Писатель Владимир Крупин двулик, сейчас я говорю о текстах, а не о его человеческих качествах, где-то он пронзительно откровенен, где-то гонит надоевшую до оскомины волну патриотов. Заметьте, все патриотические писатели, разного таланта, имеют ахиллесову тему – им противопоказано рассуждать о России: абзацы, фрагменты из рассказов, повестей, где они говорят о Родине и её внешних, внутренних врагах, в зависимости от таланта, или слабее произведения в целом, или откровенно лицемерные, или глупые… Я, как человек православный, восхищаюсь некоторыми фрагментами первой части, которая одноимённа названию всей книги, – «Освящение престола». Меня восхитило описание освящения храма! Цитировать строчки не имеет смысла, Крупин не владеет особым языком, он умеет через обыкновенные слова и обороты создавать ауру, даёт почувствовать то, что ощущало его сердце тогда. Читая последовательное описание церемонии, наблюдая за присутствовавшими там людьми через призму писательского гения Крупина, сердце напитывается благолепием, на глаза наворачиваются источающие аромат ладана слёзы. Этот эпизод книги смогут понять только люди, хоть однажды ощутившие благолепие Божие, которое приходит в храме или во время неистовой, отчаянной молитвы… Вторая часть «Снежный туман» откровенно лучше, чем оставшиеся две: она честней, и в ней меньше ханжества и неоткровенностей. В ней даже есть саморазоблачение: «Как смешно и какими крохотными отсюда, из глубины снежного тумана, от этих редких огней в замёрзших окнах (деревенских домов. – А. Г.), кажутся московские вечера патриотов России». И даже: «Ведь с иным борцом говорить невозможно. Отлично помню, как на патриотическом митинге, мимо которого я шёл, две женщины почти что с радостью сообщили мне, что когда они придут к власти, то меня повесят, а Храм Христа Спасителя вновь превратят в бассейн». Много интересного и верного говорит Крупин и о русской слизкой интеллигенции… Однако заносит. Подвержен он всем тем болезням интеллигентов, о которых пишет, да ещё с примесью бродящего в патриотических писательских кругах вируса глупости. Этот вирус поражает совесть и разум. Некоторые пассажи уважаемого писателя, я подчеркну, безусловно – писателя и безусловно – уважаемого, удивляют своей нелепостью: «Да, мои московские ботиночки полевых испытаний не выдержали, трескаются и текут. Пригляделся, а они американские. Так мне и надо, не громче ли я всех кричу о преимуществе русских товаров. Любых. Именно любых. В том числе и надежной обуви. Может быть, вот эта лаковая дорогая дрянь вытеснила величайшее изобретение русского ума – кирзачи. Обувь надёжную, быстро сохнущую, служащую десятки лет. И вот – это дерьмо американское пришло на смену как знак победы дяди Сэма…» Какой-то странный писатель Крупин – где-то нарочито откровенный, где-то говорит принятые вещи. Я бывал у него в гостях – благолепный, с христианскими поцелуями. Уж очень благолепный, публично благолепный, вспоминается мудрость Евангельская, что не тот угоден Богу, кто прилюдно молится на перекрёстках… Уж слишком благолепный. Настораживает. Включает какой-то инстинкт. Вроде целует… А поцелуй тоже какой-то странный выходит… Очень странный. Да и по себе знаю, Крупин мягко стелет, но потом почему-то жёстко спать… Но не готов сделать окончательный вывод – приглядеться нужно.