Женская дружба
Звонок
Примерно в 23.00 позвонила Ира и сказала:
– Мы с Валерой едем в больницу, Полина попала в аварию. Сильно. Я видела машину. Я не могу представить, что с ней – водительского места просто нет! Но, говорят, у нее множественный перелом ноги и все. Она ехала к нам встречать Новый год, разбилась на последнем перекрестке перед нашим домом. Какой бред.
– Где она?
– Увезли в 13-ю городскую. Представляю там предпраздничную обстановочку. Мы сейчас созваниваемся с кем можно и думаем, что делать.
Такой Новый год. Мы с мужем гуляли с компанией в маленьком ресторанчике. Я держала с Ирой связь по телефону, продолжая праздновать.
Она – моя любимая подруга. Мы с ней даже внешне были похожи. Примерно один рост, вес и стиль поведения. Полина – Иркина подруга юности. Раньше я ее не знала, но сейчас, когда она переехала в Москву, познакомилась как с лучшей подругой лучшей подруги.
К моменту аварии мы с Ирой дружили 5–6 лет. Они же с Полиной дружили в институте и после него, жили в одном городе. Когда Иринка уехала, Полина поддерживала дружбу летним отдыхом и приездами в Москву к товарищу по имени Виталий. Этот вот Виталий и перетащил свою страстную любовницу в столицу. Снял ей малюсенькую квартирку и оплатил три месяца проживания. Когда Полина устроилась на работу, Виталий эту почетную обязанность с себя снял и платить за квартиру перестал. Стал приезжать и любить Полину совершенно бескорыстно.
Надо сказать, что дружба Иры и Поли в юности носила налет весело-романтических боевых девичьих похождений то налево, то направо. Наши же с Иркой взаимоотношения были больше похожи на назидания старшего товарища младшему. Сначала я регистрировала и пыталась контролировать ее эмоции, когда ветер поменялся – настала ее очередь.
Первого января мы с ней примчались в больницу. С памперсами и салфетками, шампунями и мочалками, мазями и кремами. Привезли также: книги – мелодрамы и Луизу Хэй, журналы. Еще наша звезда запросила холст и масло, который мы привезем позже – в праздники не нашли…
Полина в отдельной палате, на растяжке – размашистый такой видок. Сидели, говорили об аварии, о том, как прошла операция. У Полины было страдальческое лицо – все тело еще болело от ушиба.
Больница
В больнице Полина провела больше месяца. Все это время Ира ездила к ней раза по три в неделю. В обязанности Иры входило привезти поесть-попить, одежду ношеную забрать, чистую, глаженую доставить. Полечку помыть, побрить, уложить прическу; поговорить, утереть сопли, выслушать ее истерику. Я тоже приезжала в клинику, конечно, с едой, с деньгами, а кроме того, так как «нас» там посещал любимый, «мы» должны быть при полном параде. Как-то помню, привезла маникюршу, и мы приводили Полине в порядок ногти на руках и на ногах. На подвешенной ноге тоже! Поля сказала: «А как же? Ее же больше всех видно». Помню, я виновато, но упросительно посмотрела на маникюршу. Маникюрша лазила на кровати и что-то там на весу срезала и красила. Когда в первом часу ночи мы вышли из больницы, она процедила:
– Мне кажется, она над вами издевается. Ты меня прости, конечно, но я-то тут причем? Стригла ей ногти наверху, а сама про себя матом ругалась, что я такая безотказная. Я ведь это делала не для нее, а для тебя. Только зачем тебе это, я не понимаю. У любой помощи есть границы. А так как вы их переходите, она и рада стараться!
Чего не сделаешь ради попавшей в беду подруги! Нам казалось, что надо сделать ей максимально хорошо, чтобы в больнице ей было также весело и прикольно, как дома. Когда мы собирались втроем и разговаривали про мужчин, нам было очень-очень весело. А как могло быть иначе? Мы ровесницы. У нас очень красивый возраст – тридцать пять лет! У каждой за плечами какая-то жизнь. С кого начнем? Давайте сюда самую бесстрашную, а потому и самую опытную. Полину на ковер!
Полина
Будучи студенткой медицинского института, Полина вышла замуж за самого красивого и высокого одногруппника – Фиму. Фима, как полагается, был не только красив и высок, но и со всеми модными в то время соответствиями – фарцовщик, в нужных джинсах, с приличными сигаретами и возможностью сводить девушку в ресторан.
На третьем курсе у них уже была дочка, съемная квартира и нянька. Парой они были красивой, причем каждый из них осознавал свою красоту. Относились каждый сам к себе со значением. И когда им случалось публично выяснять отношения – местный драматический театр отдыхал. Окончив институт, они вернулись в родной город, где Поля влюбилась. Дальше было сплошное веселье, пока она все-таки не разбабахала семью и не ушла жить к этому своему Баранову. Что сделал Баранов? Перво-наперво он, конечно, отрезал Полине возможность общения с подругами, которые готовы были всегда обеспечить ей надежное алиби. Во-вторых, Баранов удочерил Полининого ребенка. В семье устанавливается натуральный домострой. Полина под таким контролем никогда не жила, и примерно через год ей это надоело. Она вернулась к мужу, придав своему возвращению оттенок жертвенности, – бросила богатого человека ради отца ребенка! Провернули обратную передокументацию Даши на Фиму. Поля была в свободном полете! Слава Богу, ад с Барановым закончен – свобода!!! Честной жизни с мужем уже не получалось, но оправдание мы в себе всегда находим – типа «у него есть баба»! Аккуратно так с мужем разошлись. Теперь вот Виталий притащил ее в Москву. Фима, кстати, тоже вскоре приехал в столицу. Снял квартиру, устроился на работу врачом. Периодически они пытались начинать совместную жизнь заново. Но Виталий спросил Полину: «Ты хочешь такую псевдосемью, как у меня?»
«Нет!» – ответила Поля. Таким ответом она отрезала все пути к возвращению Фиме. И заодно успокоила любовника, который продолжал благополучно жить в псевдосемье и строить себе дом в ближайшем Подмосковье. Видимо, отношения в семье были настолько «псевдо», что нуждались в прочном фундаменте, надежной крыше и крепких стенах для сохранения. С Полей же, по его мнению, все настолько незыблемо и небесно налажено, что вкладываться вполне достаточно душевно и физически, но никак не материально.
М-да…
Ира
Ира умела общаться с большим количеством людей. Я больше не знаю никого, у кого было бы столько подруг. Причем не приятельниц – нет, именно подруг. С десяток точно. Когда ее не стало, многие заговорили – «она была моей лучшей подругой». Как ее на всех хватало, для меня загадка. Разговор по телефону с ней в течение сорока минут считался коротким. И так она говорила со всеми! Еще она работала, худо-бедно вела хозяйство, растила детей. Ира была в курсе всех событий, которые происходили в ее кругу, всех-всех. Если что-то про кого-то надо узнать – к ней. Мое мнение, что так себя ведут – собирают информацию о других – люди, у которых скупая личная жизнь. Но это не про Иру. У нее с этим все было в порядке.
Я познакомилась с Ирой в Москве, хотя раньше, до собственного переезда, много слышала от своего мужа об их семействе. Мы быстро сошлись. Уехали вместе отдыхать с детьми в Турцию. И там долгими разговорами, вином и дискотеками скрепили наши отношения. При внешнем сходстве, на тот момент у нас была разная позиция по многим вопросам, например в отношении к флирту с мужчинами. Я вела себя недоступно, Иру это несколько удивляло. Помню ее фразу:
– Пока ты говоришь про юность и приключения, все нормально. Но почему сейчас-то себе ничего не позволяешь? Чего у тебя лицо каменеет, когда к нам мужчины подсаживаются?
– Зачем? – коротко парировала я.
Всю ее историю рассказывать не буду, как не расскажу потом и свою. Не мы с Ирой главные героини сюжета. Мы так – чуть-чуть помогали.
К моменту описываемых событий Ира родила второго ребенка. Когда она по-матерински нянькалась с Полиной в больнице, на самом деле ей было с кем нянькаться дома. Но Ира с самоотверженностью Матери Терезы неслась к Поле по любой ее истерике. Вспоминая впоследствии весь ужас ситуации, я вообще не понимаю, как Полина тогда с ней справилась. Представьте: женщина с дочерью-студенткой первого курса, работник коммерческого предприятия, где не предусмотрено никаких больничных. То есть – без опоры, без средств к существованию, в съемной квартире. Деньги Полина какие-то собирала, но отдала родственникам под проценты. Любовник, который в любой момент мог от нее отказаться, но пока не отказывался, нет. Наоборот, приходил и делал с ней, то, что делают любовники с женщинами – доставляя ей физическую боль. А какая это была боль – дальнейшее развитие событий покажет. Но она его любила и отказать ему в наслаждении не могла. Он же, не в каждый приход, а раза два в месяц, немного стесняясь, оставлял ей по 500 рублей на холодильнике, что соответствовало 20 долларам. Помню, что, выпив, я говорила ей:
– Поль, вот мы от тебя никакой телесной радости не получаем! Но почему-то носим тебе деньги, продукты и думаем, как платить за квартиру.
Теперь немного о себе
Что-то не хочется мне ничего о себе рассказывать. Жила, работала, растила сына. И… неважно. Остальное в данном контексте неважно!
Это оставим для творчества моим подругам. Со стороны оно ж всегда видней.
История болезни
Зафиксировав кости, врачи выписали Полину домой, где мы вместе стали ждать благополучного выздоровления. Часто в выходные собирались у нее, с винцом, салатиками и безудержным смехом. Смеялись, помню, много. А что нас смешило – поди вспомни. И рыдали, обязательно. Поля большой мастер была выдавить слезу и из себя, и из подруг. Вот в ком актриса-то пропала.
Прошли все обозначенные врачами сроки, но у Поли не прекращались боли. При ходьбе она не могла без костылей, хотя рентген фиксировал нормальную костную мозоль. По всем травматологическим понятиям Полина уже должна была бегать. Полина отчаялась. Естественно, что иссякал энтузиазм и у Виталика навещать любимую. Это добивало Полю по голове. Она творила черт знает что. Орала при дочери, что выбросится из окна. Ире устраивала апокалипсис потому только, что Ира на нее реагировала и всячески ее жалела. Когда я была с ней один на один, она вела себя вменяемо, я ее останавливала очень резко. В лицо говорила ей, что издеваться над Иркой не позволю. Что она должна быть благодарна. Что, в сущности, она – Поля, сейчас брошена всеми. Что здесь, в Москве, Бог дал ей в помощь только двух человек – Иру и меня… Не гневи Бога, Поля-а!
У меня в пациентках тогда была медиум, парапсихолог и целитель в одном лице, назовем ее, как они любят, например – Марианна. Женщина очень в себе уверенная и действительно помогающая. Я попросила ее, чтобы она съездила к Полине за мой, естественно, счет. Марианна приехала, заставила нас переставить мебель по Фэн-шуй. Обкурила комнаты ароматными смесями, снимала с Полины порчу, разложила карты, сказала, что проблемы еще будут. Полинину ногу повелела обкладывать какими-то заряженными модулями. Поле это не помогло. Потом как-то в моем кресле оказался массажист, и я его Поле оплачивала, так как ей прописали массаж; сама же его и привозила. Когда стали делать массаж, сразу все и вскрылось. Дело в том, что когда массажист доходил до тазобедренного сустава, Полина начинала орать дурниной. Сделали рентген сустава через 6 месяцев после аварии. Оказалось, что сустав тоже был поврежден, а теперь безвозвратно утерян. Вот так. Нужна дорогостоящая операция. $5000 – только имплантат. Деньги, по меркам 2001 года, немалые. Мы втроем.
– Мариааннааа! Что делать?
Марианна спокойно смотрит на таро и говорит:
– Деньги будут. Придут легко.
– Откуда?!
– Не знаю, но придут точно, – уверяла нас медиум.
– Когда?
– Когда надо.
– Надо было вчера.
– Деньги придут к той ситуации, которую вы имеете сегодня.
– Блин, Маша, где ты находишь этих аферисток? – спрашивала меня Ира. – Тебе деньги некуда девать?
– Знаешь, все-таки она хоть в какой-то узде держала мозги твоей ненормальной подружки.
– А ты бы в ее ситуации была нормальная?
– А у нее вообще бывают нормальные ситуации? Я так уже думаю, что Поле эта ситуация и дана, чтобы этот паразитирующий на ее теле элемент сам отвалился, раз девушка ничего не видит и сама его еще долго не погонит. Вместо этого будет выбирать позиции, в какой его встретить и меньше боли получить. Мы ж по ее рассказам можем Камасутру для инвалидов написать. А в той семье ребенок родился, ему отец нужен.
– Ну да, – соглашалась Ира: – Хотя он и несильно от семьи отвлекался.
– Вот пусть вообще не отвлекается. Или отвлекается, но не на нашу. Что сейчас об этом? Где деньги брать будем? Сколько ты сможешь найти? Где сможешь найти? Чего делать-то будем? – сыпала я вопросы.
– Не-зна-ю.
– И я не знаю.
И никто не мог знать, что из их города приедет на конференцию еще одна подруга Иры, которая тоже знакома с Полей. Тамара сидела на Полининой кухне, обхватив руками голову, и повторяла: «О Господи, а что же делать? Что же делать?» Мы уже жили в этой истории, а она как-то тоже очень близко ее восприняла. Дальше, я думаю, действовал Бог! Ой, что я говорю, конечно, он всегда здесь был.
Рассказывает Тамара: «Еду с учебы, центр Москвы, солнце яркое летнее, настроение какое-то игривое и дай, думаю, позвоню…»
Чтобы коротко, позвонила она бывшему любовнику, который жил теперь в Москве и жил не так себе, а олигархом. Встретились они, если мне не изменяет память, в гостинице «Украина». Что-то в веселом рассказе было про ванну с обливанием шампанским. За всем этим увлекательным действом Тамара наша рассказала олигарху про Полину. Он Полину знал, мало того, Виталик, ее любовник, работал на него и словом не обмолвился.
– Вот урод, – сказал олигарх. – Он у меня сейчас такие деньжищи под строительство дома берет. Ладно, сколько денег надо?
– Пять тысяч – имплантат и лечение. Операцию как медику обещали провести бесплатно.
Ира с Тамарой съездили к олигарху в офис, он дал пять тысяч на операцию и какую-то сумму Тамаре. Из которой Тамара опять-таки выделила часть Полине.
Поле делали операцию в одной из самых хороших клиник города Москвы. После был еще почти год реабилитации. В том числе санаторий, где Поля встретила Толю.
Ох, этот Толя хромал на обе ноги!
Виталик к этому времени окончательно испарился. Поэтому…
Конечно, мы все являемся заложниками своего тела. А женское тело понятие не только эстетическое, но еще и медицинское. Поля в данный свой период очень хороший тому пример. Я сейчас не про ногу. Я часто наблюдала, в том числе и на себе такие моменты, когда гормоны наши включают какой-то понятный только им анализ. И что бы ни казалось окружающим, что бы ни диктовали простые логические, практические, социально-нравственные – да какие угодно истины. Человек ведет себя так, как ведет.
Господи, как-то в нашей больнице встретила ее, Полининого, мужа – Фиму. Иду по лестнице, он спускается.
– Ой, – говорю, – Ефим! Ну так нельзя, я чуть с лестницы не упала от такой красоты!
Фимка парень самодовольный, и все это нарисовалось на его физиономии – не сотрешь.
А Поля наша, когда пыталась начать с ним по новой жить, говорила: «Я столько не выпью… Я печень посажу. Без водки с ним спать не могу». Кроме того, Фима врач серьезной специальности, научной работой занимается, преподает, недавно тут его в передаче у Малышевой видела. А Толя наш – водитель, после последней аварии в которой размозжил обе ступни, остался без профессии. Но с ним как раз Поля спала с удовольствием. Может, молодежность сказывалась – Толя на одиннадцать лет младше Поли.
Когда они вернулись из санатория в Полину квартиру, ну не в Подмосковье же ехать к Толе. О Боже! Он нам стол накрыл, усадил, шампанское разлил, посидел с нами и вежливо похромал в другую комнату, провожаемый та-аким нежным взглядом возлюбленной. Камера! Где камера?
Когда напились, Поля показала его фотографию в кошельке. Там в прозрачном окошечке – Толино счастливое лицо. После еще нескольких фужеров Поля показала фото, хранившееся под предыдущим. Там оказался Толин… ох, как это сказать по-русски?! Толино главное, наверное, достоинство. И даже не в сильном своем положении! Понятно?
– Поля! – завопила я. – Поля! В кошельке должны быть деньги!!! Ты ж с Марианной занималась, она что, тебе не говорила, что подобное притягивает подобное?
Поля взирала на нас волооко – «ничего вы не понимаете» – читалось у нее в глазах.
Такая вот история.
Полина выздоровела, пошла работать. Выучила Толю на зубного техника. Два года учила, работая днем и ночью в частной клинике. Живут как-то. Квартиру купили, успели еще до роста цен: родственники вернули Полинины деньги с процентами, Толя что-то продал в Подмосковье, и купили. Даша вышла замуж, стало быть, живут они теперь одни. До недавнего времени все пытались забеременеть. Как сейчас – даже не знаю, созваниваемся два раза в год, в дни рождения друг друга, и то не всегда, когда вспомним.
Ира, моя любимая Ира умерла три года спустя от онкологии. Тамару видела после этого один раз, когда она приезжала в Москву. Встретились на часок в кафешке. Поговорили о Полине, об Ириных девчонках.
Но зато теперь, когда я слышу фразу – «женской дружбы не бывает»…
Я улыбаюсь.