Глава IV
Решение
Когда я выхожу из ванной, плотно закутанный полотенцем, Макс говорит, что ему пора.
– Собака сама себя не покормит, – объясняет он.
Понимающе улыбаюсь и когда, наконец, закрываю за ним дверь, облегченно улыбаюсь. Беспорядок можно убрать позже, сейчас хочется просто выпить стаканчик пива, чтобы опохмелиться и побыть одному.
Сажусь за стол и смотрю, как вянет последний фикус. В дверь протискивается кошка мамы Киры, которую она пока не успела забрать. Животное здесь, а это значит, скоро предстоит встреча со стервой. Знаю, как все будет: она зайдет и начнет собирать вещи, вытаскивать свои тряпки из шкафа и медленно (непременно медленно) складывать их в дорожную сумку, а я, удрученный и с гадким чувством на душе, буду сидеть в соседней комнате и ждать. Может, сделать это за нее, чтобы не мучиться, – вытряхнуть шкаф самостоятельно?
Гадкое животное играет с занавесками в подсолнух, которые тоже выбирала Кира. Чертово бабье логово! В ванной тухнут все магические склянки с зельями молодости. Вафельница так и стоит немытая около раковины. Равнодушным взглядом рассматриваю застывшее, чуть подгоревшее тесто.
Тоска, значит: качаться на табуретке и слышать несуществующие шаги. Будто она хохочет, болтая с подружкой по телефону, или собирает вещи для отпуска; складывает кофточки и маечки, упаковывает в пакеты косметику и все необходимое, которое потом приходится выбрасывать из-за перевеса, застегивает собачку на чемодане для отпуска, прыгает на этом чемодане. Звуки… Столько самых разных скрипов паркета, стука каблуков, лязгов дверей и журчаний воды, сталкивающейся с фаянсом посуды. Голоса, стоны, всплески, топоты… Невообразимый гул отсутствующих звуков.
Кажется, будто я и впрямь слышу шуршание пакетов и бряцание браслетов на руках, которые судорожно упаковывают вещи. Все платья в шкафу, шкатулки на полках, а цветы в горшках. Голос, вечно что-то рассказывающий мягкий тембр, ныне отсутствующий. Я схожу с ума от тишины, потому включаю ненужный в двадцать первом веке телевизор.
Какой-то сюжет про альпинистов. Они ходят по горам, объятые желанием добраться до вершины. Суровые скулы, темные очки, загорелые лица и улыбки. Сплошные улыбки на фоне вечнозеленых елей, голубых луж, озер и снежных вершин. Эти люди вдохновляют на что-то большее, нежели просиживание в офисе.
– Самое яркое впечатление в твоей жизни, о котором будешь рассказывать внукам, – это тридцатилетняя работа в офисе. Сотрудники принесут торт и спровадят на пенсию, – язвительно поговаривала она, когда я долго не возвращался домой. Это существо любило жизнь и любило жить, не подчиняясь законам «работа-дом-спать», она целыми днями бегала по несуществующим для меня делам и упорно сидела на моей шее. Я говорил: пора, быть может, смириться и найти работу? Она лишь недовольно хмыкала и бросала: «Ты ничего не понимаешь, я пишу книгу. Думаешь, это так просто?» Я и правда воспринимал ее вечные лежания на диване с книгами за лень. В то время как она изучала техники и воровала стили мертвых и здравствующих гениев в надежде собрать из лучших произведений самое гениальное. Она мечтала найти свой стиль, в то время как я зашивался на работе ради ее кофточек-маечек.
– Я же должна быть сексуальной, – щебетала она рядом с вешалками в бутиках.
– Детка, я люблю тебя и в обычных джинсах, – отговаривал я Киру от новой покупки и нежно, но настойчиво брал из ее рук вешалки с кофточками ценой в половину средней зарплаты россиянина. Тогда она недовольно надувала губки и произносила что-то наподобие:
– Я знаю, мужчины любят ярких женщин, вы только притворяетесь, что мы нравимся вам без косметики и в вытянутых майках.
Я упорно молчал и тогда она взрывалась:
– Давай я буду одеваться как бабка! – она сокрушенно вешала цветную тряпочку назад, и мне приходилось собственноручно брать вещь и нести к ней, как какое-то подношение. Длинная цепочка очереди к кассе, наличные и заветный пакетик, перевязанный ленточкой, в ее руках. Восторженный и нетерпеливый поцелуй в щеку, и вот она уже быстрым движением достает кончиками пальцев обновку и прижимает ее к щеке, как дорогого сердцу ребенка. Я доволен и польщен, за мои страдания будет награда. Гарантия успеха сегодняшней ночи обеспечена.
Но, несмотря на все недостатки, в ней было все, чтобы покорять меня снова и снова. И Лилит, и Ева. Капризная, ласковая, неясная, строгая, наивная – она сводила меня с ума.
Телевизор что-то бубнит про «отдохните от городской суеты». И вот тут мне приходит идея. Я смотрю на неспешно шагающих по горным дорогам людей и понимаю, что необходимо все исправить. Начать сначала. Пойти в горы и покорить вершину. Отправляюсь завтра же! Нахожу нужные билеты в Интернете, покупаю их, бросаю в раковину грязную посуду… Стоп!
План замечательный. Осталось только сделать самое сложное: позвонить ей и сказать, что вещи забрать она сможет не раньше, чем через две недели. Это невероятно сложно. Минуту колеблюсь, затем уверенно набираю ее номер.
– Алло, Кира, привет.
На другом конце трубки тишина. Напряженное молчание. Наконец, она произносит:
– Да?
– В общем, я улетаю в Непал. Приезжай за вещами через пару недель, ладно?
– Может, сегодня? – без эмоций спрашивает она.
Ни в коем случае! Не дать ей сделать этого!
– Кира, я уезжаю уже через несколько часов, – вру я. На деле в моем расположении еще целые сутки.
Опять молчание. Кажется, будто она пытается побороть гнев и не наговорить гадостей. Наконец я слышу:
– Хорошо, Евгений, как скажешь. – И кладет трубку.
«Вот стерва-то!» – заключаю я, но в целом остаюсь доволен разговором.
Остаток дня провожу дома. Звоню боссу и говорю, что страшно заболел. Был у врача и мне прописали двухнедельный постельный режим. Он с недоверием желает мне побыстрее поправиться и не забыть принести справку. За этим дело не станет: хорошо заводить полезные связи. После еще одного телефонного звонка подхожу к компьютеру, включаю новую игру.
В самый ответственный момент раздается звонок. Не реагирую. Человек звонит мне раз пять прежде, чем я беру трубку. Это она.
– Ты чем там занят? – слышится то ли злой, то ли… точно! Этот бесчувственный монстр ревнует. От радостного открытия у меня кружится голова. Сердцеедка все-таки что-то еще чувствует! Нужно создать провокацию и вызвать у нее реакцию, чтобы подтвердить догадку.
– А что, у меня не может быть своих дел? Ты отвлекла меня сейчас, я дома… и я был занят, – добавляю я с наслаждением после недолгой паузы и жду ее реакции.
– Чем это?
– Не важно. Есть одно красивое дельце.
– Ты что?…
Я знаю продолжение фразы: «… Уже кого-то нашел?»
– Ладно, меня не должно это волновать, – произносит сдержанный голос, который будто сам себя успокаивает. – Я только хочу сказать, что нужно кошку завезти маме.
– Хорошо, – протягиваю я удрученно. Представляю, как она сейчас злорадно улыбается. У меня нет никакого желания видеться с ее родительницей.
– Справишься? Или у тебя какие-то таинственные важные дела? – язвит Кира.
– Дела подождут меня какое-то время, попрошу Макса закинуть кошку, – говорю я и завершаю разговор: – Пока, детка. Увидимся после моего похода в горы.
– Что?! – удивляется она моей фамильярности и вопит что-то еще, но я не слушаю и кладу трубку.
До свидания, сладкая. Я собой доволен. Сейчас уже ничего не важно. А вот через пару недель вернусь подтянутым, уверенным в себе и, может, наберу ее номер, чтобы сказать: «Приезжай за вещами, Кира, дорогая».
Направляюсь на кухню, насвистывая прилипчивую мелодию. Вдруг из-за угла кто-то выбегает и несется прямо на меня. Отступаю, и глупая животина врезается в ножку стула.
«А кошку все же придется отвезти маме… Или пообещать Максу нечто такое, что он не сможет отказать», – думаю я и трясу головой, чтобы временно избавиться от этих неприятных мыслей.