Заключение

Бывают такие моменты, когда ты стоишь и улыбаешься, как идиот, твои ладони потеют, как у мальчишки-школьника, а в голове полный бардак. Сегодня именно такой день.

В этот день я был сражен ее красотой. Она предстала передо мной во всем блеске и навсегда приковала мое сердце к своему.

Все произошло случайно, так уж получилось, что я ворвался не в ту комнату. У окна стояла Кира, вся залитая дневным светом и оттого более естественная. Как только я увидел это божественное существо, мне следовало тут же закрыть дверь и стыдливо уйти в другое место. Но невесту, кажется, совсем не смущали правила, она лишь раскрыла объятия и я, завороженный и очарованный, смотрел на нее и не знал, что сказать.

Негодующие слова ее матери вывели меня из этого сладкого опьянения:

– Плохая традиция! Нельзя видеть невесту до свадьбы! Ну-ка, уйди!

Но уходить совсем не хотелось. Я отпустил руку Киры и взглянул в ее красивое, чуть удивленное лицо. Девушка одарила меня улыбкой и отвернулась к окну, а я посмотрел на нее еще с полминуты и, будто пристыженный, вышел вон, на прощание все же еще раз взглянув на ее открытую спину и длинный подол белоснежного платья.

Великолепная Кира! Девушка выбрала не пышное, почти маскарадное, облачение с огромным количеством юбок и кринолина, в которых женщины больше похожи на бочки. Моя милая Кира, ее образ крепко отпечатался в памяти. Облегающая талию кружевная ткань, струящаяся вниз волнами. Никаких подъюбников и кринолинов. Максимальная естественность.

На ретро-машине мы едем в ЗАГС. Родственники рассаживаются по местам. Женщины поправляют юбки, мужчины посматривают на часы и тоже ждут. В центр зала выходит женщина и идет к своей стойке. На ней праздничное платье. Она встает рядом со мной и подмигивает. Начинает играть музыка, открывается парадная дверь и выходит Кира. Взгляды гостей прикованы только к ней. Длинные волосы локонами падают на оголенную спину, в руках небольшой букет из розово-белых прелестных и трогательных цветов. Грациозно и легко невеста словно летит ко мне, все это время на ее губах сияет улыбка.

Когда регистраторша объявляет нас мужем и женой, почти все гости в зале не сдерживаются и начинают плакать. Я сам стою как молнией пораженный и улыбаюсь настолько глупой улыбкой, что, пересматривая свадебные фотографии, смеюсь над самим собой.

Ресторан с видом на Исаакиевский собор. Торжественная атмосфера праздника. Мы проходим ряд необходимых традиций, наподобие встречи молодых с караваем, первого танца и т. д. Последний ритуал – брачная ночь. В конце праздника выходим из ресторана к подъехавшей упряжке с парой лошадей и поднимаемся в нее. Лошадиные крупы усыпаны мелкими серыми пятнышками, гривы аккуратно заплетены. Все желают удачи и счастья. Кучер несет нас в самую счастливую ночь.

– Я не отпущу тебя одного! Даже не смей! Если идти, то только вместе.

К этому дню мы готовились полтора года, но она все равно не хочет отпускать меня. По правде сказать, я и сам не хочу, чтобы Кира шла со мной. Ежедневные прогулки, специальный комплекс упражнений, часы, что мы провели на соседних дорожках в бассейне, – все это улучшило наше с Кирой здоровье, подтянуло фигуры и вернуло силы. Мы чувствуем себя намного лучше, чем многие российские старики, уже успевшие превратиться в развалюх.

Несколько лет тренировок, теперь мы готовы. Настолько, насколько возможно быть готовым к этому.

Она не сдавалась до последнего, пока не поняла, что для меня это не было прихотью, я сознательно решился на такой сложный маршрут. Когда все осточертело и дни не приносят радости, иди в горы, друг, и прими свою судьбу.

Ноги ступают по снегу. Мы на кладбище. Гора смерти – Эверест.

Каждый, кто идет сюда, знает, что может уже не вернуться. У меня рак, мне семьдесят восемь лет. Уверен, жить осталось недолго. Удивительно, как я вообще столько продержался. Изо всех сил я пытался остановить Киру, но она не слушала и пошла со мной. Отказаться от мечты я также не мог. Умирать с трубками в носу и венах – не тот конец, который я бы хотел для себя. Может, потому что я трус? Одна мысль о том, что я могу испустить дух в луже собственной мочи, ввергала меня в панический ужас. Отвращение и жалость к самому себе – этого я бы не хотел испытать под конец жизни.

Альпинисты гибнут прямо на горе, и никто не решается их оттуда снять. Эвакуировать мертвых слишком дорого, а альтруистов нет: трудно тащить на себе тяжелые, обглоданные ветром и снегом тела. Потому их оставляют здесь, никому их не жаль, такая смерть почетна.

На самом деле я решил еще раз сыграть в игру с Костлявой девой. В прошлый раз она пошутила надо мной, теперь же я пришел забрать выигрыш – обещанное мне бессмертие. Тогда, под водой, посланник открыл мне секрет, и теперь я иду к этому ящику Пандоры в надежде, что мне даруют жизнь вечную.

– Если мы поднимемся и вернемся назад, то не умрем никогда! Это наш шанс.

После истории с Ледяным озером я готов поверить и не в такое. Два года назад ко мне пришел во сне тот посланник в ярко-оранжевом костюме и назвал дату смерти. Но напомнил, что можно все изменить и обрести бессмертие. Я искренне верю в это.

Кира плачет и называет меня дураком, но все же идет со мной. Тяжело, нестерпимо тяжело и ужасно холодно. Ветер пронизывает до костей.

Весна. Эту ночь мы ночуем в палаточном городке. У нас одна мечта – взойти на вершину. Люди смотрели на нас как на безумцев.

– В твои-то годы, – отговаривал меня сын, – отец, не стоит.

Дочь бросалась на шею и в слезах упрашивала не делать этого.

Внуки стояли молча.

В один день мы с женой просто собираем вещи и уезжаем.

До начала пути заходим в кафе. Берем по чашечке горячего кофе. Кира внимательно смотрит на снежную вершину горы и все еще пытается отговорить меня.

– Ни за что!

Ей ни за что не изменить принятого решения. Это шанс на жизнь вечную. От такого не отказываются. Мы будем жить вместе с ней, мы дойдем! Вдвоем.

Кира сокрушенно вздыхает. За прошедшие годы ее лицо сильно поменялось: щеки обвисли, появились глубокие морщины, но глаза… глаза остались прежними. Они смотрят на меня, и сложно выдержать этот упорный жалостливый взгляд. Но я выдерживаю.

– Хорошо, Женя, но мы идем вместе. Или не идем совсем.

Не знаю, на что она надеялась тогда, когда говорила это. Может быть, она все же верила, что станет тяжело и мы повернем назад, чтобы вернуться домой и спокойно дожить свой век? Бедная Кира, если бы я только послушал тебя…

Подниматься с каждым днем все сложнее и сложнее. Не хватает кислорода. У нас есть кислородные баллоны, но мы их бережем. Высота пока что не очень большая, но я уже чувствую, как тяжело переносить холод, головную боль, тошноту и легкие приступы удушья.

На привале мы пьем горячий чай. Она пристально смотрит на меня, но без укора, и больше уже не спрашивает, хочу ли я повернуть назад.

На следующее утро, когда мы просыпаемся от того, что задыхаемся, медленно вылезаем из спальников и продолжаем путь. Кира начинает отставать, ей тяжело поспевать за мной, приходится постоянно сбавлять шаг и оглядываться назад.

Когда я оборачиваюсь в очередной раз, она уже лежит на снегу – маленькая и беззащитная. Я тут же подбегаю и начинаю подбадривать ее:

– Кира, Кира, вставай! Поднимайся, любимая, давай отдохнем и пойдем дальше.

Она смотрит на меня с непередаваемой печалью, и только тут я понимаю, что не только дальше, но и назад дойти она не в силах.

– Кира? Ты сможешь подняться?

Я поддерживаю ее, она делает несколько неудачных попыток и падает. Валюсь вместе с ней на снег. Нельзя падать! С трудом, но встаю.

Пытаюсь поднять ее и хотя бы дотащить до ближайшего пункта, но он слишком далеко. Мне не справиться, и я отчетливо понимаю это.

– Иди без меня, Женя, взойди туда, и станешь бессмертным. Может, тогда появится шанс спасти меня.

– Я никогда не брошу тебя, Кира, не дам умереть. И вдруг я сам не дойду? Что тогда?

– Но попытаться-то стоит?

Идти часа три. К тому моменту, как она упала, мы уже почти добрались.

Вдруг и правда случится чудо? Как тогда, в молодости?

Закутываю ее в свой спальный мешок, оборачиваю еще одним. Оставляю еду и воду.

– Кира, ты только держись! Я вернусь за тобой.

Проходит сорок минут. Все это время во мне кипит решительность. На такой высоте уже ничто не растет, здесь даже нет трупов, я иду один, совсем один. И задыхаюсь. Даже если каким-то чудом я покорю вершину и мне даруют бессмертие, ничего не изменится. У меня не хватит сил дотащить Киру. Я не помолодею. Я останусь стариком. Дряхлым, поношенным, хилым.

Слезы превращаются в ледяную крошку, а я даже не смахиваю ее перчаткой. Мне все равно. Я ничего не чувствую. Есть там что-то наверху или нет? Важно ли? Быть может, посланник стоит на самой вершине и улыбается мне противной улыбкой. Наплевать.

Наплевать.

Все равно.

И я спускаюсь вниз. Нахожу ее, сажусь рядом, мне страшно.

Кира жива. Жива! Она дышит. И это сейчас самое главное.

– Ты вернулся! – шепчет. – Добрался? Сколько времени прошло?

– Не важно. Не хочу жить без тебя.

– Любимый… – только и произносит она. – Я тоже тебя люблю. Но что дальше делать?

Я падаю на колени и обнимаю ее. Делать нечего. Никто не пройдет рядом, но даже если пройдет, то не поможет. Даже если попытается. Но вряд ли. Люди готовы рисковать, чтобы дойти до вершины, но чтобы тащить вниз другого человека, требуется куда больше сил. Помочь в таком случае почти наверняка означает замерзнуть насмерть.

Связи нет, помощь вызвать невозможно.

– Прости меня, – шепчу я, – нежная моя, ты же предупреждала…

– Мы что, погибнем?

– Боюсь, что так.

– Иди, Женя, спустись вниз! Позови на помощь! – выкрикивает Кира. На лице застыл ужас.

– Не выйдет, – говорю я, – ты замерзнешь.

Кира плачет. Я тоже плачу. Мне жаль, что именно я убил ее. Не время.

– Прости, прости меня… – шепчу я. – Я старый идиот. И даже не проси, я не брошу тебя.

Через какое-то время она успокаивается.

– Женя, – говорит она, – но ведь именно так ты и хотел умереть? Так? Не в больнице, не под капельницей. Я помню.

– Да, но я не хотел губить тебя, Кира.

– А я не хотела оставаться одна. Да и что бы я делала, если бы ты не вернулся? Засохла бы через месяц. А бессмертие… Ну вот скажи, смог бы ты жить, когда я бы умерла?

– Я уже сделал выбор, – говорю я, – мы умрем только вместе. У нас была прекрасная жизнь.

Заползаю в спальный мешок.

– Просто засыпай, любимая, спи, это совсем не страшно. Я подожду и тоже засну.

– До встречи в следующей жизни, любовь моя.

– Я найду тебя снова.

Шел снег.

Написание романа:

апрель 2013 года – ноябрь 2014 года