Глава 10
Устроившись, мы спустились в столовую. То, что я увидел, по-хорошему поразило меня.
Наверное, именно таким должен был быть настоящий хлебосольный грузинский стол. Вина, фрукты, шашлык, зелень, печеные овощи и какие-то диковинные салаты. Время уже было обеденное, поэтому мы немного выпили вина.
Такого вкусного, ароматного и расслабляющего напитка я еще никогда не пробовал.
— Ну рассказывайте, что в Москве слышно? — начал разговор Георгий, — все эти нововведения и изменения, прямо как снег на голову. У нас здесь никто ничего подобного не ожидал.
— Да никто в общем, наверное не ждал, — ответил Юрий Тихонович, — хотя, с другой стороны, с новостями всегда так. Ты их не ждешь, а они приходят. Так и в этом случае.
— Будем надеяться, что все хорошо будет и все эти реформы пойдут на благо нашей страны.
— Знаете, — вступил я в разговор, — я даже не сомневаюсь, что после того как ваше, то есть наше государство начнет эти реформы, жизнь в стране улучшится. Вы же знаете, о каких событиях я писал в своем отчете.
В этот момент Юрий Тихонович легонько пнул меня по ноге.
— Анатолий, а не перекурить ли нам?
Мы вышли на балкон и достали сигареты. Юрий Тихонович затянулся:
— Я забыл тебе сказать, и это, конечно, моя оплошность. То, что ты — человек из будущего, знаю только я. Для всех остальных ты сотрудник моего отдела, который работает над крайне важной научной темой для нашей страны. Именно этим объясняется большое количество охраны, которое нас окружает.
Я облокотился на перила, сбросил пепел и ответил:
— Яснее некуда. Надеюсь, что я ничего не испортил?
— Будем надеяться.
Для вида мы обсудили еще ближайшие планы, после чего вернулись обратно.
— А над чем вы сейчас работаете? — спросил Георгий? — О каком докладе сейчас шла речь?
— Позволь, я, как начальник Анатолия, расскажу о его исследованиях, — ответил Юрий Тихонович. Сказал это он так быстро, что я даже рта не успел открыть. — Он работает над глобальной вычислительной системой, основанной на инотехнике. Эта работа крайне важна для нашего народного хозяйства.
— Понятно, чего говорить, хотя я думал, что этим другая фирма занимается, не ваша.
— А теперь вот и мы.
Мы еще долго сидели за столом. Говорили понемногу обо всем, но больше ни единого раза не коснулись «моей» работы. У меня возникло подозрение, что Георгий понял — лучше о ней не расспрашивать.
Зато как увлеченно он рассказывал про замечательную рыбалку, на которую мы завтра сходим, какие-то истории про море, местных жителей.
Оказалось, что на своем подсобном участке он выращивает новый сорт винограда, который по своим вкусовым характеристикам должен стать лучшими в СССР.
И через день он обещал свозить нас к себе на дачу, чтобы ознакомить, в буквальном смысле, — с плодами своего труда.
Отобедав, мы перебрались на пляж, где, переварив съеденное, купались в еще теплом Черном море.
А после были прогулки по местному парку и плотный ужин.
Поздно вечером я появился в своем номере. Мои вещи были аккуратно разложены и развешаны по шкафам. Интересно, кто это так их разложил? Скорее всего, это местный обслуживающий персонал, которого я ни разу не увидел, несмотря на то, что мы находились здесь уже почти целый день.
Я лег на диван и закрыл глаза. Перед глазами побежали события сегодняшнего дня: полет на самолете, поездка в автомобиле, прекрасный ужин и теплое море.
Какой все-таки сегодня день был хороший. Уютный и спокойный. Таких дней было мало в моей жизни. И я наслаждался им полностью. Постепенно мои глаза наливались сном. Еще секунда — и я провалился в царство снов.
Я проснулся за доли секунды. Мой организм словно почувствовал, что к мирно спящему телу подошел какой-то человек с битой в руках.
Через мгновение я открыл глаза и успел различить очертания темной фигуры. В последующий момент всю мою голову пронзила острая боль.
Еще секунда — и меня вырубило.
Вокруг шли люди. Понурые, серые лица. Было такое ощущение, что каждый из них тянул невыносимую ношу.
Искривленные лица, потухшие глаза. Господи! Где же это я?
В голове треснуло, раздалось какое-то жужжание.
Вздох, еще один! Я открыл глаза и увидел темноту.
В следующую секунду все мое тело пронзила испепеляющая боль.
Опять стало трудно дышать. Перед глазами поплыли круги. Я опять провалился в какую то яму.
Вдруг откуда-то сверху послышалась голоса:
— Well as it? Not strongly you have struck it? If This person, it is real about what speaks our source. And we it Have broken, to us with you strongly will not carry.
— And when there will be a corridor to Turkey?
— We promised to send transport tomorrow. We need to overstay in this hole 10 hours.
Я застонал, боль, таившаяся у меня в груди, нашла выход через рот.
Опять послышались голоса:
— It seems to me that he has regained consciousness.
Я открыл глаза и увидел стену. Руки и ноги были связаны. Я лежал, уткнувшись лицом в стену.
Чьи-то сильные руки взяли меня за плечи и перевернули. Боль мощной волной опять прошла по моему телу.
— Кто вы такие? — простонал я.
Из темноты появилась человеческая фигура, она подошла поближе, и я смог разглядеть своего похитителя.
— Ну что же, давайте знакомиться, — сказал он по-русски с довольно сильным английским акцентом, — но для начала прошу прощения за столь грубую встречу. Мой помощник явно не рассчитал свои силы. Меня зовут Скай Миногер, я сотрудник ЦРУ.
— Очень приятно, а я Анатолий, что вы со мной сделали? Зачем избили, где Юрий Тихонович? Где Георгий? Что вообще происходит?
— Я понимаю, у вас много вопросов, и я, несомненно, отвечу на них. Но я сразу хочу сказать, что все произошедшее — ради вашего блага и развития мира.
— Ну коли так, то развяжите меня. А то мне очень больно.
— Развяжем, но вначале выслушайте меня. Нашей организации стало известно, что в СССР каким-то образом появился человек из будущего. То есть вы. Собственно говоря, насколько мы поняли, те глобальные изменения, которые начали происходить в стране, связаны с какой-то секретной информацией, которую вы передали советскому руководству.
Наш агент, который работает в НИИ, в который вас доставили, сообщил нам, что в самое ближайшее время вас готовили к физическому устранению.
Наша организация поняла, что единственная возможность сохранить вашу жизнь для науки, это выкрасть вас. Понимаете?
— Хм… Не скрою, у меня тоже были подобные мысли, что меня ждет такой конец. Но скажите, а зачем тогда было меня избивать и оглушать. Вы даже не представляете, как мне было больно.
— Да, были перегибы, это точно. Мой помощник, который, собственно, и проводил операцию по вашей доставке сюда, явно, как это по-русски… а, вот, вспомнил — переборщил.
— Интересно было бы взглянуть на вашего помощника, а еще лучше, надавать ему по рогам.
— Да, мы накажем его.
— А где мы находимся?
— Мы находимся в Грузии, недалеко от Сухуми, на конспиративной квартире нашей разведки.
— Понятно.
— Ну что, вы мне верите?
Я задумался. Действительно, мысли о том, что КГБ хочет меня устранить, порой проскальзывали у меня в голове. Хотя, с другой стороны, что мешало им это сделать ранее? Зачем вывозить меня на отдых? Тратить деньги на самолет, машины охраны? Может, у моих гэбистов резко поменялись планы? Может, тот эксперимент, о котором мне говорили в последнее время, с треском провалился?
Ну хорошо, пускай он закончился неудачей и меня действительно решили устранить. Зачем в таком случае американцы меня так жестко выкрали? Избивать-то зачем? И вообще, зачем я им понадобился?
— Скажите, Миногер, а какие у вас дальнейшие планы?
— После того как мы прибудем в Штаты, мировая общественность будет оповещена о вас как о первом путешественнике во времени. К тому же у наших ученых есть огромное количество вопросов к вам.
— Хм… Но ведь если у вас есть свой агент в институте, то у вас должна быть копия того отчета, который я готовил для советского руководства?
— Этот отчет, конечно, есть, но в любом случае вопросов очень много.
— Ну не знаю, смогу ли я вам как-то еще помочь. Я рассказал все, что знал. Без утайки. И в конечном итоге вы меня развяжете или так в Штаты и повезете?
— Конечно развяжем, — лейтенант взял нож и парой точных движений разрезал веревки. — Вы верите мне?
Я в очередной раз задумался. То, что версия с моим убийством вполне могла быть, в этом я даже не сомневался. Вместе с тем сам характер похищения говорил мне о том, что что-то здесь сильно не так. Вместе с этим, если я скажу своему похитителю, что не верю, — меня наверняка опять свяжут. И что дальше? Откуда ждать помощи? Правильно, неоткуда. Оптимально в моем случае — это сидеть на попе ровно и наблюдать за развитием событий.
— Практически верю, — ответил я.
— Вы, наверное, есть хотите? — полюбопытствовал Миногер.
— Не отказался бы.
— Сейчас я что-нибудь приготовлю.
Миногер вышел в другую комнату и начал греметь там посудой.
А ведь меня наверняка ищут, я ведь действительно, чего греха таить, ценный кадр. И можно только представить, какой скандал может разразиться, если я выступлю на Западе. Стоп, стоп, стоп, а что, если все произошедшее — это специальная операция западных спец служб по дискредитации СССР? Бежать?
Я подошел к плотно закрытому окну и попытался открыть его. Петлицы натужно заскрипели. В ту же секунду Миногер очутился в комнате.
— Пойдемте завтракать, — подозрительно посмотрев, сказал он.
Мы прошли на кухню и начали пить чай с бутербродами.
В этот момент в дверь постучали.
— Ага, — сказал американец, — сейчас, Анатолий, у вас будет шанс познакомиться с человеком, который вас оглушил. Смею вас уверить, что он уже наказан, и сильно.
— Вы его лишили 13-й зарплаты? — попытался пошутить я.
— Ну типа того.
Миногер вышел из кухни в прихожую и вернулся с молодым грузином, которого я где-то уже видел.
Через секунду в памяти всплыл эпизод нашего прибытия в Тбилиси. Это был один из офицеров, который нас встречал на аэродроме.
— Я смотрю, вы меня узнали, — начал он. — Давайте еще раз познакомимся. Меня зовут Михаил, я младший лейтенант КГБ Грузии, по совместительству сотрудник ЦРУ, позывной Сакшвил.
— Очень приятно, а я Анатолий, которого вы чуть не убили.
Михаил смутился:
— Да, я не рассчитал. Извините.
Миногер подошел к Мише-Сакшвилу и строго сказал на английском языке:
— Я не думаю, что нашему гостю нужно знать наши позывные. Умей держать язык за зубами.
Михаил несколько опешил, но продолжал.
— Я хотел бы рассказать о деталях предстоящей операции. У меня все готово, в районе 10–11 вечера можно будет выдвигаться.
— А какая в органах КГБ обстановка в связи с исчезновением Анатолия? — спросил Миногер.
— Все на редкость тихо. Все дело в том, что его появление окутано большой тайной. Возможно, что какие-то действия предпринимаются, но они настолько малы, что не играют существенной роли. Сейчас я расскажу детали плана по нашему переходу границы. В 10 вечера в территориальные воды СССР со стороны Турции зайдет подводная лодка. Она сможет приблизиться на расстояние 3 км от берега. К этому моменту мы на моторной лодке должны будем прибыть в условное место.
— Уходить мы будем все втроем.
— Как, и я тоже? — спросил Михаил.
— Да по нашим данным, сотрудники КГБ явно что то нащупали в грузинском филиале. Я думаю, что сейчас, в связи с исчезновением Анатолия, ситуация станет еще хуже. Если они выйдут на тебя, то арест неминуем. Ты слишком много сделал для Америки, чтобы мы так просто тебя отдали Советам.
— Общая ситуация понятна. В таком случае мне действительно надо уходить вместе с вами.
— У кого какие вопросы есть? — спросил Миногер.
— У меня есть.
— Да, Анатолий.
— А как мы доберемся до берега? Я думаю, что в связи с моим исчезновением весь город наверняка наводнен агентами КГБ.
— Резонно, но, во-первых, как ты слышал от Михаила, КГБ явно медлит с твоими поисками. Возможно, твое исчезновение вообще постараются списать на несчастный случай. В любом случае мы обязательно будем соблюдать осторожность. Сегодня вечером, перед тем как выходить, мы тебя несколько загримируем. Поэтому узнать тебя будет достаточно сложно. А доберемся до берега мы на автомобиле.
— Ну понятно тогда. Сейчас чем мне заниматься?
— Сейчас свободное время, обед будет через четыре часа. А в районе семи начнем готовиться к выходу.
Я лежал на кровати и думал о событиях, которые со мной произошли. Неужели действительно готовили мое убийство? И если такие планы были, то почему их не привели в исполнение? И почему меня не ищут? Кругом были какие-то загадки. Я вспоминал свою прошлую жизнь: ненавистную работу, идиота-начальника, любимого сына, ощущения от жизни в большом и стремительном городе. Все это казалось таким далеким и навсегда потерянным…
Скорее всего, советским ученым не удалось сделать то, о чем мне говорили, или, наоборот, все получилось. И надобность во мне отпала.
Это значит, что я прочно застрял в 1977 году. То есть, в 2008 год я доберусь, но своим ходом, если доживу, конечно.
Да, я ведь совсем забыл, что в этом времени существуют два меня. Я в 36 лет и я в 5 лет. Может быть, нужно как-то вырваться и предупредить моих родителей, которые тоже есть в этом времени? Но что это даст? Я, скорее всего, просто напугаю людей, которые живут тихой жизнью.
Ну хорошо, допустим, я окажусь в Америке, они предъявят меня общественности.
В этом случае информация об этом наверняка дойдет и до СССР. Особенно с учетом того, что теперь политика страны выглядит несколько по-другому…
Насколько проще все было вчера. Все было ясно, логично и понятно. Теперь же все карты были спутаны.
Может быть, жизнь закончилась? Все, что надо было сделать, я сделал, и теперь пора туда, где уже находятся мои бабушка и дедушка?
Потолок, в который я смотрел, был омерзительно белым. По нему взад вперед ползала большая жирная муха. Вот и я, как это муха, брожу туда-сюда.
В комнату заглянул Миногер.
— Ну как настроение, Анатолий?
— Да так, лежу, размышляю о смысле жизни.
— Ну и как оно? Есть в ней смысл?
— Не могу понять.
— А на мой взгляд, все достаточно просто. В жизни есть только две вещи, ради которых стоит жить, — это деньги и женщины. Все остальное не имеет никакого значения.
— А как же дети? Как же радость любимой работы?
— Дети вырастут, забудут, что ты для них делал, и в конечном итоге бросят. А любимая работа, она только тогда любимая, когда приносит ощутимый доход.
— Ну с такой психологией я уже не раз сталкивался, но вот скажи мне, Миногер, судя по всему, у тебя ведь нет детей?
— Откровенно говоря, есть, но я не знаю точное их количество. Ты сам пойми — работа у меня сложная, все время в разъездах. Практически в каждой стране, где я бываю, у меня есть женщина.
— А знаешь, мне тебя немного жалко. Ты даже не представляешь, какое это счастье — обнять собственного ребенка, слышать, как он смеется, смотрит на тебя. Спрашивает о чем-то. Это просто замечательно.
