Грех великий
После гула и встряски земли очертания кургана на фоне вечернего неба словно бы изменились. А когда подъехали к нему вплотную, то все так и обомлели: задняя сторона кургана попросту обвалилась, засыпав толстым слоем земли большую площадь прилегающей ковыльной степи.
– Вот это да! – воскликнул Гарик, спрыгивая с телеги и заходя к кургану с тыльной стороны. Какая мощь и экспрессия форм!
Туда же зашёл дед Захар и воскликнул:
– Ба, да тут полкургана обвалом съело, грех великий! Недаром так шандарахнуло!
Гарик полез вверх по уцелевшей стороне кургана. Смычкин увидел это и предупредил его:
– Гарик, будь осторожнее. Оползень вполне может сойти и с этой стороны.
– А ты вместо клада найдёшь себе кладбище, – вставил своё веское слово Жорж Пихенько и поддёрнул старые штаны деда Захара.
– А если взобраться всем на самую макушку и вызвать оползень? – крикнул сверху Гарик. Тогда мы точно будем в шоколаде.
– Не выдумывай глупости, нас может завалить, – не соглашался с ним Смычкин.
– Деда Захара оставим на шухере, он нас и откопает, если что!.. – продолжал не то выдвигать предложение, не то скоморошничать забравшийся наверх Гарик.
– Да нет, братцы, надо попробовать согнать эту массу земли. Мы же на макушке будем. Она так и останется верхним пластом. Не должен он смешиваться по пути вниз. Мы просто съедем на этом верхнем пласту. А потом сделаем подкопы пробные, и клад наш. А что мы теряем?
– Жизнь теряем, если не получится съехать, как на санках, – сказал Смычкин.
– Вот тут, как нигде, точно подходит выражение: кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
– Ты не прав, Гарик, – кричит снизу Смычкин, – жить красиво – это не только пить шампанское. Это ещё и творчество, которое я ни за какие клады не променяю.
– Ну, это ты творчески одарённый. А что скажут остальные?
– Я так отвечу на это, – взял слово дед Захар. – Большую жизнь я прожил, грех великий, а никогда не доводилось мне ставить вопрос ребром: быть или не быть? Коль Бог не дал мне талантов, может быть, он материально поможет мне на старости лет? Мне терять нечего, грех великий, и я говорю – да!
– Молодец, дед Захар! – закричал сверху Гарик. – Мой характер!
– Мне тоже особо терять нечего, – сказал Ося. У меня нет смычкинского дара, а про мои стишки никто и не вспомнит. Поэтому я тоже – за!
– Отлично, Ося! Полезай ко мне. И помоги заодно деду Захару. Нас уже будет трое.
– Нас будет четверо! – закричал снизу Жорж Пихенько. Служить я не умею, и терять мне тоже особенно нечего. Разве что Нюра моя всплакнёт. Но это дело пятое…
– Пихенько, ты отважный человек. Я сомневался в тебе, но теперь ты полностью развеял мои ошибочные представления. Полезай сюда вместе с дедом! Вчетвером мы вполне можем гору сдвинуть.
– Вчетвером вы гору не одолеете, – крикнул снизу инженер Уклейкин. Я тут прикинул ваш общий вес и возможность воздействия этого веса на макушечную массу мокрой земли. Не буду ударяться в цифры, они у меня в голове, но вашего веса, к сожалению, недостаточно. При добавлении моих восьмидесяти семи килограммов будет самое оно. Так что, я с вами!
– А как же твой талант изобретателя, а твои межгалактические полёты, проекты по общению старокачельцев с инопланетянами? – вскричал Смычкин. – Уклейкин, ты не принадлежишь себе, ты – гордость всего Старокачелья! Как ты можешь так легковесно принимать подобные решения?
– Оставь весь этот пафос, Владлен. Никому мы с тобой не нужны по большому счёту. Были бы нужны, сидели бы на одних форумах с власть предержащими. Деньги бы на наши труды выделяли большие, чтобы можно было великие замыслы претворять в жизнь. А так мы только влачим жалкое существование. В данной ситуации я могу одно лишь сказать: пан или пропал.
Почесав в затылке, Смычкин махнул рукой и обречённо промолвил:
– С тобой, Уклейкин, трудно не согласиться. По ходу я придумал изреченье: мы все умрём, и я не исключенье.
Когда все отважные мужчины оказались на уцелевшей части макушки кургана, они на счёт раз-два-три начали дружно скакать и кричать, то со стороны это могло показаться каким-то древним ритуалом у какого-нибудь африканского племени, которое занято вызыванием духов, помогающим мужчинам в охоте, а женщинам в родах и в поддержании семейного очага. Видимо, и в деле открытия клада тоже не обошлось без помощи духов, потому что в следующую минуту огромная масса когда-то насыпанной скифами земли вдруг начала сползать вниз, унося на своём горбу шестерых визжащих от восторга смельчаков.
Хорошо, что дед Захар заранее отвёл лошадь с телегой подальше от опасного кургана. Ромашка во второй раз испугалась оползня, но на этот раз уже не так сильно. Люди, оказавшись внизу, стали ощупывать бока после падения, которого не удалось избежать никому, поскольку поток мокрой земли разогнался с невероятной силой. Когда все взглянули на место высившегося кургана, то увидели сверкающий в вечерних лучах солнца островок из драгоценных металлов и камней, среди которых кое-где торчали кости людей и животных, а также не до конца истлевшие за многие века оружие и воинские доспехи древних скифов.
При виде огромного клада у всех без исключения загорелись глаза. Пихенько хотел даже закричать, но Гарик Закирьянович показал ему кулак. Все молча, потирая ушибы, двинулись к обнажившемуся кладу. А Гарик сказал, что ничего без его ведома нельзя трогать. Иначе клад можно загубить. Надо соблюсти особый ритуал, благодаря которому клад дастся в руки и не принесёт несчастья тем, кому он достался. После того, как Гарик Закирьянович поколдовал над сокровищами, он разрешил вынимать из земли монеты и украшения и сносить их в одну кучу. Дед Захар принёс свой брезентовый плащ, куда и стали складывать добытые из земли драгоценности. Подняв всё, что легко удалось найти и отряхнуть от грязи, было решено провести раскопки с применением лопат. Возможно, некоторые ценности могли уйти глубже в землю. Но и без того добытого добра было так много, что обратно Ромашка могла везти не людей, а только добычу.
– Вот, дед Захар, везучий ты мужик! – промолвил улыбающийся Пихенько. Повёз только просто показать курган, а он возьми да откройся со всем своим содержимым!
– Рот закрой, – грубо одёрнул Жоржа Гарик Закирьянович! С этого дня про клад ни одного неосторожного слова, и тем более не должно быть никакого хвастовства по поводу нашей удачи. Удача – штука капризная и пугливая. Заметить не успеешь, как она уже взяла и отвернулась от тебя.
– Он прав, – поддержал Гарика Смычкин. – Никакого бла-бла! Нам ещё надо всё это вывезти отсюда, потом реализовать, минуя официальные надзорные органы. А для этого нужно так затихариться, чтобы ни одна сволочь не догадалась, что мы разбогатели за счёт наших древних земляков. Отныне мы должны благодарить скифов за этот дар и тайно поклоняться их божествам, чтобы они помогли нам легализовать добытое нами добро.
– Абсолютно согласен с Владленом, – сказал Гарик. – Никто не должен быть обижен на нас за эту свалившуюся удачу.
Все сразу прониклись важностью момента и говорить стали полушёпотом, при этом тщательно подбирая слова. Решено было вернуться в дом деда Захара, когда стемнеет, чтобы не привлекать внимания сельчан.
– Наверняка развалившийся курган вызовет нездоровый интерес местных правоохранительных органов, – высказал опасение Жорж Пихенько. – Они решат, что разрушение кургана – это дело рук чёрных копателей, коих в этих краях немало шастает. Нас они точно припишут к их числу, особенно если найдут у Миколы твою книгу про клады, – Жорж указал взглядом и поворотом головы на Гарика.
Даже если Микола успеет отнести её на почту, то там проверят его бандероль и найдут твою книгу. И тогда все мы точно припухнем с этим кладом.
– Хорошо, – сказал Гарик, – что ты предлагаешь?
– Криминалом это попахивает. А я не люблю конфликта с властями. Они всегда будут в выигрыше. На это у них опытные люди приставлены. Я считаю, что надо всё добро сдать в казну, получить свои законные двадцать пять процентов от найденного клада, после этого поделить меж собой выручку, жить припеваючи и без оглядки на местного участкового.
– А ты думаешь, тебе дадут реальные двадцать пять процентов от стоимости клада? Ищи дураков! Тебе в лучшем случае дадут деньги за вес золота, а не за историческую ценность старинного артефакта. Драгоценные камни также оценят, как это делают в ломбардах. То есть, камни не учитываются как ценность, только вес металла. Вот и получишь ты от дохлого осла уши. Нет, наверное, полученных денег тебе хватит, чтобы скупить соседский участок в шесть соток и исполнить свою мечту. Но на большее ты не рассчитывай. Должен сказать, что я живу на острове, который омывает Океан денег, но до меня от этого золотого прибоя не долетают даже брызги. И никого это не волнует, – Гарик даже руки вскинул кверху от негодования.
– Хорошо, а на что рассчитываешь ты? Вывезти добычу за границу и там выставить коллекцию золотых украшений древних скифов на международном аукционе? Не так просто это сделать, тем более, сейчас, когда все загранперемещения стали более контролируемыми. Тут лишнюю тысчонку шкробов не вывезешь без контроля на таможне, не то что целую телегу золотых украшений и монет.
Так друзья сидели у крохотного костерка в степной балке и вели разговоры про шкуру медведя, который ещё продолжал бегать на свободе и не давался в руки.
– Нет богатства – плохо, грех великий, есть богатство, тоже с ним одна рахоба, – удручённо покачивая головой, сказал дед Захар.
Ося тут же достал блокнот и записал услышанное слово, а потом переспросил у деда Захара, что означает это слово?
– Кто его знает, рахоба она и есть рахоба!..
Было принято общее решение, что выезжать с этой добычей надо только на машине. – Поездом могут устроить досмотр багажа, – сказал Ося, а самолётом и подавно фишка не катит.
– А что означает твоё выражение «фишка не катит»? – спросил у Оси дед Захар.
– Это когда везенья нет в игре. А в самолёте наверняка везенья не будет, потому что там только штаны с тебя не спускают.
– Понятно, – сказал дед Захар, который стал привыкать к новым людям, проникаться их интересами, их нормами общения.
Теперь, когда они начали говорить об отъезде, ему стало не хватать этих необычных молодых людей, с которыми он впервые по-настоящему почувствовал вкус жизни. – И чего это я тут скисал в неведении о каком-то большом и интересном обществе. Вот дурень старый, – проклинал себя дед Захар. – В молодости мог сигануть на проплывающий теплоход и добраться до Старой Качели. А теперь…
Нанимать машину в этих краях тоже не имело смысла: водитель мог бы потом проболтаться. Груз решили упаковать в деревянные ящики. Тару стали колотить сами. Эту работу возглавил Уклейкин. Инженер даже смог сымитировать разные наклейки, нашлёпки и даже чёрную надпись «сельхозинструменты», якобы купленные в местном хозмаге. За ночь дорога подсохла, и молодым людям, дабы не привлекать внимания сельчан, можно было уезжать в Трубу на местном автобусе. А телега с ящиками, накрытыми брезентом, тоже поехала в Трубу, но более коротким путём. Не доезжая Трубы, и телега с грузом, и наши кладоискатели встретились, наняли попутную машину и вместе с грузом тронулись до соседнего города. Дед Захар вернулся в Шурино и стал ждать вестей от своих новых друзей.
Добравшись до одного города, друзья сходили с машины вместе с грузом и нанимали другую, чтобы запутать следы.
Деду Захару было велено ничего не говорить даже младшему брату Жоржа Пихенько. Мало ли, вдруг сболтнёт по пьяному делу. Решили провернуть всю операцию по реализации ценностей, разделить деньги и привезти причитающееся деду Захару и Миколе.
