Книга: Тайны тринадцатой жизни
Назад: Сатисфакция
Дальше: В поисках бессмертия

Вечерний вавилон

– Графомания – это большой труд, нацеленный на количество выдаваемой продукции, разумеется, осуществляемый в ущерб её качеству, – сидя в кафе «Медный таз», разглагольствовал о поэзии Владлен Смычкин.
– Ося, почему ты молчишь, ведь в некотором смысле Владлен бросает камешки и в твой огород, – с кривой усмешкой говорит Гарик.
– Я, прежде всего чиновник, а поэзия – это лишь хобби, не более того, – отмахивается Ося.
– Как сказать! – не унимается Гарик. Раньше ты был другого мнения о своих научных трудах и собственных стихотворных сочинениях.
– При таком обилии поэтической продукции, которая высыпалась на головы старокачельцев, говорить о своём месте в этом процессе по меньшей мере безумство. Приличнее будет понаблюдать со стороны, чем всё это закончится? Кстати, Вавилон на пике своего политического могущества также подвергся неслыханной атаке пишущей саранчи. Она лезла изо всех щелей и буквально заваливала столицу глинобитными книгами, испещрёнными стихотворной клинописью.
Ося поднял свою чашку с кофе, отпил глоток и прикурил сигарету. Пихенько приготовился слушать и недоумевал, почему Ося внезапно замолк.
– И что же было дальше? – не выдержал Жорж. Расскажи про Вавилон поподробнее, коль ты затронул тему.
Владлен отпил глоток сока и поставил стакан.
– Кстати, о Вавилоне, вовремя ты мне о нём напомнил, – сказал Смычкин, кивая в сторону Оси:
– Мне всегда казалось, что я нахожусь в Вавилоне, только было непонятно в каком именно веке, в каком месте и по какому поводу я там оказался. Обычно это был вечерний Вавилон. Я свободно изъяснялся и всех понимал, поскольку язык всех народов ещё был общий, а вавилонскую башню даже не начинали строить. Удивительное и потрясающе благоприятное время для твоего становления, потому что финики и лепёшки стоили так дёшево, что проблемы с питанием не было никакой, а устроиться на ночлег можно было прямо на улице или на крыше глиняной мазанки около центрального рынка. И тех нескольких серебряных монет, которые кидали тебе благодарные слушатели твоих последних сочинений, вполне хватало для весёлой и беспечной жизни в этом огромном городе, лежащем на перекрёстке множества дорог, соединяющих весь обозримый мир.
Почему Вавилон был особенно притягательным по вечерам, – продолжил рассказ Смычкин, – вполне объяснимо: заканчивался трудовой день, спадала несносная жара, и все люди начинали чувствовать покой и умиротворение. Одни группами садились играть в кости, другие вели мирные беседы за ужином, третьи назначали свидания в прибрежных зарослях. Иные садились на лёгкие лодчонки и пускались в плаванье по Евфрату, наблюдая всё яркое, что с каждой минутой сильнее проступало в темнеющем небе. И тут поэзия прошибала настолько, что не было сил удерживать себя от её захватывающего влияния на юношескую душу. Слова переполняли, они лились через край, и казалось, нет никакой возможности запомнить, задержать в сознании эту лавину образов и метафор, но как велика сила памяти, способная зафиксировать потоки, отложить их в душе и выразить назавтра в глиняных пластинках. Моим рабочим кабинетом было высокое дерево на берегу Евфрата, под которым я и раскладывал свежеслепленные глиняные страницы моих поэм, на которые я с помощью специально заточенной деревянной палочки наносил тексты, выраженные в рисунках. Таблички мои с текстами стихов потом сушились на солнце. Самые дорогие мне стихи я подвергал обжигу на огне, после чего эти таблички становились неуязвимыми для времени. Храниться они могли столетиями. Свои лучшие произведения переносил на новые таблички и нёс их в город на продажу. Поначалу мне не давали возможности читать вслух свои стихи. Да, у меня были конкуренты, которые подговаривали стражей, даже платили им, чтобы те прогоняли меня с шумной площади и не давали мне выступать перед любителями и поклонниками поэзии и приобретать мои стихи.
– Равно всё так же, как и теперь! – воскликнул Пихенько, – Словно бы и не прошло тех тысячелетий, за которые человечество должно было бы поумнеть.
А Смычкин продолжил рассказ о своей жизни в Вавилоне, где он писал стихи на глиняных пластинах. Он помнит, как велики были те его стихи и о том, что он решает вернуться туда и разыскать свои клинописные произведения. Он единственный из всех поэтов писал на табличках с дыркой посередине, поскольку у него не было транспорта для перевозки книг. Поэтому молодой Смычкин-вавилонянин, именовавшийся как Антрахамер, носил свои произведения на себе, наживляя их на палку. Благодаря дырчатым пластинкам и душевному трепету, возникавшему при их чтении, его стихи отличали тысячи знатоков поэзии.
Заинтересовавшийся рассказом Владлена Пихенько предложил ему начать поиски глиняных табличек во всех музеях мира, куда могли попасть те дырчатые пластинки со стихами из древнего Вавилона. Из всех произведений, написанных в те далекие века, Смычкин помнил только одно, которое в ту пору чаще всего читал по многочисленным просьбам вавилонян:
Назад: Сатисфакция
Дальше: В поисках бессмертия

Елена Дегтярева
Сергей Каратов: «Тайны тринадцатой жизни». — М.: Интернациональный Союз писателей, 2017 — 328 с. (Серия: Современники и классики). Само название романа сразу же наталкивает на мысль, что читателя ждут мистические явления и необычные герои. Вы вряд ли найдёте на карте Старую Качель – место, где происходит действие романа. И, наверняка, вы вовсе не знакомы с его жителями – старокачельцами. Всё это чем-то напоминает гоголевский город N и его героев с «говорящими» фамилиями. Надо признать, что автор обладает тонким чувством юмора и фантазией. Иначе, как объяснить создание им литературного направления под названием «скептический роялизм», в котором нашли отражение, так называемый, плутовской роман, с фантастическими и вполне житейскими приключениями, всюду поджидающими его лирических героев. Появление такого течения сам автор объясняет в одной из глав книги с одноименным названием. Каждая новая глава - увлекательный ироничный рассказ из жизни и истории Старой Качели и её обывателей. Надо отметить, что Сергей Федорович не только своеобразный самобытный писатель, но и мастер интересных ироничных высказываний, которыми изобилует его роман: «Когда человек излишне сыт, то душа его начинает томиться от бессмысленности существования» «Да, многое может отнимать время у творческого человека» «Литературу в Старой Качели делили на периоды, а писателей периодически сажали». «Бронзовая доска с барельефом видного человека в военной форме свидетельствовала о том, что прежде здесь проживал нарком обороны. Ныне в его квартире поселился местный наркобарон». «Кто-то предложил установить фонарь. Так в центре, около фонаря, стали собираться сходы, а потом и соборы. С тех пор и повелось в Старой Качели, что всякие важные решения стали приниматься «от фонаря». Ещё одна отличительная особенность автора - это умение придумывать необычные имена и названия. Только здесь вас ждёт рассказ об инженере-умельце Уклейкине и его друге студенте физико-технологического института Опёнкине; многопрофильном предприятии ОГОГО «Дринк»; про «Утруску», в которой когда-то жили этруски, про главу местной управы Демокрита и его жену Демокрицу. Сергею Каратову удаются диалоги, в которых ярко и своеобразно раскрываются персонажи его романа. «– Хочет узнать, что же ему уже нельзя и что ещё можно в этой жизни? Но никто не даёт ему вразумительного ответа, вот и мается человек. – Скажите ему, что с женщиной можно. Даже нужно! – твёрдо добавляет Смычкин. – А кто ему даст? – Пусть ищет такую, которая даст. Во всяком случае, у него смысл жизни появится». Его герой размышляет о веке потребительства, сделавшегося бичом современного общества: «Одни говорят, что богатство – это грех, другие говорят, что любвиобилие – это разврат, третьи уверяют, что желание хорошо поесть – это обжорство. Все говорят, но никто ни от чего не отказался». «Скучно стало жить без хорошей, дружной компании, без вольных и беспечных молодых людей, без шумных застолий, без путешествий на чём попало и куда глаза глядят». С уверенностью можно сказать, что именно Сергей Каратов родоначальник таких слов как: шкробы, самостийцы, недопатетики, спиксили, шельмостат. Сложная, но интересная и, уж точно, не обычная книга. Вряд ли она подойдёт для любителей бульварных романов и бестселлеров. Она скорее заинтересует тех читателей, которым предпочтительнее глубокие произведения с элементами иронии и фантастики. Надеемся, что вместе нам удастся разгадать тайны тринадцатой жизни. Елена Дегтярёва