Ликбезы
В Старой Качели со времени установления закона о всеобщей грамотности бурно расцвело движение по изучению наследия античных поэтов, драматургов и мыслителей. Основываясь на опыте древних, современные литераторы разделились на два лагеря. Но сначала несколько слов о существовавших некогда течениях и направлениях, которыми переболели античные творцы, будь то эпикурейцы или стоики, киники или киренаики. Последние лелеяли два состояния души – наслаждение и боль. Поначалу старокачельцы было ухватились за эстетику киренаиков, но вскоре вышеназванные любомудры всерьёз увлеклись перипатетиками. Их идеи и учения легли в основу многих произведений старокачельских мастеров литературного фронта. Множество войн, восстаний, бунтов и революций, которые постоянно сотрясали Старую Качель, не остались вне поля зрения старокачельских литераторов: они наперчили свои произведения военными терминами да так обильно, как ни один мексиканец не наперчил бы своего супа из тортильи. В журналах читатель может встретить такие рубрики, как «всегда в строю», «имена на поверке», в газетных полосах у них «битвы за урожай» перекликаются с успехами на других «трудовых фронтах». И даже в лирических произведениях у них по ночным улицам разгуливают не просто влюблённые, а, скажем, «часовые любви».
Старокачельские перипатетики, конечно же, процветали, поскольку все их произведения прославляли победы, восхваляли трудовые успехи, превозносили до небес заслуги политических мудрецов. Однако, параллельно с этим движением возникло другое направление, которое, как казалось его создателям, являлось даже противовесом первому. Своей целью оно ставило отведение читателя от земных и реальных событий в мир отрицания всего и вся. Они обвиняли перипатетиков в том, что те не знают меры ни в чём. Поэтому они решили, что лучше недоусердствовать, чем переусердствовать. Иными словами, они были сторонниками «недо», за что получили в литературных кругах название недопатетиков. Правда, это не означало, что они недополучали привилегий от власть предержащих. Напротив, они создавали имидж ущемлённых творцов, затюканных апостолов, загубленных талантов. А, как известно, народ в Старой Качели был доверчивым и сердобольным и готов был всячески помогать или сочувствовать их недогероям, обсуждать их недокниги, видеть мир их глазами во время недопоездок недопатетиков во всевозможные загрантуры для культурных недообменов.
Но самыми большими оригиналами среди перипатетиков были те, которые умели мастерски мимикрировать под недопатетиков и делать вид, что они тоже всё отрицают в старокачельском укладе жизни, тем самым зарабатывая самые крупные очки, самые небывалые тиражи книг, самые немыслимые читательские аудитории. Их успехи от подобных перевоплощений кружили головы истинным перипатетикам, волновали упрямых недопатетиков и даже всерьёз заставляли задумываться о мнимости и бессмысленности литературных заслуг третьего нарождающегося движения анахоретов. Своим происхождением это движение было обязано киникам или циникам. Эти вообще не допускались в два крупных сообщества и предпочитали делать незаметно свой вклад в старокачельское искусство. Среди невероятной амбициозности и коррупционности пери – и недопатетических литературных журналов и издательств, где последним в лучшем случае давали несколько публикаций за несколько десятилетий, анахореты честно несли свой крест по тернистому пути старокачельской литературы, практически не требуя никаких привилегий, каковыми были наделены перипатетики и недопатетики.
Поскольку в Старой Качели никогда нельзя было понять, где кончается власть, и где начинается мафия, то перипатетики, которые по праву получали место в толстых журналах и на телевидении, недоумевали, каким образом, вроде бы гонимым недопатетикам так же предоставлены толстые журналы и лучшее время на телевидении. Анахореты же вообще не имели доступа в эти средства массовой изголяции и зачастую оставались неузнанными не только при жизни, но и после неё.
