Договор
Поразительный по экспрессии сувенир стоял на рабочем столе историка Дубравина: лапы хищной птицы, когти которых вонзились в гриб-трутовик. Этот образчик лесной трагедии Михаил Михайлович нашёл на дереве, когда ходил по грибы. Птицы нет, только её лапы с когтями и косточками до коленного сустава. Вероятно, молодой ястреб сел на этот трутовик и по неопытности выпустил когти, не зная, что мягкость трутовика весьма обманчива и коварна. В этом сувенире Дубравин усматривал для себя какой-то потаённый смысл, своеобразный и неведомый рунический знак; символ, вынесенный им из прежних жизней, из запредельных миров. Он, словно бы, сам по неопытности засадил когти в бытовщину и не смог потом их выдернуть…
Михаил Михайлович Дубравин отложил перо, встал из-за своего старенького письменного стола и решил пройтись по улице. Он долго работал над Историей Старой Качели, заказанной ему не кем-то, а самим Председателем. Вызвав Дубравина к себе, Председатель Старой Качели сказал ему, что в последнее время появилась тенденция закреплять в исторических хрониках все деяния разного рода сообществ, из которых состоят не только города и страны, но даже отдельные коллективные хозяйства, заводы или воинские части. Поэтому и нам следовало бы написать историю Старой Качели. Председатель ходил по кабинету в своих начищенных хромовых сапогах, и под ним поскрипывали деревянные половицы.
– Ты, Михаил Михайлович, школьный учитель, преподаёшь историю. Вот тебе и хочу поручить эту работу. Напишешь часть – приноси, почитаем, обсудим. Если понравится, то и денежки выплатим.
– А если не понравится, то я останусь без гонорара? – удивился Дубравин.
Председатель в наступившей тишине сделал несколько шагов, отчего скрип стал особенно отчётливым.
– Впрочем, я согласен потрудиться и без гонорара, – решил снять напряжение школьный учитель.
– За качественную работу заплатим по-царски, не волнуйся, – сказал Председатель, провожая Дубравина к выходу.
Вспомнив этот разговор, историк стал анализировать написанное им и мысленно раскладывать свой труд на то, что может понравиться и на то, что оплате может не подлежать. Ещё он подумал о Председателе. Тогда историк был ещё совсем молодым и несильно придавал значение характеру этого человека. Знал лишь одну его особенность: суровый, но справедливый. Все последующие Председатели, вероятно, тоже владели этими качествами, но очень редко применяли их на практике.