изучения поверхностной мускулатуры и поверхностных же вен. Фото на фоне моря и подпись: «Просто я».

«Ничего себе просто» – комментирую я фото. И опять зашла к нему повнимательнее посмотреть, кто там сносит голову моей пациентке. Семейных фото мало, на самом деле, много брутальных – в серьезном камуфляже, горные пейзажи и оружие.

Он «заговорил» первый.

«Залюбовалась, – пишу я ему в ответ, – вашей телесной архитектурой».

«Работа обязывает», – отвечает он, и длинное добавление про то, что за телом не видят его душу.

– О! это к Алине, – уже про себя ответила ему я и больше писать не стала.

А тут гуляла по торговому центру и, смотрю, в одном из магазинов парфюмерии идет акция одного из косметических брендов. У открытого кейса с косметикой скучает мальчик-визажист. А мне к вечеру нужно хорошее лицо.

– Сделаете макияж? – спрашиваю.

– Конечно, что бы Вы хотели?

– Хочу красоты, – улыбнулась ему я.

«Саша» – гласит бейджик. Саша наклонил голову, внимательно, профессионально меня оглядывает со всех сторон, поджимая и растягивая губки, прищуривая и расширяя глаза. Такое творчески-подвижное лицо у мальчика. И тельце тонкое, никаких мышечных выпираний. Не нужно это. Ремешок удерживает брючки низко на бедрах, маечка приталена, ногти наполированы, зубки отбелены. Тоже следит за собой парень, и тоже работа обязывает.

И еще. Мероприятие, на которое мы с мужем собирались тем вечером, почему-то сорвалось, и я, вся такая красиво накрашенная, пошла просто в фитнес-клуб. Собрала все мужские взгляды. Правда. Я и сама себя, когда в зеркалах видела, понимала, что так бывает нечасто. Из чего сделала вывод, что и работа у этих двух разных парней одинаковая. Один спасает мир с оружием в руках, второй по Достоевскому спасает мир, умножая его красоту!