Моя Катя не переносит московских зим. Я знаю ее с 2006 года, и каждую зиму Катя уезжает. Сначала она на всю зиму уезжала в Майами и звала меня туда, потом куда-то в Африку и тоже звала. В общем, зачем долго перечислять, куда я не поехала. Не пережитое мною – не цель данного дневника. А есть ли у него какая-то цель? Не знаю.

В эту зиму Катя в Таиланде. Надо сказать, что я как-то и не очень рвалась к ней в предыдущие годы. Просто Катя всегда так сильно зовет, что отказывать не очень удобно. Но Катя же понимает, что у меня обязательства. И я понимаю. А вот в этом году что-то не понимаю. Вот прямо сидит в голове, что хочу поехать. Ну мне ж только долететь, а в тех краях я еще не была. В общем, сейчас будет разговор о волшебной силе желаний.

Вот хочу я себе хочу, а сама дальше работаю. На Новый год с семьей поехали во Францию, а не в Таиланд, куда я хотела, потому что, по мнению мужа, надо из зимы в зиму ездить. Ну хорошо! Да и кто, собственно, сказал, что во Францию я не хочу? Вернувшись из Парижа, муж заказывает Австрию на начало марта, чем еще дальше откидывает возможность поездки в Таиланд. Ну работать же надо когда-то. А мне еще на операцию надо лечь – до лета убрать металл из руки. А Катя присылает письма и фотографии с картинкой, которая неизъяснимо манит меня в себя. А я работаю и нервничаю. Возможно, и нервничаю потому, что лишаю себя желаемого, но это – как вариант.

Звонит мне одна подруга, давайте я назову ее А со звездочкой – А*. Я ей рассказывала о важном деле, которое планировали закончить в конце следующей недели, а получается закончить в эту пятницу.

«Ну и молодец, слушай! Слетай с моей дочерью в Таиланд. У нее каникулы заканчиваются, а компании нет. С тобой бы она полетела!»

Заметили? Не я произнесла слово «Таиланд»!

Далее я ей говорю про Катю, что она там с сыном, сыну лет 27, наверно; говорю, что прослежу за молодежью.

Короче, разговор был в среду. За четверг и пятницу я переделываю на работе кучу дел, отпрашиваюсь у начальства, мы списываемся с Катей и бронируем самолет.

В пятницу Анечка – красивая очень девочка о двадцати годах приехала ко мне на работу за деньгами, чтобы поехать оплатить перелет. Я пытаюсь ей быстро отдать деньги и бежать дальше. Аня же располагается на стульчике напротив меня, поправляет, разметав по плечам, длинные волосы, смотрит мне в глаза и с улыбкой смущения произносит:

– Мария Ивановна, а может, я не полечу в Таиланд? Но я вам билеты поеду оплачу!

Не знаю я, что ее смутило. Может, компания незнакомая. А может, то, что Катя узнав о нашем решении, разбавила до этого идеалистическую картинку подробностями о разной мелкой живности. Да еще и предупреждениями: «Если брезгливые, то забудьте об этом своем качестве, тут не грязно, но здесь свое понятие чистоты». Я не стала настаивать, вспомнив рассказы ее мамы, что Аня и в хорошем ресторане долго ковыряет вилкой, прежде чем что-то съесть.

Я просто поняла для себя – раз собиралась, значит могу. Перебронировала билет уже на удобные мне числа, отодвинула перелет ближе к каникулам своей дочери. Таиланд будет просто через 10 дней!!!

Все эти дни активно переписываемся с Катей. Помимо координации моих и ее действий, связанных с предстоящей встречей, раздувания планов на ожидаемые совместно прожитые дни, помимо восклицаний с обеих сторон: «ах, как здорово! ух, не дождусь! эх, как же тянется время!!!» работает естественный в таких случаях обратный отсчет: послепослепослепослезатра… после-послепослезавтра… послепосле… Послезавтра.

Подготавливаюсь к предстоящему событию, конечно же, и телесно – вызвала на дом мастера по ногтям. Уютно расположила отполированные (и проэпилированые!) ножки в тазике под столом, ручки в мисочке на столе и вещаю девочке о том, как Катя живет на острове, вдали от цивилизации: снимает два скромных домика для себя и сына, практически в диких джунглях. О том, какие буйволы и собаки бродят по пляжу на фотографиях, присланных Катей, о низком небе, о белом песке, о синей синеве, о зеленой зелени.

Пою песню о том счастье, которого не знаю, но собираюсь узнать. Где-то рядом стучится смской телефон – руки мокрые, читать не тороплюсь.

«Маша, это все ужасно (подробное описание ужасного. Действительно может быть ужасно, а может быть «у страха глаза велики», но не моя тайна). Буду пытаться вылететь ближайшим рейсом. Мне перед тобой очень неудобно. Дома я проплатила позавчера, живите! Хозяйке я объясню. Если решишь не ехать, я выплачу неустойку по билетам».

Хорошо, что я сидела в тазике, а если б в ванной?! Да я б захлебнулась от… Не знаю от чего. Кате действительно надо уезжать. А я? А мы? А Лиза? Моя маленькая, немногословная обычно Лиза на мое предположение не лететь выдала монолог, достойный пьесы Островского.

«Как не полетим?! Мама, а ты знаешь, что первое слово дороже второго, что нужно сначала думать, а потом говорить? Я уже настроилась! Ты же должна отвечать за свои слова! Ты же серьезный человек! Нельзя отказываться от своих обещаний! Потом тебе никто верить не будет. Ты уже второй раз собираешься и не летишь. Я что потом – всегда должна буду тебе не доверять? Всю жизнь, что ли? Да я никогда, понимаешь, никогда не была в Таиланде!!!» – рыдает семилетний ребенок.

Какая возрастная мать это выдержит!? А если еще проникнуться мыслью, что и я никогда, понимаете, никогда не была в Таиланде?

Но вот тут же тебе еще мнительность навязывают и маникюрша, и многие из тех, кому позвонила мама. Мама вообще в истерике пребывала. Решили, что это просто знаки судьбы, что меня туда не пускают сами силы небесные.

Ой, силы небесные! Я и сама не понимаю, откуда такой ветер в спину? Я ж туда и не собиралась! Мне вообще-то и некогда, и на кредитке минус ого-го какой (муж восполнит, конечно, но еще же будет шоппинг в Вене. Айпад пишет «Шопен в Вене», ну конечно, так намного культурнее!).

Муж по телефону сказал – «поезжайте, там разберетесь» и поехал в ресторан, на день рождения приятеля. Сын вообще не понял, в чем вопрос, если дома стоят проплаченные, Таиланд на месте, а я уже с педикюром: «Это у Кати проблема, а у вас проблем нет. Весь мир так путешествует! Дети могут быть младше Лизы и не в единственном экземпляре».

«Ужас какой, с ребенком в джунгли! Да с ума вы посходили», – не унималась моя мама.

Пропасть, конечно, между этими поколениями. А хотя по-разному. Забегая вперед, скажу, что летела в центральном ряду аэробуса, с двумя соседками – ровесницами мамы, и летели они транзитом еще дальше, на Филиппины, что ли.

– Ты после Бангладеша еще нигде не была? – спрашивала одна другую.

– Ну как же, я ж тебе рассказывала! По Мексике месяц путешествовала.

– А, да, что-то забыла, склероз проклятый.

Да это не склероз называется, это вы уже заездились совсем, бабушки. Забыть, что подруга месяц по Мексике протусила – это ж как надо разучиться дружить девочками. А как же здоровое советское чувство – социалистического соревнования, назовем это так, чтобы не обижать старших.

Полистав отели на острове Копанган, где дома Кати, и на Самуи, куда мы прилетаем, насмотревшись красот, еще больше убедившись в своем желании попасть в эти пейзажи, я попробовала уснуть. Нет, сна не было. Но решение за эту ночь я приняла. Мы полетим, но в отель. Все это время Катя меня не бросала, советовала, как лучше поступить, сказала, что поговорила на месте с людьми и все сказали – если впервые и с ребенком, то лучше на цивилизованный Самуи. Там же ей посоветовали отель.

Выбирать отель по интернету – это сложно. Я всю ночь пролистывала описания, фотографии и отзывы и, чем больше листала, тем больше отчаивалась найти то, что нужно. Одно хвалят, другое ругают… Днем просмотрела и зарезервировала «Катин отель». Дешевых номеров не было, начиналось все, что «free», с делюкс. Но я смотрела на них и понимала, что да, я хочу делюкс. Все! Хочу красиво и богато!

И… вот мы в этом отеле! В номере не делюкс, нет! Делюксов свободных не оказалось. На мой возмущенный немой вопрос в глазах, сильно извиняясь, нам предложили пять дней пожить на так называемой вилле, с собственным внутренним двориком и бассейном. Да видела я и эти номера в интернете, видела и, конечно, хотела, но они были в два раза дороже. Провожающий нас до номера русский мальчик (он здесь на практике и сам только второй день на Самуи), показал нам и делюкс, и виллу. Понятно, что когда закончится наше «вынужденное» пребывание здесь, на вилле, мы доплатим: уже договорились, ведь на месте оказалось, что вопрос не в такой большой разнице.

Вот!

В эту случайность, в эту ночь, мою первую ночь в раю, куда я так стремилась, в этот внутренний дворик, где я лежу на кожаном лежаке в шатре, из-под полы которого я сейчас вижу опрокинутый полумесяц и слушаю предрассветных птиц. В это ласковое море, вечернее, в тепле которого мы успели искупаться до стремительного накрытия нас темнотой. В эту красивейшую территорию отеля с бассейнами, которым радуется Айза, и в общество пусть не многочисленных, но русских детей. Во многое, что еще, я думаю, нас порадует и я обязательно про то расскажу. Сюда именно, сюда меня несло, сколь неосознанно, но столь же и неудержимо. И я очень хочу поблагодарить Катю, что так она меня сюда звала и очень надеюсь, что проблема ее окажется просто ее испугом, очень хочу в это верить, если вдруг нет, то желаю скорейшего ее положительного разрешения!

И знаете, что еще мне сегодня вспоминалось, ощущалось и как-то радостно меня будоражило? Я вспоминала одно детское мальчишеское послание к Богу, там было так: «Господи! Когда я увижу тебя впервые, я ничего у тебя не попрошу, ты подумаешь, какой скромный я мальчик и подаришь мне Мерседес». И вот мне причудилось, что уже мне говорят, ну оттуда, свыше: «какая ты скромная, тетенька Маша! И поехать-то ты можешь только потому, что за жилье не платить, и, разыскивая отель, ты все норовишь подешевле себе выбрать комнатку, а возьми-ка, Машенька, виллу… Виллу до кучи…» Хотя мысли Бога лучше не угадывать, а просто принимать что дается, принимать с благодарностью. Да и как не принять, и как не поблагодарить?!

У нас половина седьмого утра. Небо светлеет, но еще темно. Птицы поют поактивнее и поразнообразнее. За заборчиком, похожим на лыжные палочки, уже кто-то прошел. И я пойду, встречу восход солнца, говорят здесь это очень красиво. Вечером, когда гуляли по пляжу, вода в море казалась горячей. Пойду искупаюсь.

Что птицы творят!

Большую часть жизни приходится работать. И хорошо. Я, например, согласна. Очень дисциплинирует и воспитывает. Мне, если дать волю не работать, я разленюсь и развращусь. Работой по дому я увлекаться не умею. Искать забот тоже долго не буду. Когда у меня есть такая возможность, я могу просто долго лежать, читать, смотреть по телевизору поганые передачи.

Делали в квартире ремонт летом, сыну говорю:

– Вот на эту стену на кухне телевизор надо повесить.

– Нет, – возражает сын, – кухня – единственное место, где мы собираемся все вместе. Вот и общайтесь, и не надо никакого фона.

– Ну могу я, когда готовлю, передачу посмотреть? «Давай поженимся», например.

– Не-ет, моя мама не может смотреть такие передачи. Моя мама может смотреть телеканал «Культура» и «Дискавери», другие каналы просто надо отключить.

Сыночек мой, как же так время пролетело, что ты меня уже учишь правильным вещам!

Так что навязанное расписание для меня полезно. Но на моей работе так: приходишь ко времени, надеваешь халатик, маску, перчатки, очки – чем больше, тем лучше, и никто ничего не узнает, какая ты там красивая. Кабинетик обычно небольшой, поза вынужденная, взгляд устремлен в ограниченное пространство, чаще всего – не идеальное. Но для того мы и нужны, чтобы делать это пространство чище, лучше, человечнее, вполне конкретными действиями. Грязное, сгнившее убираешь, промываешь, стерилизуешь, насколько возможно, и замещаешь чистеньким искусственным материалом – пломбой, вкладкой, протезом, имплантатом – в зависимости от проблемы и материальных возможностей пациента. Работаю с удовольствием, но всегда поглядываю с завистью на людей свободных, творящих, посылающих подальше условности. Но, знаете ли, этак я и с мужем живу и мало ли куда поглядываю. Помолюсь про себя, попрошу прощенья и дальше живу. Счастливо.

Так, я про что? Я про пространство хотела ограниченное и не-о-о-о-о-о-о… Ой, простите! Неограниченное!

Как же я люблю смотреть в бесконечность!

На даче собираемся часто летом. Компания одна и та же. Напитки и меню могут меняться, а вот разговоры уже нет. Я уйду на территорию, лягу и смотрю на звезды. В августе, особенно когда они и крупные, и мелкие, и Млечный Путь! А если в звездопад!

– Ну что ты там видишь? – с пьяным смешком отвлекают меня друзья.

– Да сплю я, дайте поспать!

– Ну какая ты странная, да ты так всю жизнь проспишь!

Однако услышав понятное слово «сплю», друзья отстают. А я не сплю, я смотрю туда, где плохо вижу. Глаза мои далеко не бьют, мысли тоже. Мне нравится смотреть и сливаться с пространством и бытием. Конечно, это странно. Но некоторые, например, курят, а я вот так изменяю здравому смыслу. Вот и сейчас раннее утро, море, больше белое, чем голубое, сливается с небом. Чтобы понятно было, где они разделяются, прямо по линии горизонта плывет кораблик, далеко – далеко, но его видно. В такие часы мне кажется, что корабли для того и ходят по морю, чтобы с берега люди понимали где море, а где небо. Соседние острова пока стоят синие, когда солнце их освещает, они всегда разные, то чуть зеленоватые, а то вообще – еле видимые. Наверно, влаги много, и она становится непроглядной, а сейчас стоят такие синие… сказочные горы и долы.

Слушайте, а вчера тут гроза была! Перед грозой что случилось с небом! Все побежали к камерам. Такие красивые темно-серые облака. Я даже подумала, что мне нужен свитер именно такого, глубокого серого цвета. Конечно, это были тучи, а не облака. Они закрыли собой все горы с правой стороны острова. Казалось, что опуститься на землю им мешают только верхушки пальм… И тут ливень как дал! Дух замирает при воспоминании! От моря в грозу сказали уйти. Но я не выдержала, взяла зонт и пошла погулять по территории. Смотрю, а я не одна такая – лягушки все высыпали, скачут и по траве, и по дрожкам. А они тут, наверно, жабы, а не лягушки.

Сантиметров 10 в диаметре, но прыгают резво. Ливень лил очень щедро и долго, сняв мой вопрос, почему тут так жарко, но все так хорошо цветет, и листья не высохшие.

А я-то тут как расцвела! Смотрю в зеркало – и там красота. Даже не могу найти своего залома, с которым все пристаю к косметологу, чтобы она мне его убрала. Наташа мне его убирает, но на время, а тут сам прошел без процедур. До СПА я еще не добралась, но такое впечатление, что и не очень надо, тело от плавания и от того, что еда мне здесь не нравится, вошло в свои берега, а от повышенной влажности опять стало мягким на-ошупь. Вот в такие прекрасные климатические условия поселили почему-то тайцев.

Но мы не будем завидовать, мы будем четко осознавать, что нам выдали соснами, березками, крупным телом и душой.

Я тут вчера с уральскими двумя семьями выпивала, Лиза с детишками играет, мы и познакомились, так вот когда виски кончался, мужчины за ним в магазин бегали, с таакоой душой бегали! Но это не пересказать, это, конечно, видеть надо. Пойду уже искупаюсь.

20 февраля ездили на рыбалку. Меня слово «рыбалка» не возбуждает вовсе, но здесь мною повелевает Лиза, а она одиночеству с мамой предпочитает детскую компанию. За предложение поделать хоть один день уроки я была одарена взглядом, равным золотому рублю, а то и фунту стерлингов. Да и правильно, мало, что ли, ей дома уроков.

Хорошо, думаю, поеду, потом напишу что-нибудь об особенностях национальной рыбалки в азиатских условиях. Но так как рыбалка прошла вообще без одной особенности – на искусственном водоеме с неазиатским названием «topcat», владелец которого оказался австралийцем, то заметка идет в дневник с условным названием «рыбалка» или просто с нумерацией дня проживания в Тае: «день четвертый».

Так, ну по порядку и телеграфным шрифтом. Об этой рыбалке мы узнали вечером восемнадцатого и собирались ехать девятнадцатого, но мужчины после восемнадцатого не совсем могли прийти в себя к нужному времени. Семья, с которой мы живем в отеле, – это Юрий, Наталья и двое их детей – девочка Саша, полная ровесница Лизы, и мальчик Алеша пяти лет, говорили мне, что у них друзья живут здесь на соседнем пляже «Майнам». Друзья снимают большой дом по цене простой комнаты в нашем отеле. Вечером восемнадцатого Василий и Оксана приехали к ним в гости с горой крабов и гигантских креветок. Номера наши оснащены маленькими электрическими чайниками, там они все это и сварили. Лиза после прихода с моря была на их соседней вилле с самого начала, а я что-то уснула и подошла гораздо позднее. Мужчины уже шумели и с удовольствием делились охотничьими и рыбацкими байками, по которым было понятно, что рыбалка для них святое и говорить людям, что может рыбалке предпочесть морскую прогулку, например, и полюбоваться соседними островами (да и рыбки в море вокруг островов, пишут, красивые…) – будет некорректно, потому что там на рыбок можно только смотреть, а важен процесс.

– Вася, рыба клюет! – кричит Оксана.

– Юра, рыба! – кричит Наталья.

В ответ им глубокомысленная тишина. Мужчины спали ничком, каждый под своим навесом, не зря все-таки рыбалка была выкуплена на двоих.

Оксана, девочка килограммов на сорок пять, маленького росточка, раздевается. Надевает себе на живот какой-то пластиковый пояс, таец сует ей удочку. Оксана упирает удочку в этот пояс на животе и начинает крутить ручку, наматывая леску. Рыбка, видимо, там не карасик, это видно по напряженному тельцу рыбака основного (я хоть поняла, ради кого все затевалось). Процесс вытягивания рыбы занял минут десять точно, она эту удочку водила с одного мостика на другой, периодически работник озера удочку у Ксюхи забирал, потом отдавал и подбадривал, улыбаясь, – «дафай, да-фай»! Наконец таец спустился в воду и, поместив рыбу в огромный сачок, показал нам улов. Оксана, сняв пояс рыбака, тоже нырнула в пруд, взяла рыбу на руки (о Господи!) и начала фотографироваться с ней, килограммов так на 25–30. Стоит в этом пруду, где водятся такие монстры, сияет, довольная. Демонстрирует нам и детям рыбьи зубки.

– Ваааась! – кричит, – иди, с рыбой сфотографируемся!

Мужчины спали часа два точно, может, больше, никто не считал. Дождь шел проливной, но было тепло. Мы с детьми купались в бассейне и любовались красотой. Находились мы в горах и видели, как облака лежат прямо между цепочками соседних гор. Оксана тем временем вынула из пруда еще двух точно таких же «крокодилов».

– Это миконский сом, – сказал проснувшийся Василий.

– Не-ет, из-за низкого давления сегодня плохая рыбалка, вот в прошлый раз мы с Ксюней 8 штук поймали, и рыба разная была. Самая большая – на сорок килограммов.

– И что, опять всех Оксана из пруда тягала?

– Нееет, я, конечно! Я ж один был, без Юры.

К вечеру дождь прекратился, я на себе убила комара.

– Ты не бойся, малярийных тут нет. Лихорадочные бывают, но это три недели под капельницей полежишь, и все пройдет. Страховка есть у тебя? – Василий, видимо, нашел свежие уши, и закармливал меня своими подвигами – рыбацкими, охотничьими и общечеловеческими. Все их я пересказывать не буду, ему-то языком молоть, а мне-то пальцами стучать.

– А может ты под капельницей полежишь?

– Да-а ты что?! Нам вон с Юрком ниче не будет! Че нам комара бояться? Прошлой зимой в моем охотничьем домике перепились, смотрим утром – Юрка нет. Пошли искать, след медведя видим. Юрка нашли спящего в снегу, метрах в ста пятидесяти от домика. По следам видим – медведь к нему подходил, только есть не стал. Медведь не переносит запах спиртного и перегара. Он брезгует. А по следу это был хороший медведь, не сигалетка.

– Сигалетка – это кто?

– Подросток значит. Они лет до трех людей не едят, им корешков хватает. А вот потом они становятся убийцами. Юрооок! Ну что, пошли по дабл возьмем?

Пока проспавшиеся мужчины опять валили себя с ног двойным виски, на удочку попалась очередная рыба. Призывы достать ее из воды они игнорировали.

– Да ну, пижонская рыбалка, даже наживку сами не готовили.

– Юра, ты знал, куда ехал, – попыталась построжиться Наталья на своего мужа.

– Знал и получил то, что хотел, – посуровел Юра.

– Ну, все-все! Получил – и хорошо, – обняла и крепко прижала его к себе Наталья. Юра же от объятий пытался отряхнуться.

М-да, и что ж им не кушать ее, родимую, если с нее им ни превосходящий числом немец, ни лихорадочный комар не страшен, медведь их не жрет, а любая красавица – Наташа-Маша-Даша их отмилует?

Домой мы вернулись очень поздно, опять проехав через Майнам, где в ресторане мужчины попытались спеть одну из брутальных, но лирических песен группы «Любэ». Но тут уже девчонки проявили характер и смогли как-то их угомонить. За соседними столиками люди тоже отдыхали, но как-то скудно, с карточками какими-то, с настольными играми то есть. Ну какой это отдых!

На следующий день Василий с Оксаной улетали в Малайзию, а вот у Юры, как нам рассказали его дети, случился день рождения. Юра за обедом сидел мрачный, с поджатыми губами, смотреть он мог только из угла глаз и далеко в сторону от всех нас. Свет белый ему, видимо, был не мил, а уж люди, его населяющие, и подавно.

– Юра, а что такой не праздничный? – попыталась я начать поздравление.

– Вчера напраздновался!

Мне показалось, что ему даже подступило от воспоминания.

– Ну, хорошо! Наташ, тогда я тебя поздравлю с днем рождения вашего мужа и папы. Будьте здоровы и счастливы!

И будут они счастливы, если Наташа будет также заглядывать ему в глаза. А что? Хороший он мужик, на самом деле, сейчас вот не пьет три дня и раскрывается совсем с другой стороны. И с ней, и с детишками хорошо обращается. И бизнес у него на Урале какой-то упаковочный, и дом уже в свои сорок лет построил. Семью вот вывозит на отдых и говорит так по-уральски, дожимая каждый последний слог: «дет? куда лезет?!», и даже в словах этих лучится какая-то серьезная надега.

Буду заканчивать мой дневник. Осталось два дня и надо просто отдохнуть. За эти дни были на крокодиловой ферме. Смотрели шоу с ними и со змеями. Мне не очень понравилось, но детям было интересно. А все ради них теперь уже.

Слушайте, мне сегодня приснился сон и, вспомнив его после побуждения, я поняла, что это очень полезный для меня сон. Там был полный бред, пересказывать который мог бы, наверно, только талантливый кинорежиссер, но я поняла, что это мне в гротесковых образах показали мою жизнь, мои чувства и мои мысли. Негуманно, может быть, по отношению ко мне со стороны тех, кто показывает эти сны, но невозможно не задуматься. Ладно, подумаем об этом позже. Для себя сон все-таки надо будет записать.

Еще с ребятами брали микроавтобус с русским. Ну гидом его не назвать, конечно, просто с русским парнем Алексеем, который приехал сюда один раз отдохнуть, а потом, уже вместе с женой, переселился на проживание. Живут они уже здесь четыре года.

– А что, тут хорошо круглый год, даже в сезон дождей. Дождь идет, как по расписанию, и даже меньше, чем в эти дни. Ну вы же видите, как это комфортно, дождь прошел и опять тепло.

– А что делаете, Алексей, если не секрет, конечно?

– Вывожу вот так туристов. Для осмотра острова у меня вот водитель со своим автобусом, а для морских прогулок – катерок с капитаном из Эстонии. Есть тут дешево, одежда – копейки, постирают и погладят все за тридцать рублей килограмм. Хорошо тут жить, мне нравится. А там посмотрим, я не планирую. Тут все так живут!

С Алексеем мы заехали в пару буддистских храмов, в одном из них монах нам всем завязал веревочки на руке, снять можно будет, когда желание сбудется. Так вот у Алексея вся рука в таких веревочках, некоторые уже совсем замызганные, значит, что-то желает и планирует.

Ездили на ферму «Paradise» – что-то типа зоопарка с большим количеством птиц и небольшим – животных. Со всеми можно было контактировать близко, дети с рук покормили оленей таких, как в мультике «Бемби». И там же поплавали в бассейне на обрыве, с потрясающим видом на нижнюю часть острова и на море.

На слонах еще катались, опять детям радость, я там больше в водопаде хотела искупаться, но посмотрев на воду, не стала. Цвет воды мне представлялся другим, а он такой же, как у нас в пруду под Волоколамском. Ну вот, пошла критика. Пора домой – это называется. Интересно, еще вчера аж в животе щемило от мысли, что три дня, и все! А сейчас домой хочу. Вот и Катя пишет: «в Москве хорошо – снежок». Сегодня она пишет по-другому «солнца совсем нет», но я по людям соскучилась. Она три месяца тут не добыла, а я и десяти дней «добыть» не могу. В теле опять все напряглось, все готово для движения домой. Это что ж, я больше 7 дней расслабляться не умею? Умею, просто не наработалась полноценно для полноценного отдыха или папу надо рядом, или что еще – не знаю. Во сне сегодня приснились все: и муж, и сын, и мама, один из пациентов, а вдобавок – гаишник права отбирал или сто пятьдесят тысяч просил. А если нет, говорит, денег – давай планшетник. Ага, я в него тут столько всего наснимала! Прикидывала во сне, айпад дешевле материально, но уже полон таких прекрасных моих воспоминаний. Взвесить во сне пыталась, сравнить материю и эмоцию.

Короче, ехать надо в семью, в работу, а может, на борьбу с коррупцией меня Родина такими снами призывает. В Москве, наверно, завтра опять люди в толпы собираются. Только не хожу я туда. У толпы истины нет, свою истину сообщат те, кто добрался до трибуны. А мне какая разница, кто нам потом, после выборов, опять молчать укажет.

В заключение хочу поблагодарить девочек тех, кто, прочтя первое мое письмо, поощрил меня и попросил продолжения. Я, как тот маленький ребенок, взобравшийся на стульчик, хотела еще похвалы. Хотела ли действительно – не знаю, но столько я бы не писала никогда. Но! Ценность отнюдь не в описательстве. А ценность, опять-таки, в переживании. Для того, чтобы описывать, я была более внимательна ко всему, что меня окружает. Я различала каждый цвет и оттенок, а вы представляете, сколько их здесь, где все цветет, где море и небо каждый день разные, и солнце встает и садится по-разному, и даже стаи голубей здесь не просто стаи голубей, а стаи голубых голубей. А это полный восторг! Но только видела я их один раз и очень рано. Часов в шесть утра. Пролетели надо мной – одна стая, через минуту вторая, а минут через пять – третья. Потом про них в рекламном буклете прочитала. Я видела бабочек разноцветных, садящихся к нам на стол за завтраком. Не мух противных, не ос опасных, а бабочек! Я услышала столько звуков, сколько никогда до этого не слышала – шелест качающихся пальмовых ветвей, звуки воды морской. На территории много воды в виде фонтанов и искусственных речушек с рыбками, которых мы кормили каждый день после завтрака. Шум дождя; птицы пели на рассвете совершенно райскими голосами, ночью цикады цицицикали. Запахи воспринимались мною интенсивнее: морской солоноватый, запах политой травы, цветочный сладкий, пока идешь по аллейкам отеля, пряные от зажженных палочек в ресторанах, а уж в массажных салонах! Вкусы были какими яркими! Много я старалась не есть, но манго и супчики их острые-преострые! Я острее воспринимала тактильные ощущения – ноги в вечернем песке, прикосновения теплого воздуха к коже, а уж мощный звездный портал, который просто засасывает в себя голову!

Неет! Не буду я все это описывать, для этого есть писатели и рекламные агентства, работающие на туроператоров. Важно, что я была в каждом моменте, а не этому ли учат все практики? Я была открыта всему видимому, имеющему запах, цвет, звук и вкус. Я была радостно всем этим возбуждена и услаждена! Я даже поняла смысл слова – трансцендентально! Объяснить его я не смогу, наверно, выговорить уж точно, но я его пережила! Как говорится, кто любил (трынс-пынс-тынсцедил), тот поймет. А всем остальным я этого желаю. Обязательно ли для этого ехать на Самуи? Не уверена. Но вполне можно на Самуи.