В их юности в классе по рукам ходили такие толстые, за сорок восемь копеек, тетради со стандартным набором вопросов: ваш любимый певец, любимая группа, книга, что такое, по-твоему, «любовь» (именно так в кавычках). Кажется, они тогда назывались Анкета. Сейчас подобные опросы в Интернет, в социальные сети перекочевали. Технологии не дремлют, суть, правда, от этого не меняется. Так вот в одной из таких анкет Татьяна запомнила не часто встречающийся вопрос: «Какие три вещи вы бы взяли на необитаемый остров?» Что она тогда отвечала, память восстанавливать отказывалась. Да и какая, впрочем, разница, ни она, и вряд ли кто из ее одноклассников смогли добираться до необитаемого острова, да еще с заранее отобранными тремя вещами.

Татьяна ходила по своей квартире, смотрела на нажитое за семнадцать лет семейной жизни и мысленно представляла – хочет ли она взять что-то на свой новый «обитаемый остров». Вот сервиз, его им мама на свадьбу с Алексеем дарила, а это чайник из Гжели, кажется. Они его в первую совместную поездку купили. Чайник оказался очень не практичным, когда из него наливаешь, то половину мимо чашки проливалось. Они им всего-то пару раз и воспользовались, когда гости приходили, а потом не стали. И гости тоже потом практически на нет сошли. У всех свои заботы, проблемы. Татьяна провела рукой по голубоватой глазури. Пыль. И тут она не права. Чайник пусть остается на месте. А вот фотография ее родителей, они здесь моложе ее нынешней, она однозначно возьмет, даже если это четвертым или пятым предметом ее багажа окажется. Лучше что-нибудь другое выкинет.

Книги. Их очень много, да и тяжелые они к тому же. Что тут выбрать? Донцову с Устиновой? Когда-то нравились они ей очень. Ждала выхода новых произведений этих авторов, чуть ли не каждую неделю в книжный спрашивать бегала. Потом как-то успокоилась. Да и, скорее всего, вряд ли она их перечитывать будет. Лешечка, правда, давно грозился их выкинуть, а если она уйдет, то точно не преминет. Вот Харпер Ли «Убить пересмешника» она точно возьмет. Ее Игоряша ей посоветовал, очень светлая книга. Ну и ладно, что же дальше делать? Все с собой не заберешь. Откуда-то из глубины сознания выплыло, что с вещами надо расставаться легко.

Из коридора послышался звук открываемой входной двери. В комнату, не сняв ботинки, заглянул Митя.

– Ма-а, а ты чего сегодня так рано? Не покормишь меня, а то мне убегать скоро?

– Конечно, щи будешь?

– Не-а, я в столовке первое ел. Давай лучше сразу второе. А чего это ты сумки собираешь? Тебя что, в командировку отправили?

– Нет, не в командировку. Я же тебе вчера говорила, что мы с папой не можем больше жить вместе. Вот я и собираюсь уходить, с тобой кстати. Ты когда вернешься? Тебе же тоже надо определиться, что из твоих вещей будем в первую очередь брать.

– Я не могу сразу на несколько вопросов отвечать. Потом ты вчера ничего не говорила, что сегодня уходить собираешься. Я так понял, что это года через два или три произойти должно, а вовсе не сегодня. Я вообще не понимаю, почему это я должен уходить. Это мой дом. Ты меня все-таки покормишь?

– Конечно-конечно, пошли на кухню. И что ты со мной сегодня вообще никуда не собираешься? Как же я без тебя?

– Мам, ну опять сразу несколько вопросов. Я же уже сказал, что ты мне ничего конкретно не сказала ни вчера, ни когда-нибудь еще.

– Как же, сына, не говорила? Мы вчера сидели у тебя в комнате на кровати, и я рассказывала, что сняла двухкомнатную квартиру, метрах в четырехстах-пятистах от нашего дома. До школы тебе будет не намного дальше, тот дом находится примерно на таком же расстоянии от нее, что и наш. Что ты сможешь по желанию какое-то время жить у меня, а какое-то у папы.

– Мам, ты это все выдумала или только хотела сказать. Ничего такого вчера не было. Потом, я же сказал, что не понимаю, почему должен уходить из своего дома. Хочешь ты отсюда уйти, ну что ж делать, а я не собираюсь.

– Да не отсюда я хочу уйти, а от папы твоего. Не могу больше с ним вот так жить, когда он меня ни во что не ставит. Сил моих больше нет. Прости.

– Папа же тебе говорил, что исправится. Почему ты ему не веришь?

– Я просто не могу здесь находиться, на одной территории с ним. Ладно, ешь уже давай, а то остынет. А вернешься ты когда? Может, хотя бы поможешь мне вещи дотуда донести?

– Мам, ну сколько можно? Опять пачка вопросов. Вообще, думаю, дома часа через два буду. Вещи помогу. Все, я побежал.

Татьяна осталась на кухне, словно у ней совсем не нашлось сил, чтобы проводить любимого сынулю. Он в самый последний момент перед уходом заглянул-таки на кухню, опять в ботинках.

– Я тут подумал, мам. Извини, я не буду тебе помогать с переездом. А то получается, что я сам тебя из дома отправляю. Не обижайся. Я ушёл.

Когда хлопнула входная дверь, Татьяна вернулась в гостиную. Там посреди пола так и стояла спортивная сумка с двумя собранными вещами: книгой Харпер Ли «Убить пересмешника» и фото ее родителей. Из памяти выплыла картинка про древние времена, когда армия захватчиков долго осаждала какой-то город, а потом предложила защитникам возможность отпустить на волю их жен и не причинять им никакого вреда. А в качестве бонуса разрешила еще взять с собой самое ценное, что те унести в руках смогут. И якобы те женщины взяли на руки своих мужей и так крепость свою покинули. Враки, конечно. Женщины в первую очередь детей бы своих похватали, и с ними в путь тронулись. Вот сейчас, как было бы проще, в охапку Митю заграбастать и в новую съемную квартиру отнести. Никаких других вещей тогда можно не брать. Но ведь нельзя, большой он уже, да и не хочет, не понятно почему. Силой же не потащишь. Ничего, – подумала Татьяна, – все еще устаканится. Надо только сейчас отсюда уйти. А потом и Митя к ней забегать и оставаться будет, и с Игорем, надеюсь, тоже все наладится. Все будет хорошо!